Мираж моих воспоминаний

С выбором спа-процедуры особо и не спорили, хотя никто не отклонялся от того, что Мидория принципиально отказывался от уровня ниже премиум-класса. На самом деле его мечтой было Retreat Spa в здешнем отеле The Retreat Hotel с эксклюзивным спа-отдыхом самого высокого уровня — отдельный бассейн, паровая баня, холодная купель, бесплатная сессия йоги и выбор шикарных услуг, включающих массажи на воде. Однако его желание полного уединения абсолютно не устроило по-настоящему властную часть их компании. Денки и Урараку. Последнее слово почему-то всегда остаётся за ними. Так что выбора как такового у него не было. — Изуку, мы возьмём премиум и это не обсуждается. Ты не будешь опять где-то сидеть в полном одиночестве без нас. — отрезала Урарака, расплачиваясь за вход и обводя брюнета взглядом. — Да делай, что хочешь. — закатил изумрудные глаза Мидория, всем видом желая, чтобы это побыстрее закончилось. Он вполне может плюнуть на мнение своих друзей и прикупить себе даже номер в этом отеле, где самый дешёвый из них стоит тысячу евро. Перевод на исландские кроны — около ста шестидесяти двух тысяч. Конечно, в идеальном стечении обстоятельств стоило зарезервировать его заранее, и Мидория корил себя за свою недальновидность. Тихо, умственно — с матами. Идя по скалистой дороге из шершавых округлых камней, Изуку с удовольствием вдыхал влажный воздух, который стелился туманом над поверхностью горячего источника. Полупрозрачная муть скрывала в себе силуэты людей, а на удивление сравнительная тишина этого места успокаивала и вводила в некий транс. Перед ними уже имеются гардеробные арки, коих было всего три, и все они применялись одним из вторичных полов. Единственное, что как раз таки отличало эти арки — таблица с надписями и распределительными знаками возле них. «Скорее всего, для тех, кто плохо понимает язык» — подумал Мидория, прежде чем войти внутрь и приятно удивиться тем, что внутри арка разделена в основном на мужские и женские кабинки. Улыбнувшись Урараке, Изуку с Денки зашли в стоящие друг напротив друга кабины, закрываясь в них на щеколду. Зайдя в отдельную кабинку, имеющую дверь от потолка до пола и цвет китайского ограждения селадона. Простые крючки для одежды того же цвета, небольшая лавка и на удивление тёплый пол, который, судя по всему, подогревался. Единственное, что слегка выбило из колеи — зеркало. Небольшое, квадратное и с закруглёнными краями, оно висело по правую сторону от дверцы и беззастенчиво показывало отражение. Как и подобает зеркалу. Мидория нахмурился и после тщетных попыток скрыть отражающую поверхность тканью — сдался, стараясь не коситься на отвратительный предмет быта. Один за другим одеяния осыпались на пол, а затем были аккуратно отправлены в пакет, дабы впоследствии их можно было бы положить на предусмотренную ячейку для личных вещей. Это был некий ритуал, который занял довольно большое количество времени. Быстро надев чёрные плавки до колена и полупрозрачную шаль на плечо, Изуку случайно взглянул на собственное отражение. Выяснилось, что для него это всё ещё было неприятным. Просто смотреть на себя в таком виде было будто чем-то неправильным. И пусть тело для него никогда и не было болезненной темой, и оно не было изуродовано, но он лучше обернётся в десятки слоёв ткани, чем предстанет пред самим собой — вот так. Тем более это не самая большая проблема, вставшая у него на пути перед выходом. Он никогда не любил лишний раз смотреться в зеркало, в особенности — в полуобнажённом виде. Пусть у него была неплохая подтянутая фигура, которой он гордился, у него же были и шрамы, в особенности в области шеи. Конкретно их скрывать было проблемнее всего. Пусть