Мираж моих воспоминаний

Солнце уже было давно в зените, а под ногами неприятно шелестела трава, кое-где оставшаяся после расчистки территории. Со лба неприятно стекал одиночными каплями пот, которые Мидория тут же неловко стирал своим нагрудным платком, вновь кладя его после в карман. Как всегда чёрный костюм-тройка и чёрная рубашка под ним — сейчас казалась тесноватой и даже жаркой и это при учёте, что ткань его одежды пропускает воздух. «Вчера здесь было необъяснимо холодно, из-за чего я потратил деньги на тёплую накидку, а теперь жарко? Предлагаете мне в одной рубашке ходить? Нет!» — недовольно негодовал Изуку, который искренне не любил понапрасну тратить деньги. Тем более, свои деньги. — Я думаю мы закончим где-то за- — начала было девушка, которая была нанята новым управляющим на эту постройку с помощью длинных нитей связей Мидории. Иногда ему кажется, что у него есть знакомые везде. — У вас есть неделя, чтобы привести эту халупу в божеский, по-вашему, вид. — выдохнул Мидория, понимая, что затягивать ещё больше у них попросту нет времени, — С моей подачи, конечно. Объект уже простоял без дела две недели, изменившись лишь с продуктового на пустырь, даже без заливки фундамента. Так о чём говорить? Он здесь намерен оставаться не больше недели, ведь после — у него торжественное открытие собственного отеля, которое он уж точно не будет пропускать из-за такой порученной ему мелочи. Разумеется, он сам взял этот объект под своё крыло, но в большей степени для того, чтобы он не достался Тодороки, который нацелился на него ещё с первых дней. — Но я боюсь, это невозможно, мистер Мидория… — запаниковала шатенка, вглядываясь в чертежи и в полную пустоту участка перед собой. — В этой жизни из невозможного только умение правильно её жить, а это… — он указал рукой на территорию под застройку, — То, что нам необходимо сделать за неделю. — Мидория выдохнул, вновь вытирая лоб, — Я же не прошу тебя построить пятиэтажное здание за неделю. Мне нужен фундамент, металлоконструкции и желательно первый этаж. Основа, чтобы потом вы могли строиться уже без моего личного надсмотра. — Я понимаю, но это ведь не наша бригада, мистер. Эти люди… — аккуратно посмотрев на недовольных, но заинтересованных альф, бета напряжённо покосилась на спокойного Изуку, — Они не вовлечены в процесс. Всё, что ими движет — зарплата. Мидория понимающе хмыкнул, вовсе не удивляясь тому, что бригада рабочих так относится к работе. Он и сам был раньше таким же. Работал для того, чтобы иметь деньги на жизнь и абсолютно не был заинтересован в том деле, где он работает. Со временем стандарты в голове поменялись, и он понял, что если он не начнёт получать удовольствие от работы, на которой проводит добрую часть своей жизни, то он просто согнётся и тогда никакая зарплата и его выдержка ему уже не поможет. В большинстве своём, люди похожи между собой. Когда цели нет, ты выбираешь хотя бы временное облегчение жизни, чтобы чувствовать себя счастливым. Это печально осознавать, но это правда. — Как и всеми нами. Но раз тебе это мешает, то сделай так, чтобы зарплата для них была приятным бонусом, а не целью. — с лёгкой усмешкой произнёс омега, смотря в карие глаза шатенки, которая взволнованно смотрела то на него, то на рабочих. — Как? Меня они вряд ли во что-то сейчас ставят, а на вас они с опаской смотрят. — утвердила управляющая, которая на самом-то деле лишь второй раз в жизни встречается с ним лично. — И пусть смотрят. Боятся — значит уважают. — бездушно зыркнув в скрытую тень, что образовалась от козырька близстоящего дома, Изуку видел там парней, внимательно смотрящих на них, — Мне нужно проверить ещё документацию, начинай работать. Базу ты узнала. — мгновенно развернувшись на пятках, парень молнией исчез с поля зрения любопытных людей. Конечно, они его побаиваются после того, какой концерт он им устроил с их прошлым начальником. Нужно быть полным дураком, чтобы не понять, что у него-то власти больше, чем у того противного подобия на человека. Но он не любил, когда на него смотрят. В особенности тогда, когда это не было его целью. Даже несмотря на то, что он понимал причину этих взглядов. Лучше пусть его не замечают, чем так упорно рассматривают каждую эмоцию на его лице. Это напрягало. — …Да, Босс. — потерянно донеслось позади. Незачем было оставаться надолго после того, как бумажная работа была наконец закончена им в коридорах бывшего здания для управления. Парень принципиально не хотел работать в кабинете, что был попросту в аварийном состоянии, и имел, хоть и временного, но отвратительного владельца. Сидеть с чертежами и дышать сырым, затхлым запахом явно не входило в его скромные планы. Вокруг постепенно начинала кипеть работа, в