***
В волосах и под лёгким, связанным бабушкой пончо тогда колыхался тёплый ветер, лаская лицо и ещё совсем детские ручки. Самая середина весны. Апрель, который встречал людей ясной погодой и прекрасным ярким солнцем. Его бабушка всегда любила сидеть в такую хорошую погоду на плетённом кресле-качалке, устеленным сверху пледом. Возле него стоял столик, на котором старушка проводила различные одиночные или парные чайные церемонии, в то время как дед занимался созданием чудного вина, чей запах потом разносился по всему пригородному дому. Маленький Изуку же любил вот так сидеть возле пожилой женщины, смотря на то, как дряблые руки аккуратно придерживают крышку чайника, а глаза смешно щурятся, когда на гладкой поверхности отражается закатное солнце. И так же, как он любил её милые морщинки от нежной улыбки — он любил истории, о которых она, не задумываясь, ведала ему по первой же просьбе. Так случилось и в этот раз. Ведь он был очень любопытным ребёнком с хорошей памятью. — Надо же, ты до сих пор помнишь о том буклете про Исландию? — удивилась женщина, услышав тихий вопрос ребёнка, просящего рассказать ему о ней, — Ты меня удивляешь, мой дорогой. Мне всегда казалось, что детям не интересны такие вещи настолько долго. Тихий смех заставил улыбнуться и Изуку, который с удовольствием последовал порыву. Он думал об этой стране, ещё когда впервые узнал о её существовании. Изучая английский язык, он мог узнать, что означает название этой страны. Iceland — лёд и земля. Отчего же так назвали вечные зелёные края? — А мне интересно. Ты говорила, что вы там провели свой Медовый… месяц? — задумчиво выговорил Мидория, ещё не до конца понимая, что означает последнее словосочетание, — Там же есть какие-то самые красивые места? Я хочу, чтобы ты рассказала мне о них! Пожалуйста! — Места, говоришь? Да, было одно такое. Самое дорогое моему сердцу. — словно окунувшись в воспоминания прошлых лет, старушка улыбнулась чему-то своему и Изуку даже стало завидно, — Там твой дедушка признался мне в любви во второй раз и сказал, что ещё ни разу не видел такой прекрасной девушки, как я. — Девушки? — обескураженно спросил Изуку. — Раньше я была прекрасной красивой девушкой с яркими зелёными глазами и болотным цветом волос, мой дорогой. — усмехнувшись на подобную реакцию, женщина, чуть поникши, продолжила, — Но это было так давно, что сейчас даже с усилием я не смогу представить эту красотку в зеркале вместо себя. Мидория закусил щёку, как-то виновато смотря на помрачневшее лицо, на котором виднелась забавная родинка в виде небольшого сердечка, которую ребёнок так любил. Ему же всегда говорили, что это — благословение Купидона. Тогда он не знал, кто такой Купидон. — Но зачем дедушка признался тебе в любви. Вы ведь уже были женаты. — не понимая таких странных действий, Изуку вопросительно поднял бровь. Он сидел на небольшом табурете рядом со столом, где всё ещё остывал ароматный чай, и облокачивался на деревянную поверхность, так же закутываясь в принесённый ним из дома плед. — Ох, мой дорогой. Чтобы признаваться в любви, не нужно иметь какие-то поводы или статус отношений. — начала объяснять бабушка, посмеиваясь от такого искреннего детского непонимания, — Это можно делать просто так. Просто потому, что ты любишь определённого человека. Выражение привязанности, понимаешь? Несмотря на то, что её внук не по годам изучал науку и литературу — он всё ещё был достаточно неопытен в проявлении эмоций, и женщина прекрасно знала это. Изначально она совсем не могла понять, зачем нагружать ребёнка таким количеством работы, когда он лишь хочет играть и резвиться, и так и не смогла понять даже сейчас. — А почему отец никогда не говорит маме, что он её любит. Они ведь тоже женаты, как и вы. — погрустнев, спросил Изуку, надеясь услышать успокаивающий его душу ответ. Но ожидаемо такого не последовало. — Ох… Потому что… Потому что не все люди хороши в этом и способны на это. — обычная нежная улыбка стала ломаной и слегка натянутой, — А некоторые и вовсе считают чувства лишними. К концу голос и вовсе потух, а руки вновь потянулись к чайнику, наливая в обе чаши уже чуть остывший напиток. Смочив горло, Мидория решил не продолжать разговор на эту тему, учитывая, что он снова уходил с корнями в его семью, где, кажется, называемой «любви» не было вовсе. — …Я понимаю. — ответил, а после