Он не появлялся в убежище почти четыре дня.
Но однажды, когда было уже далеко за полночь, в коридоре вновь послышались шаркающие шаги.
Скрип двери. Шум воды. И снова тишина.
Запоздалое осознание, что дверь в свою комнату Аминами, кажется, так и не закрыла.
А стучать он изначально не планировал.
— Саске, — не вопрос, не восклицание, даже не оклик. Громкий шепот и несдержанный вздох. Один лишь вид его приводил ее в смятение. Один лишь взгляд на него заставлял мысли путаться, улетучиваться, растворяться в пространстве.
Он небрежно толкнул дверь, заставляя ту с протяжным скрипом закрыться, и привалился плечом к стене, скрестив на груди руки. Рубашку он после душа надеть не удосужился.
— Ами.
Она не сдержала улыбки. Поднявшись с кровати, приподняла одну бровь, вопросительно посмотрев на парня:
— Пришел за помощью? — взгляд медика зацепился за неестественно напряженные плечи. И за то, как Саске стоял — чуть наклонившись вперед, словно боясь выпрямиться, и явно перенося вес с одной стороны тела на другую, — Ты ранен?
Он отрицательно мотнул головой. Влажные, кажущиеся острыми пряди скользнули по мускулистым плечам.
— Я хотел тебя видеть.
— Зачем?
— Не знаю.
Аминами смотрит на него, тщетно пытаясь уловить настроение. Отсутствие сшибающего с ног ореола чакры подталкивало на мысль, что он просто-напросто был изможден тренировками. Но покоя упорно не давало чувство, что не только в физическом истощении здесь было дело.
— Садись, раз пришел, — она кивает ему на кровать и с удивлением наблюдает за тем, как он, сжав челюсти от боли, делает шаг вперед.
Подволакивает левую ногу, босыми стопами шлепает по полу и тяжело садится, пряча глаза.
Карие. С нездорово-красными белками.
— Мне не нужна помощь, — он дернулся, когда ладонь куноичи коснулась его плеча, и тут же поморщился, — Со мной…
— Саске.
Он смотрит на нее и непроизвольно ухмыляется. В желтых глазах опасным пламенем сверкает упрек.
— Что? — впрочем, он уже и сам знал ответ.
— Заткнись и не мешай мне.
А мы с тобой даже немного похожи.
Девушка покачала головой. Не его мыслям — своим собственным, сейчас роящимся вокруг вусмерть замученного организма парня, непонятно как вообще державшегося на ногах, да еще и в своей неизменно-горделивой манере. Все ее догадки подтвердились. От цепкого взгляда медика не сумела скрыться ни хромота, ни боль в правом подреберье.
Что это вообще за тренировка была такая?
— Ты в курсе, что у тебя перелом ключицы, забрюшинная гематома и порваны почти все мышцы в правой голени? — заметив, что Учиха дрожит, она коснулась ладонью его лба. Холодный.
— Нет у меня температуры, — он посмотрел ей в глаза, — Это из-за электричества. Чакры не осталось, чтобы нейтрализовать последствия новой техники, вот нервную систему и потряхивает. Мне просто нужно немного отдохнуть.
— Думаешь, сон здесь поможет? — Аминами вздохнула, стараясь хоть как-то уменьшить боль в травмированных конечностях своим ниндзюцу.
— Последний раз я спал хорошо. Впервые за многие годы.
— Потом снова мучили кошмары?
— Потом?
Куноичи дернулась, осененная внезапной догадкой. Вновь посмотрела на лицо Учихи и закусила губу от досады — только сейчас она заметила, что под карими глазами залегли огромные темные круги, щеки впали, кожа нездорово обтянула кости на острых скулах. Потрескавшиеся губы чуть улыбались, но залегшая меж тонких бровей морщинка выдавала физические страдания и бесконечную усталость.
Не спал четыре дня. И ради чего?
— Нужно разбудить Кабуто, — чуть отстранившись, Аминами подавила зевок и покосилась на висящие на стене часы, — Мне нужен доступ к медицинским инструментам, лекарствам, с твоими переломами нужно…
— Помоги мне не видеть кошмары.
— Что?