он и научился замазывать их тональником, что больше походил на воск. Ужасное зрелище на самом деле. У его матери был бы анафилактический шок, если бы она это увидела. Скривившись, Изуку с напряжением затянул пояс на чёрной накидке, радуясь, что она скрывает под собой хоть что-то. Несущественно, но ему так уже в разы комфортнее. Да и некое «что-то» не должны увидеть его сердобольные друзья. Вопросов не оберёшься. А он на них отвечать не собирался. Благо те привыкли, что он «ханжа». Стоит просто придерживаться этого образа. На выходе его уже ждали Урарака и Денки, которые с удивлением покосились на чересчур закрытый наряд, не понимая, как в таком можно опускаться в воду. Но уже через несколько мгновений, переглянувшись между собой, они с пониманием взглянули на слегка нервного Мидорию. — А ещё я не люблю холод. — продолжал коротко оправдываться брюнет, идя вслед за омегами. — Мы ничего не говорим. Мы поняли, Изуку. — добродушно выдохнула Очако, на мгновение обернувшись назад и застав слегка потускневшие глаза. Уже на выходе их встретили ждущие парни, которые до этого что-то бурно обсуждали, но прервались, дабы сообщить, какое место они выбрали для их мнимого уединённого отдыха. Выбранным местом оказался закруглённый край озера, слегка скрытый близлежащими скалистыми гранитными скалами, которые обрамлены чёрным лавовым полем и тёмно-зелёным мхом. Погрузившись в воду, Мидория сразу же намочил подол своей накидки, дабы та медленно развивалась в воде и не мешалась под рукой. По лбу постепенно стекали капли пота, скатываясь по подбородку и падая на ключицы, обнаруживающиеся в остром разрезе тёмного халата. — Прекрасное место. Но я надеялся, что здесь будет меньше людей. — начал очередной круг диалога Денки, который тут же поддержала Очако. — От этого оно хуже не становится. Главное, что люди нас не беспокоят. — девушка улыбнулась, окунувшись в тёплые объятья своего мужа, всё ещё продолжая перебрасываться фразами с Каминари. Изуку покосился на них, лениво приоткрывая левый глаз, постепенно расслабляясь в молочно-голубой термической воде. Изумрудные короткие волосы колыхались безмятежными волнами, а Изуку только получал удовольствие, найдя себе небольшую игру в виде «растекания» своей шевелюры по водяной глади, образовывая причудливые и даже в какой-то мере эстетические узоры. Кажется, никто не обращал внимания на его ребячество, что лишь играло на руку. Но, безусловно, ему лишь казалось, учитывая тот факт, что турмалиновый взор ни на йоту не отвлекался от его тела. Так неудачно скрытого водой и накидкой. Разговор между друзьями тянулся ещё долгое время, но брюнет, как и остальные, кто в нём не участвовал, запросто привык к нему, воспринимая как фоновый шум. В итоге для него эти светские обсуждения стали попросту пустословием, роднящимся с колыханием воды. Однако он всё так же не мог расслабиться полностью. Будто узел затянулся в области грудной клетки и давил на него. Это чувство было ему знакомым. Чувство тревоги. Будто что-то вот-вот должно было произойти. И оно его не обмануло и на этот раз. — Вау. Э-эм, и вы здесь? Неловко донеслось сверху и, вынырнув из воды по плечи, Мидория запрокинул голову вверх, встречаясь, как он и предполагал, с самым отвратительным человеком в его жизни на данный момент. Обычно подобное почётное звание занимает его отец. — Наиша-кун? Ты… Тоже здесь? — натянуто улыбнувшись, спросила Урарака и Изуку должен отдать должное — он почти поверил этой улыбке. — Это довольно популярное место как у жителей, так и у туристов, так что… — мысль заканчивать не пришлось, и Кэш предпринял попытку всё же сделать то, что он давно собирался. На самом деле даже слишком, непозволительно