Строим дом

      Цзян Фэнмянь очень гордится своими учениками, когда возвращается к горе Дафань. Все они не только помогли остаткам Вэнь, особенно маленьким детям, убедившись, что о них заботятся и они в безопасности, но и приступили к охране территории вокруг проклятого храма и полуразрушенной деревни. Некоторые даже начали восстанавливать то место, которое статуя разрушила во время своего яростного пробуждения, особенно разрушенную аптеку. Они славные ребята, хорошо обученные и отзывчивые.              Они также разложили в ряд тела заклинателей Вэнь и начали опознавать каждого из них, составляя список умерших для реестров Вэнь Жоханя. Они не могут дожидаться, пока глава ордена их похоронит, и обряд состоится прямо перед Советом. Дама, которую он встретил в первый вечер, по-видимому, теперь является матриархом клана. Она говорит им, что они всего лишь ветвь семьи и что глава ордена не обидится на это; сомнительно, что мужчина узнает какие-либо имена в списке, кроме имени главы их ветви.              — Он никогда по-настоящему не заботился о нас… — добавляет она с горечью, поглаживая по голове одного из детей, осиротевших в результате нападения. Двоюродный брат Вэнь Нина и Вэнь Цин, насколько понял Цзян Фэнмянь. Её внук. Есть ещё несколько детей в такой же ситуации, но, насколько он понял, ни один из них не обучен совершенствованию.              Цзян Фэнмянь снова предлагает отвезти их всех на Пристань Лотоса и приютить, особенно тех, кто потерял и дом, и семью, но гордая госпожа Вэнь отказывается. Это их дом, их священное место, они все восстановят и будут снова гордиться этим местом.              Цзян Фэнмянь вздыхает, слишком хорошо понимая это чувство, чтобы настаивать дальше. Он позволяет себе немного вздремнуть и перекусить, потому что ему нужно восстановить силы после стольких путешествий. Последнее, что нужно ордену Юньмэн Цзян, — это видеть, как их руководитель падает от изнеможения. Как только он считает, что чувствует себя достаточно хорошо, он идёт и начинает использовать Сопереживание, используя одного из своих учеников и свой колокольчик ясности в качестве якоря.              Это опасная техника, которую он предпочел бы не использовать — даже если ему нравится добиваться понимания, часто это не стоит того, чтобы рисковать своей жизнью, — но ещё опаснее столкнуться лицом к лицу с едва запечатанной одержимой духом статуей, ничего не зная. Его самые доверенные ученики повторяют за ним, и с их помощью им удаётся получить представление о трагическом конце каждого из умерших.       Труднее всего иметь дело с родителями Вэнь Цин и Вэнь Нин. Их последние минуты слишком много говорят Фэнмяню.       Как ни странно, проблема возникла несколько месяцев назад, как предполагает Цзян Фэнмянь, вскоре после того, как Вэнь Жохань вызвал его супругу и Цансэ-саньжэнь к себе во дворец. Способ общения с главой ордена Вэнь — это, судя по всему, что-то написать на бумаге-талисмане, а затем поджечь её; таким образом, это очень эффективно и быстро. Кроме того, это не оставляет абсолютно никаких следов переписки. Это одновременно гениально и пугающе. В письме, которое Вэнь Жохань отправил супругам Вэнь, он приказал мужчине отдать их новейшую работу и исследования по золотым ядрам, которые продолжались в течение нескольких лет, если судить по отсутствию удивления со стороны покойного мужчины. Подключившись к духовной памяти этого человека, Цзян Фэнмянь даже узнает, что Вэнь Жохань потребовал от него начать исследования на эту тему два года назад, так и не объяснив, зачем и для чего будут использованы его исследования. Цзян Фэнмянь сразу же думает о Чжао Чжулю и теории Вэй Чанцзе о судьбе ребёнка.       «Мы опоздали на два года, — понимает он. — Вэнь Жохань уже так долго содержал его?»       Ужас переполняет его. Это значит, что он нашёл мальчика всего через несколько месяцев после того, как его прогнали из клана Чжао!       Затем в письме главы ордена Вэнь говорилось, что вскоре он посетит деревню ветви Вэнь на горе Дафань. Он не дал никаких объяснений, и настоял на том, что не должно быть никакой суеты по поводу его прибытия. Он просто сообщил дату, когда он явится к местным жителям.       