особенности после того, как привезли бетон, который поспешно стали разводить, дабы после заливать в подготовленный макет будущего фундамента банка. Этим процессом как раз таки и занимались Киришима с Бакуго, которые громко и крайне доходчиво объясняли рабочим, как обращаться с материалом — нахваленным Эйджиро цементом. С ним же остался лишь Тецу, молча стоящий чуть поодаль и так же, как и он облокотившийся на стену. — В тюрьме было повеселее. — недовольно брызнул альфа, со скукой наблюдая, как брюнет, что-то считает. — Там было просто опаснее. — серьёзно ответил Мидория, вновь вслушиваясь в тишину, постепенно не обращая внимания ни на что, кроме неё. Небо на удивление быстро сменилось для всех на сапфировое полотно с кристаллами звёзд, которое вгоняло некоторых, особенно трудящихся работяг, в сон и подсказывало, что на сегодня работу пора заканчивать. И если в своём кабинете Изуку мог оставаться хоть на ночь, там же и спать, и есть, и утром встречать недовольную гримасу сонной Эмили, что опять бы ругала его за то, что он не поехал домой, то тут такая баллада попросту не работает и он со всеми идёт отдыхать. Он всегда заканчивал работать поздно. И даже не оттого, что не успевал сделать свою работу, даже наоборот — он всегда перевыполнял свои задания, а оттого в следующий раз брал ещё больше. Не оттого, что любил сидеть за бумагами и подписями до ряби в глазах, и не оттого, что наслаждался головной болью в висках, которая возникала даже в звенящей тишине. Нет. Он просто не знал, что не обязательно так сильно стараться. Ещё в детстве, когда его обучал отец разбирать документы — он засиживался до ночи, дабы закончить всё в срок, при этом написав текст разборчивым почерком, который так любила его мать. Он старался угодить обоим, не учитывая свои желания или нужды. Ведь если бы он осмелился, к примеру, лечь раньше, не выполнив работу как следует, то его бы наказали. А наказаний отца Мидория боялся больше, чем проблем со сном и чёрных кругов под травянистыми глазами. Довольно непривычно идти тогда, когда уходит большинство. Ведь его люди, пусть и задерживаются, в основном добровольно, на сверхурочные, но уходят раньше, чем он. Поэтому вот так идти с кем-то рядом, а не одному, к парковке — нечто настолько удивительное, что будь он сентиментальным, то он бы даже прослезился. «Удивительно, но оказывается уходить с работы вовремя достаточно приятно.» — невольно подметил Мидория, ступая впереди всех из-за своей быстрой ходьбы, иногда мельком оборачиваясь, не оставил ли он остальных позади слишком далеко. Снова сев на переднее сиденье, он смог просидеть лишь минут пять от силы, пока рука вновь не потянулась к застёгнутым в папку документам, уже до дыр проверенным им ранее. Внимание быстро перетекло в них, абсолютно игнорируя и косые взгляды Тецу, и, как будто мелкой горечью набитые турмалиновые глаза. Лишь Киришима молча смотрел в окно машины, устало перебирая глазами все мелькающие витрины по ту сторону стекла. — Ты эти документы уже третий раз проверяешь. — недовольно сверкнул голубизной глаз Камута, сидя на заднем сидении, прямо за Бакуго. — Я знаю, но вдруг я ошибся. — незаинтересованно пробубнел Мидория, отмахиваясь от друга. Бакуго нахмурился, молча продолжая вслушиваться во внезапный диалог, попутно следя за дорогой и ожидаемо сворачивая в недавно примеченный ими сэнто, который славился своими хорошими условиями и атмосферой. И где уже была снята нужная сауна на двоих, которая, оказывается, была в большом почёте у местных романтиков. — Ты не ошибся. — выдыхая и закатывая глаза, брюнет положил руку на плечо, — Успокойся, пожалуйста. Ты всегда такой. Изуку почти криво улыбнулся, чувствуя, как постепенно начинает вскипать, хотя и причин для этого не было. А значит неоправданная злость лишь всплеск эмоций. Он здесь сейчас не нужен, и он ни к месту и не ко времени. «Мне нужно успокоиться немедленно.» — словно мантру читал в голове Изуку, между делом стремясь проконтролировать свои феромоны, которые легко могли выдать его эмоциональное нутро, — «3,1415…» — Какой такой? — брызнув ядовитым смешком спросил парень. Не сдержался. — Тревожный. — серьёзно впился в застывшие глаза Тецу, — Когда это касается какой-либо работы. Сердце пропустило удар, а руки постепенно начинали дрожать, из-за чего омега лишь крепче взял в руки бумагу, дабы хоть как-то прекратить этот мандраж. Кем он себя выставляет? Что о нём подумают? Что он не может себя держать в руках? «Почему именно сейчас, сука, ты захотел поговорить об этом. Какая тебе к чёрту разница, как я себя чувствую? Что ты хочешь от меня?» — незаметно и безумно сглотнув, Изуку вновь сделал непроницаемое лицо, смотря на текст, который внезапно потерял