Мираж моих воспоминаний

Банковское здание перед ним — было достроено. Оставалась лишь фасадная зона, где надо бы поставить лавочки, фонари и прочую мелочь для комфорта людей, что работают допоздна. Не он будет представлять этот объект заказчику — он лишь подпишет бумаги, однако он не зря приехал. Лишь для того, чтобы успокоить себя, что всё построено прилично и построенное учреждение не отличается планировкой от разработанных чертежей. Стеклянные панели, зелёные и тёмно-серые вставки по бокам и логотип над входной дверью. Не хватало только мебели для полного антуража и законченного уличного вида, чтобы сказать, что здесь уже можно работать. Здание получилось именно таким, коим он представлял себе его в голове, и это даже вызывало гордость за такую скрупулёзность к не особо важным деталям. Именно благодаря ей этот банк весьма подходит под общую местность, а это немаловажный момент, который упомянули заказчики, когда они заключали договор. Не выделяться, но быть особенным. Что ж, это вообще звучит как его девиз по жизни. Так, хватит думать о такой чепухе. — Пусть я в этом не разбираюсь, но со взгляда обывателя — здание выглядит слишком интересно для государственного. — заявил заинтересованный голос идущего рядом блондина, который, засунув руки в карманы, разглядывал постройку. Таками вгляделся в детали, сперва рассматривая здание, а после обращая внимание уже и на адрес, где был осуществлён план. Он слышал о, судя по всему, именно этом проекте, который прямо из-под носа, если верить слухам, Мидория вырвал у Тодороки, оставляя последнего ни с чем и знатно унизив его без слов в профессиональном плане. Ведь заказчикам хотелось чего-то «нового и свежего», что не вяжется с традиционными взглядами на строительство Энджи Тодороки, который не сумел угодить своими предложениями, которые показались клиентам слишком старомодными, и они с удовольствием согласились на более современный дизайн Мидории. Кейго бы хотел видеть перекошенное от бессилия и злости лицо мужчины, которого так ловко осадили в его же работе. Но, к сожалению, об этом проекте все узнали уже тогда, когда было утверждено, с кем в итоге будут работать клиенты. Можно было бы расспросить сейчас прямого участника сделки, но вряд ли брюнет расскажет ему что-то вразумительное, чего он не слышал в слухах, которые разлетелись словно бумажные самолётики. — Чтоб вы понимали, изначально план был ещё более футуристический, чем это. — усмехнулся Изуку, вспоминая перекошенное лицо Тодороки, который увидел «видение» филиала Токийского банка так, будто это мини-хостел, — Мы отказались от него только потому что это — банк. — разочаровано пожав плечами, Мидория шёл вперёд, видя, что навстречу к ним бежит девушка, которая, едва не упав по дороге, несла все папки. — Господин Мидория! Вы приехали. Здравствуйте. И здравствуйте, Мистер…? — брюнет не спеша представил управляющей блондина, предлагая на ходу обсудить детали, — Мистер Таками. Да-да, конечно. Мы ждали вас. — бета изрядно нервничала, демонстрируя, что они построили на плане и фотографиях, которые брюнет уже видел на электронной почте, поэтому он и пришёл увидеть их в живую, — Сдача объекта уже на днях, а нам нужно сделать приятную зону снаружи. — Здание на первый взгляд крепкое и построено без сильных излишков, потому думаю, что «судьям» понравится. — легко уверил её омега, заворачивая свои руки за спину и беззвучно ступая за девушкой, успокаивая её и слыша, как ему поддакнул и Таками, — Не переживайте так сильно. — Босс, я польщена вашей поддержкой. — сердечно приложив руку к груди, управляющая, получив первый весомый проект, действительно благодарно смотрела на омегу перед собой, — Ребята старались, некоторые даже не уходили на обед, дабы выполнить план. Так что уверена, что они захотят похвастаться своим творением перед вами. — обращаясь на Вы, она будто отдавала дополнительную дань уважения тому, кто на это лишь смиренно хмыкнул, уже видя, как у парадной собралась кучка людей, стремящаяся ему кое-что показать. Словно детская группка сорванцов стремилась продемонстрировать ему свой «реалистичный» рисунок. — Тогда с нетерпением жду. — улыбнулся он такому настрою. Он приезжал сюда несколько раз на машине, контролируя продвижение строительства, дабы они уложились в сроки, которые им предоставили. Однако не так часто, как ему хотелось бы. Всё-таки, помимо этого, у него есть и другая