слишком давно. — Мидория. Я понимаю, что это не то место. Но я бы хотел с тобой поговорить. — Изуку был вовсе не удивлён, оттого лишь прикрыл глаза, «смотря» прямо перед собой. И видя ожидаемую темень. — Нам не о чем говорить, Кэш. Я не люблю тревожить прошлое. — отчеканил омега, понимая, что всё же не сможет отказать и, в конце концов, встанет из тёплой воды. Зачем дырявить едва зажившее? «Которое может начать кровоточить.» — как-то слишком старомодно продолжил у себя в голове омега, не в силах произнести эту чушь вслух. «И почему ты появляешься тогда, когда я вовсе не хочу тебя видеть?» — пронеслась ещё одна мысль в голове, пока Изуку вернул голову обратно и внимательно всмотрелся в лица друзей. Никто не был рад приходу незваного гостя. — Я понимаю, но всё же я думаю, нам стоит объясниться. Чтобы отпустить прошлое раз и навсегда. — заманчивое предложение всколыхнуло устойчивую программу Мидории, которая дала короткий сбой. Кто знает, может, это были его эмоции? — Я надеюсь, это будет быстро. У меня нет ни малейшего желания говорить с тобой больше десятка минут. — ответил после недолгой паузы брюнет, приподнимаясь из приятной воды на сушу, которая сразу же поприветствовала его прохладным ветром. Оно и понятно, они, считай, на улице. Накинув на плечи махровое белое полотенце, Изуку по привычке пошёл вперёд, чем вынудил поникшего старого друга просто следовать по его пятам. Как ненужную тень. Молча и тихо. Проследив за ними взглядами, друзья переглянулись между собой, как-то обречённо выдыхая и стараясь не поднимать эту тему. Кажется, они заранее зареклись о ней говорить. — Сколько можно. Мне кажется, дурак бы уже понял, что с тобой не хотят говорить. Какая разница почему? — возмутился Каминари, тихо стукнув по поверхности воды, которая сразу же пошла рябью, — Просто уйди и всё. — Есть же разные ситуации, Денки. Кто знает. Может Изуку всё ещё дорог ему. — хмыкнула Очако, сама понимая, что несёт какой-то несусветный бред. Она прекрасно помнила, как по ночам получала письма от уставшего Мидории, который писал ей о том, что случилось. Весьма смазано, но часто. А после и вовсе перестал писать. Да и в сеть с тех пор уже не заходил. Достаточно долгое время. Кажется, потом он объяснился, что сломал телефон, и ему отказывали в покупке нового. Вероятно, не из-за недостатка средств, а из-за прихоти. И, вероятно, совершенно не Мидория, с его кротким, бережливым характером, разбил гаджет. — Не помню, чтобы Изуку хоть раз говорил, что был дорог этому человеку. Кажется, там была невзаимная любовь. — пожал плечами Денки, зная эту историю лишь из уст девушки, которая и сама не знала всех подробностей. Это был словно испорченный телефон, в конце концов, получается далеко не то, что было на самом деле в самом начале. — Начнём и закончим тем, что любовью это назвать нельзя. — вмешался в неприятный диалог Иида, — Не нужно перемывать кости только недавно ушедшим людям. Бакуго недовольно покосился на него, ведь таким способом он мог бы узнать много нового. Которое позже можно было бы спокойно уточнить у самого омеги. С такой формулировкой обычно брюнет говорил правду. Хотя о том, что Иида был прав — он даже не стал спорить. Это было как минимум некрасиво, но, с другой стороны, он потерял такое хорошее «сарафанное радио». Однако в голове возник более коварный план, который хотелось бы выкинуть, но интерес говорил продолжать раздумывать над этим. Блондин встал из озера под удивлённые взгляды друзей и вышел из воды, на ходу придумывая, куда и зачем он идёт. Разумеется, утаивая правду. И, разумеется, ему мало кто поверил. А Киришима лишь молча сопроводил взором, выдыхая и откидывая голову на тёплый бортик озера.