смысл. — Ты преувеличиваешь. — отвернулся омега, продолжая читать бумаги, но уже без той концентрации, что была у него раньше. — Я говорю правду. — глубоко выдыхая, Камута упал на своё место, непроизвольно доставая из внутреннего кармана флягу, — Сам не замечаешь, что ли? Ты не трудоголик. Просто без работы тебе кажется, что ты беспо- «Бесполезный». Именно это слово хотел сказать Камута, и оказался бы прав. Но так ли важна правда, которая давно потеряла свой «срок годности»? Ведь у правды он, как ни странно, тоже есть. Нет смысла в «просроченной правде», ведь она не имеет никого смысла в настоящем. Лишь валяется под пыльными ногами. — Тецу, будь другом, закрой рот. — пресёк Мидория, стремясь и дальше сохранять снаружи спокойствие и непоколебимость, пока душа металась по углам. Он не любил, когда лезут в его сердце. Когда из этой измятой души хотят что-то вытащить, дабы потом тыкать ему этим «чем-то» ещё сотни дней спустя. Не любил, когда пытаются разрыть то, что он так давно закопал в земле, сделав так, чтобы на том месте выросли цветы. Или ягоды, которые бы плодоносили, и их счастьем уже является то, что эти ягоды не ядовитые. Чтобы ни одна живая душа не догадалась залезть под эти ягоды и бутоны, и чтобы ни одна не узнала ничего о том, о чём он не хочет ни с кем говорить. «Дыхание выровнялось. Думай о чём-то другом.» — насильно думал Мидория, нахмуриваясь, — «3,1415926535… Что было дальше…? Не говорите мне, что я забыл число Пи!» — Катцуки медленно пронзил взором всё хрупкое тело, сидящее сбоку от него, понимая, что теперь расслабить Изуку ему станет ещё труднее, чем было до этого. — Выходим. Мы приехали. — лишь сказал он, выходя и наблюдая, как машина становится пустой. — Выглядит сносно. Брокколи, пошли? Протянутая рука, была быстро встречена потухшим, нервным взглядом, а вместо руки, Катцуки дали борсетку, молча прося её понести, на что альфа спокойно и даже покорно отреагировал, вызывая у Киришимы нервный смешок. Как же быстро Мидории удалось приручить такого как Бакуго, который раньше был на постоянной основе, словно ядерная бомба, а теперь больше напоминает мину, ждущую жертву. Перед ними вознеслось, построенное в довольно правдоподобном старом японском стиле, здание. С телесным широким и высоким забором, с прикрытыми в нём деревянными ставнями ворот, над которыми возвышалась бумажная надпись с каким-то незамысловатым названием, на которое лишь мельком обратили внимание. Крыша была тёмно-синего и коричневого цветов с изысканными концами, поднятыми к солнцу, хотя в нашем случае — к луне. Изнутри здание освещалось жёлтым светом, а снаружи путь к нему сопровождали бумажные фонари с какими-то иероглифами, которые никто даже не читал. — А я, Баку-бро? — нарочито обидчивым голосом прорыл Киришима, подбираясь к блондину с полуобъятьями. — А ты иди к чёртовой матери, Дерьмоволосый. — хоть с виду альфа и был зол, но его сердце трепетно дрогнуло, когда он услышал тихий смешок Мидории, смотрящего на всю эту сцену, а после спокойно пошедшего вперёд. Иногда ему казалось, что он даже не знает его. Ведь, не глядя на все их встречи, перепалки, секретные от всего мира диалоги на бережном французском — было ещё столько вещей, который альфа не мог понять. Хотел, но попросту не мог дотянуться, ведь те всегда умело выскользали меж его пальцев. Не задевая при этом ничего, кроме его тягостной души. И сейчас, когда он наблюдает за тем, как Мидория удивлённо застыл, узнав, что всё уже оплачено — он может догадаться, что брюнет будет делать. Но не сможет догадаться, почему он это делает. Просто ли потому, что не любит, когда за него платят? И если просто поэтому, то почему он не любит, когда другими это воспринимается как должное? — Я повторяю, что я с тебя ни копейки не возьму. — отвернулся от протянутых купюр Катцуки, словно счастливый кот, — Идём в гардеробные. Там коридор один, только направления разные. — Позволь спросить, с каких пор ты взял на себя обязательства платить за меня? — насупился омега, и пусть ступал вровень с мужчиной, не прятал денег. — Я вполне способен сделать это сам. Так что бери и не препирайся. — Ну уж нет. — твёрдым тоном, но с мягкой улыбкой ответил Бакуго. — Брокколи. Я делаю это от чистого сердца. Прошу, не стоит этим пренебрегать. Чуть нахохлившись, Изуку, после долгой паузы, всё-таки молча положил свои деньги обратно во внутренний карман, с проигрышем выдыхая, а после быстро взглянул на табличку, что возвышалась прямо над блондинистой головой и была последней буквой греческого алфавита. В то время как за спиной самого брюнета скорее всего была первая буква. Гардеробные, ожидаемо, распределялись по гендерному вторичному полу. — Что ж. Будь по-твоему, — легко