Она летела рядом с Леви, рассекая потоки воздуха. Ее заливистый смех эхом разносился среди деревьев. — Эй, братик, посмотри-ка! — Изабель рванулась вперед, кружась в воздухе по спирали с радостными возгласами. Сердце мужчины наполнилось радостью от этого зрелища. Такие существа, как эта рыжая бестия, принадлежали именно этому миру, солнечному свету и высокому безграничному небу. Он вдруг подумал о той птичке, которую Изабель умоляла вылечить, и о том, как она была сейчас похожа на это пернатое хрупкое существо, радующееся свободе после долгих дней, проведенных под землей. Аккерман посмотрел налево — там, между верхушек деревьев, мелькал Фарлан. Тот неодобрительно качал головой, хотя на губах была полная тепла улыбка. — Она снова покалечится, — сказал парень. — Честно говоря, беспокойство о вас двоих отняло у меня по меньшей мере пару лет жизни. — Не веди себя так, словно тебе не нравится быть ответственным, — фыркнул Леви. Фарлан в ответ лишь закатил глаза, но ухмыльнулся. — Должен же кто-то, — он снова обратил взгляд вперед, и улыбка тут же сползла с лица. — Эй, куда она подевалась? Не вижу... Аккерман обернулся — действительно, смех Изабель затих, а всегда выдающего ее присутствие медного блеска волос среди листвы было не разглядеть. Где-то на уровне желудка неприятно сжалось. Нет. — Я постараюсь найти ее, — Леви рванулся вперед, стук собственного сердца грохотал в ушах. Фарлан крикнул что-то вслед, но звук голоса унесло пронизывающим ветром. Где же ты, Изабель? Внезапно до слуха донесся леденящий кровь визг. — Ле-е-е-еви-и-и! Мужчина резко повернулся, молниеносно набирая скорость. Он расходовал слишком много газа, но на тот момент было плевать. А затем Леви увидел ее. Титан, по меньшей мере семиметровый, кривил губы в ужасающем подобии усмешки. Он сжимал Изабель в кулаке, та сопротивлялась изо всех сил. Аккерман уставился на происходящее с ужасом в глазах. Нога девушки, кажется, была сломана, колено вывернулось под неестественным углом. Когда Изабель увидела Аккермана, в ее глазах мелькнуло облегчение. — Леви! Хвала богам. Теперь тебе крышка, тупой титан. Мой братик ПРИКОНЧИТ тебя! Но Леви не мог пошевелиться. Конечности словно окаменели, совершенно неподвластные никакому усилию. На лице Изабель отразилось замешательство, в то время как титан методично, никуда не торопясь, подносил добычу к своей пасти. — Леви? Почему ты не спасаешь меня? Он пытался позвать ее по имени. Но слова, скрутившись плотным комком, застряли в горле, даже не достигнув онемевшего языка. Он видел, как изменилась в лице девушка, поняв, что ее не спасут. Он молча наблюдал за тем, как ее глаза расширились, пока мозг, видимо, пытался осознать весь ужас предательства. Изабель снова начала самостоятельно бороться со стальной хваткой титана, ее крики резали барабанные перепонки. Леви был немым свидетелем того, как титан нахмурился, пока ногти жертвы в отчаянии царапали кожу на его громадной руке. Но, кажется, монстра скорее огорчали вопли. Мужчина отчаянно боролся с собой, понимая, что ему нужно быть ТАМ, но тело оставалось недвижимым. — ПОМОГИ МНЕ! ЛЕВИ! ЛЕ... — крик Изабель резко оборвался, когда голова с жутким хрустом отделилась от тела. Она приземлилась к ногам Аккермана с гулким стуком, лицо все еще было искажено предсмертным криком, а на щеках остались мокрые дорожки от слез, смешанных с кровью. — Леви? — голос Фарлана, разочарованный и обвиняющий, раздался из-за спины. — Почему ты не спас ее? Я видел произошедшее. — Я пытался, — Леви хотелось закричать, но он по-прежнему