Пальцы Саске сомкнулись на ее предплечье. Рывок, которым он притянул к себе девушку, острой болью пронзил поврежденную ключицу.
— Я устал, — он выдыхает воздух прямо в ее губы. Смотрит в глаза, и буквально гипнотизирует, ему для этого не нужны были никакие гендзюцу.
Аминами кивает. Где-то на задворках сознания осознает, что стоит, едва ли не прижавшись к полуголому нукенину, но вместо того, чтобы отстраниться, ласково гладит взъерошенные черные пряди.
— Я помогу тебе, — шепчет и тонет в его глазах, — Я помогу, конечно, помогу.
Мне бы кто помог, Господи.
Саске ловит ее за подбородок, когда Ами пытается отвести глаза. В желтой радужке желание сражается со страхом.
— Не нужно, — побеждает страх, и девушка, неловко улыбнувшись, на долю секунды касается губами бледного лба, — Ложись и спи, я не позволю никому тебя разбудить.
Во взгляде Учихи на мгновение что-то меняется.
Измученный ребенок внутри него от заботы хочет бежать, как от огня.
— Не уходи никуда.
Он говорит это почти сквозь сон. Аминами уложила его на двух подушках, создав вокруг парня лечебное облако из собственной чакры, которое несколько часов будет действовать, как болеутоляющее. Она собиралась было сесть на пол и, быть может, еще немного почитать, но Учиха, превозмогая боль, отодвинулся к стене и жестом указал ей на освободившийся клочок кровати.
Девушка послушно села рядом.
А когда Саске, вновь дернув за руку, уронил ее на постель, то и вовсе легла, кое-как уместившись у парня под боком, устроив голову на сгибе его локтя. Когда она привстала, чтобы поправить на нем одеяло, он уже спал, глубоко дыша, насколько позволяли сломанные в груди кости. Сама же она всю ночь дремала урывками, просыпаясь то от навязчивых мыслей, преследовавших ее во сне, то вспоминая, что облако чакры — не вечное, и его нужно периодически «подпитывать».
В восемь часов утра ее разбудили шаги за дверью.
Скрип двери в соседнюю комнату.
Она знала, что за этим последует.
— Кабуто, — высунувшись в коридор, она позвала медика громким шепотом. Его удивленная физиономия быстро показалась из спальни Учихи, — Он здесь. Только тихо.
На лице парня за несколько секунд сменилось десятка два эмоций. Последней, все-ж-таки, стало удивление на грани с отвращением.
— Какого черта? — поинтересовался он, из уважения к Ами не повышая голос.
— Он ранен, — девушка мельком обернулась через плечо. Учиха спал, чуть повернув голову в сторону говоривших. Пушистая прядь упала ему на нос, и он, не просыпаясь, поморщился, — Я не могла…
— Пусти, сейчас я раз…
— Нет! — Аминами сорвалась на крик, и Кабуто замер, едва сделав первый шаг за порог комнаты. Он не смотрел куноичи в глаза, и она это наконец-то заметила, — Не буди его, прошу тебя. Пусть спит.
— Что с ним? — скрипнув зубами, Якуши пошел на попятную. Ворваться в спальню он больше не спешил.
Аминами благодарно улыбнулась.
Сероволосый же только с горечью хмыкнул.
Идиоты, в первый лазарет, живо.
Оба шиноби вздрогнули и обернулись, но Орочимару, а голос принадлежал именно ему, не увидели. Куноичи затравленно посмотрела на Кабуто, но тот лишь отвернулся от нее, судорожным движением поправив на переносице очки.
— Его регенерация сыграет с ним злую шутку, — бросил он спустя несколько долгих секунд, — Буди его и веди в лазарет, это прямо по коридору, до самого конца. На двери будет табличка с номером «1».
Аминами молчала, кусая губы. Сероволосый нукенин тяжело вздохнул:
— Нам придется заново ломать ему кости, ты же понимаешь это?
Желтые глаза вспыхнули яростью. На бледной коже отчетливо были видны выступившие на висках вены.
— Я буду ждать в лазарете, — его удаляющиеся шаги действовали ей на нервы. Внезапно он остановился и криво усмехнулся, сам себе, даже не оборачиваясь на девчонку, — Одной болью больше, одной меньше. Переживет, куда он денется, ему страдать не привыкать.