рукой надавив на чужое плечо, Изуку вынудил мужчину отодвинуться, сразу же открывая дверь в омежью, его персональную гардеробную, — Но учти, что в следующий раз тебе так не повезёт. — Как скажешь, мой принц. — дверь прямо у носа закрылась, но Бакуго успел уловить кисловатый вишнёвый шлейф на прощание, в предвкушении утробно мурча. Но его обеспокоило послевкусие этого прекрасного запаха. Кисловатое. Будто забродившая вишня, так и не ставшая вином. «Это из-за случая в машине?» — отойдя от двери, Бакуго нахмурился, — «Стоит ли мне расспросить его об этом в сауне? Хотя место не подходящее, но выбирать не приходится. Ведь момент может пройти и уже будет поздно спрашивать.» Подумав об этом ещё немного, мужчина развернулся к своей гардеробной комнате, входя внутрь и уже заранее зная, что скорее всего он будет первым. Быстро сняв с себя одежду, что состояла из рубашки и простого рабочего костюма — перед Катцуки встала важная дилемма. С одной стороны, в сауну принято ходить лишь с полотенцем на бёдрах, тем более в закрытую, но с другой — смущать этим Мидорию совершенно не хотелось, учитывая тот факт, что при малейшей возможности это полотенце может с него слететь. Выбор был очевидным, и уже через пару минут он был в чёрных плавках чуть выше колена, закинув полотенце себе на плечи и взъерошивая свои волосы, которые умудрились осесть во влажном воздухе сэнто. Выйдя из своей гардеробной, Бакуго быстро осмотрел коридор, сразу же делая вывод, что брюнет все ещё не выходил. Прильнув к стене, Бакуго молча смотрел на интерьер здешнего помещения, скрашивая этим временное одиночество. Синевато-серые стены, деревянный тёмный пол и две тёмно-коричневых двери, одна из которых была за его спиной. В конце непродолжительного коридора можно была увидеть ещё одну дверь, которая как раз таки и вела в саму сауну и ничем не отличалась от предыдущих двух. — В последний раз, когда я был в сэнто, я только в баре начал работать. Интересно, там хоть что-то изменилось с того времени? — саркастично хмыкнув, Катцуки вдруг услышал громкое копошение с гардеробной напротив. Мидория переоделся крайне быстро, всё остальное время предпочитая разделять с размышлениями и мыслями о том, стоит ли ему оставлять косметику на лице или лучше всю смыть. Выигрывал второй вариант, ведь сауна не место для тонального крема, но с другой стороны, что, если их увидят, когда они будут выходить? Одна огласка и все взгляды, и рты будут смотреть и обсуждать его с улыбками на лицах. Это довольно опасно. Мидория выдохнул, всё же принимая решение снять тон напрочь, думая теперь о том, что в ближайшее время он будет наедине со взрослым альфой, практически обнажён. Разве он когда-то мог подумать, что по собственной воле согласится на что-то столь безрассудное только потому, что ему дали обещание о неприкосновенности? Разве жизнь уже не научила его, что нельзя доверять таким обещаниям? Во всяком случае, пока они не утверждены юридически, печатью, со всеми свидетелями и подписями. Тогда почему он пошёл на это? Почему сейчас надевает этот плотный чёрный халат вместо того, чтобы остаться дома и спокойно искупаться в одиночестве? Почему он начал поступать так глупо? И, что главнее, когда это началось, раз даже он не заметил подвоха? — Нужно перестать об этом думать. Бакуго меня уже ждёт скорее всего. — завязывая пояс на талии и в последний раз посмотрев в зеркало, омега замер. — Может всё-таки замазать этот шрам? Хотя разве в баню принято наносить макияж? Он же поплывёт всё равно. В итоге плюнув на это дело, Мидория тихо пошёл в сторону выхода, открывая дверь и моментально впиваясь в фигуру мужчины, который, вызывая дежавю, стоял в той же позе, как и тогда в коридоре после его встречи с Кейго. Но сейчас он был почти раздет. Это слегка меняло ситуацию, но Изуку отрешённо решил, что не будет обращать внимания на чужое тело хотя бы из банального уважения к личному пространству. Внушение работало прекрасно. — Брокколи? Ты быстро. — оттолкнувшись от стены, блондин чуть приблизился, рассматривая халат и ничуть не удивляясь его наличию. — Тебе идёт чёрный. Но красный всё-таки больше. — полушёпотом добавил Катцуки, поднимая взгляд на лицо и тут же немея перед ним. Он не впервые видел абсолютно все веснушки на этом лице. Но сейчас, когда омега был перед ним в таком изысканном чёрном халате и с красивыми природными волнами, которые аккуратно спадали на оголённые ключицы — он не мог отвести взгляд. Пронзительный кошачий взор прекрасно контрастировал с белёсым, маленьким шрамом на носу и коричневым на шее, которые больше напоминали какие-то руны, нежели шрамы. Поцелуи солнца были на скулах, носу, на подбородке и ушках, которые медленно краснели под его пристальным