***
В комнате Мокривского находится с Школдыченко было неуютно. Сам Мокривский отошёл в ванную, сходить в душ, а Некоглай ждал его, чтобы пойти на свидание, что организовывали Ваня и Андрей. К счастью, Юечка ничего не знала, но её глумливая улыбка, казалось, будто бы обозначало то, что она в курсе всего, что тут происходит. — Так смотришь, потому что нравлюсь? — улыбнулась, приближаясь ближе. Лебедев с отвращением поморщился. — Давай, брось его. Я же вижу, что ты не гей и не любишь Мокрицу. — Ты права, — кивнул студент, и лицо девушки просто просияло. А затем добавил: — Я его не люблю, а просто терпеть не могу. Но обожаю суку до такой степени, что готов сломать зубы его сестре, если она ещё хоть слово скажет в сторону Ромы, или наших с ним отношений. — и стример угрожающе ткнул пальцем по её маленькому носику. — Поняла. — испугалась Даша. Она сморщила нос и отвернулась. Коля хмыкнул. Победил, в очередной раз. — Ну че, пошли? — обтирая голову полотенцем, спросил Мокрица, выйдя из душа. — Куда эт вы? — прищурилась Юечка, и уже хотела начать новые расспросы, но Коля успел схватить несоседа за руку, и повёл на выход. — Никуда. В библиотеку. Ты пойдёшь в этом? — ткнул на черную футболку, чуть щекоча после Рому за бока, отчего тот засмеялся. — Что, не нравится? — Мне всё в тебе нравится. Мокривский от комплимента зарделся и, не обращая внимания на кузину, чмокнул того в щёку, потрепав по волосам. — Подхалим ушастый. Ну так куда ты меня ведёшь? — Узнаешь. — загадочно протянул Николай, улыбаясь.***
— М-да, что-то мне не особо нравится сидеть на двойном свидании вместе с… учителем математики, — тихо прошипел Некоглаю на ухо стример, глядя на Андрея Коваль, что с улыбкой кормил Ивана с вилки салатом. — Может сольёмся быстренько? — Да че ты, Ром? — фыркнув, парень из комнаты №46 обернулся к Винди, громко обращаясь: — Чет тухло здесь, давайте к вам? Сыграем в одну игру, весело будет. — А это мысль, — кивнул математик. — Вань? — Я не против, — идентично кивнул в знак солидарности Дипинс. — Ромке чет скучно, мне кажется. Рома же просто был всем этим, как всегда, не доволен. Ему хотелось послать всех здесь нахуй, но он решил, что всё-таки это будет невежливо, поэтому, зло испепелив Лебедева взглядом, всё же сел в машину. Доехали нормально, и его немного мутило. Хотя скорее это было от недовольства, чем от тряски, но Мокривский быстро смог прийти в себя и, схватив Лебедева под руку, разрешил себя вести. Пришли в квартиру математика, решив там и продолжить вечер. Ушастый взял бутылку, что прихватил из ресторана с собой, и усадил ребят и учителя на пол. — Будем играть в бутылочку. — Что?! — грубо вскрикнул Мокривский, садясь рядом со своим парнем. Лицо его стало ещё более мрачным, чем было раньше, и он явно хотел сбежать. — Какую, нахуй, бутылочку? — Шампанского! Давайте, давно не играли. — Да мы вообще не играли ни разу! — Похуй. И началось. Первым право крутить бутылочку выпало Лебедеву, что тут же об этом пожалел: выпало на Коваль. Чуть поморщившись, он начал подползать к мужчине ближе, ловя насмешливый взгляд Бессмертных. Мысленно показав тому факт, он легонько прикоснулся к чужим губам, тут же отпрыгивая, и, многочисленно извиняясь, стал ползти назад, задним ходом. — Крутите. Винди повезло больше, и ему выпало на Дипинса. Придерживая того за подбородок, Андрей под шокированные взгляды глубокого проник поцелуем в чужой рот, ласково держа за лицо. Процедура эта длилась дольше, чем короткий чмок Коли — в нём чувствовалась любовь. Крутонув, горлышко попало на Некоглая. Ваня хмыкнул. Закрыв глаза, Коля постарался стерпеть поцелуй Дипа, что был, действительно был, а после, когда закончился, он, мысленно прося прощение у нецелованного ещё никем Ромы, снова крутанул шампанское. Наконец-то выпало на Мокривского, и вот тут уже парень из комнаты 46 целесообразно держал за щеки своего несоседа, вкусным поцелуем в мягкие губы проникая и доводя до сладкого исступления. И целовал при всех так властно, что Рома растаял в его жарких