сменил тему мальчик, — Так что за место? — Тебе настолько интересно? — женщина потрепала по прекрасным волнистым волосам своего внука. — Конечно! Когда я вырасту, я хочу поехать в Исландию и найти это место! — вернув свой прошлый запал, пролепетал ребёнок, однако сразу осёкся, — Вот только отец говорит, что это — несбыточные мечты. Изуку вновь вспомнил своего отца. Это уже как навязчивая идея, которая следует за тобой, куда бы ты не пошёл. И ты впрямь не можешь от неё избавиться. Эта мысль преследовала его везде, и порой вместо нужного диалога он вновь неосознанно начинал говорить именно о своей семье. Он считал себя слабым и жалким в такие моменты. Поэтому всегда быстро менял тему. — Не слушай своего отца. Он ещё тот консерватор. — закатила глаза женщина, не понимая, как её дочь могла выйти замуж за такого человека, и, хитро сощурившись, спросила у внука, — Лучше скажи мне, ты тоже приведёшь туда особенного человека? — Бабушка! Я ещё мал для такого! — покраснел Изуку и, замахав руками, едва ли не упал со стула. — Ты прав. Тебе ведь всего одиннадцать. — посмеялась женщина, придвинув к ребёнку поближе стоящую неподалёку тарелку с печеньем, — Ну что ж, рассказ будет долгим. Готов слушать? Изуку радостно воскликнул согласием, внимая следующим словам одного из своих самых родных человека в жизни. Он всем сердцем любил бабушку и уважал её. На каждую её просьбу, которая могла ему даже не нравиться — он старался отвечать согласием, пока она не выходила за рамки его безопасности. Ведь за некоторые действия его отец мог жёстко его наказать, а об этом сама бабушка даже не догадывалась, с пониманием относясь к его россказням о том, что он упал, пока бегал на улице. Лжец. Это клеймо стояло на нём всегда, и он не мог от него избавиться. Отец же либо хвалил его за это, либо порицал и наказывал. Даже нельзя было сказать, какая чаша весов склонится сегодня, поэтому ребёнок делал всё, чтобы мужчина ничего не узнавал до самого конца. — Это чудное место называется — Гльюфрабуи. Необычное название, конечно, для водопада в скале, но это не делает это место менее красивым. — приложив палец к губам, старушка наклонила голову набок, улыбаясь чему-то своему. Непостижному для Мидории. — А у тебя есть фотографии оттуда? — заинтересовался мальчик, желая хотя бы на клочке бумаги увидеть то, что видела его бабушка. — Фотографии? Кстати, да. Где-то должны быть. — закивала головой женщина, сразу же добавляя, — Не забудь мне сказать, чтобы мы потом пошли, поискали их вместе. Изуку мягко кивнул, улыбнувшись настолько искренне, насколько мог и смог поймать ответную улыбку. Где-то позади раздавались тихие ругательства дедушки, который, видимо, поранился ножницами, когда обрезал виноградную лозу от высохших веток и листов. А вокруг витал чистый и свежий ветер, перемешанный с запахом чая, винограда и бабушкиной улыбки, которая впечаталась ему в память жёлтыми фрагментами. Как и её добрые глаза, которые смотрели именно с такой нежностью только на него, пока руки кутали его в плед и в объятья. Он любил обниматься. Иногда он жалел, что не мог увидеть яркие лесные глаза своей бабушки в молодости, ведь теперь вместо рассказанного женщиной цвета на него смотрели выцветшие алмазы. Они совсем не были похожи на его изумруды. Но оттого не теряли своей красоты.***
Гльюфрабуи — это замечательный водопад, который, к счастью для Мидории, не является знаменитым туристическим местом. Если брать в общем, то до него нет почти ни одного туристического маршрута, в отличии от рядом находящегося водопада — Сельяландфосс. Он как раз таки является довольно популярным местом, хоть и находится от Гльюфрабуи всего в нескольких десятках метров. По трассе несётся чёрный автомобиль, взятый напрокат уже здесь, у которого ранее водителем был в основном Бакуго. Изуку без сомнений доверил тому руль, зная, что блондин вполне неплохой водитель, да и таким способом можно расслабиться и наблюдать за видами из приоткрытого автомобильного окна. А омега всегда любил тот резвый ветер, который стучал по его лицу во время таких поездок. Ровная дорога, по бокам будто украшенная зелёными долинами, высокими возвышенностями, из которых ниспадают холодные воды водопадов. Где-то в дали виднеются фьорды, в чьих проливах бьются ледяные волны, прибивая к берегам льдинки, что настолько долго плавали в океане, что стали