взором. Пусть глаза и смотрели на него с тем же скандинавским холодом, как при их первой встрече. Бакуго знал, что эти глаза часто лгут. Даже сейчас он мог заметить на их глубине милое смущение. — Хватит так рассматривать моё лицо. Будто первый раз его видишь. Пошли. — скомандовал Изуку, поправляя воротник халата, чтобы тот скрывал как можно больше зоны ключиц, на которые так смотрел мужчина. Халат был плотным, но при этом тонким, из-за чего Мидория порой ощущал себя почти голым перед слишком внимательным взором турмалинов, которые шли за ним позади, и отчего-то он уверен, что не спускали с него взгляд. Сам он был по колени, потому что длиннее, к сожалению, Изуку с собой не взял, даже не подозревая, что вообще может возникнуть эта ситуация. — Ты уверен, что будешь идти в нём? Просто тебе может стать слишком жарко. — предостерёг Бакуго, смотря, как тонкая, бледная рука открывает дверь, а омега входит вовнутрь. — Я довольно хорошо отношусь к жарким температурам. — уверил его Мидория, рассматривая свой сегодняшний вечерний отдых без вина. — Если ты не забыл, то я ношу пиджаки даже в знойную летнюю погоду. «Проблема была бы, если бы здесь было слишком холодно.» — молчаливо усмехнулся брюнет, заправляя выскочившую прядь волос за ухо. Внутренний антураж сауны действительно был вполне себе презентабельным. Сауна с тёплой водой в ногах и замечательной влажной температурой, отделённая от остального помещения прозрачной стенкой. А также две круглых ванны с прохладной водой, в которую, видимо, следовало бы намешать какие-то ароматические масла, ассортимент которых был представлен на встроенных полках. И всё это великолепие было стеснено в деревянных стенах и полу с потолком. В наличии были и чистые полотенца с тапочками белого цвета. «То есть, до прохладной ванной, сидеть в душном помещении нам всё-таки придётся вместе?» — слегка разочарованно подумал брюнет, — «Ладно, по крайней мере, сами ванны отдельные. В любом случае, чему тут удивляться, если это парная сауна? По сути, она для парочек, а не таких как мы.» — Здесь большое разнообразие масел. Ты будешь каким-то пользоваться? — с лёгкой надеждой спросил Бакуго, подходя и рассматривая бутылки с названиями. У него уже был свой план насчёт того, как эти масла можно было бы использовать после бани. — Я подумаю, но вообще я не фанат. — спокойно подойдя и встав рядом, Изуку вчитался в строки, быстро выбирая из них самый лучший, — Пожалуй, возьму сандаловое дерево. Мужчина лишь кивнул, наспех выбирая глазами лаванду, вовсе не заостряя внимания на этом, и быстро присоединяясь к Мидории, который подходил к закрытым прозрачным дверям. Взор прильнул к медленным движениям, после которых пояс на халате ослаб, и чёрная ткань упала в изгибы локтей, оголяя бледную кожу. Чужие пальцы невесомо взбили волнистые локоны, заводя их назад, а после аккуратно открыли двери, не спеша заходя внутрь. Бакуго даже не хочет считать, сколько раз он сдерживал порыв подойти ближе и поцеловать эту шею, ключицы и плечи. Сколько раз пытался отвести взгляд от столь притягательного тела, но всегда возвращался к нему. Это был словно огромный магнит для его грешной души, которая металась внутри в несметной агонии, нашёптывая ему о том, чего он хочет. Он хотел того же. Но упорно выдыхал. Зайдя вовнутрь, Изуку в позе лотоса упал на деревянные тёплые досточки слитной лавочки, которая была на всю окружность бани единственной. Халат соблазнительно закрывал грудь, будучи подвязанным вновь под ней поясом и v-образным вырезом подчёркивая сотни веснушек. Бакуго расположился рядом, кладя полотенце себе на голову и откидываясь назад, с лёгкой улыбкой расслабляясь в комфортной тишине. Однако когда эта тишина затянулась, он всё-таки взглянул на то, чем занимался омега. Тот в свою очередь, продолжая сидеть в позе лотоса, расположил кисти рук на коленях, бесшумно вдыхая и выдыхая. Это напоминало медитацию, но Катцуки всё-таки захотел уточнить: — Ты медитируешь? — Да. Не мешай. — расслабленно отозвался брюнет. — Хм, я никогда этого не делал, — задумчиво произнёс Бакуго, придвигаясь ближе, — Но можно ли, чтобы ты научил меня этому? Изуку распахнул глаза и нечитабельным взглядом уставился на мужчину, который теперь был ближе, чем до этого, но почему-то желание отодвинуться не возникало. Именно поэтому омега продолжил сидеть на месте, лишь слегка поправив подол халата, дабы тот скрыл оголённый участок ноги. — Что? Ты хочешь, чтобы я научил тебя медитировать? — вопросительно-скептически взглянув на мужчину, Изуку отчего-то захотел вновь натянуть халат на плечи, чтобы этот пристальный обжигающий взгляд не путешествовал по его шее так, будто хочет оставить там пару засосов. — Да. То, как ты это