Лотос цветет алым

— Кто она? — Повежливее, Саске. Ты даже не представляешь, с кем говоришь. Желтые глаза санина встретились с разъяренными черно-красными. В воздухе вокруг Учихи сверкнули искры. — Я задал вопрос. — Ты вошел без разрешения. Электрическая аура всколыхнула угольного цвета пряди. Как же он был на него похож. Чертовски. Просто невыносимо. — Выйди. Выругавшись, Саске не вышел — исчез, сгорев, словно клочок пергамента, случайно поднесенный к пламени свечи. Орочимару поманил девушку к себе, на бледном лице читалось ничем не прикрытое восхищение: — Значит, и ты тоже. Аминами кивнула. А что толку было отнекиваться? Она унаследовала от матери ее дар. Вот и все. Точка-точка-тире. Занавес.

***

Она ушла не сразу. Лишь спустя две недели после того, как отряд Ямато вернулся в Коноху. Ее задержало обучение у Цунаде, которое, к удивлению девушки и самой хокаге, продвигалось непомерными, прямо-таки семимильными шагами. То, что Аминами была талантливым медиком, окружающие ее коллеги чувствовали и так — это с первого взгляда на нее определила Сенджу, это почувствовала Шицуне, не без ревности заметила и Сакура, периодически присутствовавшая на занятиях подруги и далеко не во всем дававшая ей фору. Удивлением для хокаге стали не быстрая обучаемость и не природная предрасположенность к контролю чакры или к умению точечно ею воздействовать. Цунаде раз за разом поражалась другому — тому, что девушка буквально «знала», что нужно делать. Чувствовала. И на ходу изобретала свою собственную, действенную стратегию лечения. Аминами напоминала ей его. — Если бы Орочимару не ушел в свои дьявольские эксперименты, он был бы медиком получше, чем я. Его гордыня сгубила его талант. Цунаде часто упоминала третьего санина. Проводила параллели, рассказывала о его способностях и об открытиях, которые именно он, а не она — лучшая, вроде бы как, в мире целительница — совершил в медицине и в хирургии в частности. Лицо женщины почти всегда в такие моменты оставалось серьезным, но когда она хмурилась, Аминами буквально кожей чувствовала, что презрение и злость та изо всех сил заставляет себя изображать. На самом же деле Цунаде Орочимару восхищалась. Как врачом. Как минимум. Но она никогда бы не призналась в этом вслух. Несколько раз они навещали Каташи, но его вскоре выписали из больницы и изучать шаринган на практике стало невозможно. Аминами не говорила своей наставнице, что, помимо записей, которые она делала для нее, она вела и другую тетрадь — свою собственную, в которой подробно описывала особенности строения глаза, имевшего уникальное додзюцу, а также состояние всех нервов, мышц и тканей в глазах Хатаке. Сюда же она выписывала свои предположения об отличии глаз сенсея как «неродного» носителя этой техники и Итачи как истинного обладателя шарингана. Истинного и самого гениального. Жаль, его глаза ей практически не удалось изучить. Глаза. Его глаза. Жалкая попытка соврать самой себе, сказав, что Итачи ее интересует исключительно как пациент. Но нет. Она скучала по нему. И ей было бы наплевать на все эти исследования, если бы от них, черт возьми, не зависела бы его жизнь. Поэтому она думала о нем. Постоянно, хоть и не всегда осознанно. Слушала Сакуру и Наруто, увлеченно рассказывавших о встрече с Саске, но упорно видела перед собой старшего брата мальчишки. Его глаза, длинные черные волосы и ухмылку, выдавленную через пожирающую его изнутри боль. Позже друзья познакомили ее с Саем — тем самым ниндзя, использовавшим для своих дзюцу кисть и чернила. Как оказалось, к моменту возвращения отряда в Коноху, трое шиноби уже перестали друг друга ненавидеть, а спустя несколько дней пребывания в деревне и вовсе сплотились как команда окончательно. Сакура как-то сказала ей, что Сай на самом деле не так уж и плох, и в бою они втроем неплохо дополняют друг друга. Но Сай никогда не заменит Саске. А Аминами никогда не перестанет думать об Итачи. — Он как оголенный нерв, — снова вернулась к разговору о Саске Сакура, когда Цунаде оставила их вдвоем убирать лабораторию после очередных занятий, — Электрический провод под напряжением. Вот только защитной оболочки нет. И током бьет не только окружающих, но и его самого. — Он не всегда таким был? — Ами убрала со стола колбы и принялась мыть их в раковине, — Он ведь и раньше говорил, что живет одной лишь жаждой мести. Разве что-то изменилось? — У меня ощущение, что прямо пропорционально его силе увеличивается и его боль. Он как будто бы… идет навстречу своей мечте, но приближение к ней — это как подходить к открытому огню. Как бередить рану, намеренно