***
Шестая тихо шла по коридору, внимательно осматривая пол и потолок на наличие ловушек. Во всех этих одинаковых помещениях ловушки были чуть ли не единственным ориентиром. Если бы не они, она уже давно бы ходила кругами. Продвигаясь всё ближе к приоткрытой двери в конце коридора, она услышала смешки учеников, доносящиеся из комнаты. С каждой встречей с этими негодяями Шестая надеялась, что вместе с ними будет и похищенный Моно, но пока что ничего не намекало, что она вообще приближается к своему другу. Сомнения прокрадывались в голову каждую минуту, что девочка находилась в опасности, но каждый раз она твердила себе одно и то же: она не уйдёт отсюда, пока не найдёт Моно. По-другому и быть не может. Да, ей было очень страшно, даже страшнее обычного. Да, она впервые за долгое время осталась совсем одна наедине с опасностью. Но не покидающая её надежда давала ей сил и храбрости искать оказавшегося в беде друга. Шестая приблизилась к приоткрытой двери и увидела за ней двух фарфоровых болванчиков. Они пока что и не подозревали, что за ними кто-то наблюдает, но пройти мимо незамеченной точно не получится. В такие моменты Шестая проклинала себя за то, что не может махать тяжёлым молотком, как Моно. Но есть и другой способ одолеть мерзавцев. Шестая стукнула по дверному косяку и, убедившись, что ученики развернулись в её сторону, скорее побежала назад по коридору. Только заметив маленький силуэт в тёмном свитере, сорванцы не задумываясь пустились за ней. От звуков нагоняющих учеников, Шестой становилось не по себе. Благо, бежала она не вслепую: у неё есть план. Перепрыгнув через выступавшую из пола доску, девочка развернулась и стала выжидать удобного момента. Ничего не подозревавшие ученики так и неслись к ней на полной скорости. Как хорошо, что они не отличаются умом и памятью. Шестая наступила на выпиравшую доску и скорее присела на корточки, инстинктивно прикрыв голову. Уже почти добежавшие до неё уродцы резко остановились, наконец поняв, почему девчонка перестала убегать. Но было уже слишком поздно: длинная лампа, обычно подвешенная у потолка, теперь летела прямо им в лицо. Шестая почувствовала резкий порыв ветра над головой, а затем по коридору разнёсся характерный звук разбивающейся фарфоровой посуды. Подняв голову, девочка увидела два обезглавленных «тела», распластавшихся около неё. Двумя угрозами меньше. Но до сих пор никаких следов Моно. Шестая услышала приближающийся откуда-то сзади стучащий звук каблуков. Похоже, весь этот шум в очередной раз привлёк Учительницу. Недолго думая, девочка помчалась дальше, надеясь избежать всеобъемлющего взора длинношеего монстра.***
Всё ещё находясь в полубессознательном состоянии, Моно слабо понимал, что происходит вокруг него. Побои сделали своё дело: хотелось просто отключиться до тех пор, пока его плен сам по себе магическим образом не прекратится. Даже когда пытки резко остановились, он не сразу обратил на это внимание. Но мысли стали чуть более сформированными, когда он заметил, что его обидчики все разом ринулись от шахматной доски куда-то за дверь. Он отдалённо слышал какое-то оживлённое копошение, но все ученики уже скрылись с глаз долой. Моно, конечно, уж точно не тосковал по ним, поэтому даже не стал задумываться, почему они так резко бросили все свои дела. Но затем из-за двери донёсся знакомый ему звук разбивающихся голов, отчего он немного взбудоражился. Кажется, на пороге показалась маленькая фигура… Всё в глазах казалось мутным, но Моно смог разглядеть, как неожиданный гость быстро подбежал к нему. Зрение потихоньку приходило в норму, и у мальчика получилось разобрать расплывчатый силуэт. — Ш- Шестая?… Девочка, видимо, не ожидала, что Моно уже в сознании, поэтому немного вздрогнула от его вопроса, а её зрачки на мгновение явно расширились. — Да, Моно, это я. Потерпи немного, я тебя развяжу. — её голос, кажется, немного дрожал, и говорила она с несвойственной ей торопливостью. Мальчик почувствовал, как верёвки, растёршие его плечи до крови, ослабили свою хватку. В руках появилось прохладное облегчение, которое быстро сменилось жгучей болью. Наконец получив возможность вновь постоять на своих двоих, Моно отошёл от фигуры, к которой был привязан, но ноги внезапно отказали: резкая боль подкосила его, и мальчик упал на колено. Шестая подбежала к другу и помогла ему подняться на ноги, дав опереться на себя. — Ты в порядке? Ничего не сломано? — ...