***

Впереди омега уже видел подходящий закоулок, где не должно было быть людей, а значит, присутствовала благоприятная атмосфера для вычёркивания из своей жизни этого бедоносца. Вычеркнуть навсегда этот сгусток неприятных воспоминаний и уехать из любимой им Исландии с чистой совестью. Довольно быстро найдя подходящее, более тихое от воды и людей место, Кэш неловко почесал затылок, устремляя взор на притихшего Мидорию. Брюнет ждал, пока альфа начнёт диалог, чтобы отталкиваться от брошенных фраз, но тот молчал, видимо, не найдя слов, чтобы начать. Полотенце неплохо согревало, так что пока — Изуку не жаловался. — Чёрт, я даже не знаю, с чего теперь начать… С того, что я был полным кретином? — усмехнулся Наиша, невольно хмыкнув себе под нос, — Столько времени прошло. Ты прав. Изуку молча укутался в полотенце, даже не замечая, как в их сторону подходит третий человек, молча останавливаясь за углом и вслушиваясь в пока что бессвязную речь. — То, что ты был кретином — я прекрасно понял ещё в школьные годы. — закатил глаза омега, всем нутром желая уйти отсюда, — Но, я так полагаю, ты решил извиниться за прошлого себя? Во всей фразе незримой нитью сидела обида и желание поддеть, надавить на больное и то, что, вероятно, до сих пор не давало альфе спокойно уснуть. После стольких-то лет. Хотя, если быть честным, Мидория и сам иногда вспоминал о тех временах, когда он учился со всеми, а не на домашнем обучении. Наслаждался тишиной в обеденное время и смотрел на опадающие лепестки сакуры. Но вспоминал он об этом в не здравом уме — в карцере. Нет, он не был под чем-то или пьян. В карцере в принципе нельзя остаться в здравом уме. — Да. Я прошу прощения у тебя. Понимаю, что это сложно, и помню, что моё поведение повлекло за собой много изменений в твоей жизни… — слегка неуверенно закончил обладатель угольных волос. — Даже не осознаёшь каких. Меня перевели на домашнее обучение, где я учился так, как ты не учился даже на последних курсах университета. Если ты, конечно, вообще его закончил. — пожал плечами Изуку, укоризненно упившись в сторону уже мужчины перед собой, — Можно сказать, попал на каторгу из-за твоих бездумных поступков. Про слова я, наверное, лучше промолчу. Ветер развеял наполовину высохшие чёрные волосы, с которыми играли лучи света, даря им изумрудный окрас. Почему-то омега не ощущал холода, хотя здесь точно была минусовая температура. Вместо ненавистной погоды, он пытался достучаться до своего сердца и спросить у него, как у старого приятеля и собутыльника, что он должен ответить человеку напротив. Сердце упрямо не хотело отвечать. Пусть старые раны уже давно зашились белыми нитками, но они всё ещё тупой болью отражались на поверхности тела. Спрашивать у логики — не было смысла. Мидория заранее знал её ответ. — Я… Закончил университет. Но знаешь, вряд ли я смогу вообразить, о какой каторжной работе ты мне говоришь. — неловко усмехнулся Кэш, почёсывая затылок и отводя взгляд в сторону. — Действительно. Вряд ли. Но, вау, ты закончил университет. Поздравляю, и на кого же? — с мнимым энтузиазмом спросил омега, чувствуя, как по телу разливается жгучая обида и несправедливость. — Я официально бухгалтер. — попытавшись улыбнуться, Наиша понял, что получилось криво, — А ты? — М-м-м, ну, скажем так, я наполовину юрист. Однако компания у меня строительная, так что скорее архитектор и строитель. — невесело сообщил Мидория, наигранно улыбнувшись. Но, как ни странно, ему поверили. — Почему наполовину? Ты что, не доучился? «Сколько лет прошло, а ты до сих пор мыслишь очень узко. Видимо, тот подросток до сих пор живёт в тебе.» — усмехнувшись с искреннего удивления альфы — в горле встал ком. И почему ему казалось, что это было сказано с явным наслаждением и злорадством? — Я закончил университет экспромтом. За два года. — говорить о своей жизни человеку перед собой не хотелось, отчего Изуку не стал упоминать последующий сценарий своей жизни. — Ну, ты всегда был отличником. Я не удивлён. — улыбнулся Кэш, будто не видя, как на секунду исчезла улыбка с веснушчатого лица. Благо, его лицо всё ещё скрывал водостойкий тональный крем. — Ну-да, ну-да. Это всё, что ты мне хотел сказать? Тогда я ухожу. Я ещё должен успеть отдохнуть. — натянуто улыбнувшись, ускорился Мидория, уже мечтая о том, как он снова сможет окунуться в тёплые