больше похоже на качественно обработанные драгоценные камни. Это завораживало настолько, что омега несколько раз останавливался по дороге к нужному месту, дабы просто взглянуть на них и проверить, действительно ли это простой лёд. Но едва ли его руки касались этих слёз моря, как по рукам растекался жгучий холод, а после тонкими струйками стекала вода. Это чудо искусства — действительно обычный лёд. Лёд без единого острого края. — Кто ж знал, что в мире есть такие вещи… Теперь я даже жалею, что раньше ездил на отдых, как все. — тихо прошептал брюнет, кладя обратно на пляж чудную каплю, и, отворачиваясь к машине, побрёл обратно, дабы сесть за руль. Совсем скоро автомобиль подъехал к нужной популярной достопримечательности, которым являлся большой водопад, имеющий «тыльную» сторону, где можно спокойно пройти. В обычные дни здесь толпы туристов, но Изуку успел именно к тому времени, когда прошлая группа только уезжала, а следующая ещё не успела приехать. Многие оттуда выходили в дождевиках, полностью мокрые, но невероятно счастливые, и хоть сам Изуку не подумал о том, чтобы взять с собой нужную верхнюю одежду, он решил пройти за водопад, дабы увидеть всё изнутри. Хоть и с некоторыми усилиями, ведь чтобы зайти за него, потребовалось бы сначала подняться по склону вверх. Под ногами быстро затрещал гравий, а после и скалистая тропа, усеянная природным ярко-зелёным газоном и имеющая на своём пути несколько небольших валунов. В этой пещере, созданной водой, было невероятное ощущение спокойствия и тишины несмотря на то, что тишину полностью перебивал шум летящей воды. Изуку же заворожённым взглядом смотрел на совсем близкую шторку воды. Будто стеной водопад отгородил юношу от внешнего мира, позволяя разглядеть кристально чистую воду. Капли летели на одежду, оставляя мокрые пятна, а голова была полностью влажная, из-за чего с кончиков волн струилась вода, смешно стекая по рукам и ногам. Омега изначально был в простой льняной рубашке и джинсах, из-за чего теперь вместо скрывающей его бледную кожу ткани получился вполне себе ненужный шмат текстиля, позволяющий видеть веснушки и шрамы своего хозяина. Решив быстро уйти, пока остальные туристы не увидели его в таком свете, Изуку, руководствуясь логикой и интернетом, поспешил отправиться в самое заветное место, ради которого и ехал всю эту дорогу. Там, где его бабушка с дедушкой влюбились друг в друга ещё раз. Там, где они — совсем ещё молодые, возраста с него сейчас, проводили одни из самых памятных минут своей жизни, о которой после поведали и ему. И отуманенный этой мыслью, Мидория даже не подозревал, что за ним по той же дороге едет ещё один человек, из головы которого всё так же не выходит искренняя улыбка на бледном лице и горящие лесными пожарами глаза.***
Бакуго несётся по асфальтированной дороге, не понимая, отчего нутро разрывается таким чувством предвкушения, которое всё с бо́льшим пламенем разжигает в нём нетерпеливый огонь. Он хочет его увидеть. Хочет вновь поговорить о том, что для него дорого. Поддержать. Возможно, обнять, если ему позволят это сделать. Благодаря картам в телефоне Катцуки не составило труда найти и добраться самому до довольно популярного водопада, где по его приезду уже толпись туристы, фотографируя струю воды. Хотя иногда казалось, что они фотографировали друг друга, ведь возле водопада не осталось свободного места от слова совсем. «Он уже в той пещере с водопадом? Вряд ли я найду его среди туристов. Он вроде бы не любитель таких мест.» — размышлял альфа, сравнивая картину на телефоне и окружающую среду, дабы всё-таки найти вход в нужную пещеру. И у него это вышло, уже через несколько минут он видел недалеко от себя разлом среди скальных образований, который был укрыт лианами и зарос мягкой травой. Однако то, что у входа она была примята, наталкивало на мысль, что омега уже там. Совсем рядом. Бакуго прошёл вовнутрь, сначала молча оглядываясь по сторонам, пока не наткнулся на далёкую фигуру, сидящую на огромном камне и смотрящую на шумный водопад, не обращающую внимания на то, что творится вокруг. — Ah grand-mère. Alors c'est là que tu es de nouveau tombé amoureux. Vraiment super endroit. «О бабушка. Так вот где вы ещё раз влюбились друг в друга. Действительно прекрасное место.» — проговорил на чистом французском брюнет, заставляя блондина застыть на месте, дабы