делаешь — вдохновляет. — признался Катцуки, влюблённо смотря, как фыркнул Изуку, садясь поудобнее и убирая длинные размашистые рукава чёрной ткани с лавки. — Допустим. Хорошо, ладно. — быстро сдавшись, Изуку просто решил быстро научить этому навыку блондина, после чего в тишине отдохнуть, — Садись рядом. Бакуго послушно сел рядом в такую же позу лотоса, как и брюнет, с умилённым выражением лица внимая следующим руководствам. — Главное в медитации, уметь не думать ни о чём и расслабиться. Попробуй расслабить мышцы, и выровнять дыхание на удобную тебе чистоту. Спина должна быть прямая, а мысли медленно исчезать из твоей головы. — начал рассказывать Изуку, с прикрытыми глазами вещая главные аспекты, при этом пытаясь не уйти к холодным инструкциям, — Но для начала попробуй просто заменить их на мысли о дыхании, например. Отключить сознание сразу довольно проблематично. — А что делать если, при расслаблении я напрягаюсь вновь? — с неловким смешком спросил блондин, проделывая все советы. — В особенности, с закрытыми глазами? Я будто ожидаю, что в меня сейчас стул прилетит. — Понимаю это твоё состояние. Если честно, нет определённых правил, что медитировать нужно обязательно с закрытыми глазами. — пожал плечами Мидория, открывая глаза и мельком скользя по напряжённому лицу мужчины с некой иронией. — Так что можешь их открыть. — У тебя тоже бывали такие мысли, как у меня? — Да, я сам по себе, как и говорил Тецу, довольно тревожный человек. — выдохнул брюнет, смотря на комнату перед собой, которая открывалась хорошим обзором из-за прозрачной стенки. Катцуки заинтересованно хлопнул глазами, хотя на самом деле уже давно подозревал о том, что Изуку сам по себе и не может не быть тревожным человеком. Такие как он — живут в тревожности то из-за работы, то из чего-либо ещё. Да и в целом, сам он тоже иногда подвержен этой самой «тревожности», которая очень часто приближается к нему незаметно, на цыпочках, огорошивая ледяной водой. В их работе важна каждая деталь, и как в таких условиях не стать чёртовым параноиком с тремором в руках? — Тревожный человек? И как это может проявляться? — внимательно всматриваясь в чужое выражение лица, Бакуго аккуратно и незаметно скользнул по коже, замечая, что на ней появились мурашки. — Я чересчур внимательный к мелочам, запоминаю кто и как ходит и вздрагиваю от любого громкого шума, как ты мог заметить. И это не весь перечень. — спокойно сообщил омега, не видя смысла скрывать те вещи, которые скорее всего, со своей-то внимательностью, альфа уже давно заметил. — Я понял. Тебя можно понять. — Всех можно понять. — обыденно произнёс парень, с замиранием сердца замечая, как блондин убирает прилипшие к его лицу пряди волос. — Ой, прости, я слишком расслабился с тобой. — очухавшись, вздрогнул Бакуго, предполагая, что сейчас это привычное действие более интимно, чем в обычной ситуации, — Медитация оказывается может так влиять… Изумрудные глаза молча уставились на него, а после их хозяин снисходительно фыркнул. Почти беззвучно. Будто это и не он был вовсе, а Катцуки послышалось. Отвернувшись и уняв своё покрасневшее от этого невинного действия лицо, Мидория сменил позу, просто расслабленно прислоняясь к деревянной, жгуче-неприятной спинке лавы. Если бы не было на нём спасительного халата — он бы уже обжёгся, ну или почти обжёгся. — Да, такое бывает у новичков. — А как давно ты этим занимаешься? — заинтересованно спросил мужчина. — Года три уже как, наверное. Но не часто. — Так ты уже почти специалист. — с ухмылкой подметил Катцуки, смотря куда-то в потолок, не отодвигаясь от брюнета. — Я слышу в твоём голосе лукавство. — заприметил Изуку, косясь на пойманный взгляд турмалинов. — Пхпхпх, ты прав. Оно там есть. — следя за тем, как Изуку встаёт и выходит из бани, альфа и сам сделал вывод, что им пора остудиться и пошёл вслед за ним. — Позволите сделать вам массаж? Игривая улыбка поселилась на бронзовом лице, от которого, казалось, шёл небольшой пар, а по лбу стекали капли, обрисовывая резкие скулы. Изуку засмотрелся всего на мгновение, сразу же отворачиваясь от высокого тела, которое так и норовило появиться перед его глазами. На Бакуго были лишь плавательные шорты, которые не особо скрывали ни подтянутых, атлетических ног, ни твёрдого топлеса, так коварно демонстрирующего литые мышцы. Прямо-таки бог Арес, если бы Мидория верил в хоть каких-то богов. Одёрнув себя от прокажённых мыслей, Изуку ухмыльнулся ровным рядом зубов, коварно поглядывая на самоуверенный стан альфы: — Массаж с помощью масла сандалового дерева? Так вот зачем ты меня об этом спрашивал. — нарочито задумчиво протянул омега, подбирая в руки нужный бутыль с нарисованными на этикетке ветвями, — И массаж чего