воды. — Я… — неуверенно начал альфа, ловя недовольный взгляд лесных глаз, — Так ты прощаешь меня? — Тебе честно или соврать, чтобы твоя заигравшая совесть успокоилась? — решив закончить этот фарс любезностей, прямо спросил омега, привыкнув к тому, что в тюрьме не любят, когда ты долго юлишь. — Честно, конечно. Эта наивная уверенность в прощении слегка позабавила. Будто мужчина напротив искренне не понимал, за что его можно не прощать, учитывая то, как он якобы уже унизился. Эти извинения не были искренними. Мидория видел это насквозь. Он даже не сильно удивился бы, узнав, что альфу на этот бы поступок кто-то надоумил. Брюнет даже уверен, что человек перед ним спокойно спал все эти годы, давно забыв о таком незначительном персонаже в своей жизни, как он. Просто увидев его однажды среди туристов, он вспомнил о мальчике из средней школы, которому он знатно испортил когда-то давно жизнь. Может, именно поэтому он не может оставить его в покое. Совесть — штука коварная — Мидория знает по себе. Хотя, сказать честно, его никогда не мучала совесть. Чувство вины — да, душило знатно и очень часто. Но не совесть. Эта горная леди никогда не навещала его во снах и не царствовала в мыслях. Потому что он не помнил, чтобы хоть кому-то навредил просто так. — Прости, Кэш, но хоть я и принимаю твои извинения, но всё ещё не могу тебя простить. Просто не смогу. — заключил Изуку, с лёгким прищуром и улыбкой глядя в серые распахнутые глаза, — И ты ничего не сможешь с этим сделать, уже слишком поздно. Брюнет обернулся на пятках и уже было ушёл с дискомфортного ему места, как в тонкое запястье впилась мужская рука, довольно болезненно сжав бледную кожу. Когда-то ему уже надевали наручники с такой же силой. В тот день у него даже остались синяки, но в этот — он не позволит этому случиться. — Слушай. Да, прошло много времени. Но разве это не значит, что пора отпустить эту ситуацию? Мы ведь оба взрослые люди. — гневно рыкнул альфа, ожидая испуганной реакции, которая потешила бы его самолюбие. Но ожидания разбились о гранитную усталость и безразличие. — Так и отпусти эту ситуацию сам. — равнодушно произнёс Изуку, медленно косясь на неприятно сжатое запястье, — Не маленький ведь, зачем тогда тебе так моё прощение? Живи себе дальше, как и жил. «Просто захотел выбить из меня прощение, чтобы дальше проще жилось? Что ж, я не окажу тебе эту услугу.» — А тебе, что ли, сложно просто принять эти слова? Что изменится? — закипал от такого напускного равнодушия альфа, с омерзением вдыхая неизменившийся феромон виски. Но он не помнил, виски ли был запахом человека напротив. — Некоторые ситуации не поддаются прощению. В моём случае это — одна из них. — парировал омега, пожав плечами и изо всех сил пытаясь не скривиться от боли в области ещё больше сжатого запястья, — Может, ты отпустишь уже? Мне больно. Его слова лишь позабавили Наишу, который, улыбнувшись, как Чеширский кот, предложил выгодную для себя сделку, которая, разумеется, была отклонена ещё в голове Мидории. Вот что творится с неуверенным в своих действиях человеком, когда ситуация выходит из-под контроля — злость, агрессия? Ненависть? Откуда взялись эти эмоции? Из-за того, что он не отреагировал «ярко и слезливо» на эту самоуверенную рожу? Уж простите великодушно, что он посмел. — Я отпущу, если ты примешь мои извинения. — Изуку плотно сжал зубы, прикидывая, куда нужно бить второй ладонью, чтобы сломать нос. — А за такое ты когда будешь у меня прощение просить? — прицелившись, омега занёс руку для удара, но не успел сделать и пол приёма, как чья-то чужая рука влетела в челюсть Кэшу, что теперь, сморщившись, смотрел куда-то в сторону. Мидория проследил за его взглядом, рефлекторно хватая своё повреждённое запястье здоровой рукой и массажируя его, пока мозг обдумывал информацию. Прямо возле него стоял никто иной, как Бакуго, у которого в глазах плясали черти. Взгляд опасно сощурился, а желваки гневно заиграли на лице. Он был зол. Настолько, что в воздухе не было и намёка на сладкий запах мёда. Лишь устойчивое бренди. Самое выдержанное, которое Изуку когда-либо знал. — Ты страх потерял, ублюдок конченный?! Так, по-твоему, извиняются? Один раз проебался и решил повторить?! — блондин подошёл к Наише, который отползал назад и, приблизив одной рукой его за воротник, прошептал ему на ухо