Девушка не сразу поверила в то, что услышала. Впившись ногтями в собственные ладони так, что на коже появились багровые полумесяцы, она с трудом поборола желание высказать Кабуто все, что она о нем сейчас думала. Нельзя было. Конфликт с верным слугой Орочимару ни к чему хорошему не приведет. Да и в одном этот очкастый подонок прав — травмами Саске следовало заняться как можно скорее.
В нужную им комнату она Учиху практически затащила.
Оторвавшийся от стола с инструментами медик собрался было помочь, но, наткнувшись на неприкрытую ненависть во взгляде алых глаз, только и сделал, что фыркнул да отошел к кушетке, на которую с трудом взобрался Саске, грубо оттолкнувший от себя даже доселе поддерживающую его Аминами.
— Ты займешься его ногой, — деловито заговорил Кабуто, явно чувствуя себя в лазарете как в своей тарелке, — Регенерация тканей — дело энергозатратное, но не сложное. Позже поможешь мне с гематомой, но ею мы займемся в последнюю очередь.
Растерев ладони между собой, он осторожно дотронулся до ключиц Саске. Осторожно, скорее потому что ждал от парня подвоха в виде электрического разряда под дых, а не потому что собирался с ним церемониться. Впрочем, кости даже визуально выглядели нездорово, дополнительный осмотр с помощью ниндзюцу здесь едва ли был нужен.
Щелчок. Щелчок.
Железные «браслеты» застегнулись на запястьях парня, приковав того к массивной кушетке.
Щелчок.
Еще один выскочил возле головы и пересек шею, обездвижив Учиху окончательно.
— Какого черта…?
— Тихо, — оборвал его тираду Кабуто, пошатнувшись, когда в глазах его внезапно потемнело, — Прекрати, Саске, иначе я еще и повязку на глаза тебе надену.
— Ты можешь рефлекторно дернуться от боли, — Аминами коснулась плеча парня и убрала с его лба мокрые от пота пряди. Он вздрогнул, вперившись взглядом на этот раз в нее, но куноичи лишь мягко улыбнулась, — Не трать силы. Они понадобятся тебе на восстановление. Как только мы закончим, тебя отстегнут, это ненадолго.
Учиха несдержанно чертыхнулся. Рассеяв додзюцу, закрыл глаза вовсе.
Кабуто легким кивком отблагодарил девушку за помощь.
Пора было приступать к работе.
На все про все ушло не более получаса, но Аминами упорно будет казаться, что они занимались этой нечеловеческой экзекуцией несколько часов кряду.
Саске же потеряет счет времени вовсе.
Одной болью больше, одной меньше.
Его крик отразится в ее сердце эхом. Аккуратно касавшиеся поврежденной голени пальцы сведет судорогой, когда Учиха взвоет, а до ее ушей долетит омерзительный хруст заново ломающихся костей.
Костей, которые уже срослись. Но срослись неправильно.
Переживет, куда он денется.
По точеному подбородку стечет кровь из прокушенной губы. Аминами вскочит, схватит Кабуто за локоть, предложит обезболить или хотя бы притупить все ощущения парня с помощью своих ниндзюцу.
И упадет на пол, коленями — на голую плитку, когда Якуши отталкнет ее от себя, продолжая твердить лишь одно:
Ему страдать не привыкать.
А у него самого было так мало возможностей отомстить Учихе за годы презрения и надменного отношения.
И вот он — идеальный шанс.
Обезболивать свою сладкую месть он не собирался.
— Садист! Ты — чертов садист! — Аминами кричит и чувствует острую боль в висках. Снова тот самый шипящий голос из ниоткуда.
Не смей ему мешать.
Она подчинится. Глотая слезы, закончит свою часть работы, касающуюся порванных мышц в ноге. Гематомой Кабуто по итогу будет заниматься сам. Справедливости ради, заниматься там особо и нечем было — повреждения внутренних органов Саске залечил самостоятельно во время сна, кровотечений не было, напугавшая медичку гематома сейчас, спустя сутки регенерации, выглядела гораздо лучше.