не мог издать ни звука. — Да, почему же ты не спас нас, Леви? — голова Изабель, лежащая у ног, подала голос, а в ее глазах было столько яда, совершенно чуждого той девушке, которую знал Аккерман. — В этот момент ты думал лишь о себе. — А теперь посмотри, что с нами стало. Конечности, наконец, начали понемногу оживать, и теперь мужчина смог развернуться. Он встретился взглядом с Фарланом. Тот смотрел пристально, а руки его были испачканы в крови, живот зверски разорван. Петли кишечника, вывалившись, свешивались между пальцев, прижатых к несовместимой с жизнью ране. — Мы доверяли тебе, Леви. — Я знаю, — пытался сказать он, наблюдая за тем, как Фарлан осел на колени с залитым кровью лицом. — Мне жаль. Мне безумно жаль. Я...
— Леви! Он проснулся, понимая, что задыхается. Сердце бешено стучало в груди. Эрвин стоял, опустившись на колено, положив руку на плечо Леви, свернувшегося калачиком на полу, словно хотел встряхнуть его, чтобы привести в чувство. Леви поспешно поднялся и сел, с ужасом обнаруживая капли влаги на своих щеках. На лице Смита все еще был болезненный румянец, но взгляд больше не был стеклянным. Он был сфокусирован, и мужчина наблюдал за тем, как Аккерман замахнулся спросонья, намереваясь ударить прямо по лицу. — С тобой все в порядке? — тон голоса Эрвина был мягким. Леви хмуро посмотрел в ответ, стряхивая с плеча чужую руку.Нет.
— Я в порядке. Разве тебе не полагается быть в постели? Вчера я чуть спину не надорвал, пытаясь перетащить туда твою увесистую задницу. У Эрвина хватило порядочности, чтобы не отвечать, но он выглядел смущенным, услышав это. — Я хотел попросить тебя принести воды, но решил не тревожить твой сон, — начал объяснять он. — Поначалу ты выглядел очень умиротворенно. Но потом начал дышать как-то иначе. И я подумал... Ну, я попытался тебя разбудить. Леви уставился на Эрвина. В ранних рассветных лучах, с небольшой щетиной на подбородке и растрепанными волосами, он казался... совершенно иным. Более человечным, что ли. Выражение его лица было куда искреннее, чем Аккерману приходилось видеть ранее, а голубые глаза лучились добротой. Он выдохнул и скрестил руки на груди. — Хорошо. Всего несколько часов назад тебя накрыло бредом, так что, я думаю, тебе стоит еще немного поспать. Смит кивнул и неуверенно поднялся на ноги, проследовав под контролем Леви обратно в кровать. Ложась на подушку, он вздохнул, прикрывая веки. Лихорадка прошлой ночи все еще давала о себе знать, но Аккерман с облегчением отметил, что сыпь на теле мужчины стала бледнее и местами даже начала исчезать. К телу постепенно возвращалась естественная температура. — Мне нужно сходить и разобраться с отрядом, который ты так любезно на меня повесил, — известил он. — Если ты снова встанешь с постели до моего прихода — я тебя свяжу. Глаза Эрвина по-прежнему были закрыты, но губы дрогнули в слабой улыбке, которую мужчина не мог спрятать. — Как скажете, капитан, — тихо ответил он. Леви возвел взгляд к потолку, покидая комнату.* * *
Когда Аккерман вернулся несколько часов спустя, Эрвин сидел в постели, окруженный бумагами. Между его бровями пролегла от задумчивости небольшая складка. Пером мужчина что-то быстро писал в блокноте, лежащем поверх одеяла. Он поднял глаза, когда Леви решил обнаружить свое присутствие, коротко кашлянув в кулак. — Я тебя, кажется, предупреждал о том, что будет, если встанешь, — сказал тот, смерив Эрвина колким взглядом. — Ты думал, что я шучу? Мне не составит труда принести веревки и действительно связать тебя. В ответ командующий лишь мягко улыбнулся. — Я не вставал, — самодовольно сказал он, размашисто расписываясь на странице блокнота и следом закрывая его. — Ханджи приходила отчитаться о проделанной работе. Похоже, что главнокомандующий Шадис идет на поправку и через день или два уже будет в штабе. Большинство разведчиков тоже выздоравливают. Я попросил ее дать мне эти бумаги, нужно ко всему подготовиться. Леви закатил глаза.Чертов трудоголик.