ответственная работа, которая не ждала промедления. При строительстве отеля он так же не так часто приезжал и на место самой стройки, предпочитая руководить процессом издалека, но достаточно быстро, чтобы, в случае чего, быстро среагировать. Но это не его отель. Он уделял этому столько внимания, сколько мог, и если судить честно… Он рад, что у него всё получилось. Получалось дёргать даже Тецу, который с закатыванием глаз становился не только его телохранителем, а ещё и водителем. И вопреки всяким сомнениям — он хорошо выполнял обе эти роли. В его навыках он даже не сомневался, ведь тот ещё в тюрьме показал, на что может быть способен. Меньшего и не ожидалось от человека, севшего за убийство. Да, он работает с убийцей. А что? Какие времена, такие и нравы. Лучшего бы он не нашёл. «Да и зачем искать, если такой преданный на расстоянии вытянутой руки?» — посмеявшись про себя, Изуку продолжил рассматривать объект, который ему вот-вот нужно будет сдать заказчикам. Он даже нервничает. Словно в первый раз. Время летело быстро, словно выпущенная стрела из-под натянутой тетивы. Они быстро прошлись по всем этажам, радуясь, что никаких непредвиденных «доработок» похоже не предвиделось. Все добротно постарались для общей цели и результат совсем скоро ему будет в гордость демонстрировать людям, которых воодушевил его старый, но просто доработанный чертёж одного здания, которое в его голове было кинотеатром. Но, чуть пошаманив, стало филиалом банка. Самое приятно было не спеша и полностью молча хвастаться своими трудами перед явно восхищённым коллегой, который пусть и ничего не смыслил в архитектуре, но всё же мог оценить прекрасность постройки. Их оставили в холле, из которого была видна стойка и посаженные цветы, которые дополняли интерьер своим уютом весьма кстати, да и смотрелись органично. Жаль, что сюда ещё не поставили кофемашину. Он бы с удовольствием выпил капучино, смотря на собственный построенный проект, и смотря, как на него смотрит кто-то ещё. Ему нравились эти взгляды на свои достижения, так что он был не против если его, даже пусть и умышленно молча, будут восхвалять. Что плохого, чтобы ждать заслуженной похвалы? Тем более по отношению к его работе? Насчёт этого он может слушать комплименты вечность и даже дольше. Однако диалог зашёлся о совершенно другой теме: — Мне всегда было интересно… Как вы решились на то, чтобы открыть свою компанию? — с лёгким интересом Изуку взглянул на задавшего вопрос, — Без открытой помощи вашего отца к тому же? Вроде бы для вас это было «начало свободного плаванья»? — Кейго в открытую глазел на него в ожидании, видимо, слезливой и трудной истории «полёта», которой он не услышит. В конце концов, вот как видит эту ситуацию этот мир. «Свободное плаванье», значит? Какое удивительно простодушное сравнение, не имеющее ничего общего с реальностью. Потому что свободным это плаванье не было никогда, и он так и не смог избавиться от всего балласта, который тянет его корабль ко дну уже много лет. — Решился? Хм, скажем так. — нарочито задумавшись, Мидория с ухмылкой выдохнул, — Я просто хотел уйти из-под отцовского крыла и начать свою самостоятельную жизнь. Почему интересуетесь? — разве подробности этих историй не были рассказаны сотни раз ещё до него? Обычно ему и рот открывать не надо, как все уже всё знают. А этой балладе уже столько времени, что она присыпалась пылью и почти затерялась среди стеллажей добротных слухов и рассуждений дамских и джентельменских столов. Что может быть необычного в том, что ребёнок просто решил сепарироваться от родителей? Пусть в итоге и сумел открыть свою компанию. — Вот как… Я? Сложно не интересоваться легендой, о которой когда-то ходили слухи. — облокотившись на подлокотник в сторону брюнета, Таками простодушно вещал, жестикулируя руками, — Всё-таки не каждый день омега на правах управляющего входит в высший бизнес. — на мгновение он задумался, прислоняя палец к подбородку, — Я смутно помню, но, по-моему, о вас часто рассуждали в «клубах джентльменов», когда те ещё существовали. Как давно Мидория не слышал этих названий. «Клуб джентльменов»… Пришедшая из Англии волновая традиция, так же быстро и канувшая в лету, как мимолётный интерес общественности. Тогда это было чем-то новым и интересным, но сейчас это — пережиток прошлого, хотя прошло не так уж много времени. Люди быстро забывают то, что быстро утоляет их интерес. — В