заставлять кровоточить то, что и так очень плохо зажило. — Но почему? — перед ее взглядом вновь возник старший Учиха. Ты все еще любишь своего младшего брата? — Он ведь не дурак, — Сакура в последний раз протерла все столешницы и бросила тряпку в урну, — Думаю, он прекрасно все понимает. Аминами обернулась. В желтых глазах застыл немой вопрос. — Смерть Итачи ничего не изменит. — Ему не станет от этого легче. Ты ведь все еще отчаянно его любишь? — Станет только тяжелее. Вскоре Сакура перестала присоединяться к их с Цунаде занятиям. Ей нужно было тренироваться. К тому же она часто навещала на полигоне Наруто, который начал изучение стихии чакры и вместе с Каташи-сенсеем работал над созданием какой-то новой «супер-сильной» техники. Ребят, зачастую в компании Сая, Аминами теперь изредка встречала только в одном неизменном месте — в лапшичной Ичираку, разумеется, и в такие вечера друзья охотно обменивались новостями и успехами в обучении. Но и эти их разговоры быстро перестали быть радостными. Именно из них Аминами узнала о том, что Акацуки снова объявились в стране Огня. Прошло чуть больше недели после их возвращения в Коноху, и вот отряд Ямато вновь готовился к очередному заданию. Вскоре ей обо всем рассказала и сама Цунаде — люди в черных плащах с красными облаками разоряли гробницы на территории земли Огня, и этому нужно было положить конец. Отряд отправился на задание в прежнем составе. Каташи еще не успел восстановиться до конца. Одновременно с этим начала собираться и сама Аминами — появление неподалеку от деревни Акацуки беспокоило Цунаде, и их занятия та медленно, но верно сворачивала на неопределенный срок. Значит, время пришло. Было утро ничего не предвещавшей среды. Она вышла из гостиницы на рассвете, затем вышла за пределы квартала, в котором все это время жила. А вскоре позади остались и главные ворота деревни. Аминами покинула Коноху, оставив после себя одну лишь записку на столе в скромно обставленном номере — записку, которая должна была объяснить Цунаде все произошедшее. Почему-то девушка была уверена, что хокаге поймет. И ничуть не удивится ее возвращению, когда — или если — оно произойдет. Она шла почти сутки. И, по иронии судьбы, очевидно имевшей отменное чувство юмора, Аминами подошла к убежищу Орочимару в тот же самый момент, когда отряд Ямато принял решение взять с собой в деревню Сору — мальчика, прошлое которого обернется для Конохи едва ли не катастрофой. Но об этом позже. — Кусагакуре но Сато, — заметив табличку с изображением символа деревни Травы, девушка усмехнулась, — А я, оказывается, была так близко. Вход долго искать не пришлось. Убежище было построено под землей возле горных стен. Практически незаметная дверь находилась, собственно, как раз-таки в одной из них. Пока что как-то слишком уж просто. Никаких ловушек, иллюзий, никакой охраны? И это после того, как к ним нагрянули шиноби из Конохи? Длинный коридор был освещен редкими факелами. Шорох позади себя она услышала, но вовремя отреагировать не успела. — Что-то гости к нам зачастили, — холодное лезвие едва ощутимо коснулось кожи на шее. Кто-то стоял прямо у нее за спиной. Не убирая руки с кунаем от ее горла, этот «кто-то» создал теневого клона и теперь медленно обошел ее спереди, — Вот только почему-то все незваные. И где ваши манеры? Парень. По виду — ее ровесник — поправил круглые очки и задумчиво наклонил голову вбок. Серые волосы. Темные глаза. Самая простая одежда. Повязки шиноби почему-то не было. Чакра сильная, хотя и не особенно выдающаяся. Судя по скоплением энергии в ладонях — он тоже был ниндзя-медиком, и, по всей видимости, довольно способным, раз сам третий санин держал мальчишку при себе. — Ты кто такая? — У меня дело к Орочимару. Он ухмыльнулся. В желтых глазах сверкнул вызов. Внимательный взгляд парня заметил вытянувшийся в тонкую вертикальную линию зрачок. — И чего ты хочешь? — Скажи ему, что у меня для него послание. От Кумико. Поверь мне, реакция хозяина тебя удивит. При слове «хозяин» бровь незнакомца дернулась. Аминами тоже была внимательной к мелочам. — Ты ду… — В чем дело? Сероволосый шиноби обернулся. Резко, поморщившись так, словно его заставили проглотить горькую пилюлю. Аминами же судорожно вздохнула. Возникшая из ниоткуда чакра была настолько мощной, что у нее перехватило дыхание. Тусклый свет факелов очертил еще один силуэт. А потом все встало на свои места. — Саске. Она не собиралась его окликать. Это получилось само собой, и оба парня повернулись к ней в недоумении. В глазах сероволосого сквозило удивление вперемешку с неудовольствием. Огромные