Это произошло, когда Цансэ-саньжэнь была в Облачных Глубинах, до того, как они уладили проблему с гостиницей. До того, как у Вэй Чанцзе появилась настоящая разведывательная сеть в регионе; потому что в противном случае он знал бы о прибытии Вэнь Жоханя. Это не меняет правды: они прозевали всё.       Они снова опоздали. На этот раз всего на несколько дней. Еще больнее быть так близко.       Цзян Фэнмянь становится свидетелем того, как глава ордена Вэнь Жохань прибыл в деревню, почти не обращая внимания на поселение, вместо этого исследуя все вокруг. Цзян Фэнмянь не знает, где несколько месяцев назад произошла трагическая ночная охота, но он догадывается, что именно это искал тогда Вэнь Жохань в сопровождении своих озадаченных родственников. Во время этого визита, стремясь угодить, большинство заклинателей семейной ветви показали ему самые духовные места: свое старое кладбище, библиотеку, исследовательский центр медицины, а также… Старый храм в горах. Кто-то из местной семьи Вэнь объяснил своему главе, что статуя была настолько особенной, что она была благословлена духовной энергией и элементами, что эта статуя сама себя высекла внутри горы и ее следует почитать.       — Да, вот почему оно должно быть запечатано здесь, — внезапно самодовольно сказал глава ордена, прежде чем поднять руку. Из сердца статуй торчал кусок сломанного железа. Конечно, местные жители Вэнь не знали, что это было, но Цзян Фэнмянь знает. Иньское железо. Если бы у него всё ещё было тело, он бы задрожал.       Затем, когда глава ордена покинул храм с артефактом, он подошел к двоюродному брату и прошептал ему на ухо: «Ты никому не расскажешь о том, чему стал свидетелем». Его меч ужасно близко к маленькой Вэнь Цин, даже если он вложен в ножны, этого достаточно, чтобы донести послание.       — Знаешь, когда дерево заболевает, самый простой способ справиться с этим — обрезать его бесполезные ветви? Только слабый садовник не решился бы на это. Ты мне нравишься, двоюродный брат, но я не буду колебаться.       И Вэнь Жохань много кто, но не слабак. Да и как он может быть слабым, если территория Вэнь настолько враждебна для жизни? Он никогда не был слабым. Угроза очевидна. Предводитель ордена Вэнь исчез ещё до наступления вечера. Маленькая семья от страха чуть не убежала в другое место. И всё же их позвали обратно лишь несколько месяцев спустя, когда разразилась эпидемия.       Отцу семьи потребовалось ужасно много времени, прежде чем он понял, что это вина главы их ордена, и что бы он ни сделал с этой статуей, это является причиной эпидемии. Поэтому он вернулся, чтобы проверить. Он привел с собой почти всех заклинателей своей семьи, так как не знал, с чем столкнётся; с монстром ли это, проклятием или даже разгневанным богом.       Это была статуя, которой они так долго поклонялись.       В какой-то момент потрясенная ветвь семьи Вэнь сражается ней, а затем они видят, как их дети бросаются в пещеру, где их определенно не должно быть. Гнев и беспокойство смешиваются в одно мгновение, прежде чем их отрывает от земли после удара. Отец пал, спасая своего маленького сына; он успел увидеть, как из мальчика вырывают часть души. Он кричал своей жене и детям, чтобы они бежали, пока он сражается и вскоре умер. Его череп был проломлен, его сердце было полно вопросов: выиграл ли он для них достаточно времени? Они в безопасности? С ними все будет в порядке?       Мать продержалась дольше, она помогла своим детям выбраться и помчалась в деревню. Вэнь Цин плакала в её объятиях, прося прощения за то, что позволила Вэнь Нину убежать и последовать за ними туда, хотя ей следовало приглядывать за ним. Но мать проигнорировала ее огорчение, поскольку для того, чтобы отругать её позже, ей пришлось бы заверить, что это «позже» случится. Она обратилась к жителям деревни с призывом забрать всё ценное: тексты, книги предков, секретное оружие, мирных жителей и детей, особенно малолетних. Она велела своим людям позвать на помощь и идти в гостиницу по другую сторону горных троп. И пока они повиновались, она в последний раз взглянула на своих детей, прежде чем присоединиться к последним силам своего клана. Они должны были остановить статую; они попытались устроить ловушку с помощью талисманов и заклятий       Цзян Фэнмянь пытается запомнить всё, что видит, чтобы проскользнуть под печати и разобраться со статуей в настоящем.       