Ведь остатки твоего отряда жестоким образом перебили.
— Как бы то ни было. Я подозреваю, что Эрвин снова поручит тебе опеку над Эреном. Кого бы ты еще выбрал? — Не знаю. Честно говоря, Леви об этом даже не задумывался. — Ну, уверена, что ты обязательно что-нибудь придумаешь, — Ханджи улыбнулась ему, и глаза ее заблестели сквозь запачканные линзы очков. — Хочешь послушать мои новейшие теории о структуре движения титанов? Моблит сказал, что пока это лучшее, до чего я сумела дойти в их изучении. Бедняга Моблит. — Нет, спасибо. — Очень жаль, но я в любом случае тебе расскажу.* * *
К тому времени, как Леви вернулся к комнате Эрвина, солнце уже клонилось к закату. Аккерман в задумчивости двигал челюстью, прожевывая круассан, который прихватил по ходу дела с кухни, направляясь сюда. В голове крутилась теория, которую поведала Ханджи. На самом деле, ее предположения на данный момент были самыми разумными, но узнает Зои об этом только через его труп. — Я тут думал о своем новом отряде... — начал он, открывая входную дверь. Остальная часть фразы так и осталась на языке, как только перед глазами открылась следующая сцена: Эрвин сидел за своим столом, уткнувшись лицом в сгиб здоровой руки. Чернильница была опрокинута, темно-синие брызги растеклись маленькими неровными кляксами по столу и полу. На повязке, которая плотно облегала другое плечо, виднелось расплывшееся пятно крови. Услышав шаги, Смит поднял взгляд стыдливо. — Что, черт возьми, здесь произошло? — Извини, — коротко ответил Эрвин подбежавшему Леви. Тот совершенно забыл о недоеденной выпечке. Командующий со смиренным молчанием наблюдал за тем, как Леви стягивает рубашку с его плеч, грубо разматывая бело-алые бинты. Не сдержавшись, Аккерман выругался, осматривая рану, пачкая кончики пальцев в свежей крови. Каким-то образом Смит умудрился повредить швы у основания ампутированной руки, и те разошлись. Поднявшись на ноги, Аккерман взял коробку с медикаментами, стоящую неподалеку на случай непредвиденных обстоятельств. — Что случилось? — повторил он, на этот раз уже куда мягче, опускаясь на колени рядом с Командующим и смачивая кусок марли в спирте. Эрвин снова ответил молчанием, лишь резко выдыхая от боли, когда Леви начал обрабатывать рану. Тот, также погружаясь в молчание, наложил новые стежки. Они были куда уродливее по сравнению со швами доктора Бауэр, но даже такой неумелой работы хватит, чтобы рана снова не открылась до утра. Аккерман знал, что Эрвину противна одна мысль о том, что кто-то увидит его таким. Он поправил повязку, которую наложил сверху, так осторожно, как только мог, время от времени переводя взгляд на лицо Смита. Но тот, кажется, мыслями был очень далеко отсюда, даже глаза его были закрыты. Лишь то, как периодически напрягалась челюсть, давало Леви понять, что Командующий не лишился абсолютно всех чувств. Он приоткрыл веки лишь когда Аккерман поднялся на ноги и носком ботинка слегка толкнул ножку его стула. — Эй, я с тобой разговариваю, — c этими словами Леви скрестил руки на груди, а его голос снова стал ужасающе тихим. — Ты же знаешь, как нужно рвать задницу, чтобы вывести пятна от этих чернил. У тебя что, припадок случился? На челюсти Эрвина дрогнул мускул. Он сжал губы в тонкую линию и уставился на свою руку, что покоилась на колене. — Я вышел из себя. Прости. Леви растерянно моргнул. — Вышел... из себя? Смит коснулся пальцами культи и нахмурился. Отводя взгляд в сторону, Леви заметил лист бумаги, что лежал перед Эрвином на столе. Тот был испещрен одной и той же фразой, написанной дрожащей рукой. Почерк удалось разобрать с трудом, да еще и сверху красовалось несколько чернильных отметин.Главнокомандующий Эрвин Смит.
