Второй шанс для обоих

      Шестая аккуратно поднялась из подвала по скрипучей лестнице, беспокоясь больше о том, чтобы догнать Моно, а не о шуме старых досок. Выглянув из-за двери, она увидела, как мальчик спешно завернул за угол, на кухню.       — Эй, постой! — громко прошептала Шестая. Но Моно, кажется, не собирался останавливаться. Девочка только и успевала заметить край потрёпанного пальто, прежде чем оно скрывалось за очередным дверным проёмом.       Наконец, она смогла нагнать его в комнате с рычагом, открывавшим путь на чердак. Моно стоял под ним и, казалось, не пытался открыть его самостоятельно. Шестая осторожно приближалась к мальчику; со стороны даже непонятно, боялась ли она спугнуть его или наоборот — боялась его самого. Когда от Моно послышался торопливый вздох, Шестая даже вздрогнула от неожиданности. Затем мальчишка заговорил:       — Я не могу открыть чердак. Подсоби мне. — он говорил ровно, но в его голосе проскальзывали нотки неестественности. Моно старался говорить спокойно и невозмутимо, но сильно перестарался, и вместо этого его голос ощущался пустым. Впрочем, Шестая этого и не заметила.       Девочка молча кивнула и сомкнула руки, готовясь подбросить Моно вверх. Плечи напряглись под тяжестью хрупкого тела, и после небольшого рывка мальчик подлетел вверх, схватив рычаг. Шестая подпрыгнула и потянула Моно вниз вместе с рычагом. Проскрипев, дверца в потолке открылась, и деревянная лестница с грохотом рухнула вниз, выстраивая путь на чердак.       Дети молча поднялись по лестнице и добрались до наполненного полумраком чердака. Ключ, висевший на крюке у потолка, сразу бросался в глаза, но добраться до него просто так не получится.       — Я поищу что-нибудь там. — заговорил Моно, показывая на высокий комод в дальнем углу комнаты.       — Хорошо. — тихо ответила Шестая и снова сомкнула ладони, приготовившись подбросить мальчика вверх.       Стоило Моно перебраться за высокий комод и оказаться вне поля зрения Шестой, он неожиданно для себя ощутил сильное облегчение. Ему не хотелось этого признавать, но находиться рядом с давней знакомой стоило ему больших сил. Они и раньше не говорили много, но сейчас долгое молчание, прерывавшееся только сухими словами, ощущалось по-настоящему гнетущим. Причиной тому, естественно, было желание поговорить с Шестой «по душам», понять наверняка, что происходит у неё в голове, но мальчишка понимал, что сейчас это не лучшая идея. Моно не мог дать внятных объяснений своим действиям, и его это сильно раздражало. Он всеми силами старался не дать Шестой понять, что уже встречал её раньше. Как будто стоит ему дать себе отчёт, что всё это происходит не в первый раз, то он больше не сможет относиться к этой Шестой, как к подруге или хотя бы как к напарнику. Поэтому он до сих пор понятия не имел, как много Шестая на самом деле знает о нём.       Погрузившись в непростые размышления, Моно и сам не заметил, как уже взял вал, который поможет ему достать ключ, и вернулся к комоду. Сделав глубокий вдох, мальчик вновь показался на глаза Шестой. Ощутив на себе её взгляд, он всё таким же ровным голосом сказал:       — Эта штука нам поможет. Опусти с её помощью вон тот мешок. — с этими словами он скинул вал с комода, а затем аккуратно спустился вниз. Шестая всё так же молча подняла вал с пола и вставила в настенный механизм. Хотя молчаливость и была ей абсолютно естественна, Моно всё не мог отделаться от назойливого чувства дискомфорта.       Он никак не мог знать это, но Шестая чувствовала нечто схожее. Вокруг Моно как будто была непробиваемая стена, защищавшая от любого слова, которое могла сказать девочка. Может, раньше у неё просто не было такого сильного желания с ним поговорить? Или сейчас он всё-таки ведёт себя по-другому, менее открыто? В его поведении чувствовалось что-то несвойственное, как будто его подменили.       