Строим дом

      Вэй Чанцзе вздохнул. Последние несколько месяцев были довольно бурными. Он должен был привыкнуть к таким вещам, ведь он сбежал с Цансэ-саньжэнь, и ему нравится, когда его ум занят. Но он всё же чувствует, что от огромного количества работы валится с ног. Он никогда не работал так много за всю свою жизнь. Даже в качестве слуги, скрывая, что учится заклинательству и доказывая прежнему хозяину, что он предан и не представляет опасности для наследника.       — Тебе повезло, что ты мне нравишься… — говорит он Цзян Фэнмяню, каждый раз, как к его огромному списку дел добавляется ещё что-то.       — Я знаю, знаю, прости… — шепчет его лучший друг.       Но справедливости ради надо сказать, что он устал не меньше, чем Вэй Чанцзе. Подготовка к конференции — это уже большая работа: нужно обеспечить достаточное количество мест для проживания каждого Главы, его учеников и слуг, подготовить мероприятия и соревнования, посетить мелкие Ордена, которые поклялись в верности или занимают территорию Цзян, чтобы создать команды для участия в соревнованиях, навестить старых учеников и собрать их вместе, найти место для их размещения… Учитывая, что Цзян Фэнмянь пригласил молодых господ, нужно найти способ присмотреть за маленькими детьми. К этому добавились их обычные обязанности: для Вэй Чанцзе — следить за восстановлением постоялого двора, а Цзян Фэнмяню — как улучшить стиль боевого искусства Юньмэн Цзян. Честно говоря, Вэй Чанцзе сам виноват, что попал в такую передрягу, ему не следовало попадаться на поджоге трактира или позволять ученикам догадаться. Так что он не может жаловаться.       — Ходят новые слухи, — предупреждает Вэй Чанцзе после короткой поездки в город за припасами и заказом оружия, необходимого для конференции.       — Теперь о чём? — причитает Цзян Фэнмянь.       — Ну, как обычно, о нас с тобой, или о тебе и моей жене, и вообще о тебе с кем угодно, только не с женой.       Пусть эти слухи уже не так важны, как раньше, но они всегда становятся громче, когда Юй Цзыюань в отъезде. Каждый раз это расстраивает и Цзян Фэнмяня, и Вэй Чанцзе, а Цансэ-саньжэнь только смеется. Вэй Чанцзе знает, как сильно Цзян Фэнмянь боится этого, потому что ему больно это слышать, а также потому, что Встреча — это общественное собрание, где каждый Орден высказывает свое мнение о политике другого. Если они тоже слышали сплетни (а это так, если письма госпожи Цзинь к ее названной сестре являются хоть каким-то доказательством), то нет никаких сомнений, что Цзян Фэнмяню придется несладко. Он всегда ненавидел быть в центре внимания, а теперь из-за семьи Вэй он вынужден это делать.       Какой же он плохой друг, что доставляет ему столько проблем. Хуже всего то, что…       — Дело не только в слухах. Люди начинают замечать наши усилия по укреплению Ордена, более жесткие тренировки и особенно боевые искусства, приглашение людей, привлечение новых учеников… Они думают, что ты хочешь начать войну.       Цзян Фэнмянь поморщился. Вэй Чанцзе чувствует то же самое; если бы люди знали Цзян Фэнмяня, то есть действительно знали его, они бы никогда не подумали об этом. Его лучший друг ненавидит конфликты и кровавые бани. Его меч носит имя Хэпин, ради всего святого. Он может только надеяться, что Главы Орденов, которые придут на конференцию, знают об этом, иначе они могут навлечь на себя неприятности. Они еще недостаточно сильны, чтобы справиться с таким завоевателем, как Вэнь Жохань.       — Может быть, мы как-то неправильно относимся к слухам? — наконец признаёт Вэй Чанцзе, его сердце тяжело бьётся в груди. — Может быть, мы не можем заставить их замолчать, и бороться с этим бесполезно.       А может, ему просто стоит почаще целовать Цансэ при толпе свиделетелей? Он очень хочет этого, но в последнее время у них нет времени на то, чтобы часто пересекаться в течение дня…       Цзян Фэнмянь вздыхает: «Не знаю, какие слухи мне больше нравятся: обо мне и моем гареме или обо мне как о боевом владыке… Хотелось бы мне просто… заменить слова в их устах правдой».       Вэй Чанцзе моргает, может быть, это просто говорит в нем переутомление, но он всё равно произносит: «Вообще-то это идея».       — Что ты имеешь в виду?       — Ну, мы не можем стереть слухи. Но что если мы распространим другие слухи? Такие, содержание которых сами выберем?       Цзян Фэнмянь замирает и на мгновение он выглядит менее раздавленным.       — Думаешь, ты сможешь это сделать?       — По крайней мере, я могу попытаться, — сказал Вэй Чанцзе, уже думая о том, с кем ему нужно будет поговорить из слуг, сколько времени это займет, и сможет ли он выжать это из себя в дополнение ко всем остальным своим обязанностям. В любом случае, ему придется это сделать; он не может позволить репутации Цзян Фэнмяня ухудшиться еще больше. Он не может допустить, чтобы люди думали, что его жена неверна. Что он влюблен в своего лучшего друга. Что Юй Цзыюань позволяет своему мужу сношаться направо и налево. Они шли в хорошем направлении с судебными процессами для простых людей, но Ордена этим недовольны. На предстоящей Встрече важнее сосредоточиться на том, чтобы угодить Орденам.       — Просто скажи мне, во что они должны поверить, и я позабочусь об этом, — обещает он своему Главе.       Вэй Чанцзе по натуре не болтлив, но он пытается. Он пытается обсуждать со слугами во время работы, бросая намеки то тут, то там, чтобы они могли сами сделать предположения, и пусть они их распространяют. Он старается говорить громче с Цансэ или учениками, когда обсуждает дела Ордена, чтобы все слышали причины их действий. Цансэ-саньжэнь прикидывается дурочкой, почему ему приходится все доскольнально объяснять. Да, мы учимся приёмам защиты (и только!), но зачем? Потому что многолюдные собрания всегда привлекают разбойников, а Ордену важно защитить невинных людей от нападений. Он жалеет, что не начал эту стратегию до того, как пара целителей Лань покинула Пристань Лотоса; несколько месяцев назад они бы донесли его слова до своего клана. Но что сделано, то сделано. Вэй Чанцзе уже достаточно измотан.       Нет ничего удивительного в том, что когда Юй Цзыюань возвращается, чтобы помочь, Вэй Чанцзе всерьез подумывает благословить её. Но вместо этого он просто говорит ей:       — Я получил информацию от семьи нашего ученика. Какие-то странные твари снова появились в деревне Мо.       Обычно госпожа Юй сама отправлялась на ночные охоты, ведь в конце концов Орден должен работать и приносить деньги, и она использовала это как предлог для поисков ребенка Чжао. Вот только гостиница в Илине и весь район вокруг неё — это ответственность Вэй Чанцзе, его наказание. Он должен позаботиться об этом. Она понимающе сказала:       — Организуй там ночную охоту с нашими учениками, тогда я возьму на себя твои обязанности в дополнение к своим.       Он кланяется и благодарит её, после чего делает то, что ему сказали. К сожалению, ночная охота оказывается ничем необычным, и с ней быстро справляются. У него есть возможность поправить некоторые плохие привычки учеников, (Не заставляй свой меч летать, пока ты не схватишь его правильно! Не начинай пинать монстров вместо того, чтобы использовать свой меч! Да, я делаю это, но я делаю это, потому что у меня нет выбора!), но ничего особенного. Ни артефакта, ни слова об Иньском железе. Просто группа бандитов, использующая хаос от нападений монстров, чтобы украсть все, что можно. Как он сказал, чтобы породить слухи, это было то, что всегда происходит перед Встречами мира заклинателей; богатство привлекает грабителей. Лучшая ложь состоит из полуправды. Ему удается убить явного главаря, хотя расправляться с людьми не входит в обязанности Ордена. Остальные бандиты разбегаются. Вэй Чанцзе задерживается здесь чуть дольше положенного, используя восстановление гостиницы и поиски остатков разбойников как повод послушать слухи. Он рад видеть, что его работа приносит плоды, по крайней мере, даже за столь короткое время. Здесь всё ещё есть прежние проблемные болтуны, но он думает, что при достаточном количестве времени нужные слухи из Пристани Лотоса могут перевесить плохие.       Однако среди всех этих мелких разговоров он всё же улавливает новую полезную информацию.       По всей видимости, ветвь семьи Вэнь обосновалась на обратной стороне горы Дафань. Это место не так далеко, на самом деле, лес, в котором они чуть не погибли, ведет к горной тропе. Это стоит исследовать, решает Вэй Чанцзе. Пока ученики спят в строящейся гостинице, он под покровом ночи тайком наблюдает за обстановкой. Он не обнаруживает в них никакой видимой угрозы. Очевидно, они лечат мирных жителей из-за распространения эпидемии и находятся там вовсе не по прямому приказу Вэнь Жоханя.       Вэй Чанцзе уделяет время тому, чтобы спрятать свой колокольчик ясности, прежде чем войти внутрь.       — Я ищу сына своего друга, — говорит он целительнице в одеянии Вэнь. — Он погиб во время ночной охоты, а его сын и вдова были изгнаны из своего клана. Вы случайно не видели их поблизости?       Он использует историю Юй Цзыюань, потому что… ну, ему нужен предлог, и он вполне может использовать эту возможность, чтобы помочь поискам своей госпожи. В конце концов, она была очень подавлена, когда получила ответ Вэнь Жоханя на своё официальное письмо. Глава Вэнь ничего не слышал о таком ребенке и в его дворце нет такого мальчика, как она описала, клянется он.       