не спугнуть этот ценный момент, когда он может услышать что-то новое, при этом не спрятанное под семью замками. Катцуки с радостью, в который раз отметил то, что он ещё ни разу не пожалел о том, что знает этот романтический язык. Катцуки всегда поражался тому, сколько омега знает языков. Ведь в таком относительно юном возрасте — знать такое количество действительно кажется чем-то удивительным и необычным. Но Мидория никогда по-настоящему не делал акцент на своих знаниях, а о достижениях и победах и вовсе умалчивал, позволяя событиям течь по течению. Альфа не удивится, если узнает, что их общие друзья даже понятия не имеют о многих «немых» победах брюнета. Блондин же с самого детства любил показывать свои способности и то, какие награды он уже получил за них, заставляя более «обычных» попросту завидовать ему, даже если он совершил что-то незначительное. Он никогда не был скромным или имел заниженную самооценку. Как раз таки наоборот. Но что-то подсказывало, что поведение брюнета в таком ключе зависит вовсе не от самооценки и скромности. Кажется, будто его заставили привыкнуть к такой «посредственности», как достижения. Будто в этом нет ничего особенного. Либо же альфа слишком много думает об этом. — Je n'ai pas amené une personne spéciale ici. Bien que je vous ai promis alors. Je suis désolé de t'avoir laissé tomber. «Особенного человека я сюда не привёл. Хотя обещал тебе тогда. Прости, что подвёл.» — Бакуго подходил ближе, радуясь тому, что водопад почти полностью тушит его шаги, ведь иначе бы его уже давно заметили. Однако этот же водопад и перебивал Изуку, слышать которого удавалось только благодаря эху, которое отбивалось от стен. И лишь подойдя достаточно близко, альфа с удивлением заметил, что верхняя одежда омеги полностью промокла, отчего через неё виднелись соблазнительные веснушки и притягательной красоты шрамы. Альфа сглотнул и, сжав зубы, зажмурился, заставляя себя откинуть ненужные сейчас вещи и размышления. Вместо этого блондин обратил внимание на промокшие локоны волос, которые сейчас были очаровательно естественные и в лёгком беспорядке спадали на островатые скулы, отчего омега постоянно поправлял их и заправлял за ухо. Это вызвало такую же лёгкую улыбку, как и ту, что таилась сейчас на веснушчатом лице. Сняв с себя бордовый пиджак, он в несколько мгновений преодолел расстояние между ними и накинул верхний слой на вздрогнувшего от неожиданности брюнета. Тот гневно обернулся на очередного туриста, но с искренним изумлением смотрел в знакомые турмалиновые глаза. — Бакуго…? Что ты здесь…? — хотел спросил омега, но по телу будто прошёлся электрический заряд, когда он понял, как он выглядит, поэтому он лишь благодарно кивнул, — Спасибо. Неловко укутавшись в предложенный, явно большой на него пиджак, Изуку с недовольством отметил, что его уши постепенно краснеют. То ли от смущения, то ли от стыда. Катцуки лишь молча улыбнулся этой миловидной картине, не силясь ещё больше ставить Мидорию в неловкое положение. Однако вместо этого он смутил брюнета кое-чем другим. — Сказать честно? Просто хотел увидеть тебя. Как оказалось, я привык к твоей компании. — пожал плечами блондин, высматривая, как краснеет бледная шея, которую сразу попытались скрыть в бордовой накидке. — Я бы вернулся. В любом случае. — не привыкнув к такой прямоте, Изуку хмыкнул, раздумывая, что ответить блондину, — И зачем тебе понадобилось меня увидеть? Что-то случилось? Искреннее волнение на чужом лице озадачило альфу, и он, смягчившись в улыбке, ответил настолько честно, насколько мог: — Нет. Просто ты очень умный, красивый, проницательный, интересный и- — Так я понял. Прекращай этот поток лести. — выставив руку перед Бакуго, Изуку наклонил голову вниз, хмурясь с закрытыми глазами. — К твоему сожалению, это не лесть. — Бакуго подошёл ближе и, забравшись на огромный камень, сел возле Мидории, который ещё больше закутался в плотную ткань. Омега лишь закатил глаза и хмыкнул на эту фразу мужчины. Между ними образовалась комфортная тишина, нарушаемая лишь тихим фоновым шумом спадающей воды, которая заглушала собой напряжённое дыхание Мидории, который судорожно пытался успокоиться, чтобы незримо для алых глаз — утихомирить свои нервы. И у него это почти получилось, если бы внезапный вопрос не разрезал тишину. Отчего-то Мидория даже толком не удивился этому.