Тем не менее, все эти переживания — не повод останавливаться, и оба прекрасно понимали это. Поэтому скоро Моно забрался на опущенный мешок и, поднявшись до потолка, достал ключ. Всё так же в тишине они спустились вниз и открыли громоздкий навесной замок, преграждавший им путь на задний двор. Вскоре им предстоит весьма неприятная встреча. Моно понимал это, но внешне старался держаться как можно спокойнее, несмотря на растущую тревогу в груди.       Как и ожидалось, Охотник был в сарае. Это стало ясно, как только ребята ступили на порог — звук рвущейся кожи разносился эхом во все уголки комнаты. Смрад был ещё хуже, чем в доме, а мимо ушей то и дело проносились мухи, назойливое жужжание которых ещё сильнее мешало сконцентрироваться и успокоиться. И во всей этой мешанине звуков самыми жуткими, несомненно, были резкие выдохи Охотника, которые сопровождали каждый рывок его руки, сдиравшей шкуру с уже мёртвой дичи. Хоть тело животного уже давно было бездыханным, в монстре всё равно чувствовалась страшная кровожадность, от которой ребята чуть было не встали в оцепенении, стоило им увидеть грозный еле освещённый силуэт, склонившийся над разделочным столом.       Моно пригнулся и ступал так тихо, как только мог. На мгновение он обернулся, и увидел, как Шестая всё так же следует за ним, тоже всеми силами избегая любого шороха. Даже отведя взгляд от нелицеприятного зрелища, Моно не мог сбежать от давящего присутствия: громадная тень, падавшая на стену рядом, передавала каждое дикое движение Охотника, отчего страху порой почти удавалось взять верх и заставить мальчишку думать, что его уже заметили. Сохранять спокойствие стоило Моно немалых усилий.       После долгих мгновений, показавшихся обоим целой вечностью, они добрались до деревянного люка в стене — их выхода из сарая. Моно сделал глубокий вдох, собрался с мыслями и на выдохе вместе с Шестой всеми силами упёрся в люк. Тот издал мерзкий, скрипящий звук, за которым последовал удивлённый хрип Охотника. Их заметили.       Спешно выбравшись наружу, оба поскользнулись на чём-то скользком и отвратительном. Не успел Моно понять, что валяется в куче животных потрохов, как всё отвращение из его головы выбил стук резко отворённой двери. Охотник уже выбежал на порог сарая с ружьём наперевес.       Моно давно не приходилось убегать от опасности, но как только он почувствовал такой знакомый прилив адреналина, так сразу моментально вспомнил, что нужно делать, чтобы остаться в живых. Ребята тут же пустились за удачно расположенный деревянный ящик. Стоило только Моно и Шестой забежать за укрытие, как воздух сотрясся от выстрела ружья. Спасительный ящик тотчас разлетелся в щепки, и ребята почувствовали пугающий запах оружейного пороха. Ничего не оставалось, кроме как бежать вперёд и надеяться, что следующий выстрел так же придётся мимо цели.       Механический звук перезарядки, то и дело доносившийся от ружья, каждый раз заставлял Моно немного вздрогнуть. И хоть ребятам и удалось спрятаться за ещё одним ящиком, от осознания, что от верной смерти их удерживает только пара ненадёжных деревянных стенок, у них в груди что-то резко сжималось с каждым выстрелом. И каждый раз, подбегая к очередному укрытию, оба будто ощущали на спине тысячи мелких иголок, подгонявших их вперёд.       Наконец, после уклонения от очередного выстрела, Моно заметил внушительных размеров овраг прямо по курсу. В прошлый раз Охотник отстал от него с Шестой так, что потерял их след, стоило только прыгнуть вглубь этого оврага. Моно мысленно навёлся на резкий склон и приготовился к прыжку. Шестая, кажется, следовала его примеру. Вскоре два маленьких ребёнка взмыли в воздух. Неприятное чувство пропавшей из-под ног опоры прошло только тогда, когда ребята благополучно приземлились под свисавшие из обрыва корни.       