Мать умерла, потому что вложила в печать всю свою духовную энергию, как и все остальные заклинатели их клана. Они не ожидали, что статуя окажется настолько духовно сильной, но, падая, она не чувствовала сожаления. Она смотрела на поверженного идола с чувством лёгкого удовлетворения: он не тронет её детей, они победили.       «Вот это победа», — с грустью подумал Цзян Фэнмянь.       Ему всегда тяжелее смотреть на тела, когда он разделил с ними время. Цзян Фэнмянь замирает перед шеренгой мертвецов — и жалеет, что у них нет большего лазарета. Глупости. Они ведь теперь мало чем могут им помочь, верно? Разве что попытаться упокоить их души.       Он дает безмолвную клятву их родителям: Вэнь Нин и Вэнь Цин не останутся наедине с Вэнь Жоханем. Этот человек стал причиной их уничтожения, хотел он этого или нет — неважно, но он всё равно это сделал. Семья Вэнь никак не сможет отправиться в новую жизнь, если будет знать, что их единственных наследников воспитывает убийца. Цзян Фэнмянь пока не знает, как ему это сделать, но он найдет способ.       Статуя не сдвинулась с того места, где была запечатана, — в самом центре деревни. Последние усилия клана Вэнь были вознаграждены. Цзян Фэнмянь почувствовал, как к печати примешивается энергия обиды — всё так, как он и ожидал. Единственная причина, по которой все эти мертвые заклинатели не превратились в свирепых призраков, вероятно, заключается в ритуале успокоения духа, через который проходят все благородные дети заклинателей. Но даже с ритуалом успокоения, когда заклинатель умирает, чаще всего его последняя воля усиливает её работу. По сути, это манипуляция энергией обиды, хотя никто так не говорит, ведь кто будет винить благородных воинов, отдавших всего себя последнему заданию? И всё же это так. Проклятия тоже так действуют: предсмертные желания обычно делают все сильнее, их труднее разрушить.       Если бы с ним был Вэй Чанцзе, он бы с самодовольным видом сказал: «Энергия есть энергия». Но сейчас его нет. Он умирает, потому что его духовная энергия превращается в яд, и Цзян Фэнмяню грустно от этой иронии. Он не хочет думать об этом. Вместо этого он сосредоточился на задании. Знание того, о чем думал клан Вэнь, когда создавал свое последнее заклинание, помогает.       Правильный порядок действий с таким артефактом обычно таков: Освобождение. Во-вторых, подавление. В-третьих, уничтожение. Освобождение, очевидно, не сработает, ведь именно так поступил Вэнь Жохань с куском Иньского железа. Подавление же стоило жизни почти всем заклинателям ветви Вэнь и некоторым несчастным мирным жителям… Так что ордену Цзян придется уничтожить статую, воспользовавшись ее ослабленным состоянием. Артефакт уже не извлечь, так что осторожность не нужна, к тому же печать на ней не будет держаться вечно. Конечно, они могли бы перенести печать обратно в горы и вернуть статую на ее законное место… Но какой смысл хранить что-то столь опасное? Особенно если ее усмирение уже стоило стольких жизней? Когда-то ее почитали, но Иньское железо доказало, что оскверненные божественные артефакты, не стоит держать при себе. Тем более что неизвестно, что именно заставило статую обернуться против местного населения, когда глава ордена извлек артефакт несколько месяцев назад.       Как только дело сделано, Цзян Фэнмянь поднимается в храм, чтобы убедиться, что там не осталось никакой опасности, никаких обид, которые всё ещё могли бы угрожать и без того ослабленной семье. Это место полностью лишено духовной энергии, которой оно когда-то обладало в воспоминаниях умерших. Цзян Фэнмянь не так умен, как Цансэ-саньжэнь, и мало что знает об Иньском железе, за исключением того, что это священный артефакт, который был осквернён, но он готов поспорить, что состояние, в которое было приведено это священное место, является причиной, по которой статуя вообще начала двигаться.       Но Цзян Фэнмянь не хочет ничего упустить и по-прежнему настаивает на тщательном обыске всего помещения. Цансэ-саньжэнь попросила его взять несколько только что изготовленных ею талисманов, прежде чем он вернется сюда; и большинство из них оказались незаконченными каракулями или бракованными… Однако один из них необычен, он создан для того, чтобы отслеживать иллюзии, вызванные энергией обиды, и очищать их с помощью духовной энергии. Он даёт его нескольким ученикам и велит им скопировать и использовать для поиска.       