Кажется… Кажется, ничего. Только дай мне пару минут прийти в себя. — сказал Моно, стискивая от боли зубы. Шестая чувствовала, как сжимается её сердце: то ли от облегчения, что смогла найти своего друга, то ли от опасений, что его могли сильно покалечить. Только когда его похитили, она поняла, как быстро рядом с Моно ей удалось отвыкнуть от страшного одиночества. И только теперь, когда они снова воссоединились, она с ужасом осознала, что ведь на этот раз этого воссоединения могло и не случиться. Опёршись на Шестую, Моно с каждый шажком чувствовал, как и его тело, и его сознание понемногу приходят в норму. Он плавно отходил от девочки, и вскоре он смог вновь стоять самостоятельно, пускай и с немалым трудом. Шестая с небольшим волнением смотрела на его подрагивающие ноги, и мальчик слабо кивнул ей, давая понять, что с ним всё в порядке. — Я знаю короткий путь к выходу. — начала девочка. — Будем понемногу двигаться? — Боюсь, придётся. Лучше здесь не задерживаться. Шестая легонько кивнула в ответ и медленно пошла в сторону двери. Ребята стали тихонько идти к выходу. Моно не узнавал эти коридоры: похоже, Шестая вела его другим, незнакомым ему путём. К счастью, в этой части школы почти не встречалось учеников, поэтому у ребят получалось двигаться довольно быстро. Вскоре Шестая остановилась и показала куда-то вверх, на книжный шкаф. Приглядевшись, Моно увидел, что прямо над шкафом виднеется вентиляционная решётка. — В вентиляцию? — шёпотом спросил мальчик. — Да. Она ведёт в другую комнату, а оттуда — наружу. Моно стал молча карабкаться по шкафу, пока не оказался прямо у потолка. Стоило ему открыть решётку и забраться внутрь, как он услышал сильно искажённые эхом звуки фортепиано, доносившиеся откуда-то издалека. Не просто так прошлая комната показалась ему знакомой: вскоре им с Шестой предстоит встреча с Учительницей. На сей раз первая для него, и, как он надеялся, последняя. И правда: выбравшись из вентиляции и оказавшись прямо у весьма высокого потолка, Моно увидел около старого фортепиано фигуру, по которой он уж точно не скучал. Этот монстр больше походил на восковую фигуру, чем на настоящее живое существо. Отвратительное лицо, выпученные глаза и неестественные, почти кукольные движения: всё в Учительнице вызывало отторжение и страх. Жаль, что именно в этой комнате был единственный известный путь дальше. Шестая собиралась спуститься вниз, чтобы опустить мостик, который позволит им перебраться на другой конец комнаты, но только она сделала первый шаг, как Моно уже смело спрыгнул на стопку книг, что была ниже. Хоть вся комната и была наполнена довольно громкой музыкой в исполнении Учительницы, девочка не рискнула окликнуть Моно — он уже был слишком далеко. Осталось только надеяться, что он сообразит, что делать дальше. Мальчишка двигался с предельной осторожностью. Пускай музыка и наполняла каждый уголок этой довольно просторной комнаты, скрип проседавших под маленькими ступнями досок был ему отчётливо слышен. Перед каждым шагом Моно приходилось убеждать себя в том, что Учительница слишком погружена в мелодию, чтобы услышать осторожное поскрипывание. Наконец дойдя до заветного рычага и схватившись обеими руками, Моно повернулся в сторону Шестой. Когда их взгляды пересеклись, мальчишка коротко поднял большой палец вверх и стал дожидаться, когда вновь заиграет музыка. Как только Учительница опустила пальцы на клавиши, Моно стал скорее вращать рычаг, следя за тем, чтобы мостик опустился куда надо. Так же тихо вернувшись к книжной стопке, мальчик стал карабкаться вверх. К счастью, музыка отвлекала Учительницу сильнее, чем могло показаться: она до сих пор и не подозревала, что ребята были в паре метров от неё. Моно бесшумно взобрался на мостик и пошёл к другому концу комнаты, к Шестой. Когда ребята оказались у спасительной вентиляции, девочка неожиданно нарушила молчание: — Этот люк может заскрипеть, когда мы его откроем. — даже для Шестой это было очень тихо. Моно еле расслышал, что она говорит. — Мы пойдём быстро. Иди спереди. Сделав глубокий вдох, Моно схватился за ручку люка. Была не была. Характерный скрип разнёсся