этой легенде нет ничего особенного, чтобы её можно было долго и с интересом слушать. — он пожал плечами, помня, что даже словом в этой «легенде» не обмолвились, что на самом деле всё более прозаично, чем в их умах. Компанию он смог открыть только из-за того, что его отец доложил деньги на неё и их хватило на маломальское начало его карьеры. Потом он отдал всё до копейки, ещё и с процентами, когда дела пошли вверх, однако если бы ни это, то ему пришлось бы брать кредит. Скорее всего на пару с Шинсо, ибо такую сумму ему одному с той ещё зарплатой на руки бы не дали. Да и проценты бы он, скорее всего, платил бы до сих пор. И это в лучшем случае. — Не скажите. В основном, богатые дети очень любят деньги своих богатых родителей и вовсе не стремятся заработать их сами. — с заметной горечью промолвил Кейго и хмыкнув резонно заключил, — Проще ведь жить на всём готовом и спокойно прожить молодость, чем работать от зари до зари. Так оно и есть. У многих возникала оправданная зависть к нему на этой почве. Он знавал много людей, которые смотрели на него, как на представителя «золотой молодёжи», которому просто повезло родиться в норковых мехах. Да даже сейчас, он не сомневается, найдутся люди, которые будут считать, что он недостоин ничего из того, что он сам заработал и будут успокаивать самих себя из-за своей ущербности словами, что «им просто не повезло родиться богатым». И этим людям ничего не докажешь. Голодный сытого не поймёт и это правда. Как не убеждай их, что за всякими деньгами есть труд — они всё равно посчитают, что это не твой труд. Им нравится быть жертвами. Нравится жить так, будто кто-то им должен за то, что они «такие несчастные» и нравится сгонять злость на тех, кто является «счастливым». Но они не жертвы. Они просто не хотят ничего менять. — Я слышу в ваших словах зависть, мистер Таками. — он не мог этого не подметить, и посмотрел прямо в золотистые омуты, сверкающие удивлением, — Вы мечтали о богатой семье? Они сидели вдалеке от работающих сотрудников, которые то и дело смотрели на них, но не решаясь подойти — отворачивались и уходили. Их диалог никто бы не услышал, ведь место, где они сидели, находилось практически в самом углу возле двух глухих стен, называемое скорее «местом ожидания», а не «отдыха», коим оно служит для них. — А кто нет? — он развёл руками, — Возможности и деньги — это то, что помогает нам выжить и жить как мы того хотим. Мне такой роскоши не досталось и вам, вопреки моим ожиданиям, видимо, тоже. — сложно было сказать почему, но в какой-то мере Таками видел в Мидории родственную душу. У них похожие истории жизни. Что брюнет, что он — сбежал из родительского дома, пусть и называют все этот «побег» по-разному, но суть одна и та же. Оба основали компании и стали уважающими людьми, страстно любящими алкоголь. Блондин наслышан о преданной любви омеги к вину, и пусть в тот раз он не смог его предложить — он думает, настанет день, когда они сойдутся бокалами. В честь победы, разумеется. — За всё и вся в жизни ведь нужно платить. — говоря что-то настолько очевидное, Мидория даже не думал, что на него вместо понимания, будут смотреть с иронией, — Поэтому я считаю, что лучше самому зарабатывать деньги, чтобы их потом со спокойной душой тратить. — кивок вышел немного неуклюжим, но на это никто не обратил внимания. — И вы со спокойной душой их тратите? — подпирая изгибом кисти подбородок, Кейго был полностью развёрнут к нему, с интересом слушая ответ. — А вы? Таками рассмеялся. Справедливо, ведь он тоже не является тем, кто свободно может тратить свои же деньги. Не то, чтобы ему было жалко или он не мог их заработать после. Мог и даже больше бы заработал, чем потратил. Однако чувство того, как огромная сумма с его рук утекла бы в обмен на какую-нибудь тяжёлую роскошь не заставляло его испытывать от этого удовольствие. Скорее неуютность и желание положить обратно взятые деньги на свой банковский счёт. Скорее всего, у человека рядом такая же «болезнь». — Я люблю тратить деньги редко, но со вкусом. В особенности, люблю вкусный алкоголь. Думаю, вы разделяете мои вкусы, мистер Мидория. — подмигнув, Кейго рассудительно произнёс, будто читал монолог Гамлета прямо сейчас на театральной сцене, — Такова участь всех работающих людей. — Наш разговор медленно скатывается в философию. И вместо неё я бы хотел у вас спросить кое-что. — стоит ли говорить, что «Гамлета» Изуку