Вэй Чанцзе не верит в это; он уверен, что Юй Цзыюань видела Чжао Чжулю в тот день; она рассказала им об этом однажды утром, перед тем как отправиться в очередную попытку разыскать ребенка, и она сомневается в правдивости ответа Вэнь Жоханя. Вэнь Жохань взял его под свое крыло, потому что почему бы и нет? Кто-то с потенциалом, способным расплавить золотое ядро противника? Если бы он был руководителем Ордена с большими амбициями, он бы усыновил этого малыша, лелеял бы его талант, пока он не превратился бы в живое оружие, следил бы за тем, чтобы ребёнок зависел от него во всем, в одежде, жилье, даже в самосовершенствовании, учил бы его только разрушению, чтобы он никогда не был принят в другом месте, и использовал бы его в своей армии, при этом скрывая его существование до того, как разразится буря. Когда он рассказал свою теорию Цзян Фэнмяню и Цансэ-саньжэнь, они оба посмотрели на него, как на какого-то повелителя зла. Юй Цзыюань выглядела всего лишь глубоко взбешенной. К счастью, его жена, посланная небесами, рассеяла напряжение смехом, и его лучший друг понял, что над этой теорией, какой бы суровой она ни была, стоит подумать. Он даже взял и начал строить план на основе этой теории: «Если он действительно так делает, значит, для того, чтобы тренировать свое оружие, ему придется жертвовать золотыми ядрами людей, верно? Так что если мы поищем людей, которые потеряли свои золотые ядра в ходе «несчастного случая», возможно, это приведёт нас к мальчику».       Как и ожидалось, женщина Вэнь качает головой, но вежливо говорит:       — Примите мои соболезнования по поводу вашего друга. Вы можете заглянуть в наш лазарет и посмотреть, не найдёте ли вы его или его мать среди наших пациентов. Некоторые из них находятся без сознания и не могут сообщить нам о себе.       Вэй Чанцзе соглашается и, конечно, возвращается без сироты — он даже не знает, как на самом деле выглядит Чжулю. Но этот маленький визит убеждает его, что, по крайней мере, эта ветвь Вэнь честно пытается помочь и действительно лечит людей. На всякий случай он придумывает ложь на месте:       — Прежде чем я потерял связь с женой моего друга, она писала о каком-то проклятии или болезни. Она не уверена, но она подозревала, что её сын может расплавить золотое ядро тех заклинателей, к кому прикоснется.       Это не самая умная ложь, но он надеется, что этого достаточно. Вэнь хмурится, и кажется, что она ужасно долго подбирает слова, прежде чем ответить. Вэй Чанцзе не может понять, потому ли это, что ей есть что скрывать, или потому, что она не может поверить в существование такой болезни. На всякий случай, Вэй Чанцзе остается начеку и ищет ближайший выход, откуда будет легко улизнуть, если Вэнь вдруг решит схватить его.       — Это не тот недуг, который мы сейчас лечим. У людей здесь разум и тело разделены, их разум нарушен. Но я буду бдительна, чтобы искать такие… симптомы, — она качает головой: «Но вдова вашего друга, должно быть, ошибается, я никогда не слышала, чтобы такое было возможно сделать с ядром. Хотя это не моя специальность, а моего мужа. Я спрошу его, слышал ли он об этом, когда он проснется. Вы можете позволить себе подождать до завтра?»       — Боюсь, что не могу.       Она нахмурилась.       — Вы уверены, что она не сказала другое: что он расплавил собственное ядро из-за искажения ци? Это гораздо вероятнее…       Вэй Чанцзе притворно хмыкнул и воспользовался возможностью развеять все подозрения.       — Это возможно, я был переполнен беспокойством и горем, когда прочитал её письмо.       Конечно, его тон не очень совпадает со словами, и сомнения целительницы Вэнь видны на её лице. Вэй Чанцзе тщательно обдумывает свой следующий шаг. Вэнь опасны, тем более, если то, что они видели — это взгляд в будущее. Но… все эти люди, которых они сейчас пытаются спасти, — гражданские, отчаянно нуждающиеся в помощи. Сколько их всего? Под этой палаткой он может насчитать двадцать человек, а до входа он видел ещё как минимум два лагеря. Они не должны расплачиваться за его недоверие или мелкую борьбу кланов — особенно тех, которые еще даже не существуют. Долг Ордена — защищать слабых.       — Мои дальние родственники владеют трактиром на другой стороне горы, — объясняет он ей. — Если вам когда-нибудь понадобится помощь, дополнительная постель или вы услышите о сыне моего друга, не стесняйтесь, приходите туда.       — О. Постоялый двор, который восстанавливает Орден Цзян, или другой?       Вэй Чанцзе вздыхает, как и ожидалось, слухи опередили его. Ладно, он разберется с этим, и плывёт по течению:       — Да, это он. Один из моих племянников — ученик Ордена, и наша семья была назначена ответственной за восстановление гостиницы. Но я не уверен, что мы можем обратиться к Главе Цзян. Я здесь по собственной воле.       Целительница Вэнь поклонилась: «Я понимаю, и так будет лучше. Глава нашего Ордена не хотел бы, чтобы мы вмешивались в дела другого Ордена. Мы благодарим вас за помощь. Это действительно ценно. Могу ли я попросить вас об одном одолжении?       