по комнате и затмил всё ещё звучавшее фортепиано. Моно скорее подтолкнул Шестую вперёд и пригнулся, приготовившись влезать в вентиляцию. Музыка моментально стихла, и вместо неё послышался удивлённый хриплый возглас Учительницы. Мальчик не посмотрел назад, когда пролез через люк, и сначала ему даже показалось, что на этот раз ему удалось забраться в вентиляцию раньше, чем его заметят. Но не тут-то было. Позади послышался скрипящий звук сминающегося алюминия в сопровождении безумных кровожадных криков. Стенки вентиляции сотрясались под ногами ребят, то и дело сбивая им шаг. Моно чувствовал, как голова монстра остановилась всего в сантиметрах от его спины, он мысленно молил Шестую, чтобы та ползла быстрее. Девочка увидела, что впереди труба резко обрывается — нужно перепрыгнуть до другой стены. Даже не посмотрев вниз, Шестая бросилась вперёд и уцепилась за маленькую отдушину. Она уже увидела знакомые пейзажи Бледного города, почувствовала уличный ветер, но тут же развернулась. Моно как раз приготовился прыгать за ней. Шестая выставила руку вперёд, сконцентрировав всё своё внимание на том, чтобы не дать другу упасть вниз. Время как будто замедлилось, стоило Моно оттолкнуться от свисавшего вентиляционного люка. Девочка почувствовала, как ладонь мальчишки касается её пальцев, и моментально схватила руку мёртвой хваткой. Пустив все силы на то, чтобы скорее поднять Моно, Шестая навзничь вывалилась из отдушины, только и успев увидеть, как голова Учительницы проносится в считанных миллиметрах от ноги её друга, а затем ребята, ещё толком не успев сориентироваться, покатились кубарем в мусорный бак, стоявший под навесом возле школы. Приземление было не самым удачным: Шестая ударилась спиной о что-то острое. Она вскрикнула от боли, но затем внезапно почувствовала вес чужой руки у себя на лице. Моно, прикрыв ей рот своей ладонью, в оцепенении смотрел куда-то вверх. Спешно устремив взгляд туда же, девочка увидела рыщущую прямо над мусорным баком Учительницу. Точнее, её голову на отвратительно длинной шее. Ребята затаили дыхание и буквально застыли в одном положении, чтобы ненароком не нашуметь. Не отдохнувшие от недавних треволнений лёгкие отчаянно требовали воздуха, но боль от сбитого дыхания не пересилила страх оказаться замеченными. Монстр рыскал над ящиком, как изголодавшийся змей. Каким-то чудом разбросанный мусор и удачно падающая тень скрыли крохотные фигуры до смерти напуганных и всё державших последние крупицы воздуха ребят. Спустя несколько долгих секунд Учительница решила отступить. В сопровождении вгонявших в дрожь звуков съёживающейся плоти её шея стала укорачиваться, и голова, наконец, скрылась за отдушиной в здании школы. Ещё некоторое время ребята боялись пошевелиться, хоть опасности уже и не было. Горевшие от истраченного кислорода лёгкие наконец моментально наполнились живительной прохладой свежего, влажного воздуха, а зрение тут же сбило убийственное головокружение. Только спустя минуту Шестая опомнилась и встала из кучи мусора, а затем с трудом выпрыгнула из бака. Моно последовал за ней. Девочка только сейчас заметила, что на улице шёл дождь. Ещё бы: её свитер моментально промок до ниточки, и теперь и без того не тёплые улицы казались ещё холоднее. Коленки тут же задрожали то ли от холода, то ли от ещё не прошедшего шока. Шестая тут же прижала ладони подмышками в попытках согреться. — Надо идти дальше. — в голосе Моно чувствовались нотки сочувствия. — Найдём какое-нибудь укрытие, передохнём. — У- Угу. — дрожащим голосом ответила девочка. Ребята молча двинулись вглубь улицы. Дождь был далеко не самой приятной компанией. Босые ноги наполнились зудящей болью, отчаянно требуя тепла и сухости. Одежда тут же потяжелела, наполнившись влагой. Да и усталость уже серьёзно сказывалась на обоих. Моно почти был готов свалиться спать прямо на тротуаре. Почти. Шестую всё-таки больше беспокоил холод. Леденящие судороги пронизывали всё её тело, то и дело покрывая кожу мурашками. Даже в её дрожащем дыхании слышался озноб. Право, от одного только её вида Моно самому становилось холодно. Девочка почувствовала, как что-то увесистое накрывает её макушку. Моно, расстегнув пальто, накинул его над собой и над подругой, стараясь защитить ту от тяжёлых дождевых