не любил? Ровно так же, как и театр. — М? Я вас слушаю. — Какие у вас отношения с Шигараки Томурой? Раз уж мы заговорили о нашем прошлом, так как будущие партнёры должны знать хотя бы минимальную информацию друг о друге, не так ли? — об этом он хотел узнать уже давно и желательно не от Томуры, который завуалировал очевидную связь между ними простой «ссорой». — Разве вы не раскопали на меня личное досье? — лукаво протянул альфа, невесомо посыпая слова нарочитой обидой. Которой там даже в помине не было. — Ха-ха… — это поведение забавляло, — Намного лучше услышать ответ лично. И ему рассказали. В эфирных красках, утаивая, он уверен, значительную часть информации, вместо неё раскрывая и так уже известные факты Мидории, которые он узнал с «личного досье», написанного для него Брайаном. Он уже знал, что в прошлом Томура помог ему финансово, из-за чего его компания взлетела, а после они стали сотрудничать и подписали несколько договоров. В более узких информационных ресурсах было так же раздобыто то, что финансовая помощь была так же представлена в обмен на услугу. Какую именно не уточняется, но несложно догадаться, что Кейго сделали удобной марионеткой, которая бы следила за внутренним климатом «закрытых» вечеринок, собраний и того подобного. Быть шпионом — это наверняка не вся его роль. Судя по всему, и то, что Таками предложил именно ему сотрудничество не является полностью его идеей. Возможно, это так же было подачкой Шигараки, которую тот исполнил. Именно поэтому Мидория так не любит подобные взаимоотношения, не построенные на равных правах. Ведь «за всё и вся нужно платить». Всегда. И вид самой «платы» ты зачастую выбрать не можешь. — То есть, он ваш благодетель? Благотворительность — не его сильная черта, так что я даже удивлён. — он скучающе удивился, зная, что в Томуре никогда не было жилки филантропа. Он может дать денег и помочь, но всегда будет ждать ответную услугу взамен. — Вы давно знакомы? — Можно и так сказать. Мы старые друзья, но мало знаем друг о друге. — он невольно вспомнил о своих подростковых вылазках на «Забытую трассу», где они часто виделись и быстро осознал, что их и друзьями назвать можно лишь с натяжкой. Тогда они виделись весьма часто, но нигде кроме самих треков они не встречались. А после времени на то, чтобы приходить на «Забытую трассу» у него не оставалось и их общение сошло почти на нет. Хотя он мог вспомнить, что от Шигараки начали приходить сообщения о приглашении его на обед или ужин после того, как ему стукнуло восемнадцать, но на все он отвечал вежливым отказом. Они знали друг о друге много вещей и даже некоторые личные истории, однако были ли они по-настоящему друзьями? Сложно сказать. Хорошими знакомыми? Безусловно да. Но «быть друзьями» для него значит чуть больше, чем знать пару секретов и изредка встречаться по стечению обстоятельств. — Он отзывается о вас самым уважительным образом. И именно он рассказал мне о слушании вашего дела пять лет назад. Так что, думаю, для него вы довольно близкий друг или знакомый. — слух невольно уловил самую важную часть монолога мужчины, на которую Мидория тут же отреагировал, чтобы блондин случайно не заметил, что он о чём-то глубоко задумался. «Близкий знакомый? Скорее просто напарники по работе. Сейчас мы стали чуть больше, но лишь из-за того, что наши интересы пока совпадают. Другом для меня является такой человек, как Шинсо к примеру. А не тот, который исчезает и появляется только тогда, когда ему что-то от меня нужно.» — лицо не выражало абсолютно ничего, но ему жутко хотелось ухмыльнуться на это откровение, которое имеет сомнительную связь с реальностью. — Вот как? Это даже льстит. — он поверхностно посмеялся, прикрыв рот рукой. Кажется, на этом их диалог о Томуре можно считать завершенным. Вряд ли кто-то из них скажет что-то больше этого. Да и времени на такие праздные разговоры, будем честны, давно уже нет. Оттого Изуку замолчал, точно так же, как и его собеседник, смотря на пустой от людей зал. Лицо тронула мимолётная улыбка, которая осталась незамеченной, а в голове юркой мышкой проскочила мысль: «И теперь наш договор можно считать подписанным…» — странное чувство охватило его сердце, которое даже не тронулось этой мыслью под тонкой коркой льда. Кажется, что он не испытывал предвкушения сейчас? Сейчас, когда на толстых слоях бумаги уже эфемерно красовалась его собственная витиеватая подпись.