лишь одну фразу, после чего презрительно бросил на землю. «Ещё раз его, блять, тронешь или даже подумаешь об этом — я тебе голову выкручу, как ебучую лампу накаливания, ты меня понял, мразь?» На удивление, этого хватило, чтобы Кэш в страхе закивал перед ним. Хотя это не было удивительным, ведь он, помимо своего грозного вида, имел довольно вспыльчивый характер, пусть сразу и не скажешь. По крайней мере, с ним Бакуго никогда его не показывал. Обернувшись на омегу, алый взгляд смягчился, но быстро заметался по руке. — Она опухла? Покажи. — быстро преодолев нужное расстояние, спросил Катцуки, не обращая внимания на то, что они слишком близко друг к другу. — Всё нормально. Если приложить лёд и помазать мазью, то пройдёт уже через два дня. — уведомил Изуку, устало выдохнув и недовольно зыркнув на шокированного альфу, лежащего на земле, — Спасибо. Бакуго нахмурился и медленно развернулся к Кэшу, что вновь испуганно застыл, смотря прямо в турмалиновые глаза, похожие на пылающий вечный огонь. Едва ли тело хотело вновь дёрнуться к потерявшему всякий разум брюнету, как на плечо легла мягкая, слегка прохладная рука, потирая его и успокаивая. На удивление, у неё это получилось мгновенно. — Не нужно устраивать сцен. Никому это не принесёт пользы. — здраво размышлял Изуку, привыкнув к подобным внезапным вспышкам гнева ещё со времён, когда над ним полностью властвовал отец. Разве стоит из-за такой мелочи так выходить из себя? — Он. Сделал. Тебе. Больно. — по словам произнёс низкий баритон, на что Изуку задумчиво нахмурился, а после слегка надавил на плечо, заставляя наклониться. Бакуго беспрекословно подчинился. «Нам не нужно, чтобы сюда пришла полиция, верно? Не будем портить людям отдых.» — тихо прошептал омега, возвращаясь на твёрдую землю, ведь стоять на носочках не особо удобно. Бакуго удивлённо посмотрел в противоположные изумрудные омуты, в которых пролегла тонкой тропой обида и некая смиренность к подобной участи. Будто подобное уже случалось непозволительное количество раз. И блондину хотелось думать, что это его разыгравшееся воображение, но что-то подсказывало, что нет. Ещё больше удивляло то, что даже несмотря на то, что его поранили и сделали ему больно — он заботится о благополучии других. Будто бы это в порядке вещей. А то, что сделали больно ему, будто не играло существенной роли. — Один раз. — предупредил блондин и, услышав выдох, ещё раз ударил невставшего человека кулаком. Почти впечатав его в асфальт. — А теперь пошли. — сказал Катцуки, вновь подходя к уже удивлённому брюнету. — Куда? Но ему уже не ответили, молча подхватив на руки и неся в сторону раздевалок. Какое-то время Мидория и вовсе не понимал, что только что произошло, а в момент, когда к нему всё-таки пришло осознание произошедшего, он потребовал, чтобы его спустили на землю. Чему нехотя, но всё-таки повиновались. — Что это было? — Тебе нужно обработать рану. — уверенно произнёс блондин, высматривая медицинское крыло. — Я в порядке. Не переживай ты так. Серьёзно. — слегка натянуто улыбнулся брюнет из-за тупой боли в области запястья, — Заживёт. Пошли лучше обратно. Я сюда купаться пришёл. Полотенце вновь было накинуто на плечи, но Бакуго успел уловить россыпь веснушек и бледную кожу, что едва ли скрывал сейчас полуразвязанный халат. За эмоциями Катцуки даже не обратил внимания на то, в чём омега стоял, но теперь упрямо разглядывал того, пока не столкнулся с вопросительным взглядом обладателя этой самой фигуры. — Прости. Но как ты собираешься им сказать о том, что произошло? — уставившись на помрачневшего на секунду Мидорию, уточнил блондин, — Там такой концерт устроят. — Именно поэтому мы и не скажем. Ты ведь поможешь мне? — замотавшись в полотенце, Мидория сперва проследил за людьми, а после вновь обратил взор на альфу. — Хочешь скрыть это? Но ведь- — уже начал препираться блондин, искренне не веря, как при открытом наряде омега попытается скрыть опухшую и красную руку. — А за то, что ты мне поможешь, я разрешу сегодня вечером поесть мороженое у меня в номере с приготовленным мною карамельным сиропом. — заманчиво произнёс Изуку, прикладывая указательный палец к губам. — Ты… Чёртов лис. — усмехнулся Бакуго, понимая, что уже соглашается, но всё-таки напоследок произнёс и своё условие, которое с радостью приняла уходящая к друзьям фигура.