Вэй Чанцзе кивает, скрывая своё беспокойство.       — Попросить? Если это в моих силах, я постараюсь помочь.       — Я заботилась об адептке Ордена Юньмэн Цзян много месяцев назад. Она была ранена во время ночной охоты и потеряла способность ходить. Если вы когда-нибудь услышите о том, как она себя чувствует от вашего племянника, я была бы очень признательна узнать о её здоровье. Я беспокоюсь о ней.       О. Так это и есть та женщина, о которой ему рассказывал Цансэ! В третьем сне он не смог как следует разглядеть её лицо, так как её «труп» так быстро превратился в пепел. Сразу же его подозрения рассеялись — не полностью, он не наивен, — но он все еще не ожидает, что его убьют или запрут в темнице, если он ошибется. Его жена обычно хорошо разбирается в людях, по крайней мере, по его опыту. Тогда она сочла эту маленькую семью милой. И, вероятно, забыла послать им письмо, как обещала — они все равно каждую копейку сохраняют для А-Ина. Вэй Чанцзе сразу же задается вопросом, взяли ли они с собой детей. Он не видит поблизости никаких детей. Он надеется, что здесь нет, однако, есть старики, ухаживающие за пациентами, так что надежды мало. Похоже, это маленький клан целителей, где каждый член общины помогает в лечении.       — Я уже слышал о ней, — говорит он с улыбкой. — Она благополучно вернулась к своей семье, как я слышал, и мой племянник часто видит как она тренируется в реке. В последний раз, когда он говорил о ней, ей удалось сделать один шаг, пока её поднимали на лентах.       Целительница Вэнь кивает, явно испытывая облегчение.       — Спасибо, я счастлива знать, что она выздоравливает. Я обещаю, что передам любую информацию, которую смогу разузнать о сыне вашей подруги. До того, как наша семья породнилась с Вэнь несколько поколений назад, мы жили на этой горе. Наше родовое захоронение находится рядом, и у нас есть дальние родственники, которые заботятся обо всем регионе. Если вам когда-нибудь понадобится связаться с нами, пожалуйста, обращайтесь. Мы много путешествуем, но всегда возвращаемся, когда… — она смотрит на текущее состояние места, полного больных людей. — Есть необходимость.       Целительница Вэнь возвращается к своим обязанностям, несмотря на поздний час. Вэй Чанцзе успевает вернуться в гостиницу до восхода солнца, и никто из учеников не замечает его отсутствия. Как раз вовремя, чтобы вздремнуть перед обратной дорогой. Так будет лучше: после кошмаров с курильницей он плохо спит. Не из-за видений своей смерти — они прекратились, но каждое утро он просыпается уставшим и с ужасным ощущением, что забыл сделать что-то важное. Что, к сожалению, часто случается, поскольку у него слишком много дел, чтобы успеть сделать их за один день.       — Конечно, спасибо вам ещё раз за заботу о нашем сыне, — обещает мать, которой он доверил трактир, кланяясь. Он рассказал ей о том, что назвался дядей ученика, так что она не должна быть захвачена врасплох, если получит новости от Вэнь, и, он надеется, подыграет ему. Она храбрая женщина. — О… Вы хотели, чтобы я сказала вам, если услышу еще одну историю о бродячей заклинательницей и её духовном звере, верно?       Вэй Чанцзе кивает, его сердце тяжелеет, когда он слушает ее. Пока что это четвертая версия, в ней всегда есть изменения. Иногда бродячая заклинательница изображается как спасительница, в то время как её духовный зверь сошел с ума и начал похищать детей, чтобы съесть их. Заклинательница убивает своего питомца, получив смертельную рану… А иногда все наоборот. Заклинательница — это дух, который без причины нападает на деревню, обвиняя их в убийстве своего питомца, в то время как зверь очень даже жив и должен убить своего хозяина. Эта история не сильно отличается от трех других; и самая важная часть не меняется. Здесь есть бродячая заклинательница, духовный зверь, они оба умирают при драматических обстоятельствах, один утаскивает смертельно раненного другого в лес, чтобы больше никогда не появиться. Это местная сказка, которую родители рассказывают своим детям, чтобы те не бродили ночью или в лесу в одиночку. Они никогда не связывали её с проблемой волков. Вот почему пара Вэй пропустила эту информацию в первый раз.       Вэй Чанцзе хочет отрицать правду, но не может. Совпадений становится все больше. Чем больше он расследует, тем больше кажется, что то, что они видели во сне, имеет под собой основания в реальности, в которой они живут. Юй Цзыюань также приносит плохие новости каждый раз, когда возвращается: несмотря на все её усилия, она не может нигде найти ребёнка Чжао.       Но, если то, что они пережили во время этого кошмара, действительно является для них предупреждением… Тогда что это значит для его сына? Для той иллюзии, которую видела Цансэ в третьем сне? Этот Старейшина Илин, их ребёнок, поглощённый обидой или, может быть, Иньским железом?       