Он прав, поступив так. Один из его учеников связался с ним довольно скоро. Это тот, чья семья работает в гостинице; Цюань Юй.       «Глава ордена, я думаю, вы хотели бы это увидеть!»       Он ведет его к задней части храма, выходя из пагоды. Благодаря талисману он нашел тайный ход, который ведёт в пещеру, а в ней лежат два тела, уже почти полностью превратившиеся в скелеты. Одно из них — женщина-заклинательница; её одеяния и меч выдают её. Другой — волк. Дыхание Цзян Фэнмяня замирает в груди, а ученик гордо улыбается.       — Разве не это просил нас найти учитель Вэй? Заклинательница и её священный зверь! Как в рассказах!       Да. Так и есть. И Цзян Фэнмянь смотрит на пещеру. Он не такой умный, как его друзья, и даже не любитель пари, но он бы поставил на то, что этот туннель ведет на другую сторону горы, к пещере, в которой его друзья чуть не погибли. Это короткий путь к храму.       У Цзян Фэнмяня осталось не так много сил после стольких заклинаний Сопереживания, но он заставляет себя начать всё сначала. Однако он помнит о своём обещании быть осторожным и решает сначала немного поесть. Он удивлен тем, как быстро восстанавливает силы после простого обеда.       «Ты… Ты начала использовать духовную энергию во время приготовления пищи, как и планировала?» Цзян Фэнмянь не знает, гордиться ему или волноваться. Проверяла ли его дочь действие еды, прежде чем отдать ему? Он надеется, что да, а не использовала его в качестве подопытного, пока он отправляется на такую важную миссию. Ему придется поговорить с ней после. В глубине сознания он почти слышит голос Цансэ-саньжэнь: «Ну, все получилось, верно? Так почему ты должен волноваться?»       Ему так не хватает беззаботного поведения подруги, ушедшего со здоровьем Вэй Чанцзе, что он решает прислушаться к этому голосу хотя бы раз, оставив лишь гордость за успех своей девочки.       Заклинание Сопереживания всё ещё трудно выполнить, и он благодарен, что у него есть ученики наготове в качестве подкрепления. Это не похоже на использование заклинания на второстепенных духах, которые только что умерли и даже не были похоронены с надлежащими обрядами, дух этой заклинательницы стар. Она полна негодования за годы пренебрежения. Её гнев обрушивается на Цзян Фэнмяня в полную силу. Она ненавидит его, и особенно его фиолетовую одежду, она хочет убить его. Тем не менее Фэнмяня спасает то, что призрак пробуждается только в годовщину её смерти. Ещё не время — даже если оно близко.       Он узнает, что погибшую звали Сюэ Ань, и она не была бродячей заклинательницей; просто она не путешествовала со своим кланом, встречаясь с ними только время от времени. Она отродясь не любила общаться с людьми, предпочитая общество своего духовного зверя. Обязанностью её клана было следить за тем, чтобы осколки Иньского железа оставались спрятанными. Но как только осколок был помещён в каком-нибудь священном месте, это медленно, но верно истощало его благодать. Таким образом, Сюэ также приходилось следить за различными локациями и менять место нахождения осколка Иньского железа, когда местность становилась хуже из-за его присутствия. Работа Сюэ Ань состояла в том, чтобы замечать мелкие признаки, указывающие на такое состояние, и направить в свой клан запрос переместить часть Иньского железа в другое место. Прибыв сюда, она испугалась, что ей придется звать их обратно; здесь было не так плохо, как на территории Вэнь, куда она отправила свой клан в прошлом году, но определенно нехорошо. Место было не таким плодородным, как раньше, и звери начали бесчинствовать. Люди беспокоились о своих полях и предстоящей зиме, они боялись, что умрут с голоду. Волчьи стаи маячили в тени леса, и хотя пока что они стащили только пару цыплят, люди боялись того дня, когда они найдут достаточно слабого ребенка сбежавшего от присмотра. Их страхи усугубляли ситуацию: скоро среди них накопится слишком много энергии обиды, и монстры начнут появляться слишком часто.       