капель. — Так всяко лучше. — пожал плечами мальчик. Шестая согласно кивнула, прижавшись чуть ближе к рубахе своего спутника. Надо сказать, и без того промокшее пальто не сильно помогало в борьбе с холодом. Ноги всё ещё могли окоченеть, да и ветер так же поддувал девочке в спину, словно тысяча крохотных ножей. Но почему-то Шестой было всё равно, насколько эта помощь бесполезна, хотелось просто её принять. Эта ситуация странным образом напоминала ей о том, как они с Моно каталась на качелях у входа в школу. Будто иногда весь остальной мир пропадает, когда он рядом. В такие моменты она надеялась, что мальчик не позволяет себе так сильно отвлекаться, и всё ещё держит ухо востро. Потому что Шестая точно не держала. — Смотри. — послышался голос прямо над ухом девочки. Моно выставил руку вперёд, дав мокрому пальто упасть ему на плечо. Он показывал на ветхую, полуразрушенную дверь в конце довольно укромного переулка. Хоть она и выглядела весьма ненадёжно, остальные двери, целые и надёжно закрытые, вообще не давали возможности укрыться от проклятого дождя, поэтому это на вид не самое безопасное место, ироничным образом было лучшим шансом передохнуть и набраться сил. Кроме того, оно показалось Шестой знакомым. Ребята спокойно прошли через дыру в двери и оказались в небольшой, тусклой комнате с серыми стенами. Сильный шум несущегося шквала капель сменился приглушённым гулом и приятным слуху постукиванием по крыше и стенам. Пускай в потолке и была дыра, через которую небольшим потоком скатывалась дождевая вода, в целом помещение было довольно тёплое, что ребята сразу же и почувствовали, когда их ступни, неловко поскальзывая по сухому бетону, наконец перестали болеть от холода и ветра. Похоже, это какая-то кладовая. У стен довольно хаотично разбросаны картонные коробки, непригодные для ношения лохмотья, а в дальнем углу виднелся просевший матрас. Но внимание к себе притягивал даже не он. А выделявшийся на фоне всей этой серости ярко-жёлтый дождевик, бесцеремонно валявшийся прямо посреди комнаты. Шестая немножко обрадовалась: она уже начинала переживать, что в этот раз его здесь не окажется. Двоякое чувство болезненной ностальгии окутало девочку, когда она подошла к дождевику. В каком-то смысле ей казалось, будто она вновь встретила ещё одного друга, который её и знать не знает, и их встреча происходит всё равно что в первый раз. Шестая аккуратно подняла и легонько отряхнула родной дождевик. Проскользнув внутрь, она почувствовала, как рукава, цепляясь за уцепившуюся на её рукавах влагу, окутывают промокший свитер. Девочка потянулась за капюшоном, свисавшим около затылка, и плавно потащила его вверх, скрывая свою макушку за треугольным куском нейлоновой ткани. Дождевик сел на ней, словно она его и не снимала. Моно, молча наблюдавший со стороны, при виде обновлённого образа своей подруги погрузился в довольно неожиданные размышления. Вновь увидев Шестую такой, он ощутил необычно навязчивое чувство тревоги, которое и сам пока не понимал. Сама Шестая, заметив, что Моно пристально смотрит в её сторону, сначала подумала, что он с любопытством осматривает найденный дождевик, но затем поняла, что её друг смотрит не на дождевик, и даже не на неё. Он как будто смотрел в никуда, сам того не понимая. — Всё в порядке? — спросила Шестая, взявшись за края капюшона. — М? Да-да, всё нормально. Просто задумался. — ответил Моно, слабо отряхнув голову, возвращаясь из глубоких дум в реальность. — Здесь, вроде бы, сухо и тихо, давай отдохнём тут. Шестая, как она обычно это делает, легонько кивнула и прошла вглубь комнаты. Как ей и показалось, за ящиком лежал старый, местами порванный детский матрас. Любая мягкая поверхность, на которой можно поспать, уже была верхом блаженства для неизбалованных ребят, так что все оставленные временем отметины даже не бросались в глаза. Шестая прилегла, упиваясь ощущением мягкости под собой. Чуть шероховатая ткань окутала немного провалившиеся внутрь матраса ноги и руки, а шея так упоительно расслабилась, что голова словно стала невесомой. Девочка прижалась к стенке, очевидно давая своему спутнику место лечь рядом. Моно, однако, не спешил ложиться на матрас. Вместо этого, он собрал в кучу валявшиеся на полу и на ящиках лохмотья, и улёгся немного поодаль от