же глаза Учихи не выражали ничего. Алые, с тремя изогнутыми символами на радужке, они смотрели надменно, наигранно незаинтересованно. В этих глазах горел огонь, и почему-то Ами была уверена, что отсветы факелов здесь были совершенно не при чем. — Кто ты? — Я пришла к Орочимару. Усталый вздох. Символы на радужке зашевелились. Или показалось? — Саске, прекрати, — сероволосый схватил Учиху за плечо и тут же об этом пожалел. Ладонь пронзил электрический разряд, — Саске! Приведи ее ко мне. Похожий на шипение голос возник из ниоткуда, прозвучав то ли в головах троих шиноби, то ли на самом деле. Впрочем, что-либо предпринимать они не спешили — никто из них не пошевелился, не выказал ни капли удивления. Парень в очках злым взглядом сверлил плевать хотевшего на его возмущения Учиху. Саске же с легкой ухмылкой на губах смотрел в глаза девушки, вот только… — Ну, — спустя несколько секунд Ами сделала шаг вперед и коснулась рукава рубашки сероволосого, — Веди, тебе же сказано. Черные брови взметнулись вверх. Глаза за толстыми круглыми линзами удивленно расширились. — Как ты… — он осекся и, кашлянув, внезапно заговорил серьезным деловым тоном, — Иди за мной. Она кивнула и искоса посмотрела на Учиху. Тот отвернулся, и, судя по мерцающим в воздухе голубым искрам и до боли сжатым кулакам, наиболее верным решением было с ним не заговаривать. Аминами предпочла не рисковать. У нас еще будет на это время. — Сюда, — сероволосый открыл дверь, ничем не отличающуюся от других нескольких десятков дверей в коридоре, и пропустил девушку внутрь. Не успев войти за ней следом, он почтительно поклонился, — Господин Орочимару. — Выйди, Кабуто. Парень коротко кивнул и сиюминутно послушался. Кабуто. Кабуто Якуши? Мальчик-сирота? — Меня зовут Аминами Мэй, — заговорила девушка, с любопытством разглядывая сидящего в кресле мужчину, — Полагаю, мне не нужно объяснять, кто я такая. Она сняла с шеи кулон и поднесла его к свету. Золотистый камешек заблестел, заискрился медовыми переливами. Напоминает глаза Цунаде. Интересно, совпадение ли это? — Узнаешь? — Где Кумико? — Умерла одиннадцать лет назад. Орочимару вздрогнул, вцепился бы пальцами в подлокотники кресла, если бы не утратил способность управлять своими руками вот уже почти пять лет назад. В желтых, таких же, как у Аминами, глазах, ярким пламенем вспыхнули воспоминания, погребенные санином в самые дальние уголки его обезумевшего сознания. Его прошлое. Его чувства. Его привязанности. Его любовь. Все это действительно с ним происходило? — Как ты вошла? — Через главный вход, у вас не было заперто, — девушка скрестила руки на груди, и нукенин невольно ухмыльнулся. Двери убежища реагировали на три вида чакры — Саске, Кабуто, и его самого. Значит, она действительно… — Кабуто встретил тебя не слишком приветливо, — с наигранным сожалением в голосе прошипел санин, — Уж не обессудь, не так давно у нас произошел некий…казус из-за… — Я пришла сюда из Конохи. Орочимару осекся. Пристально всмотрелся в бойкую девчонку, стоящую в паре метров от него. И как он сразу не понял? — Что, пришла передать привет от моей старой подружки-Цунаде? — конечно, она медик, иначе и быть не могло. Но зачем ты послала ее к Сенджу, Кумико, зачем, ведь Цунаде меня никогда бы не выдала? Ведь никогда же? — Пришла познакомиться, — уголок губ Аминами дернулся. — Неужто соскучилась по отцу-чудовищу? — такой предсказуемый вопрос. И такой непредсказуемый ответ. — Я с Саске пришла познакомиться, — заметив, как дернулся при этих словах мужчина, куноичи не сдержала улыбки. Хитрой и самодовольной. Такая в молодости была у него самого, — С Учихой. Пока в его теле все еще находится он сам. За дверью послышался шум. Орочимару подался вперед, жадно всматриваясь в порожденную им самим плоть и кровь: — Так ведь ты уже, — сощурившись, он понизил голос, и в змеином шипении слова стали едва различимы, — Как тебе? Он прекрасен, не так ли? Генетика порой играет с нами злые шутки. — Не знаю, — Аминами пожала плечами и, глядя отцу прямо в глаза, так же тихо прошептала, — Шаринган меня не впечатлил. В следующую секунду дверь в комнату с грохотом распахнулась. Попытавшийся было протиснуться к наставнику Кабуто тут же отлетел к стене коридора — послышался хруст и протяжный стон. Саске специально носил грубые сандали с толстой подошвой. При встрече с ней ребрам доставалась ой как несладко. — Кто она?! — крик и мечущие гром и молнии глаза. Он называл меня «Нии-сан», я его — «глупый младший брат». — Повежливее, Саске. И как же я ненавидел повторять ему «не в этот раз». А что было дальше, вы уже и так знаете.