Сюэ Ань думала, что это будет простая поездка. Но когда она шла по горной тропинке, решив проверить статую в храме, её духовный пес Молан учуял запах, который заставил его рычать и скулить одновременно. Она последовала за своим питомцем с растущим беспокойством и обнаружила молодую девушку на земле. Хотя она не знала ее имени, они были знакомы. Это была дочь караванщика, который работал с её кланом, прикрывая их деятельность и имена в обмен на небольшую помощь с проклятиями, если клиенты не выполняли свои обещания. Она видела её год назад, когда её клан направлялся в Цишань; она хорошо помнила её — хотя и не настолько, чтобы знать её имя, — потому что та интересовалась самосовершенствованием и не принимала отказа в ответ; настаивая на том, что она научится всему сама. Девушка не понимала, что Сюэ были кланом, а не орденом, следовательно, они не могли просто принять чужаков в свои ряды, даже если они так долго работали с торговцами, что все главные заклинатели Сюэ считали их обретенной семьёй.       Девушка была в ужасном состоянии: обезвожена, ее ноги были в крови, все тело покрыто синяками. У неё была старая рана на груди, которая, к счастью, зажила, но была горячей на ощупь, так что, вероятно, она была заражена. Чудо, что она осталась жива. Сюэ Ань проверила её состояние и с удивлением обнаружила, что у девушки есть золотое ядро.       «Ах, ты, маленькая зараза, — с нежностью подумала она тогда, — ты действительно всему научилась сама. Сколько часов ты потратила, шпионя за тренировками нашего клана, чтобы добиться этого? Так ты и узнала об этом тайном пути?»       Но она отогнала эту мысль и взвалила раненую девушку на спину духовного зверя, решив проверить Иньское железо позже. Оно пролежало там уже сто лет, и вполне могло подождать еще день-другой, сейчас нужно было срочно лечить раненую.       Она поспешила в ближайший город и попросила вызвать лекаря. Она солгала о своей связи с жертвой, заявив, что нашла её в таком виде по дороге, и представилась, как обычно, бродячим заклинателем. Она не стала прикидывать, во сколько ей обойдется исцеление маленькой подруги, и предложила местным жителям свою помощь в обмен.       Увы, население, похоже, страдало только от нападения волков на их скот. Ничего особенного заклинатель не мог сделать. Она оставалась у постели девушки, пока та не проснулась. У неё было столько вопросов: что она делает здесь, когда клан и караван должны были находиться на территории Вэнь? Почему она была ранена, как, чёрт возьми, она узнала о проходе и как давно у неё есть золотое ядро? Тем не менее, как только девушка узнала её, она начала плакать.       — Они все мертвы! Клан, торговцы, моя семья, все! Они убили всех!       Цзян Фэнмянь чувствует страх женщины как свой собственный, остатки кошмара, в котором он видел смерть своей семьи, падение собственного ордена всколыхнулись в нем. Это поразило их в самое сердце. На один короткий момент они абсолютно одинаковы. Негодование, возмущение, отрицание и гнев. Нет! Нет! Нет! Этого не может быть!       Сюэ Ань продолжила расспросы, и девушка зарыдала еще громче. Ее лихорадило, рассказы были бессвязными, и Сюэ Ань поняла лишь, что, когда клан возвращался из убежища Иньского железа, на них напала группа заклинателей с лицами, затуманенными тьмой. Девушка следовала за кланом Сюэ, надеясь узнать побольше, и попала в ловушку между ними. Глава клана был ранен, но сумел вырваться, оттащив её в безопасное место. Он попросил её помочь сделать массив, но ничего не вышло, и он умирал от ран.       — Он сказал, что я не должна возвращаться, что я должна найти тебя и-или его сына, — икнула она. — Он сказал мне спрятать Иньское железо… но я не послушала… и когда я вернулась в лагерь, они все… они…       Сюэ Анн слушала её рассказ, в груди у неё было пусто, в голове снова и снова крутилась одна и та же мысль: «Всё кончено. Всё потеряно. Клан. Наш священный долг. Всё…» Но девушка не знала о том, какие страдания причиняет и может причинить ее решение… Она продолжила, икнув:       — Тот, кто убил мою семью… Я… Я спросила его, почему, он сказал, что мы виноваты не меньше вас, потому что защищали вас… Я напала на него. Я промахнулась, он ударил меня ножом, и я упала в реку… и я думаю, он думал, что убил меня…       Она подумала о ране на груди девушки. Наверное, он не ожидал, что у нее окажется золотое ядро и она сможет выдержать удар, который мог бы стать смертельным для обычного человека.       — Иньское железо? — спросила Сюэ Ань, ее разум был затуманен страхом и горем.       — Не знаю… Оно у меня было, когда я падала, но не когда выбралась… Я… Кажется, я потеряла его в реке…       Кровь Сюэ Ань похолодела от этой новости. «Нет, нет!» В ее понимании это был худший из возможных сценариев. Влияние Иньского железа распространилось бы по всей земле из-за воды, это была бы катастрофа! Мало того, они не смогут вернуть его обратно, если он попадет в море… Нет, всё в порядке, вспомнила она; Иньское железо — сильный артефакт, и он жаждет воссоединения, он найдет путь к другому куску, не к морю, и сольется с ним. Но за это время он наверняка причинит много вреда: вода — самое страшное, она распространится повсюду, испортит почву и поля, даже дождь. Это принесет несчастье всей территории, а не ее маленькому кусочку! «На территории Вэнь есть вулканы!» подумала она в панике. Пока они спали, вулканы были плодородными и благодатными, но стоит им проснуться… Наихудший исход событий, и Иньское железо может сделать это.       «Я должна найти его, вернуть!» Только клан Сюэ мог найти Иньское железо, не имея при себе ни одной части, так как проклятие в их крови заменяло его. Но… «Я последняя из них…»       Горе взяло верх.       Девушка задрожала от жара, и Сюэ Ань снова сосредоточилась на ней, держа ее за руку. Раненая достала из рукава кусочек ткани. Он был размером с большой палец, но Сюэ Ань распознала в нем остатки налобной ленты Лань.       — Но я… я нашла это в кулаке отца… Когда я вернулась, чтобы… похоронить их…       Если ее слова правдивы — а Сюэ Ань в этом не сомневалась, — значит, это клан Лань, вечно праведный клан Лань… Скорее всего, преступнику было все равно, что с него что-то сняли, ведь он был использовал заклинание, скрывающее его личность. Лобная лента священна, её нельзя было менять, но если бы они нашли кого-то из клана Лань с укороченной лентой, они могли бы все выяснить…       Но что толку!       Сюэ Ань отошла от трактира, от носительницы дурных вестей и пошла погладить своего духовного зверя. Только тогда она позволила себе плакать и горевать. Сюэ Ань была слишком потрясена, чтобы думать о мести, она верила словам девушки, но в то же время не хотела верить. Машинально она отправилась в ближайший ресторан и стала искать кого-то… Кого-нибудь.       Она нашла адепта ордена Юньмэн Цзян. Цзян Фэнмянь сразу узнает его, это был один из лучших учеников его отца, когда он был подростком, этот человек почти стал старшим учеником ордена. Он научил Вэй Чанцзе и его самого многим стойкам и часто развлекал их историями о ночных охотах. Он даже покупал конфеты для младших учеников и всегда оставлял лимонные для Чанцзе, а зеленые яблочные для Фэнмяня. Но однажды он вдруг исчез, и все думали, что он убежал. Его отец был так разочарован. Фэнмянь тосковал по нему и много гулял по лесу со своим лучшим другом, пытаясь справиться с ощущением, что его бросили, в то время как Вэй Чанцзе что этот человек сбежал, и месяцами искал его повсюду в городе, раздавая портреты и занимаясь поисками в свободное время. Всё напрасно.       Сюэ Ань этого не знала и схватила мужчину за рукав. Отбросив всю свою осторожность, она спросила, немного чересчур настойчиво:       — Я… Я слышала, что в Цишане была резня… — она даже осмелилась произнести их имя, хотя знала, что не должна. — Потерянный клан Сюэ… Клан Сюэ был пойман, это правда?       И, к сожалению, ученик Юньмэн улыбнулся:       «Вы опоздали! Мы праздновали их истребление в прошлом месяце!» Он рассмеялся. «Мир наконец-то освободился от последнего, кто мог использовать Иньское железо! Они вызвали голод в Цишане своими демоническими проклятиями, понимаете? Они заслужили это!»       Цзян Фэнмянь застыл на месте, удивленный резкими словами и ненавистью в его тоне: таким он его не помнил. Сюэ Ань запнулась, не в силах заставить себя вежливо попрощаться с мужчиной. Молан зарычал на мужчину, и тот испуганно вскрикнул, прося ее приручить волка. Она проигнорировала его и пошла по улице, как труп, ее разум был пуст, сердце слишком тяжелым, а зверь следовал за ней по пятам. «Вы не так поняли… Мы не… Мы не причиняли вреда, мы защищали вас от Иньского железа! Не наш клан стал причиной голода, мы не проклинали вас, мы забирали Иньское железо, чтобы ваша земля могла восстановиться после его сокрытия… Мы пытались спасти вас! Как вы могли так всё перепутать?»       