Но что-то, кажется, пошло не так, как ожидалось. Охотник не затих и не замедлился, его быстрые шаги вперемешку с лязгом трясущегося ружья стремительно приближались к оврагу. Моно и Шестая инстинктивно затаили дыхание в надежде всё-таки остаться незамеченными. Однако вскоре ослепительный свет ручного фонаря, оказавшегося прямо под оврагом, заставил их сомкнуть глаза. Моно услышал очередное взведение ружья и вслепую кинулся в сторону, упав головой прямо в землю, а затем его оглушило выстрелом. Сквозь пронзительный звон в ушах он еле услышал пролетевшие прямо над головой дробинки, попавшие в овраг, где мальчишка стоял ещё мгновениями ранее. Немного подняв голову, Моно заметил, что Шестая бросилась в противоположную сторону, и тоже, кажется, только-только пришла в себя. Поймав взгляды друг друга, они резко поднялись на ноги и бросились оббегать Охотника с двух сторон. Пока тот был занят перезарядкой, ребята смогли добежать до высокой травы, что была позади него.       — Сюда! — коротко крикнула Шестая, нырнув в траву. Моно последовал за ней.       Хоть их не было видно, Охотник то и дело яростно палил из ружья в разные стороны, надеясь задеть беглецов. А ребята, в свою очередь, старались держаться как можно ближе к земле и двигаться как можно запутаннее. Моно следовал за бегущей впереди Шестой, стараясь не терять её из виду, что было довольно сложно из-за травы, норовившей попасть в глаза или запутаться вокруг ноги. Наконец, Шестая заметила небольшой пустырь, ведущий к норе у корней дерева. Только она собралась рвануть вперёд, как Моно громко прошептал:       — Стой! Дождись выстрела!       Как и ожидалось, очередной выстрел в траву не заставил себя ждать. Услышав звук перезарядки, ребята ринулись к норе. Шестая добралась до неё первой и юркнула туда как можно быстрее. Моно проследовал за ней, стукнувшись головой о корень во время падения. Приземление было неудачным — он влетел в нору и тут же распластался прямо под корнями дерева. Моно не заметил, как яркий свет фонаря стал светить сверху прямо на него.       Шестая, обернувшись назад, испуганно вдохнула от увиденного. Конец дула, проскользнувший внутрь норы, уже навис прямо над мальчишкой, и вот-вот должен раздаться выстрел. Инстинктивно, Шестая собралась позвать лежащего на земле товарища:       — Мо-…       Но девочка остановила себя в последнее мгновение. Вместо того, чтобы назвать мальчика по имени, она ринулась в сторону, что было сил, и схватила его за руку. Затем Шестая буквально бросилась вглубь норы, не отпуская руку Моно и совершенно не беспокоясь о безопасном приземлении. Дети упали на грязную землю, а затем на всю нору раздался оглушающий выстрел. В ушах зазвенело, а воздух наполнился жгущим глаза дымом. Ребята обернулись, и увидели, как ружьё, словно голодная змея, плавно и угрожающе вылезает из норы наверх, к своему хозяину.       Моно молча поднялся и медленно двинулся вперёд. Теперь, ощутив себя в безопасности, он понял, что его ладони сильно трясутся. По коленкам Шестой тоже было видно, что она переносит эту ситуацию ничуть не лучше. К таким вещам сложно привыкнуть, даже если ты испытываешь их во второй раз, но масла в огонь подливало ещё и то, что в прошлый раз Охотник не преследовал их на травяном поле. Как бы того ни хотелось, вслепую полагаться на память и опыт у ребят просто не получится.       Наконец, Моно с Шестой выбрались из узкой норы и вышли на небольшую полянку. За ней виднелся неестественных размеров обрыв. Наверное, точнее его будет назвать разломом. Бездонная пропасть, краёв у которой не было, и единственный видимый путь через неё — порванный навесной мост. Моно уже и забыл об этом. Ничего страшного. Нужно только потянуть за повисший канат, подняв таким образом часть моста и дать Шестой возможность перепрыгнуть на другую сторону…       Уже взявшись за канат, Моно резко остановился. Шестая бросила вопросительный взгляд на мальчика, но тот, ничего не объясняя, положил канат на землю.       — Лучше тебе натянуть его. — сказал Моно, показывая на лежащий канат. Девочка казалась запутанной этими словами.       — А в чём-…       — Просто натяни его. — немного раздражённо ответил Моно. Он подошёл к краю и стал дожидаться, пока край моста поднимется.       За вскоре раздавшимся звуком растягивающегося заплесневелого каната последовал скрип поднимающихся досок, и вот Моно уже был готов к прыжку. Без особых усилий, он оказался на другой стороне, после чего обернулся.       Шестая бросила натянутый канат, и мост с грохотом вернулся в прежнее состояние. Она увидела, как Моно подошёл ближе к краю и вытянул руку вперёд, готовясь поймать её. Не без волнения Шестая разбежалась и бросилась навстречу противоположному краю пропасти. Только она почувствовала, что летит вниз, как падение прекратилось, а плечо заныло от резкой остановки. Ладонь девочки была крепко зажата чуть более грубой рукой Моно. Шестая посмотрела вверх и поймала на себе взгляд мальчика. Несколько секунд они смотрели друг на друга, пока Моно не наклонился назад, вытягивая девочку на мост.       — Спасибо. — тихо, почти шёпотом сказала Шестая, вставая на ноги и отряхивая свитер от пыли. Моно не ответил.       Ребята не стали задерживаться. Несмотря на кажущуюся безопасность, Охотник всё ещё рыщет где-то поблизости. И вряд ли им удастся прокрасться абсолютно незамеченными.       Как и предполагалось, вскоре блуждающий из стороны в сторону луч ручного фонаря показался за ближайшими деревьями. Плохо было то, что Охотник, похоже, застанет Моно и Шестую прямо посреди пустыря, где нет почти никакого укрытия, кроме всё так же разбросанных по округе деревянных ящиков. Однако в конце поляны виднелся ещё один сарай, дверь в который, кажется, была открыта. Моно вспомнил этот сарай: именно там висит второе ружьё, и именно там в прошлый раз ребята расправились с настойчивым преследователем.       Мысленно нацелившись на дверь, Моно осторожно вышел из кустов и ступил на усыпанный плотным песком и маленькими травинками пустырь. Шестая следовала за ним. Охотник постепенно двигался в их сторону, но пока, похоже, не замечал их. И тем не менее, ребята старались идти как можно аккуратнее, чтобы не выдать себя. Моно так сконцентрировался на том, чтобы скрыть себя от глаз Охотника, что совсем не обратил внимания на двух воронов, клевавших отдающую жутким смрадом загнивающую падаль прямо посреди пустыря. Стоило ему наступить на крохотную веточку, лежавшую рядом с ними, как оба ворона громко каркнули и взмыли в воздух. Охотник моментально повернулся в сторону шума, фонарь на секунду ослепил крадущегося Моно, и оба ребёнка поняли, что им пора бежать.       Уже в который раз за последние минуты Моно казалось, что на сей раз он допустит смертельную ошибку, что вот-вот выстрел наконец поразит свою цель, но каждый раз совокупность внимательности, реакции и немножко чуда спасали его и Шестую. До сарая оставались считанные метры. Ещё один выстрел громом разлетелся по лесу, и ребята ринулись в сторону открытой двери из-за укрывавшего их ящика. Моно в спешке протиснулся в приоткрытый дверной проём, а за ним проследовала Шестая. Оба уже знали, что делать, поэтому через пару мгновений нижний засов был закрыт, и Охотнику только и оставалось, что со всем присущим ему варварством молотить по ветхой двери, отламывая один маленький брусок за другим.       