***

— Зачем ты меня вызывал? — для полной наглости этому щенку не хватало только открыть дверь с ноги, но Энджи на такое бы глаза не закрыл. — Наконец-то ты пришёл. Я уже думал послать за тобой людей, учитывая, как много времени тебе понадобилось, чтобы преодолеть несколько этажей. — с явным раздражением он прищёлкнул языком, рассматривая что-то в документах, продолжая, — Впрочем я вызвал тебя не для того, чтобы отругать. У нас есть дела поважнее, так что слушай внимательно и не отвлекайся, как в прошлый раз. — он посмотрел на сына, смотрящего в окно, и выдохнул. Вытаскивать этого малолетку из различных передряг — он уже устал. Потому что Шото, похоже, всё больше начинал воспринимать это как должное, не стремясь сделать хоть что-то полезное самостоятельно. Под «полезным», он подразумевает хоть что-то, что могло бы убрать их конкурентов с пути. Все его «огромные старания», которые он постоянно упоминал в спорах с ним — не шли ни в какое сравнение с тем, что в то же время проворачивал отпрыск семьи Мидория. Они тлели на их фоне, словно и не загорались вовсе. — Мне нужно, чтобы ты сделал кое-что полезное в кое-то веки. — он потёр переносицу, искренне надеясь, что в этот раз Шото не оплошает так же, как с оборотом суммы, из-за которой их заковали в судебные тяжбы, — Надеюсь, объяснять, с чем будет связано твоё задание не потребуется? — но, конечно, придётся, — Семья Мидория… Совсем скоро управление в ней возьмёт Мидория-младший. Не знаю, что с Хизаши, да и знать не хочу, однако если всё так, то нам следует быть готовым к тому, что эта «смена власти» может за собой принести. — переложив просмотренную бумагу, он взял в руки следующую, между делом видя, как сын сжал кулаки. — Не думаешь, что ты преувеличиваешь? — Тодороки усмехнулся, переводя двухцветный взгляд на отца, который тут же хмуро поднял бровь, — Мидории дали только временную возможность управлять компанией отца, а у тебя взгляд, будто уже сейчас на тебя поднимают дуло пистолета. Он ничего не сделал, чтобы нам было к чему готовиться. — звучало прекрасно. Шото всегда думал, что отец… Этот ублюдок перегибал палку. Каким бы хорошим руководителем не был его бывший жених — он не будет делать что-то первым. Это попросту не в его стиле. Так зачем им лишний раз начинать эту не заканчивающуюся войну? Только уже с новым поколением? Зачем, если вместо бессмысленных разборок можно просто укреплять свои позиции, соревнуясь только в качестве предоставляемых услуг? Разве не в этом смысл «здоровой конкуренции»? Смысл той «Великой Семёрки»? Быть лучшим из лучших заслуженно, а не потому, что ты смог уничтожить другого? Какой вкус от такой жалкой победы? Наверняка, горький. Так почему его отец так жаждет насладиться им опять? — Ха-ха… Именно поэтому ты всё ещё на посту моего помощника, Шото. У тебя всегда не доставало гибкости ума. — Шото был непонятным ему пацифистом, он ума не приложит, где щенок этому набрался, но это факт, — Планируешь дождаться, когда он соберёт силы и выстрелит в тебя с твоего воображаемого пистолетика? — он изобразил указательным пальцем выстрел, вставая с места, — Ты что, ребёнок? Мы должны быть готовы, когда это случится. Он уже забрал у меня из-под носа государственный проект, и наверняка планирует что-то сделать на вашу свадьбу с Яойорозу. — процедив это сквозь зубы, Энджи гневно взглянул в настороженные глаза тумана и каспийского моря, — Это же ясно как день. Раньше он даже думал, что свадьба Мидории с ним — неплохая, действительно неплохая сделка. Мидория, сильный духом и внутренним стержнем, был бы отличной парой его непутёвому сыну. Однако таким его мнение было лишь в начале. В полной мере сказать, что Мидория был бы хорошим кандидатом на эту должность — попросту язык не поворачивается. Да. Он хорош, талантлив и рассудителен, но в то же время он неконтролируемый. Если в его голову взбредёт идея докопаться до истины, то простыми угрозами, как с Шото, с ним было бы не справиться. Он их проигнорирует. Энджи не хотел иметь такого человека у себя под боком. Пользы он может приносить сколько угодно, но однажды он может решить, что для того, чтобы «приносить пользу» ему не нужен посредник. И занять место для него показалось бы весьма затруднительной, но не невозможной задачей. Тем более, когда его муж был бы таким мямлей. Неконтролируемые личности — всегда риск. Это как жить на пороховой бочке. Хорошо знать, что она может «убить» твоего врага, но резонно осознавать, что она же может «убить» тебя. — Ты параноик. То, что тебе «ставил палки в колёса» отец Мидории ещё не значит, что его сын будет таким же. — альфа отвернулся, не желая смотреть в то пламя, что сжигало его кости. И хоть Хизаши Мидория был жив и это было лишь временное взятие обязанностей — было очевидно, что случилось что-то серьёзное. Никогда семья Мидория не демонстрировала слабость настолько очевидно. Никогда бы Мидория Изуку не взял в руки поводья правления, если бы серьёзность ситуации не была бы патовой. Времена меняются. И именно из-за них этот ублюдок мается в решении, обыскивая углы. Достойное зрелище. — Смеешь меня судить, щенок? Ты многое начал себе позволять, когда утвердилась твоя свадьба. Думаешь влияние их семьи тебе поможет стать таким как я и тягаться со мной на равных? — дрожь пробрала сердце, пусть он и не обернулся обратно, но чувствовал, как этот взор замораживал его лёгкие, — Проснись. Я не уверен, что ты когда-то станешь таким, а о сегодняшнем дне даже заикаться не приходится. Порой я даже удивляюсь, как у меня мог вырасти такой сын. Ты ничего не смыслишь в жизни. Несложно было догадаться, что под всеми скрытыми словами и наговорами на него — отец прятал одну простую мысль, которая