— Ну вот и все, а воплей-то было, — Якуши обернулся к ним, заканчивая мыть руки в умывальнике, — На этом я вас оставлю. Тащить его в комнату сейчас не вижу смысла. Отстегнешь от кушетки, подушка и одеяло есть в шкафу, в нижнем ящике. Пусть денек побудет здесь, завтра за ним придет господин Орочимару. Больше суток прохлаждаться ему никто не даст.
Он посмотрел на сидящую на полу девушку, но та не подняла на него взгляд. Ответом ему была гробовая тишина. Не то чтобы это сильно его удивило.
— Саске, — когда шаги Кабуто за дверью стихли, Аминами подошла к кушетке, убрав все «фиксаторы» с тела парня, — Саске, прости меня…
Она промокнула полотенцем его лоб и, едва ощутимо коснувшись кончиками пальцев острых скул, отошла к шкафу, принявшись искать нужные ей предметы.
Учиха молчал, тяжело дыша. Закрытые веки подрагивали, и девушка, отыскав все необходимое, решила погасить весь верхний свет в комнате, оставив лишь горящие на одной из стен тусклые рыжеватые лампы.
Она снова подошла к нему. Усилив облако чакры, которое и так обезболивало многострадальную ключицу, аккуратно приподняла его голову, подложив под нее подушку. Одеяло она кинула ему на ноги — жара у него больше не было, а в комнате и без того было душновато.
— Ты боишься идти с ним на конфликт, — с губ Учихи сорвался хриплый шепот, и он кашлянул, — Почему?
— Я… — Аминами опешила от вопроса, но решила говорить правду. Хотя бы на этот раз, — Я не с Кабуто не хочу конфликтовать.
— Кто сказал, что я про Кабуто?
Он наконец открыл глаза. Карие. На дрожащих ресницах — капли выступивших от боли слез. До сих пор не высохшие.
— А может, ты с ним согласна? — не дождавшись ответа, нукенин язвительно ухмыльнулся. Едва засохшая корка на нижней губе лопнула вновь, — Видишь же, все я пережил, никуда не делся.
Ему страдать не привыкать.
— Я не хочу конфликта с Орочимару, — она осеклась, вспомнив, что у стен убежища были уши, — Мне это сейчас не нужно.
— Сейчас? — Учиха резко приподнялся на локте, поморщившись, но не издав ни звука. Схватив куноичи за руку, он притянул ее к себе и перешел на шепот, — Сейчас, когда он еще не дал тебе то, что тебе от него нужно, да?
Узкие зрачки дрогнули, расширившись.
Она кивнула.
Попыталась отстраниться.
Но кровоточащие губы уже накрыли ее собственные.
— Саске, не нуж…
— Тшш.
Аминами отчетливо ощутила, как она тонет.
Стремительно теряет рассудок, утопая не в глазах — в двух темных омутах, с каждой секундой все больше сводящих ее с ума.
Ее руки обнимают его за шею. Пальцы путаются в непослушных прядях цвета угля.
Она задыхается, чувствует на языке металлический вкус его крови, но отстраниться не может физически.
Он держал ее.
Держал, касаясь одними лишь губами.
***
А где-то неподалеку от Конохи, ровно в ту же секунду, на обветшалой стене некогда не разрушенного здания двое мужчин в черных плащах распинали Югито Нии.
Дзинтюрики.
Двухвостую.
+1 в коллекцию Акацуки.
***
— Это невозможно.
Ямато смотрел прямо перед собой, отказываясь верить в то, что видел.
Ты сможешь не просто превзойти меня, Наруто.
Джонины переглянулись. Тензо был готов поклясться, что Каташи сейчас улыбался. Пусть лицо его и было скрыто под маской, зато глаза, разноцветные, но одинаково горящие, просто не могли сейчас врать. Каждый миллиметр кожи Хатаке трепетал, неистовствовал от вида разрезанного напополам водопада.
Он оказался прав.
Ты превзойдешь даже четвёртого.
— Возможно, Тензо, — его голос сорвался, когда мальчишка обернулся. Мужчина вдруг отчетливо увидел не Наруто. Минато. Таким, каким он его и запомнил, — С этими детьми возможно и не такое.