ты хочешь мне сделать? — Смотря, чего ты захочешь. — смотря в ответ на то, как Изуку хмыкнул и поставил масло на предванный стульчак, мужчина терпеливо ждал. — Тогда прошу помассировать мне мои пенсионные трапециевидные мышцы. — с некой игрой проговорил брюнет, всерьёз даже не воспринимая слова и предложения этого блондина. Да и свои тоже. Кажется, они то ли были пьяны, ничего при этом не выпив, то ли не в своём уме. Причём насчёт последнего Мидория мог с лёгкостью подтвердить, что он, по крайней мере, не считает себя здравым человеком, потому что здравые не ведут себя громко в логове льва, как он сейчас. Но за сумасшествие Бакуго он ручаться не может, хотя порой он думал, что и мужчину постигла эта страшная участь. Иначе как объяснить тот факт, что он недавно спрашивал у него про медитацию, сидя при этом с ним в бане? Хотя то, что Мидория в принципе медитировал в бане — ровняет их счёты. — Как прикажете, Ваше Величество. — без зазорно согласился альфа, смотря, как удивлённо на него посмотрел омега, а после рассмеялся в кулак, пытаясь унять содрогание плеч. — Бакуго, мне прям начинает льстить то, как сильно ты хочешь мне понравиться и угодить, знаешь? — не снимая халат, Изуку медленно опускался в прохладную воду, выдыхая и с наслаждением прикрывая глаза, опрокидывая голову на бортик, — Не боишься, что я привыкну к такому отношению? Как потом будешь мириться с «изнеженным мною»? — Если это ты называешь «изнеженностью», то я готов тебя так нежить хоть всю жизнь. — не задумавшись ответил Катцуки, подходя ближе и намазывая на руки душистое масло. — Это обычная забота и желание сделать приятно человеку, которого ты лю- — замявшись, Катцуки понял, что ещё слишком рано такое говорить, — Который тебе нравится. Ты ведь тоже так относишься к некоторым людям. — Да, но моё отношение подобного рода немного друг- Ах-м…! — промычав и громко выдохнув, Изуку впился ногтями в деревянную ванну, — Не нужно так сильно, ты же мне шею сломаешь. У меня она напряжена целый день, поэтому особенно болит. — …Я понял. — будто проснувшись ото сна, протараторил альфа, стряхивая наваждение от внезапного полустона. — Прости, пожалуйста. Дальнейший массаж действительно расслаблял. Мозолистые руки очень нежно струились по коже, стараясь не дарить ничего кроме наслаждения, которому парень всё же отдался через непродолжительное время. Вода прекрасно окутывала его со всех сторон, проникая под халат и заставляя достаточно тонкую ткань гулять ивовыми лозами на поверхности воды. В воздухе же, помимо растёртого на его разгорячённой коже масла, витали феромоны, услаждая каждый метр сауны и тем самым заставляя ещё больше расслабляться. Пусть омега и противился этому искушению, предпочитая не засыпать в ванной, пока ему делают массаж. Вообще предложение об этом было весьма кстати, ведь у него за весь день работы успела заболеть спина, а самому себе сделать массаж он, к сожалению, не способен. Так что столь аккуратные, сильные и приятные руки были словно Панацея для его бедной старческой спины. «Может у него тоже спина болит…? Или шея?» — омега скользнул взором по бутыльку с маслом лаванды, которое Катцуки принёс в перерывах между массажем и холодным омовением его шеи. — …А ты бы хотел себе массаж? — Прости… Что? — Ну массаж. А то ты мне делаешь, как-то некрасиво получается. — обыденно размышлял Мидория, даже не видя, как сильно начало краснеть лицо Бакуго, который тут же остановил Изуку, когда-то тот захотел посмотреть ему в лицо. — Погоди, я не всё смыл. Можешь маслом испачкаться, — оправдывался он, с немой радостью принимая щедрое предложение. — Ну если ты не против, то я бы не отказался от массажа спины. Но для этого тебе придётся залезть вместе со мной в ванну. — всё же уточнил Катцуки, даже не думая о том, чтобы заставлять мокрого омегу стоять и массажировать себе спину. Хотя может кого-либо ещё он бы и оставил, но точно не Мидорию. Ведь, несмотря на общую жаркую температуру, это не значит, что Изуку бы не смог в ней простудиться. Один ничтожный сквозняк и брюнета бы подкосило по эгоистичной вине Бакуго. Последний этого явно не хотел. — …Хорошо. «Он серьёзно согласен?» — после тихого ответа, шокированный, Бакуго впился в макушку, спрашивая уже вслух: — Ты уверен? — Да, не переживай. Тем более, что ты обещал мне «безопасность», не так ли? — уверенно уточнил Изуку, играясь этими словами, словно костями между пальцев. — Да, мой принц. — чувственно прошептал блондин с неким смешком. Наклонившись к чужой макушке, он мимолётно прикоснулся к ней губами, сразу же слыша тихое рычание снизу, которое внутри него так же отозвалось тихим рыком. Словно возмущались два маленьких львёнка. — Массаж, а не поцелуи. — запрокинув голову