— При всем уважении, сэр, я не уверен, что вы в состоянии сейчас принимать какие-либо важные решения от имени всего Разведкорпуса. Прошлая ночь это отчетливо показала, — с этими словами мужчина направился к кровати Эрвина. — Теперь дай это сюда. Если испачкаешь простыни чернилами — охрана больше не понадобится, потому что я тебя собственноручно прикончу. — Слушаюсь, капитан, — с тенью насмешки сказал Смит. Но его улыбка исчезла, как только взгляд упал на протянутую руку Леви. — У тебя кровь идет. — Что? О... — должно быть, свежие ранки на костяшках пальцев снова закровоточили. Аккерман бегло осмотрел пораженные места, пожимая плечами. — Я прибирался тут за тобой прошлой ночью. Должно быть, сильно разодрал кожу. Эрвин нахмурился, передавая Леви блокнот. Следом он указал на стул, который был придвинут к его кровати, предположительно, Ханджи. — Раз уж ты здесь... Пожалуйста, сядь. Я должен извиниться перед тобой... Аккерман цокнул языком. — Даже не думай. Каждый рано или поздно болеет. Эрвин решительно покачал головой. — Нет. Не так. Хотя я действительно ценю все, что ты делал, пока я лежал здесь. Я хотел бы извиниться за то, как вел себя несколько ночей назад, когда в мой кабинет вломились те неизвестные, — мужчина вздохнул. — Это было несправедливо с моей стороны. Ты уже несколько недель печешься о моей безопасности, а я обращался с тобой так, словно ты не достоин моего доверия. Пожалуйста, прими мои извинения. Леви уставился на командующего. В суматохе последних дней он совершенно забыл о той ситуации. Теперь он опустил взгляд на свои руки и сложил их так, чтобы кровоточащие костяшки не было видно. — Да... Как скажешь. — Я просто не хотел никого втягивать в это, — продолжал Смит. — Невинные жизни... — Тебе, вроде как, было плевать на невинные жизни, когда ты посылал моих друзей на верную смерть, — резко выпалил Леви. Гнев поднимался в его горле обжигающей желчью. — Та миссия была обречена на провал с самого начала. И ты знал об этом. Они не должны были умереть. Эрвин встретился с полным неприкрытой злости взглядом, и с его лица схлынуло все прежнее тепло. — Они знали, на что идут, присоединяясь к Разведкорпусу и выезжая за пределы Стен. Я не буду извиняться за жизни, которые стали жертвой ради нашего общего дела. И вряд ли эти жизни были невинными. — «Вряд ли эти жизни были невинными»? — Леви вспыхнул, вскакивая на ноги. — Ты себя слышишь? Они были людьми, Эрвин. Хорошими людьми. И умерли ни за что. Какую пользу нам принесло то, что их разорвали в клочья титаны? Мы ни на миллиметр не приблизились к правде. Плохо контролируя себя в порыве, Аккерман схватил Эрвина за воротник рубашки, борясь со жгучим желанием задушить расчетливого ублюдка. Рациональная часть мозга звонила в колокола, оповещая о том, что убийство старшего офицера ничем хорошим не кончится, но усталость истощила и без того взлохмаченные нервы. В голове снова ожили десятки воспоминаний — о Фарлане, научившемся справляться с ранами самостоятельно, чтобы ему самому не пришлось пачкать руки кровью, об Изабель, которая радовалась первому полету вылеченной птицы... — Их жизни ни