объятиях. Снова горлышко Роме указало на Колю, и теперь уже целовал он. Грубо, что даже больно было Лебедеву, но пиздец как сильно нравилось. И так снова, пока новый ход не попал на его же учителя математики. Вот уже и Мокривский снова начал жалеть об этой игре. — Простите, — бросил Мокрица, прежде чем не клюнуть Виндяя в… щёку. Коля и Ваня осуждающее заукали. — Че, охуели? Не могу я это сделать. И Рома после потерял нить игры. Сколько она длилась? Ну до того момента, пока не увидел севшего перед ним Дипинса. — Ну, ты готов? — Бессмертных подбоченился и улыбнулся, наклоняясь ниже. Стример вздрогнул: и что же сейчас будет? — Не бойся. Не обижу. И прежде чем тот его засосал в глубокий и мокрый поцелуй, Мокрица ощутил безумные волны ревности, исходившие от его парня. Упираясь в чужую грудь руками, Роман попытался оттолкнуть, но не выходило, поэтому парень с размаху ударил Ванька пястьем по щеке, заставляя отлипнуть от себя. — Поехавший совсем?! — вскрикнул Иван, хватаясь за ушибленную щёку. Мокривский отодвинулся к Некоглаю, что с ненавистью уже прожигал своего лучшего друга. Бессмертных этот взгляд заметил. — Захотелось проверить просто. Просто… — Просто что?! — ушастый уже рвал и мечел. — Почему ты так глаза закатываешь, когда с Мокрицей целуешься. Думал, какие-то там ощущения волшебные. Тоже мне, влюблённый дурак. — Идиотизм. После они все вместе посмеялись с этого, и продолжили вечер.***
Пришли парни в комнату где-то под час ночи, когда Даша куда-то утопала на вечеринку. И эта комната была полностью в их распоряжении. Некоглай присел на край кровати, а затем посмотрел странным взглядом на Мокривского. — Что? — задал вопрос Рома. — Хочу закончить то, что начинали до того момента, пока Даша не вошла. Я так и не показал всего, не растянул всё до конца. Опустив взгляд вниз, к шее, Коля заметил, как гулко Мокрица сглотнул и мелко задрожал, смотря на него из-под опущенных ресниц. Такая реакция была интересной, но больше всего его привлекало то, как же тот боится. — Не бойся меня, Ром. Ты после сможешь отыграться. Коля был прав, он же обещал. Укладывая парня на кровать, Лебедев руками прошёлся под футболкой, оглаживая белое тело и ласково поцелуями проходясь по тонкой шее. После того, как холодные пальцы того прошлись по внутренней стороне бедра, когда штаны были благополучно сняты, Рома издал первый ласкающий слух стон. Футболка также была стянута и скинута оземь, но они не заметили — слишком были заняты делом. Слишком жарко и пылко Николай пытался научить своего парня всему, что существует на свете. Ведь так сильно хочется. — Аккуратнее ртом работай, уебан, — в своём репертуаре кинул Мокривский Коле, когда тот языком коснулся соска, трепетно обхватывая губами и выбивая из своего несоседа стоны, что стали громче после того, как руки принялись ощупывать вставшую твёрдо плоть. Благо кругом не было соседей, никто не мог стучать по стенам. — Коля, я… — Тсс…– вышеупомянутый приложил палец к губам. — Спокойно, Рома, просто расслабься и запоминай. И…– уже наклонился к уху, резко облизывая и вызывая всхлип. — Раздвинь ножки. Такой горячий шёпот… вызывал грязное возбуждение, текущее по венам. Стример повиновался приказу, видя, как вклинились между ног, и оперся на локти, заглядывая в лицо Некоглая. Тот же спешно стал сплёвывать на пальцы, но это было и не нужно — природной смазки для растягивания было достаточно. — Так уже возбудился? — Хватит болтать уже. Хмыкнув, ушастый всё понял и перестал говорить, занимаясь делом. Нужно было закончить то, что они начали, и сейчас им точно не будет помехой какая-то Даша Школдыченко, неважно, что сейчас ей было нужно: душ, вода, еда, апатично — сейчас Коле было абсолютно похуй на эту его косорылую кузину. Он хотел только Рому, хотел своего ненавистного соседа, раствориться и утонуть в нем, в любом проявлении этого слова — сейчас они будут изучать между друг другом низкочастотные электромагнитные волны. Будут… Неважно. Пальцы проникли в тело, вновь расстрахивая стенки и втискиваясь