и встретившись с распахнутыми рубинами, он увидел, как те невинно улыбнулись, ещё раз наклонившись и поцеловав его нос. — А… Да, я помню. Помню. — с дрожью в сердце прошептал он, кажется, даже не желая это помнить. Как бы удобно сейчас было демонстративно забыть об этих обрисованные правилах приличия. Масло было аккуратно смыто всеми возможными способами, а Изуку, искренне поблагодарив, распластался в ванной, прикрывая глаза и даже не замечая, как халат медленно оголял его грудную клетку, то и дело демонстрируя, что даже там есть веснушки. И их невообразимое количество. Катцуки тихо стоял рядом, нехотя поправив оголённый участок, чем привлёк внимание Мидории, недоумённо спрашивающего его о том, что это было, а после краснеющего от рассказанной правды. Очаровательно. — Массаж… На самом деле, я никогда не делал массаж… — признался Изуку, окунаясь в одну ванну с блондином, который не отрывал от него взгляд, — Так что, если будет больно или просто неприятно сразу говори. Почему ты выбрал лаванду? Нравится запах? — А? Запах? — опомнившись, Катцуки удивлённо скользнул по бутыльку масла, чьё содержимое было разлито по бледным ладоням, — Да, мне нравится запах. Для меня он лучший из всех. Хотя я бы предпочёл вишню. — Увы. Такого масла нет. — хмыкнул брюнет, жестом говоря развернуться, но Катцуки лишь придвинулся ближе, пользуясь случаем, что у омеги были испачканы руки, — Я сейчас упаду. Сядь обратно. — тут же поперёк его талии, его стала держать рука. — Масла нет, но оно и не нужно, пока ты здесь. — жадно вдохнув раскрывшийся от высоких температур и расслабленного состояния феромон, Катцуки с закатыванием глаз провёл носом возле шеи, — Оу, я слышу на тебе те духи. Как же они тебе подходят, Брокколи. — Я даже не знал, что флирт может быть настолько прямым. — хмыкнул Изуку, отводя взгляд от глаз напротив и радуясь тому, что, несмотря на то, насколько он отодвигает лицо от Катцуки — ему всё ещё не дают упасть. Альфа молча рассматривал омегу перед собой. Он действительно не прогадал с выбором. Ведь даже если пропустить мимо глаз, что было бы кощунством, небожительная внешность, слегка острый характер идеально подходил для него. Буквально дополнял его собой. Они прекрасная пара. Настолько идеальная, насколько это вообще может быть. Мокрые концы волос, мокрый халат и кожа. И, о Боже, Бакуго готов поклясться, что будь они сейчас в романтических отношениях, то на одном бы обмене феромонов это бы не закончилось. Он не уверен, закончилось бы оно на засосах по всему телу, или они пошли бы дальше. — Давай уже. Я вообще-то хотел сделать тебе массаж, или ты передумал? — альфа поспешно поднял белый флаг, аккуратно отпуская омегу и поворачиваясь к нему спиной, сразу же чувствуя, как пальцы невесомо стукнулись об его кожу. Нежно растирая масло по напряжённым мышцам, они спускались то вниз, к пояснице, то вверх к затылку, там продолжая растирать субстанцию вдоль плеч. Мидория сидел на коленях, подмяв под них халат, дабы те не поцарапалась о дно бани, дополнительно найдя точку опоры и в маскулинной спине перед собой. В то время, как Катцуки невероятно нравилось чувствовать позади себя тёплые ладони и то, как они опираются на него, стремясь сохранить равновесие. — М… Брокколи, там больно. — пробасил альфа, уходя тоном в неосознанный рык. — Хорошо, я понял. Буду здесь помягче. — тихо и спокойно ответил брюнет, слегка рыча в ответ, что напоминало некое сожаление и извинение за причинённую боль. Дальнейший массаж какое-то время был погружён в немую смущённость, и после его окончания Изуку лишь медленно вытирал ладони о полотенце, используя мыло, дабы смыть и скользкую плёнку масла. Бутыль с лавандой, как и с сандаловым деревом был отставлен вбок, а глаза всё же поднялись в нежный, почти бархатный взгляд рубиновых радужек. На него так ещё никто не смотрел. Это заставило на секунду, всего на одну секунду почувствовать непонятный жар в теле и услышать, как собственное сердце пропустило удар. — Знаешь, что я люблю больше твоей внешности, характера и харизмы? — ответом послужило молчание от сидящего с ним в ванной Мидории и лёгкий флёр смущения, — Оказалось, что у тебя самое милое рычание из всех, которых я слышал. — …Ты… Слушай, такие слова звучат немного- — начал Изуку, неловко смеясь и тут же застывая, когда альфа приблизился слишком близко к его лицу, — Кто-то обещал, что не будет приставать? — Я тебя и пальцем не тронул. — самоуверенно возразил блондин, утопая в малахитовых омутах с головой, шёпотом добавляя прямо на красное ушко. — Как же мне нравится то, как ты это делаешь. — Делаю что? — с нервной ухмылкой спросил Мидория, чуть отодвигаясь от лица, дабы встретиться с хитрыми огнями глаз. — Рычишь на меня.