черта для тебя не значили, — Леви выплюнул эти слова, словно они были пропитаны ядом. — Держу пари, ты даже не знал их имен. — Фарлан Черч. Изабель Магнолия, — голос Эрвина звучал холодно, он подчеркнуто выделял каждое слово. — Не думай, что я не понимаю цены этих жизней, если готов смириться со смертями ради будущего человечества. Я помню их имена. Помню имена всех солдат, которые погибли по моему приказу, — он резко выдохнул через нос, а в его глазах разгорелось голубое пламя. — Это война, черт возьми. А на войне всегда будут жертвы. Не забывай, кто наш настоящий враг. Леви не знал, что ответить. Его лицо было в нескольких сантиметрах от лица Эрвина, а пальцы по-прежнему с силой сжимали ткань рубашки. Пристальный взгляд Смита скользнул по его лицу. Мужчина почувствовал, как чужой пульс бьется под кончиками пальцев. — Леви, — голос Эрвина снова стал мягким, в нем слышалась отчетливая просьба. Вся ярость, нахлынувшая на Аккермана с такой силой, рассеялась, словно дым на ветру. В комнате вдруг стало слишком жарко, слишком тесно. — Эрвин, я забыл сказать тебе... Дверь распахнулась и вошла Ханджи. Увидев мужчин, она резко замерла на месте. — Ой. Я помешала? Леви вздрогнул, словно обжегся, и тут же откинулся на спинку стула. По лицу расплылся неприятный жар. — Мои поздравления, Ханджи, — грубо сказал он, уставившись на свои ботинки. — Ты только что спасла командующего от удушения. Смит прочистил кашлем горло, поправляя одеяло, которым были накрыты ноги. — Мы с Леви дискутировали... по кое-какому вопросу. У тебя есть, что сказать мне? Глаза Зои, тщательно скрытые за стеклами очков, блеснули. — Я могу зайти попозже... — НЕТ! — в унисон произнесли оба. Ханджи моргнула, и на ее лице промелькнуло выражение ехидного довольства, прежде чем она кивнула. — Как хотите. Есть хорошая новость. Даже две. Во-первых, представители Медкорпуса сказали, что к концу недели мы сможем вернуться к привычному режиму жизни. Э-э-э, и... — на этом моменте она театрально развела руками. — Король одобрил финансирование нашей следующей экспедиции. Шадис хотел, чтобы ты знал, что можно начать планирование, как только он вернется к обязанностям. Теперь ты официально понижен и возвращаешься к должности командира подразделения. — Спасибо, Ханджи, — на лице Эрвина, как заметил Леви, не было ни волнения, ни удивления, связанного с такими вестями. — Хм? — Зои подошла ближе и на глазах у обескураженного Аккермана обхватила лицо Смита ладонями, чуть наклоняя сначала влево, а затем вправо. — Уверен, что хорошо себя чувствуешь? Не ты ли весь месяц жаловался на то, что разведчики на мели и теперь мы больше не сможем выбираться за Стены? Я приношу тебе новость о том, что теперь у нас наконец есть на это деньги, и все, что получаю — это «спасибо, Ханджи»? — Пожалуйста, отпусти меня, — голос Эрвина из-за манипуляций с его лицом звучал приглушенно. Ханджи не стала перечить, слабо улыбнувшись куда-то мимо Смита, пока тот продолжал: — Ты права. Это отличная новость. Я просто все еще сам не свой, — теперь Эрвин повернул голову в сторону Леви. — По словам капитана, нынешней ночью я совершенно потерял здравый рассудок. Зои теперь тоже устремила все свое внимание на Леви. В ее глазах сверкнул озорной огонек. — Неужели? Рассказывай. Он бегал по комнате в чем мать родила? Принял тебя за титана и попытался атаковать? Аккерман возвел взгляд к потолку. — Скорее, он просто разлил чернила по полу, пытаясь заняться своими бумажками. — Скукоти-и-ища. Только Эрвин, находясь при смерти, все еще будет стараться