Его жена, похоже, убеждена, что монстр — это каким-то образом А-Ин, хотя и не уверена, что понимает как это возможно, и с тех пор застряла в странном, непривычном для нее состоянии меланхолии. Обычно он сам попадает в такую петлю уныния и не знает, как ей в этом помочь. Особенно когда ему нельзя позволить поверить в такое. Он не может. Иначе это будет означать, что он не смог защитить своего сына, и не один раз, а дважды. Он не может. Он что, тоже бросил своего сына? Как он может называть себя отцом, если это так?       Слова из ночных кошмаров снова преследуют его, поэтому он задвигает их на задворки головы и игнорирует.       Он провёл изыскания: в этом регионе никто не знает о Старейшине Илина, есть только курганы, которые высасывают деревню досуха. И, несмотря на все его усилия, нигде нет следов Иньского железа.       В одной из книг Вэнь, которую привезла ему жена, буквально в десяти строках рассказывалось об артефакте, в том числе о старом клане, который выковал его и взял на себя ответственность за его гибель, — клане Сюэ. Но этот клан был уничтожен много лет назад, когда Чанцзе был еще подростком. Он знает об этом, потому что отец Фэнмяня сказал ему купить много вина, чтобы отпраздновать их уничтожение, и ему потребовалось несколько поездок, чтобы удовлетворить его просьбу. Но, к своему стыду, он не помнит почти ничего из того, о чем они говорили во время банкета. Тогда предыдущий Глава Ордена решил, что Вэй Чанцзе может доказать свою преданность, став пробником яда для наследника, и попросил его испытать чашу с вином. Это был просто розыгрыш, все знали, что никто не посмеет отравить Цзян Фэнмяня, да и не было в этом нужды. Это был глупый спектакль, который предыдущий Глава Ордена устроил, потому что хотел что-то доказать своему сыну — что бы это ни было. Возможно, он даже не знал о позиции Вэй Чанцзе по поводу алкоголя. Вэй Чанцзе послушался, проверил всю еду, напиток оставил напоследок, а жидкость держал во рту, не глотая, в течение четырех часов. Все его внимание было сосредоточено на том, чтобы сохранить безэмоциональное лицо, чтобы хозяин не заметил и не заставил его проглотить.       Ни единой капли.       Вэй Чанцзе трясет головой, прогоняя воспоминания; теперь от них нет никакого толку. В тот раз его не поймали, и он сумел выплюнуть это всё позже, и никто, кроме Фэнмяня, об этом не узнал. Всё улажено — вернёмся к делам насущным, к реальной проблеме.       Если он правильно запомнил имя мальчика, которого Цансэ-саньжэнь почти усыновила… Сюэ Ян?       Возможно, последний оставшийся член этого клана был отправлен ей к Баошань-саньжэнь…       Вэй Чанцзе очень старается не быть пессимистом. Это вообще не в его характере. Он пытается убедить себя, что Сюэ — распространенная фамилия. Даже если это не так, это означает, что последний, кто знает, как найти Иньское Железо, находится в безопасности и заперт на загадочной горе. Что Теневик — это просто монстр, и что он пытался заманить его жену в ловушку иллюзии, используя её внутренние страхи и недавнюю травму. Вот и всё. Это должно быть всё.       Третий сон — ложь, он должен сосредоточиться на первых двух. Может быть, даже не на втором. Этого не может быть. Пристань Лотоса не может пасть. Когда хорошо знаешь человека, иногда до ужаса ясно понимаешь, что может его сломать. Цансэ не сможет жить без своей свободы, и так же, как Вэй Чанцзе знает, что не может потерять свою семью, что это уничтожит его, он уверен, что гибель Ордена уничтожит Цзян Фэнмяня.       Вэй Чанцзе хочет продолжать отталкивать реальность, отрицать всё ещё немного и забыть. Но он не может, если это та цена, которую ему придётся заплатить. Всё сложно, он застрял где-то посередине и ненавидит это. Он не может продолжать оставаться дураком, пока накапливаются доказательства. Но он также не может принять реальность, потому что реальность причиняет боль. А когда что-то причиняет боль, человек отодвигает это на задний план, забывает, стирает. Именно так он всегда и поступал. Он не знает, что делать, когда это решение не работает.       — Спасибо вам за вашу тяжёлую работу.       Он поблагодарил семью учеников, прежде чем вернуться в Юньмэн. С пустыми руками, в его голове нет ни плана, ни решения.       Он просто знает, что должен найти способ предотвратить такое будущее. Любыми средствами. Какой бы ни была цена.       В настоящее время цена — полное отсутствие сна.       