— Эрвин... — Как ты знаешь, одна из моих обязанностей как командира Разведкорпуса — лично подписывать каждое свидетельство о смерти наших товарищей, — начал тот с ощутимым напряжением, а голос его звенел от неприкрытой злобы. — Это одна из моих священных обязанностей. Как я могу исполнить ее, если даже свое чертово имя написать не в состоянии? Сжав руку в кулак, Эрвин выдохнул сквозь плотно сжатые зубы. Леви не смог ответить. Эрвин редко выходил из себя, но Аккерман чувствовал, что те хрупкие нити, которые все еще скрепляют естество Смита воедино, вот-вот порвутся. От полнейшей катастрофы отделял один единственный неверный шаг. Поэтому вместо того, чтобы разубеждать Эрвина в очевидном, Леви продолжил стоять молча, пока Командующий не провел ладонью по лицу, поднимаясь на ноги. Его голубые глаза были пустыми и холодными, словно лед. — Мне жаль, Леви, — произнес он наконец. — День был долгим. Не переживай об этом беспорядке, я все улажу. С этими словами Эрвин наклонился, принимаясь собирать разбросанные по полу бумаги. Аккерман фыркнул и выхватил документы из его руки. — Не глупи. Иди приляг и не мешайся под ногами, — он указал пальцем на еще один круассан, который оставил на тумбочке рядом с кроватью. — И съешь его. Вкусный. После Леви проследил за тем, как Эрвин снимает свою испачканную чернилами и кровью одежду, следом забираясь в постель. Лишь после этого он вышел из комнаты, дабы найти все необходимое для уборки. Очищая следы минутной слабости возлюбленного, Леви чувствовал на себе его взгляд. Молчание тянулось очень долго, было напряженным, натянутым, словно струна. Когда Леви справился с последним чернильным пятном на полу, с его губ сорвался вздох, и он начал высвобождать руки из рабочих перчаток. Все еще не до конца зажившая нога снова начала болеть от перенапряжения, но он старался не обращать на это внимания. Подходя к кровати, Леви нашел Эрвина в не самом лучшем расположении духа. — Я сожалею, — снова послышалось из его уст. — Ты не должен был заниматься этим. Леви лишь бровь приподнял. — Ну, я не мог допустить, чтобы ты снова разорвал швы и истек кровью, расплескав ее по всему полу. Кроме того, мы оба знаем, что ты полный профан в уборке. К сожалению, со стороны Смита улыбки не последовало. Аккерман заметил, что и предложенный круассан так и остался лежать нетронутым. Теперь настал через Леви хмуриться. — Ты ел что-нибудь сегодня? Эрвин сердито посмотрел на свою руку, которая лежала под одеялом. — Перестань. — Перестать что? — Вести себя так, словно я стеклянный. Я ужасно устал от того, что все ходят вокруг на цыпочках, словно я вот-вот разобьюсь вдребезги, — Леви слегка вздрогнул, но Смит продолжал, повышая голос. — Я тот же человек, каким и был раньше, черт возьми. — Ты чуть не умер, Эрвин, — тихо напомнил Леви. — Разве мы виноваты? Командующий в ответ невесело усмехнулся. — Возможно, моя смерть принесла бы больше пользы. Что хорошего в командире, который даже свое имя не напишет, не говоря уже о том, чтобы участвовать в сражениях? Если бы я был мертв, тогда, по крайней мере, не было бы никаких препятствий для моей замены. Ты вполне достойный кандидат на это место. Леви сделал шаг назад, в груди все болезненно сжалось.Это моя вина. Я виноват. Во всем виноват.
— Не надо. — Давай, скажи, что это неправда. Эрвин встретился с Аккерманом взглядом, и сердце у последнего чуть не разорвалось от той печали, которая отразилась в эту секунду у Смита на лице. Он был уверен, что и сам сейчас выглядит ничуть не лучше. — Это неправда. Мы бы пропали без тебя. Я бы пропал. Командующий взял круассан, который теперь лежал у него на коленях, и осмотрел выпечку. Затем смял мягкое тесто в руке и отбросил от себя. Леви вздрогнул, когда круассан упал на пол, а крошки шрапнелью разлетелись по свежевымытому и отполированному деревянному полу. Сделав огромное усилие над собой, Аккерман ничего не сказал. — Еще недавно ты бы отчитал меня за это на чем свет стоит, — бесцветно отметил Эрвин. — Скажи хоть что-нибудь, чтоб тебя. — Чего ты от меня хочешь? — голос Леви опустился до шепота. Ему казалось сейчас, что он тонет, каждый вздох делал последующий все болезненнее и труднее. — Это я виноват. Смит встретился с ним взглядом, нахмурившись в замешательстве. — Что? — Я должен был быть там, — Леви сглотнул твердый комок, который образовался в горле, задыхаясь при каждом новом слове. — Ты был бы цел, если бы я был рядом. Если бы смог защитить тебя. На лице Эрвина быстро, но очень красноречиво промелькнула обида. Он отвернулся, уставившись в окно. — Разве теперь я для тебя калека? Леви протянул руку, проклиная то, что выбрал именно такие слова, чтобы объясниться. — Нет, Эрвин, я не это имел в виду... — Все в порядке, — Смит потер переносицу, все еще избегая новой встречи глазами. Тихая покорность в его голосе ранила сильнее самого острого ножа. — По крайней мере, ты честен со мной. Леви открыл рот, чтобы возразить, но его челюсть быстро захлопнулась, как только он наконец встретился с Эрвином взглядом. — Мне надо идти, — сказал он грубо. Командующий кивнул, молча коснувшись плеча. Заходящее солнце огненными всполохами отражалось в его глазах. Леви остановился в дверях, чувствуя себя так, словно сам только что потерял конечность. — Я... Я попрошу кого-нибудь принести тебе еды. Голодающий командир никуда не годится. После этого Аккерман закрыл за собой дверь, не дожидаясь ответа. Звук, с которым дерево плотно соприкоснулось с косяком, был похож на грохот захлопывающейся крышки гроба.