Столько веков, лет работы и преданности, и всё ради того, чтобы защитить таких людей? Ей хотелось плакать. Но всё же её учение и воспитание были еще сильнее. Они уже потеряли одну часть столетие назад из-за Баошань-саньжэнь, и она не могла допустить, чтобы наследие клана рухнуло. Они не могли потерпеть еще одну неудачу. Она ненавидела все это. Духовный зверь рядом с ней почувствовал ее беду и заскулил. «Если кто-то забрал Железный кусок», подумала она, испугавшись, «мне нужно спрятать остальное. Я осталась одна…!»       Наследник клана был таким же странником, как и она, может быть, она сможет найти его, может быть, они смогут объединиться и… Он ей не нравился, но выживание клана было важнее; пока существует Иньское железо, должен быть Сюэ, чтобы защитить его. Чтобы понимать его. Чтобы помнить. Она должна была что-то сделать. Сейчас. Она не могла ждать. Что, если нападавшие не просто убили их всех? Что, если они схватили нескольких, пытали и выведали из их уст другие тайники? Что, если та девушка выжила не случайно, а за ней следили? Мир во всем мире был бы поставлен под угрозу! Она должна была что-то предпринять! Не раздумывая ни секунды, она бросилась обратно к горной тропе.       Но за ней следили. Ученик Юньмэн Цзян, которого она спрашивала ранее, Цзян Фэнмяня заметил, когда тот обгонял её. Причина гибели Сюэ Ань ужасно глупа. Духовный зверь Сюэ Ань снова заскулил, когда они почти достигли конца туннеля, встревоженный тем, что за ними гонится человек, но Сюэ Ань этого не поняла. Приняв страдания своего питомца за что-то другое, она повернулась к нему, чтобы утешить и погладить по голове. Годы странствий с питомцем в качестве единственного компаньона заставили ее считать зверя человеком, и она часто разговаривала с Моланом, как с настоящим человеком. Поэтому, погладив животное, Сюэ Ань громко и отчетливо сказала:       — Я знаю, я знаю, что ты устал, зол и беспокоишься о девушке… но мне нужно спрятать Иньское железо, это место под угрозой, мне нужно…       — Ты одна из них!       Ученик Юньмэн Цзян подбежал к ним и, ослеплённый яростью, обнажил меч. Цзян Фэнмянь приказывает ему опустить его, но его не слышат, его нет, он призрак, он Сюэ Ань. А Сюэ Ань не готова к бою, она в смятении и трауре, ей не по зубам смертоносный стиль Цзян. Не успела она осознать это, как он нанес ей смертельную рану. Падая, она едва успела ухватиться за халат убийцы, и её пальцы сомкнулись на его колокольчике ясности, унося его с собой. Она поперхнулась воздухом, её разум помутился от чувства неудачи и разочарования. Звук мало чем мог успокоить её страдания. Она увидела, как ее духовный зверь набросился на убийцу, не в силах пошевелиться и истекая кровью. Ученик Юньмэн Цзян, однако, был очень талантлив. Настолько талантливым, насколько помнит Цзян Фэнмянь. Он одолел зверя и тяжело ранил его. Когда он поволок собаку, сознание Сюэ Ань пошатнулось: нет.       Не её друг. Не её семья. Не её клан! Она закричала:              — Не отнимай его у меня!       Молан сопротивлялся, и она приказала:       — Уходи! Беги! Иди за помощью!       Она подумала о жителях деревни, об обитателях постоялого двора — все они видели ее со зверем, и если Молан сумеет вырваться и пойти к ним, они поймут, что ей нужно… нужно… Энергия обиды откликнулась на ее призыв, когда её собственные духовные силы иссякли. Черные нити Иньского железа, скрытые в её душе, вторили её мольбе. Она потеряла сознание. Когда она пришла в себя, то была уже духом, голым сознанием. Цзян Фэнмянь был рядом с ней. Она ещё не понимала, что умерла, и, воодушевленная своим легким телом, полетела на помощь своему духовному зверю. Пролетев через пещеру, она увидела тело ученика Юньмэн Цзян с перекушенным горлом. Она ускорилась, но в лесу было полно жителей, они кричали, казалось, что они за кем-то гонятся. Она долго не могла ничего понять, а Цзян Фэнмянь, прочитавший отчет Вэй Чанцзе, уже знал.       