Долго эта дверь не протянет. Моно развернулся и увидел подвешенное на стене ружьё. Он подпрыгнул, зацепился за кончик ствола, и тот стал плавно слезать с крюка. Ружьё резко слетело с креплений и повалилось на пол, ровно как и скинувший его мальчишка. Шестая, уже приготовившаяся действовать, тут же схватилась за край деревянного цевья, направляя ствол в нижнюю часть двери. Моно, быстро оклемавшись, подбежал к девочке, нащупал спусковой крючок, и потянул его со всей силы на себя.       Стены отразили и без того оглушающий звук выстрела и вернули его прямо в уши стрелявшим. Ружьё отлетело назад с такой силой, словно на секунду им овладел демон. Из Моно тут же выбило весь воздух, что находился в его маленьких лёгких, и сам он ударился о стоявший позади ящик. В глазах помутнело на несколько секунд, а слышать удавалось только раздирающий голову звон в ушах. Нет, во второй раз точно не легче.       Постепенно зрение приходило в норму, а звон становился тише и тише, сменяясь шумом листьев, доносившимся из зияющей дыры в двери. Моно приподнял голову и увидел склонившуюся над ним Шестую. Та, увидев, что он в сознании, слабо дёрнулась от неожиданности, отползла назад и спокойно встала, устремив взор в сторону двери. Последовав её примеру, Моно увидел через дыру бездыханное тело монстра, который пытался убить их обоих всего с десяток секунд назад. А теперь этой громадной туше было суждено стать лишь очередным куском падали для уже возвращавшихся назад воронов. Одновременно Моно охватило и облегчение, и сильное волнение. Адреналин понемногу отпускал мальчишку, и теперь вновь можно было почувствовать, как сильно бьётся сердце и как отчаянно трясутся руки.       Сделав несколько глубоких вдохов в тишине, Моно, наконец, сдвинулся с места.       — Пошли. — сказал он, забираясь на стоявший у окна ящик.       Шестая молча пошла за ним, и вскоре оба выбрались из сарая, оказавшись на песчаном берегу, заваленном досками, ящиками и другим хламом. Среди всего прочего, в песке лежала полуразрушенная дверь, с помощью которой можно пересечь реку и добраться до Бледного города.       Шестая подошла к двери и стала дожидаться Моно, приготовившись толкнуть импровизированный плот в воду. Скоро мальчик подошёл, и совместными усилиями они пустили повреждённую дверь вплавь, усевшись на неё по разные края. Шестая дрогнула от повеявшего в их сторону холодного ветра и обхватила колени руками в попытках согреться. Наконец-то у неё есть возможность обдумать всё произошедшее.       Вновь она почувствовала этот странный словесный барьер, из-за которого ей так трудно сказать Моно даже слово. Он точно ведёт себя не так, как раньше, но Шестая и не могла с уверенностью сказать, что он её помнит. Если бы помнил, то разве не оставил бы её в подвале Охотника? Но, с другой стороны, если всё-таки она одна помнит их настоящую первую встречу, то почему Моно кажется таким… другим? Может в нём есть какие-то смутные отголоски своих воспоминаний, и слабое ощущение пережитого предательства? Это бы объяснило его холодное отношение.       Шестая мысленно благодарила то, что не дало Моно окончательно вспомнить её. Несомненно, он бы бросил её при первой возможности, стоило чему-то напомнить ему об уже пережитых трудностях. Девочка вспомнила, как чуть было не назвала его по имени, когда Охотник почти выстрелил в него в той норе. Как бы она объяснила ему это? Хорошо, что получилось вовремя себя остановить. Нет. Надо вести себя так, будто она знает только то, что и он. Эта своеобразная ложь должна оставаться нераскрытой. По крайней мере пока. Девочка вдохнула поглубже и, наконец, решилась нарушить тишину.       — Шестая.       Мальчик вопросительно повернул голову в её сторону.       — Так меня зовут. Шестая.       — Моно. — ответил он, будто взяв пару секунд на размышления. — Приятно познакомиться.       — Угу. — еле слышно ответила девочка. В её голове тут же промелькнула мысль: «Значит и правда не помнит.»