всегда ощущалась как гвоздь под ногтем и саднила и днём, и ночью. Он недостаточно хорош. Мидория лучше. И разумеется, этот факт всегда раздражал отца, у которого он всегда, по его же мнению, проигрывал Изуку. И чтобы он не делал, вровень никогда поставлен не был. Образ Мидории стал для Тодороки — идеей-фикс. Их всегда противопоставляли друг другу. Возможно, потому что их семьи были у всех на слуху и привлекали внимание, и они как наследники сравнивались до иронии много раз? Скорее всего, так и есть. Они с самого начала были обречены на это. Но если Мидория смог обрести славу и уважение своим «одиночным прыжком» открытия собственного дела, то он — нет. Он и не хотел. У него не было желания что-то доказывать отцу, который так жадно пытался добиться из него того же монстра, коим являлся сам. Он никогда не проиграет ему в этом. — Нам нужен человек, который сможет подбить стойкость Мидории. — рассуждал мужчина, отходя и идя к стоящему бару в виде львиной головы, украшенной какими-то стразами вместо глаз, возможно, это были бриллианты, — Точнее сказать, стойкость его «безупречной репутации», за счёт которой он так далеко зашёл. И этот кто-то не должен быть связан с высшим бизнесом, но должен быть знаком с Мидорией лично и иметь к нему как минимум неприязнь. «Любопытно. У Мидории врагов предостаточно, но очень мало людей с такими характеристиками, если они вообще есть.» — парень едва сдержался, чтобы не выдать свой скепсис ухмылкой. — Ха, и где же ты найдёшь такого человека? — Не я. Ты будешь его искать. — «что ты сказал?» — У меня есть дела поважнее, чем это. Надеюсь, ты меня не разочаруешь. — Это абсурд. Он не общается за пределами высшего бизнеса ни с кем, кто бы его ненавидел. — на лице двинулись желваки, пока он раздражённо поглядывал на спокойную фигуру, заводя руки за спину. — Включи мозг, Шото. Хотя бы единожды. — Энджи развернулся к сыну, стукнув бутылём рома по столу и спускаясь на крик, — Я отдал многое, чтобы стоял сейчас здесь! И у тебя уже даже есть инструмент, который ты самолично создал и которым можешь его ударить, так почему ты не можешь сообразить?! — как же низко добивать брюнета их же проклятием. Тюрьма, да? Снова эта тема. Она гложет его уже много лет. Ещё с того дня, когда его, сидящего в тёплом кабинете таки уведомили, что омега был осуждён и приговорён к пяти годам лишения свободы. Тогда он просто кивнул на этот факт, отпуская информатора и проводя весь последующий вечер в тишине с бутылкой красного полусладкого, молча и про себя провожая Мидорию так, как он мог. Он не был справедлив к омеге. Никогда, если подумать. И наверняка их не ждало безоблачное будущее, точно так же как теперь оно не ждёт его уже с Момо, но всему есть предел. Измены, гуляния и нарочитое уменьшение любого личного контакта один-на-один — всё это не имело такого уж большого веса, ведь он не любил его. А Мидория… Возможно как раз таки он — его любил по-настоящему. Единственная ночь между ними, которую они довели до конца… Даже её он помнил смутно, ведь был под действием внезапно возникших феромонов, но это… Тюремное заключение — это не просто измена. Это не просто удар в спину, когда эта спина беззащитно стоит прямо перед тобой. Это предательство. За которое он до сих пор никак не понёс ответственности. Он вышел сухим из той воды, которую самолично разлил. — Предлагаешь уничтожать его — его же прошлым? — Наше прошлое всегда несёт в себе самые меткие кинжалы, чтобы уничтожить наше будущее. И если он пропустит хотя бы один, то мы уже одержим победу. — открывая ром и делая два глотка, Энджи с горечью обжёг себе горло, видя замыленным взглядом, как его сын скорчил гримасу отвращения, — Это не обязательно должна быть тюрьма. Он же твой бывший любовник. Наверняка, в пылу сентиментальности делился чем-то сокровенным. Хотя с его мозгами — это маловероятно. — Но… Зачем это нам? — Шото не верил, что до сих пор пытается убедить отца в том, что его мысли неразумны, — Возможно он вовсе и не намерен нас трогать. — Не намерен? Какой же идиот вырос, не описать словами… — Энджи даже обречённо выдохнул, а смех ядовито просачивался сквозь пьяный выдох, — Ты взаправду считаешь, что он не хочет нам отомстить? — Не все живут прошлым, как ты. Нет. Смысла в этом так и не было. Тодороки расправил пальцы, ногти которых уже болезненно впивались в его собственные руки и наверняка оставили там красные полосы. Говорить было бесполезно, и он мимолётно взглянул на покрасневшее лицо и тихо прищёлкнул языком, оборачиваясь, чтобы наконец уйти. «Задание» он, в любом случае, уже получил. Оставаться дальше — лишь портило его нервы. — Он ушёл недалеко от меня. Будь уверен, любой, кто здесь имеет власть — похож на меня, как и я на них. Внутри мы одинаковы. — доносился грубый голос, заставивший его горько поджать губы и нахмуриться. Нет, он не слышит этих слов, — Те же грехи, желания и страхи. Отличается только то, как они просачиваются в нашу жизнь. — он уже закрывал дверь, хмыкая на притворно-стойкое, — Свободен. Без информации не приходи. Его отец быстро хмелел, и посмотрев на двух охранников, которые сопровождали его взглядами, как только он покинул кабинет, он прошёл за угол, выдыхая и облокачиваясь на стену так, будто обессилел после недели упорного труда. Как этот старикан вообще мог считать, что Мидория и он похожи? Они противоположны. Их характеры, как нещадное Инь и Янь никогда не растворившееся друг в друге. И раз отец так желал, чтобы он подставил Мидорию… То он предложит Мидории сделать самому себе подножку и подставить Мидорию. Но уже не себя. Возможно, хоть так он сможет мало-мальски искупить свою вину. И избавиться от ощущения, что он такой же ублюдок, как и его отец.