подруги. Уставившись в потолок, мальчик вновь ушёл в размышления, решив, что лучшего момента он вряд ли найдёт в ближайшее время. Для него стало большим открытием, что он успел напрочь забыть о том, что его нынешняя спутница однажды его уже предала. Пускай она и не помнит этого. Обрадовавшись тому, что он снова был не в одиночестве, Моно быстро выкинул из головы все переживания, которые испытывал, ещё раз спасая Шестую из подвала Охотника. Но стоило подруге вновь найти этот жёлтый дождевик, как переживания вернулись в голову сами собой. Правда ли тем злополучным событиям суждено повторится? Неужели и эта Шестая планирует предать его, когда он вызволит её из Сигнальной башни? Что-то ёкнуло у Моно в груди от этой мысли. Что-то тут казалось очень неверным, как будто он упускает очень важную деталь. Многим вещам можно придумать объяснение, если предположить, что Шестая, на самом деле, всего лишь пользуется им для выживания. Но даже если увидеть в ней самого чёрствого и эгоистичного человека в мире, это никак не объяснит, что она, сильно рискуя своей жизнью, спасла его из плена фарфоровых уродцев, вместо того, чтобы убежать самой. Она ведь даже нашла короткий путь к выходу, но не убежала. Какое бы циничное оправдание Моно ни пытался придумать, этот поступок совсем не вяжется с образом той девочки, что без задней мысли обрекла его на вечное заточение в Сигнальной башне. Может, эта Шестая чем-то отличается? Или, может, Моно до сих пор не видит полной картины? Сама Шестая, всё это время смотревшая на мальчика из-под капюшона, внезапно нарушила тишину: — Моно, точно ничего не болит? Ты какой-то странный. — А? Н-нет, всё в порядке. Правда просто задумался. Ответив на вопрос, мальчишка плавно повернул голову в сторону подруги, наконец спуская пристальный взгляд с потолка. Он уже собирался опять уставиться вверх, но в последний момент передумал, вновь устремив внимание в сторону девочки. — Шесть, послушай… — начал Моно, неловко поглаживая затылок и смотря куда-то в сторону. Он сделал глубокий вдох. — Спасибо... что спасла меня тогда в школе. Без тебя я бы уже пропал. В полумраке сложно было разглядеть лицо подруги, особенно теперь, когда оно скрывалось за тенью капюшона. Но Моно готов был поклясться, что видел, как губы Шестой сомкнулись в крохотную, едва различимую улыбку. Мальчик немного пожалел, что лёг так далеко: он и сам не мог вспомнить, видел ли когда-нибудь, как его подруга улыбается. — Пустяки. Почему-то я уверена, что окажись ты на моём месте, ты бы сделал для меня то же самое. — ответила девочка с несвойственной её голосу теплотой. Моно не сразу осознал, насколько в точку попала Шестая. — Наверное, ты права. — ответил он, чувствуя, как на его лице тоже вырисовывается улыбка, пускай она и скрыта от глаз подруги. В комнате воцарилась приятная тишина. Но в отличие от того гнетущего молчания, что не так давно невидимой стеной стояло между Моно и Шестой, эта тишина каким-то образом была уютной. Как будто ребята пропитывались присутствием друг друга, не говоря при этом ни слова. Вода, периодически капавшая с потолка, отбивала убаюкивающий ритм времени, что так ненавязчиво шёл в уютном молчании. Пролежав несколько минут, девочка услышала, как её друг начал слабо посапывать, похоже, провалившись в сон. Глянув в сторону, Шестая увидела, как размеренно поднимается и опускается его грудь. Она не видела его лица, но оно представлялось девочке очень умиротворённым. Сама того не ожидая, Шестая решила сделать кое-что безрассудное. — Эй, Моно... Ответа не последовало. Мальчик и правда погрузился в глубокий сон. — В этот раз я тебя не брошу. Мягкие, сказанные полушёпотом слова эхом разнеслись по комнате. Шестая спешно уткнулась лицом в старый матрас, притворившись спящей. Отчасти ей хотелось верить, что сквозь сон Моно услышал её слова, и, хотя она и понимала, что на самом деле мальчишка, скорее всего, не услышал ни звука, у неё на душе резко потеплело. Девочка сомкнула тяжёлые веки, но щебечущее, волнительное чувство в её груди ещё несколько минут не давало заснуть, несмотря на чудовищную усталость. А когда измученное тело, наконец, взяло верх над взбудораженным разумом, она, впервые за долгое время, не переживая, что может не проснуться, провалилась в сладкий сон.