выполнить свои обязанности, — Ханджи покачала головой, направляясь к двери. — Что ж, если чувствуешь, что в силах — постарайся прийти в столовую к ужину. Я думаю, многим солдатам это поднимет боевой дух. Доктор Шотт сказала, что после спада главных симптомов люди обычно не заразны. Эрвин кивнул. — Я найду в себе силы. Увидимся там. — Не прощаюсь! — Ханджи бросила на Леви многозначительный взгляд, прежде чем выйти из комнаты, помахав мужчинам через плечо. Аккерман снова уставился на свои руки, старательно избегая зрительного контакта с Эрвином, хотя и чувствовал его взгляд на собственном лице. * * * omake-pfadlib — Sawano Hiroyuki (Атака Титанов). * * * Наконец, Смит первым решился нарушить тишину. — Я понимаю, что значит для тебя потеря всех близких. Ты чувствуешь ответственность за случившееся. Я не хотел тебя расстроить. Леви яростно ковырял кожу на руке кончиком ногтя, уже не заботясь о том, что на пальце оставались следы подсыхающей крови. — И спасибо, что не упомянул мои галлюцинации об отце. Аккерман резко поднял взгляд. — Ты помнишь, о чем бредил? — Достаточно четко, — Эрвин перевел взгляд на окно, пальцами рассеянно перебирая одеяло, смявшееся местами. — Как и говорил, я хочу перед тобой извиниться. Я помню условие. Ты обозначил, что цена твоих услуг — информация, поэтому я хочу объяснить, что именно столь ревностно защищаю. Однако перед этим позволь рассказать одну историю, — губы Смита дернулись в грустном подобии улыбки. — Я не горжусь тем, что хочу тебе поведать, но ты заслуживаешь знать. Если, конечно, хочешь. — Конечно. Эрвин кивнул, сделав глубокий вдох, словно собирался на долгое время погрузиться под воду. — Я уже упоминал, что мать умерла вскоре после моего рождения, поэтому воспитание легло на плечи отца. Он был учителем, добрейшим человеком из всех, кого я когда-либо знал. У него была эта невероятная жажда знаний... И он всегда поощрял мое любопытство. Когда я был еще мальчишкой, он преподавал историю в моем классе. В частности, историю того, как человечество оказалось за Стенами. Мне всегда казалась странной уверенность, с которой об этом рассказывали. Почему никто не задавался вопросом о том, действительно ли все люди, которые остались за пределами Стен, погибли? И откуда вообще взялись титаны? Почему первые люди, отступившие за Стены, не передали рассказы о том, что случилось, даже если все письменные источники были уничтожены? И однажды я спросил: «Откуда мы можем знать, что где-то далеко за Стенами не живут другие люди?» Тогда, перед остальными учениками, он не стал отвечать мне. Но в тот же вечер рассказал о собственных теориях, которые имел на этот счет. В частности, он упомянул тот факт, что все, что мы знаем о титанах и Стенах, все наши письменные доказательства — были даны нам правительством. Несмотря на то, что я был ребенком, он выложил мне свои подозрения о том, что король каким-то образом изменил память всего населения, стер из нее все, что касалось жизни до появления Стен, и заставил нас поверить, что до них не существовало вообще ничего. Он выдвинул гипотезу, что наша история — это нечто большее, чем пишут в имеющихся учебниках и книгах. Потускневшие глаза Эрвина слегка сощурились от новой невеселой улыбки. — Я думаю, ему стало легче, когда он поговорил об этом со мной. Леви сморгнул, начиная медленно осознавать все сказанное мужчиной. — И что ты хочешь сказать? Нам всем промыли мозги? Смит кивнул. — Я не знаю причин, по которым это сделали. Возможно, чтобы мы жили мирно. Как животные в клетке, — он сжал одеяло