***

Послевкусие после их встречи с Таками было неоднозначным. Оно туманно предвкушало их совместное будущее, но при этом дарило странное ощущение нервозности и понятной лишь его сердцу безысходности, что подсказывала, что после подписания документа — не будет обратной дороги. Её уже нет. Она осыпалась песками прямо под его ногами, а он будто отчаянно пытался уверить себя в том, что он ещё может отказаться. Хотел ли он этого всего сам? Был ли смысл в этой мести, если пяти лет своей жизни он обратно себе уже не вернёт? Он ничего не вернёт обратно. Всё уже в прошлом. С другой же стороны, разве не жалким человеком он будет, если закроет на это глаза? Таким же жалким, как его отец? Однако месть подают холодной, но кто будет её подавать на стол, если он — замёрзнет раньше? — С ума сойти можно с такими мыслями. — проныл он, вынимая из зубов Йору опять свой тапок и подходя к своему холодильнику, в котором стало намного больше еды, чем раньше, благодаря Бакуго, — Может пожарить себе свинину? Или обойтись лапшой с овощами? На самом деле его тревожило помимо этого злосчастного договора и всей ситуации ещё одна вещь. Одна вещь, которая эфемерно ощущалась на его губах до сих пор, к которым он периодически прикасался, будто ждал, что там осталось тепло чужих губ. И эта вещь неразрывно связана с тем человеком, который только что позвонил на его телефон. На экране сразу высветилось когда-то написанное им пресловутое: «Бакуго». И кажется, ему нужно как-то поменять эту подпись на что-то более подходящее? Но на что? — Чем занимается мой принц в такой замечательный вечер? — как этот игривый голос до сих пор не свёл его в могилу? — Не поверишь. Собирался готовить ужин. — дабы не занимать руки, омега поставил телефон на громкую связь, продолжая размышлять над тем, что ему таки приготовить. — М-м-м… Мой принц? — до Бакуго донеслось размеренное «что?», — Ты не против созвониться по видеосвязи? — и предполагая вопрос «зачем?», альфа добавил, — Я соскучился по тебе. Не вздыхай так недоверчиво, я серьёзно, ха-ха… — …Ладно, хорошо. Мидория ответил на входящий звонок, выставляя угол камеры так, чтобы там было видно лишь его плечо. И на разочарованно-умоляющие возгласы Катцуки резонно и спокойно ответил, что он уставший, убитый работой человек, в синяках которого может поселиться стая собак и что на это — неприятно лицезреть даже самым стойким людям их планеты. И пока они разгромились баталиями о том, что он не может быть не красивым в любом своём образе — омега преспокойно жарил кусочки маринованной свинины, залитые на сковороде вином. — Если ты не хочешь, чтобы я видел тебя в телефоне, то может быть мне приехать? На мотоцикле это будет весьма быстро. — и понимая, что брюнет готовил, Катцуки демонстративно облизнулся, зная, что после его предыдущих слов брюнет как минимум удивлённо зыркнет на его физиономию, — Я с удовольствием съем всё, чем ты меня угостишь, а по пути могу заехать в магазин, м? — Кто сказал, что я буду тебя угощать? — Оставишь меня голодным и холодным? — Не маленький уже. — Тогда хоть согреешь меня своими губами? — Изуку готов был положить ногу на отсечение, что Бакуго сейчас «невинно захлопал глазками». Мидория тихо чертыхнулся, когда кусок мяса упал не в тарелку, а на пол, из-за его неаккуратно-вздрогнувшей руки. Что этот мужчина себе позволяет? Да он! Да он с ума сошёл, не иначе! Как такое вообще можно говорить вслух? И развернувшись к телефону с этими вопросами в голове — он поднял камеру к своему лицу, видя, что Бакуго ничуть этому не удивился и приветливо помахал ему, улыбнувшись в ответ на сощуренно-осуждающее лицо. — Принц моего сердца, почему же вы сказали, что некрасивы? — подставив кисть под подбородок, альфа как-то разочарованно промямлил, беззастенчиво улыбаясь, — Ваше сонное лицо меня невероятно