внутрь, проникая так расчетливо и глубоко, что Роман вздрагивал и покрывался то жаром, то холодом каждый раз, когда Коля производил очередной толчок. Глаза его были плотно закрыты, а вот у парня из комнаты №46 нет — нет, ведь он хотел ловить каждую эмоцию человеческого лица, да реакцию тела. А теперь только представьте: час ночи, они оба лежащие на кровати, и трахаются. Коля сейчас сдохнет от этого. И просто сдохнет от каждого стона его почти соседа, почти ненавистника и почти причины самого слабого места. Хотя возможно и без почти. — Знаешь, как сильно я люблю тебя? Рома не спрашивает, лишь вопросительно мычит в ответ. — До смерти. Надев презик — они же культурные, Некоглай провел пару фикций, хотя уже был возбужден полностью до предела, а затем начал медленно заполнять собой парня под ним, жадными засосами обрамляя открытый живот и ласково обводя языком пупок. От боли Мокривский зажмурился — стало неприятно, когда осторожные движения раз за разом наполняли его, заставляя тем самым помаленьку привыкать. — Боль-больно… Коля… — Мне тоже придётся через это пройти, чувак. Скоро ты привыкнешь и тебе понравится. — и Лебедев успокаивающе поцеловал парня из комнаты номер 47 в губы, пытаясь успокоить, расслабить и заглушить неприятную боль. И всё-таки в норму Роман пришёл не сразу, и по началу пытался отпихнуть парня от себя, чтобы больше не чувствовать боли, но Николай держал крепко, и даже, можно сказать — насильно. Но быстро отпустил — движения его бёдер стали отчётливыми, и стример стал трахать в одном ритме: медленными, отрывистыми толчками, от которых внутри Мокрицы запорхало что-то: кажется, это было не сравнимое ни с чем удовольствие. Притягательное, сладкое, влекущее: и вот Рома стал и сам проявлять инициативу, ласкаться, больше расширяя ноги, и целовать, целовать, целовать партнёра в щёку, любовно перебирая руками волосы и кусая иногда за нижнюю губу, когда Некоглай лез целоваться. Несколько быстрых толчков, хриплых стонов обоих парней — и они в унисон кончили, закатывая глаза и ревя от удовольствия. Но Коля медлить не стал: через минуту одышки он приказал Мокрице встать, а сам пошёл в душ, дабы свершить то — сами знаете что. — Готов? — спросил снова парень из комнаты №46. — Готов. — очень неуверенно пролепетал Роман. И рвано вздохнул. Делал он всё лихорадочно, боялся, но очень сильно старался сделать пассии хорошо. И когда услышал первый стон: глаза загорелись уверенностью. Лебедев давно его таким не видел, и это заставляло мурашкам пройтись по коже. Холодные пальцы размазали предэякулят по ляжкам, и Николай выгнулся, громко охая, когда Мокрица произвёл первый неосторожный толчок. Было больно, но ушастый просто ловил кайф от этого. Но ещё больше ему становилось жарко от этих голубых горящих пожаром глаз, что концентрировали одновременно и с холодным льдом. Когда-то он первый раз увидел эти глаза через экран. Глаза дьявола, что влюбили его в себя и заставили почувствовать самый зверский холод на душе: холод любви. Прикасаясь к мягким щекам, парень из комнаты 46 получил смазанный поцелуй в руку, и запрокинул голову к потолку, выстанывая чужое имя так, будто это были его предсмертные слова. Будто от одного имени Мокривского зависела вся его жизнь. — Знаешь, как сильно я люблю тебя? — повторил за словами Коли Рома, плотно толкаясь в стенки и замедляя темп. — М? — также, как и тот когда-то, промычал вопросительно Некоглай, тяжело вздыхая. — До слез. Поцелуй вышел солёным — никто не знал, кто это плакал, а может быть и они оба. Но оба также и знали: эта жизнь, что идёт сейчас — самая лучшая. И неважно, что будет потом, после того как они… — Дарова, пацаны! — громко хлопнула дверь комнаты. Парни обернулись и увидели пьяную Дашу. — А, опять трахаетесь, ик? Молодцы какие. Ну я это, тут посплю, ладно? И Школдыченко свалилась ничком, прямиком на пол. — Да блять! Заебала твоя сестра! — вскричал Коля, и, так и не кончив, побежал поднимать бухущую Юечку за волосы. — Хах, — хмыкнул парень из комнаты №47. — Ничего не меняется.