К счастью, между написанием официальных и неофициальных отчетов Цзян Фэнмяню и Юй Цзыюань у него есть много моментов, которые наполняют его сердце счастьем. Вэй Чанцзе, к сожалению, знает, что счастье — это не то, что он может хранить долгое время, как это делают другие люди. Поэтому он научился радоваться коротким мгновениям, маленьким сокровищам, время от времени. Цансэ может быть счастлива весь день. Вэй Чанцзе счастлив, когда она улыбается, пока он подыгрывает ее шуткам. Когда Вэй Ин показывает свои успехи. Когда он обучает воспитанников Юньмэн Цзян или воспитывает сына, племянника и племянницу. В промежутках между этими вспышками счастья, в своих меланхолических настроениях, он старается не забыть об этом. Именно эти счастливые перерывы напоминают ему, почему он всё это делает, почему все его усилия и работа имеют значение. До тех пор, пока он чувствует себя так, он может продолжать, он знает это. Поэтому он всегда находит время, чтобы немного поиграть с детьми. Проходят месяцы, более или менее одинаковые: тренировки, работа, игры с детьми, организация Встречи, слежка за районом деревни Мо.       Первый снег выпадает по мере приближения Встречи. Дети играют на улице, в Пристани Лотоса снег выпадает редко, так что для детей Цзян это их первый снег. Вэй Ин и Цансэ-саньжэнь с большим рвением демонстрируют им простое удовольствие от игры в санки и снежки. Пока он остается внутри, с Цзян Фэнмянем, сосредоточившись на предстоящем соревновании Орденов, и на том, что принесла им нынешняя холодная погода. Больше работы, к сожалению. Они оба на пределе сил.       Однажды к ним врывается Юй Цзыюань и сразу же смотрит на Вэй Чанцзе:       — Ты должен сказать ей сейчас. Я возьму детей на прогулку по городу       Он знает, что она права, но это не меняет того ужаса, который он испытывает по этому поводу. Вэй Чанцзе все равно навещает свою жену. Она находится в своей новой мастерской, поскольку их госпожа, очевидно, освободила ее от обязанностей няньки. Когда здание строилось, Цзян Фэнмянь позаботился о том, чтобы у детей было безопасное место для игр, но, как всегда у Цансэ-саньжэнь, все вышло из-под контроля. В центре комнаты висят качели; она также отодвинула стол в сторону и привязала одеяло к балке, по которой она должна ходить, сделав странный шалаш, наполненный подушками. Вэй Чанцзе помог сделать маленькие бумажные домики, которые она спрятала между книгами, свитками и кипами работ на полках, чтобы дети лучше смотрели на это, а не устраивали беспорядок (еще больший беспорядок) в ее исследованиях. Она даже спрятала талисман, который заставлял маленькие бумажные окошки загораться по их сигналу. Кажется, это работает. Дети гипнотизируют бумажным городком каждый раз, когда она устанавливает его, и они делают своих собственных бумажных человечков, чтобы играть в этом бумажном городе. Конечно, поскольку это Цансэ, на полу написаны мелом какие-то символы, но Вэй Чанцзе может сказать, что этот хаос в основном принадлежит только ей (даже если на дереве есть несколько вырезанных рисунков и куча черных отпечатков маленьких рук). Он изо всех сил старается ни на что не наступать, пока добирается до жены. Теперь, когда она летает, а не ходит, ее привычка оставлять вещи на полу стала ещё сильней.       — Я слышал, у тебя был первый заказ? — спрашивает он, надеясь, что разговор станет легче, если начать его с таких приятных новостей.       Цансэ смотрит вверх, на её лице сияет улыбка; на столе перед ней беспорядок. Свитки, чернила и всякий хлам громоздятся поверх всего, теперь, когда она начала работать с металлом с помощью курильницы для благовоний. И всё же она сияет:       — Да! Один из бродячих заклинателей, которых пригласил Фэнмянь, видел мою Дуаньда! Он хочет такое же оружие!       Она смеётся и приравнивается:       — Возможно, я смогу заработать немного денег, дорогой не-муж! Так позволь мне утопить тебя в богатстве! Что ты хочешь получить в подарок? Книгу? Новую одежду? С таким количеством снега нам точно нужны новые тёплые халаты. Или ты хочешь, чтобы я сделала тебе оружие с помощью моей удивительной новой техники? Я уверена, что смогу сделать тебе перчатку, которая сделает хват твоего меча лучше!       — Но у меня нет денег… я очень, очень беден… — сетует он.       Он ухмыляется и целует её в шею, обхватив руками её талию, чтобы прижать её ближе. Она радостно щебечет, и слышать её восторженное, такое чрезмерное счастье заставляет его сердце делать сальто в груди. Он рад, что она постепенно возвращается в прежнее состояние, перестает смотреть на тень печальными глазами и сосредотачивается на их настоящем сыне, а не на той иллюзии, которую она видела. Не на письме Баошань-саньжэнь. Не на том будущем. Предоставь это мне, я найду решение. Просто сосредоточься на том, чтобы быть счастливой.       — Я не работаю бесплатно, как ты, но я думаю, мы можем найти другой способ заплатить мне… — она дразнит его. — Здесь нет детей… Моя мастерская звуконепроницаема и… пожаробезопасна… — она смотрит вверх, где, как они оба знают, стоит бочка, полная воды, готовая рухнуть, если пламя ослабит её опору. — Я знаю, ты этого не чувствуешь, но сейчас я очень стараюсь потереться ногой о твою ногу, дорогой не-муж, не оставь мои усилия незамеченными…       Цансэ-саньжэнь смотрит на него тем взглядом, в который он влюбился, с маленькой озорной ухмылкой ребенка, который знает, что собирается совершить шалость, но слишком хочет и рад этому, чтобы скрывать. Та, которая всегда шептала ему: «Ну же, давай сделаем это, нас не поймают, вот увидишь!».       Он почти верит ей и наклоняется. Но…       — Это очень заманчивое предложение, но…       Он вздыхает. Он портит настроение, но он должен. Цансэ чувствует изменение и поднимает взгляд:       — Но?       — Если бы я попросил тебя… держаться подальше во время конференции, что бы ты ответила?       Брови Цансэ почти касаются линии её волос.       — Я бы, конечно, спросила, почему? Я почти уверена, что все будут говорить о нас, и тогда Фэнмяню понадобится его любимая коза отпущения! Я лучше всех умею отвлекать внимание, если ты не заметил! Я уверена, что смогу сказать или сделать что-то настолько глупое, что никто не будет говорить о его браке или его растущем Ордене в течение нескольких дней!.. Так почему ты не хочешь, чтобы я помогла?       Она дьявольски улыбается:       — Неужели ты скрываешь любовницу или двух, с которыми не хочешь меня знакомить? Или ещё хуже? Я любовница, а ты на самом деле давно женат и законная супруга вот-вот приедет? О, боги!       Он легонько толкает её, лишь слегка раздосадованный её шуткой. Ему это нравится, но он не хочет, чтобы она забыла правду, скрытую под её юмором, поэтому он говорит:       — Ты для меня единственная.       Она почти мурлычет от удовольствия.       — Ты тоже единственный для меня. И поэтому я хочу знать, почему ты не хочешь, чтобы я была там. Что тебя беспокоит?       Он резко вдыхает.       — Меня беспокоит Глава Цзинь.       — А, тот, о котором ты говорил со мной в Облачных Глубинах… Цзинь Гуан… Подожди, как его звали? Чёрт. Я забыла. Давай назовём его Цзинь Гуанхуй. Я не помню его имени, но помню, что он был полным мудаком.       Он слегка улыбается: только она могла придать столь серьезному делу такое звучание. Еще когда они учились в Облачных Глубинах, тогда ещё наследник Цзинь трогал девушек-служанок из процессии Цзян. Те пошли к Вэй Чанцзе, который передал сообщение своему другу. Они были напуганы: конечно, это были только лапания, но если он захочет сделать с ними что-то большее, они окажутся в его власти. Что может сделать служанка? Что стоят их слова против его слов? Вэй Чанцзе изо всех сил старался защитить их, велел им постоянно работать только в паре, желательно с юношами, и делать что-то такое, на что у наследника Цзинь была аллергия, в надежде, что это успокоит его внимание… Но в то время он мог сделать очень немногое. И он помнит, как пожаловался на это своей тайной возлюбленной в библиотечном павильоне.       В конце концов вопрос был решен, потому что Цзян Фэнмянь пошел поговорить с Цинхэн-цзюнем, который попросил совета у своего учителя, и они все решили с наследником Цзинь за закрытыми дверями. Цзинь Гуанхуй — ему понравилось это прозвище — перестал приставать к девушкам в Облачных Глубинам и стал лапать девушек в городе Цайи, где Орден Лань не имел прав наказывать его. Цзян Фэнмянь привечал этого человека как можно реже, чтобы убедиться, что он не пересечётся с его слугами, а Лань Цижэнь не раз предлагал наследнику Цзинь присоединиться к его группе, но эффективность его предложения была сродни нанесению пудры на сломанную кость.       — Ну, так что? — спросила Цансэ-саньжэнь.       Он посмотрел на неё — как она красива! Люди всегда говорили, что его жена прекрасна, и что ему повезло, что она вообще на него смотрит. Они были правы. Он смотрит на её ноги. Он не сомневается, что она сможет постоять за себя, если мужчина решит сделать какую-нибудь глупость, думая, что благодаря её ранам он сможет овладеть ею. Но он не хочет, чтобы он пытался сделать это вообще; поэтому он говорит ей чистую правду.       Цансэ хмурится. Она не отрицает такую возможность.       — Если он попытается что-то сделать, я его убью, — заявляет она, затем ее серьезное выражение лица переходит в дразнящую улыбку. — Я рассчитываю, что ты сможешь вытащить меня из тюрьмы, пока они не обезглавили меня в отместку! Ты можешь устроить пожар и унести меня в небо меня, пока все заняты… — она целует его подбородок. — Хотя, может быть, меня не накажут за его убийство! Может быть, все будут рады, что я избавилась от него. Юй Цзыюань сказала мне, что её названная сестра очень устала от неверности своего мужа. И я хочу сказать, что мир станет лучше, если в нем будет меньше таких людей, как этот козел Гуанхуй!       Вэй Чанцзе хочет улыбнуться в ответ, но не может.       — Это принесёт большие неприятности Ордену Юньмэн Цзян, Цансэ. Фэнмянь должен будет за это заплатить. Мы не можем…       Тяжело думать, что в будущем они могут привести к падению Пристани Лотоса. Цансэ-саньжэнь вздыхает.       — Я знаю. Но… Я не понимаю, в твоих рассказах все, что он сделал, это какие-то нежелательные прикосновения. Это нехорошо, конечно, но я могу с этим справиться. Почему ты боишься, что сейчас он сделает еще хуже?       — Власть меняет людей. Сейчас он очень влиятельный человек. Один из самых богатых после Вэнь Жоханя. А ты -…       Просто жена слуги. Он не говорит этого, потому что знает, что она рассердится. Она выросла на горе, ей не так понятны проблемы внебрачных детей и политики кланов, как ему. Конечно, она знает теорию, она выучила её, но она не прожила через это всю свою жизнь, наблюдая несправедливость системы в целом. Даже ему повезло пройти через это, благодаря лучшему другу; у многих людей в его положении всё было ещё хуже. Какой бы бесстыдной ни была Цансэ-саньжэнь у неё всё же больше гордости, чем у него; ей не понравится это слышать. Поэтому он называет ей другую причину, которая не менее правдива, чем предыдущая:       — На конференции будет алкоголь. Он затуманивает разум, размывает границы, которые, как известно, нельзя переступать.       Цансэ вздыхает, она раздражена, но не обижена. Это лучший исход.       — Ты и твоя война с алкоголем. Ты собираешься сказать мне, что я тоже не должна пить? Это несправедливо, ни гулянок, ни напитков, что я буду делать?       — Ты могла бы отвечать за детей вместе с Юй Цзыюань и её названной сестрой…       Она остановилась и уставилась, её глаза наполнились изумлением:       — Дети? — повторяет она. «Сколько?» — слышит он. Судя по всему, она согласна на сделку.       — Почти все кланы согласились привезти своих наследников, кроме Вэнь.       — С ума сойти! О, А-Ин будет так счастлив снова увидеть своих друзей из Лань! Как вам удалось убедить их?       — Они сказали, что было бы слишком опасно позволить их наследникам собираться в одном месте. Но если никто не будет знать, что они здесь, на территории Ордена, кроме их клана… Цзян Фэнмянь также заверил их, что они могут послать своих личных слуг сопровождать их наследника, и что он оставит лучших из лучших для их защиты…       Женщина улыбается.       — Значит… я лучшая из лучших…?       Он так считает, но другие Ордена — нет. Особенно Лань Цижэнь будет в ярости от мысли оставить своих племянников под ее началом после того, как выгнал Цансэ из Облачных Глубин. Так что «лучшие из лучших» — это Юй Цзыюань и ее потрясающая названная сестра, госпожа Цзинь, с несколькими самыми доверенными девушками-служанками к их услугам. Кроме того, они заверили, что детям будет позволено играть только на территории резиденции, поскольку Встреча проходила в Юньмэне. Никто, кроме их Глав, не знал об этом, и они были надежно спрятаны от любых попыток похищения или покушения. К тому же вдали от Встречи и Цзинь Гуанхуя. Кроме того, это хороший способ проверить новые защитные системы, которые они установили вокруг всей резиденции; если кто-то посмеет вторгнуться, он получит в отместку немного несправедливый удар, с гневом, который должен был быть направлен на Вэнь во сне. Это идеальный план, Цзян Фэнмянь придумал его. И он надеется, что все пройдет гладко. Потому что Вэй Чанцзе чувствует себя очень уставшим. Он полагает, что всё ещё в порядке, раз никто не заметил, значит, он не настолько плох, чтобы это было серьёзно. Он все еще может продолжать. Он может продолжать работать.       — Хорошо, Чанцзе, я останусь здесь на время Встречи… — соглашается Цансэ — и он боится, что пропустил некоторые из ее комментариев, слишком глубоко погрузившись в свои мысли. — Но… я хочу, чтобы ты знал, что я делаю это не потому, что боюсь Цзинь Гуанхуя. Или потому что ты попросил меня.       Она трогает кончик его носа своим и посылает ему любящий взгляд.       — Я делаю это, потому что не хочу, чтобы ты волновался. Я обещаю, что останусь здесь. Но ты должен пообещать мне, что тоже немного отдохнешь. Я волнуюсь, Фэнмянь и Цзыюань тоже.       Ой… Что ж. Вэй Чанцзе улыбается ей в ответ. Он полагает, что все достаточно плохо. Однако часть его боится, что если он сейчас остановится и отдохнет, то не сможет снова встать, попав в один из своих неудачных дней. Он не может позволить себе быть таким сейчас. Он не может позволить себе дать им понять, как сильно он нуждается в сне. Осталось слишком много работы. Слишком много дел, которые нужно спланировать. Слишком много неопределенностей. Слишком мало времени. Поэтому он прижимается головой к плечам жены.       — А как насчёт твоего предложения? Будет ли это считаться отдыхом?       Она смеётся, и её руки обвиваются вокруг его шеи, прижимая его ближе. Кажется, что это «да».