возбуждает. Сидя в тусклом свете и в спортивных штанах и худи, Бакуго находился в собственной спальне, явно занимаясь до этого чем-то важным, ведь на его голове почему-то находились очки. Такие Изуку использовал сам, хотя и очень редко, но видеть, что блондин так же пользуется чем-то подобным — было странно. Видел ли он вообще когда-то, чтобы Бакуго работал вот так? Что не скажи, но с таким сосредоточенным лицом он вызывал странные эмоции эстетического наслаждения. Что было бы, если бы мужчина надел очки? — Я сейчас тебя через экран прихлопну. — Мидория угрожающе зыркнул на спокойно-улыбчивое лицо, смотрящее на него с забавой. — Какую щёку мне подставить? — игриво спросил он, а потом, словно что-то вспомнив, Катцуки щёлкнул пальцами, — А вообще я хотел предложить кое-что. — Дай угадаю. Свидание? — увидев кивок и хитрое лицо, Изуку вздохнул, — Можем поехать на дачу. Я давно там не бывал, будешь отчаянно разгребать сугробы, которых нет. — он хмыкнул, неся телефон за собой и кладя уже сваренный рис в тарелку, чувствуя, что у него начинают течь слюнки. «Как же я голоден, чёрт возьми!» — Хочешь навестить бабушку с дедушкой? — этот вопрос застал его врасплох, потому что резанул он прямо в точку. Это была самая голая правда, которую он не мог заставить себя произнести вслух. Даже сквозь такую вереницу лет, за которую он повидал много всего — он не мог свыкнуться с мыслями о том, что они мертвы. Его мозг понимал, что это так, давал ему сигналы, что нет смысла убиваться за давно ушедшими людьми, которые когда-то были к нему добры. Но он так не мог. Не мог себя заставить избавиться от всепожирающей скорби, когда он разглядывал забранные из того дома фотографии их троих, стоящих рядом и улыбающихся на камеру. Светлые воспоминания о детстве, прожитом под их заботливыми крыльями, стали мерцать как звёзды в тёмном небесном своде за окном, напоминая о том, что ушедшие оставили свой след, но больше не согреют своим тёплым светом. Они не вернутся к нему и надо бы их давно отпустить, но он ниже этого. Изуку чувствовал себя как сирота, лишённый тех, кто был для него надёжным маяком в бурных водах жизни, что ни разу не подвёл его и всегда был рад, когда он, израненный в шторме — возвращался в тихую гавань. Это был его дом. Его настоящий дом. Который нигде больше он найти не сможет. Будут ли у него такие же эмоции, когда его покинет его отец? — Да, я давно у них не был. Запалил бы благовония, да и убраться надо, как обычно. Всё-таки вот-вот зима. Негоже им мёрзнуть, когда вокруг шерстят полусгнившие листья. — он говорил так, будто они до сих пор были живы и могли замёрзнуть, но под той землёй, наверное, не было уже даже костей. Сквозь туман скорби Изуку быстро потерял остатки радостного настроения, ощущая, что его сердце стало частью большого безрадостного пейзажа, где каждый элемент был серым и безжизненным. Ходячий город-призрак, в котором остались немногие, да и те где-то слишком далеко. И альфа разобрал этот взгляд даже через экран телефона. Как же он хочет сейчас его обнять. Показать, что это не так. — Давай поедем. Когда? — услышав ответ «на выходных», Катцуки поспешно посмотрел на календарь, кивая себе и отвечая, — Давай. Мне что-то особенное брать с собой? — Возьми себя. Тебя там будет достаточно. — голос был монотонным, но под конец, дождливые глаза взглянули в горячую лаву, остужая её одним кратким, — «Mon cher…» В эту ночь Бакуго никак не смог бы уснуть. А Изуку даже не старался, сидя в кресле и смотря на сияющий свет белого светила, проходящего сквозь бордовую жидкость в его бокале. Это была новая бутылка вина. Она мастерски глушила и раскапывала его воспоминания из гробницы, а он лишь молча продолжал её пить, пока в безмолвии чайных глаз содрогались его плечи. А горечь спирта никак не перекрывала его настоящую горечь.