в кулаках, на лице печатью легла вселенская боль. — В детстве мне не хватило мудрости, чтобы понять, почему отец рассказал об этом лишь мне одному. Я был так взволнован услышанным, что пересказывал его слова всем своим друзьям. Я так гордился своим отцом и его блестящими догадками, — замолкнув на несколько секунд, Эрвин выдохнул. — К концу недели его не стало. Мне сказали, что он погиб в результате несчастного случая. Хотя даже тогда я догадался, что это неправда. Его заставили замолчать. И я сам приложил руку к его устранению. Как видишь, Леви, я понимаю чувство вины, которое ты испытываешь. Единственный способ ужиться с самим собой после этого — продолжать искать ответ на вопрос, который мой отец задавал сам себе всю жизнь. Я готов вынести тяжесть той жертвы, которую принесли мои сослуживцы, если это приблизит нас к истине. К правде, защищая которую, он умер. И в моих решениях не будет колебаний. Мужчины уставились друг на друга. С раскрасневшимися от исповеди щеками и растрепанными после долгого сна волосами Эрвин выглядел беспокойным. Но все, что мог сделать Леви — пожать плечами. — Мои руки, как и твои — в крови, — проговорил он без лишней красноречивости. — Ты правильно сказал: мы оба совершили ошибки, которые стоили жизни людям, о которых мы заботились. Я не могу ручаться за те решения, которые ты принял, будучи взрослым. Но мне кажется, что не стоит страдать за действия, совершенные, будучи ребенком. Ведь откуда ты мог знать? Эрвин медленно моргнул. Кажется, это был не тот ответ, которого он ожидал, и Аккерман тут же понял это. — Я... Спасибо тебе. Ты первый, кому я рассказал эту историю. Леви фыркнул. — Если ты выкладываешь информацию лишь под угрозой удушья — я буду делать так почаще. Почему ты вообще, черт возьми, захотел рассказать мне это? — Что ж, я не совсем уверен... Возможно, потому что я видел, как тяжело тебе нести бремя вины за смерть друзей. Я думал, что ты сможешь понять меня, — Эрвин слегка улыбнулся, без прежней обреченности. — Кроме того, ты уже видел меня в паре позорных ситуаций, но никому не рассказал об этом. Полагаю, что и этот секрет я могу доверить тебе. Аккерман приподнял бровь, хотя в груди расцвело яркое чувство гордости. — Как бы мне ни нравилось общаться с тобой на предмет того, насколько мы оба ужасны, как это связано с нападением на твою персону? Эрвин вздохнул. — Я расскажу. Но после этого твоя жизнь тоже может оказаться в опасности. Ты уверен, что все еще хочешь знать? Когда Леви выразил свое согласие кивком, Эрвин указал пальцем на двухуровневую книжную полку. — На второй полке стоит экземпляр «Истории Стен». Внутри — ключ от третьего ящика моего стола. В ящике есть двойное дно — там находится одна вещь, которую я приобрел недавно... Можно сказать, контрабандным способом. Я полагаю, что на меня напали с целью запугать. Чтобы я вернул это туда, где взял. Аккерман посмотрел на Эрвина вопросительно, но последовал инструкциям. Всего несколько недель назад он с меньшим успехом обыскивал этот кабинет в компании Изабель и Фарлана. «Фарлан, я надеюсь, что ты видишь это», — подумал Леви, проворачивая ключ в замке. Под стопками бумаг и записных книжек у задней стенки была небольшая выемка, которая отодвигала бутафорское дно ящика — под ним лежал плотно завернутый сверток. Леви протянул его Эрвину, наблюдая за тем, с какой осторожностью Смит относится к загадочной вещи. Дыхание невольно затаилось, послышался шелест плотной бумаги, и в руках у мужчины оказалась... книга. — Какого дьявола, Эрвин. Зачем кому-то убивать