Жители деревни кричали: «Убей волка! Убей его!» Они говорили об окровавленном звере, который вбежал в гостиницу и попытался вытащить свою жертву наружу. Они говорили о подростке, которого уже сожрали. И Сюэ Ань запаниковала: «Нет! Нет! Она просто ранена! Мы спасли ее!» Она отказывалась верить, что Молан мог причинить ей вред, ее зверь, вероятно, понял, что она будет единственной, кто сможет помочь, и тогда… Затем…       Молан появился снова, он был изранен, в его бок воткнуты вилы. Он скулил. Он умирал. Он звал на помощь Сюэ Ань. Она не могла до него дотянуться! И тогда обида, горе, наконец, охватили заклинательницу, когда она увидела, что на её зверя охотятся те самые люди, которых они защищали. Снова. Снова. Неблагодарные! Они посвятили всю свою жизнь их защите! Поколение за поколением, принимая позор своих предков, проклятие в своей крови, и вот как они отблагодарили их? Уничтожив её клан? Убив её единственного друга?       Когда Молан взвыл, отвечая на ненависть своего заклинателя, всё вокруг стало красным. Зверь изменился, он превратился во что-то другое, во что-то совершенно новое и демоническое, во что-то, что могло подчиняться желанию своего хозяина и зову мести. Что-то, что больше не было ни ею, ни им, а смесью двух. И поэтому оно убивало. Оно убивало и пожирало. Все, что стояло у него на пути, оно убивало до рассвета. И когда в лесу никого не осталось, все бежали от монстра, оно потащило свое тело к туннелю, к ученику Цзян, который убил их… И съело его… Затем, когда его желудок наполнился, а сердце опустело, оно подтащило его тело к другой половине своей души и рухнул рядом со своим хозяином. Оно не упокоился. Оно не умер. Он просто закрыл глаза. Их тела умерли, но не их души, объединенные в этот единственный момент безумия, они были сохранены. Пойманные в ловушку нескончаемого кошмара. «Нет, пожалуйста, мы просто пытаемся помочь! Не убивайте нас, пожалуйста, поймите! Идите за помощью. Нет, не забирайте его у меня! Глупые деревещины, как вы посмели предать нас! Умрите!» Каждый раз они думали, что это лихорадка, очень похожая на ту, что сотрясала девушку. Это взбудоражило их, сбило с толку и причинило боль, и они сделали это снова. И снова. Как в их последнюю ночь. До того единственного раза, когда их добыча ускользнула от их челюстей. Пока они искали ее, они учуяли запах, похожий на запах ученика, который убил их. Юньмэн Цзян. Вэй Чанцзе. Сама его кожа пахла специями, как та, что прилипла к человеку, убившему их, смешанная с запахом лотосов и речных берегов. Они уже собирались погнаться за ним, когда услышали песню дицзы. Что-то, кто-то подобрался близко и коснулся их сознания. Человек без тела. Иньское железо, смутно узнала его Сюэ Ань. Сюэ Ань и Молан умерли так близко к Иньскому железу, которому посвятили всю жизнь, её кровь принадлежала ему, была проклята им. В своем состоянии она ничего не могла сделать, кроме как подчиниться. Раз она подчинилась, то и Молан тоже. Так же поступил и Цзян Фэнмянь.       Затем он услышал колокольчик ясности и открыл глаза. Ученик приветствовал его, бледный и обеспокоенный.       — Вы накапливали энергию обиды, я подумал… я…       — Ты хорошо справился… — заверил его Цзян Фэнмянь. Если бы он дольше оставался в сознании Сюэ Ань, то был бы потерян. Он потерял себя на короткое время, но он также обнаружил ценную информацию. На сердце у него тяжело, он смотрит на тела перед ним.       — Им нужны надлежащие похороны… И чтобы их умилостивили, — говорит он ученику. Разумеется, это приказ. Он слишком слаб, чтобы сделать это сам, но он доведет дело до конца. Он позаботится о том, чтобы их признали сейчас, уважили, а не предали или унизили вновь. Он извинится от имени своего ордена, хотя и сомневается, что это успокоит их. Сюэ Ань была убита одним из них, даже если его действия позволят ее духу упокоиться… Она никогда не простит орден Цзян. Это всё, что он знает.       Опечаленный, он опускается на колени рядом с останками заклинательницы и разжимает ее разложившуюся до скелета руку. Колокольчик ясности все еще там.       Цзян Фэнмянь думает о человеке, которым восхищался, когда был подростком, о том, кто убил её. И он не знает, грустит ли он сейчас, зная, что он мертв, или разочарован, потому что он убил невинную, совсем несправедливо. Он не знает. Он сейчас очень устал. Он хочет, чтобы это дело закончилось. Он хочет, чтобы это место познало мир. Он хочет, чтобы они все познали мир.        Он крепче сжимает свой меч, Хэпин, мир, и вновь это всё, чего он когда-либо хотел.        «Тогда почему этого так трудно достичь?», — задаётся он вопросом.