тебя из-за книжки? Аккерман покосился на обложку — название было на языке, ему совершенно не знакомом, иностранном. — Ты прочесть-то ее можешь? Командир покачал головой. — Нет. Эта книга из личных архивов самого короля. Леви приподнял бровь, задаваясь вопросом о том, что пришлось сделать Эрвину, чтобы получить ее. — Я думаю, что она была написана во времена, когда Стен еще не существовало. Если мы сможем расшифровать этот язык, то, возможно, нам станет известна тайна, которую таят в себе титаны. Смит открыл книгу и бережно пролистал несколько страниц. На одной из них была изображена молодая девушка, протягивающая руку к существу, которого Аккерман никогда раньше не видел. Оно было похоже на причудливого зверя с загнутыми рогами. На другой картинке были нарисованы две группы людей, сражающихся друг с другом. Чуть поодаль, на одной из сторон, стояло множество... титанов? — Что это такое, Эрвин? Откуда знать, может, это всего-навсего детская книжка со сказками. — Мы никак не узнаем этого, пока не сможем прочесть написанное. Но само существование этой книги намекает на то, что догадки моего отца не были безосновательны. Что это за язык? Кто написал ее? И почему такие вещи прячут от нас? Это те вопросы, на которые мы должны узнать ответы. Посмотри на это, — мужчина перевернул последнюю страницу и указал на торопливо написанную в углу заметку. Чернила местами размазались, но слова можно было разобрать.«Кто же истинный король этих Стен?»
Леви прищурился. Для него эти слова, к сожалению, не имели никакого смысла. — Что это вообще значит? Какая-то загадка? Эрвин снова нахмурил брови. — Я не знаю. Это последнее, что предоставил мне мой информатор. Мне прислали эту книгу в ту ночь, когда ты последовал за мной во время «прогулки». С тех пор — никаких новостей. И прежде, чем ты задашь вполне резонный вопрос, — нет, я не знаю, кто дает мне эту информацию. Они связались со мной около года тому назад, когда я был в столице, с просьбой предоставить подробную информацию о местонахождении одного известного аристократа и его семьи в обмен на правдивые сведения о Стенах, — Смит повел плечами. — Я никогда не видел их лиц, но этих люди помогли мне раскрыть кое-какие... весьма интересные данные о паре личностей из знати. Это может стать полезными козырями. Аккерман слегка ощетинился, вспомнив о своем заказчике — Лобове. — Итак, тот, кто дал тебе эту штуку, хочет получить ее обратно. И он угрожает тебе, намереваясь добиться желаемого. Что будешь делать? В голове Смита явно происходил мыслительный процесс. Он заметно помрачнел. — Это лучшая зацепка, которая у меня есть. И я едва ли начал анализировать ее. Мне придется поставить на то, что эти угрозы — простой блеф. Кроме того, теперь мне нужно будет посетить Митрас перед экспедицией, чтобы заручиться большими выплатами, — Эрвин все с той же осторожностью закрыл книгу и аккуратно завернул ее в плотную бумагу. — Теперь ты в курсе. Я надеюсь, что ты не станешь их очередной целью. — Пусть попробуют. Мне не впервой. — Полагаю, что так и есть, — согласился Смит, улыбнувшись с долей застенчивости. — Спасибо, что выслушал этот бред сумасшедшего. Я поделился тем, что меня беспокоило, и сейчас на душе стало гораздо легче. — Мы все не без греха, — резюмировал Леви, убирая книгу обратно в тайник. Кенни однажды сказал это у его кровати, думая, что он спит. — Просто твоей слабостью оказались титаны и странные книжки с картинками, — к собственному удивлению, мужчина улыбнулся, все еще стоя спиной к Эрвину.Спасибо, что доверяешь мне.