***
— Что-то конкретное ищете, уважаемая? — пожилой торговец поднялся со стула и подошел к девушке, уже больше десяти минут пристально изучавшей его прилавок. — Меня интересуют редкие травы, — она чуть улыбнулась, явно стараясь выглядеть дружелюбной, — Это все, что у вас есть? — Не совсем, — мужчина заковылял в сторону шкафа, стоящего в лавке со стороны продавца, — Из представленных на прилавке трав у меня также есть концентраты и вытяжки, вот, смотрите, например, из корня восточной азалии, ликорис обыкновенный, лечебная настойка из репы… — Меня интересуют более редкие растения, — обернувшись, он увидел, как сверкнули в свете ламп желтые глаза покупательницы, — Такие, которые мало где найдёшь. — Я слышал, что в Роукоку но Сато… Девушка усмехнулась. Торговец осекся. — Простите, — он не понял, что сказал не так, и попытался было продолжить, — тамошние травники… — Я — «тамошняя» травница, — в ее голосе вдруг зазвучала грусть, — И за всю свою жизнь я ни разу не слышала о том, чтобы в тех местах находили алый лотос. — Алый лотос? — мужчина закрыл шкаф, который, очевидно, нисколько незнакомку не заинтересовал, и снова сел на стул, понимая, что продать он ей ничего не сумеет, — Вы слишком верите легендам, его не существует. Куноичи промолчала. Легенды перестают быть легендами, когда в них начинают верить. Но обсуждать это с пожилым торговцем из посредственной лавочки на окраине деревне Травы не было абсолютно никакого смысла. — Всего вам хорошего, — она кивнула, явно нисколько не удивившись его словам, — Прошу прощения за отнятое время. — Удачи в ваших поисках, — донесся ей вслед ироничный, хотя это, впрочем, тоже не было удивительно, ответ. Аминами вышла из лавки, сощурившись от яркого солнца, находящегося прямо в зените. Не успела она сделать и нескольких шагов, как почувствовала, что случайно врезалась в какого-то проходящего мимо мужчину: — Извините! Я вас не… — Надо же, какая встреча, — смутно знакомый голос раздался откуда-то сверху, и куноичи резко подняла голову, в первую секунду не поверив собственным глазам, — Ну здравствуй, Аминами. — Здравствуй, — ее голос внезапно сел, и она нервно кашлянула, не отводя взгляда от лица собеседника. Лица, необычно-сероватого цвета и с рыбьими жабрами на скулах, — Здравствуй, Кисаме. Ее взгляд против воли скользнул за спину Хошигаки, бегло осмотрелся вокруг. — Его здесь нет. — Я не… — Он ослеп и никуда не выходит. Аминами вздрогнула, судорожно втянув носом воздух. Опоздала? Неужели опоздала? — Пойдем, поговорим. Мечник развернулся и двинулся в сторону темного переулка. Не долго думая, девушка последовала за ним. Вот так просто. Снова. Без тени сомнения. Некоторые ошибки в этой жизни мы намеренно повторяем из раза в раз. Кисаме увел ее из деревни в лес. Недалеко, но так, чтобы их никто не слышал и не видел. Опасности от него Аминами упорно не чувствовала и отчаянно хотела верить, что интуиция ее и на этот раз не подводит. Как позднее окажется — действительно не подвела. Говорил он немного. Коротко и по делу. Долгие разглагольствования и метафорические описания явно были не его стезей. Из рассказа Хошигаки она узнала, что после ее «внезапного» исчезновения, они с Итачи еще какое-то время жили в той самой пещере здесь, неподалеку. Позже выполняли задание (какое, он, конечно же, не сказал) в стране Водопадов, и не так давно вновь вернулись сюда. Сейчас у них что-то вроде небольшого отдыха — они ждут выполнения заданий от двух других команд Акацуки, и пока что временно предоставлены сами себе. Тому факту, что на его пути вновь повстречалась Аминами, Кисаме оказался искренне рад. Искренне, но, естественно, не без эгоистичных на то причин. — Я хочу ненадолго наведаться на свою родину, — эти слова прозвучали скорее как угроза, а не приятная ностальгия, — Есть у меня там пара незаконченных дел. — А я тебе зачем? — девушка прислонилась плечом к дереву и с любопытством посмотрела на собеседника, сейчас, наконец-то, тоже смотрящего ей прямо в глаза. — Ты пока присмотришь за нашим дорогим Итачи, — улыбка-оскал была жуткой, но Аминами никак не отреагировала. Она ее попросту не заметила, — Быть может за недельку-другую даже сумеешь его немного подлатать. — Где он? — В доме лесничего, возле озера, почти на границе со страной Рек. Как она поняла из дальнейшего рассказа шиноби — Итачи признался ему в своей слепоте совсем недавно, около трех дней назад. До этого он постоянно врал или из последних сил держался, но Кисаме несколько раз видел, как надрывный кашель доводил его напарника до кровавой рвоты, и как он худел на глазах, то и дело ошибаясь, пытаясь испепелять взглядом мечника, который в тот самый момент стоял у него за спиной. — Это не просто слепота, но он, как я понимаю, ничего с этим делать не собирается, — мужчина пожал плечами. Слишком нервно, чтобы этот жест можно было счесть за безразличие, — Говорит, что все равно осталось недолго. — Недолго до чего? — А то ты не знаешь, — в его голосе зазвучала то ли издевка, то ли просто злость, — До того момента, когда гениальный план Итачи воплотится в жизнь и Саске его, наконец-то, убьёт. Аминами пошатнулась. Едва не запутавшись в собственных ногах, почти что упала, но вовремя схватилась за дерево. Вонзила ногти в кору настолько сильно, что в нескольких местах содрала кожу до крови. Вы же жить друг без друга не можете. — Как найти этот дом? Кисаме ей все объяснил. Даже предостерег о ловушках и посоветовал купить продуктов и хотя бы самых простых лекарств и бинтов. На том двое шиноби распрощались. А уже через час Аминами была на пути к заветному домику в лесу. Все, что посоветовал ей Хошигаки, она, конечно же, купила. А вот выбросить из головы слова, сказанные, как бы между делом, мечником Тумана о младшем Учихе, было намного сложнее. Если вообще возможно. Когда Саске его убьет. Убьет? Саске? Тот самый Саске, который меньше суток назад выскочил за ней следом под проливной дождь, едва услышав, что она собирается покинуть убежище? В тот вечер ливень начался еще до рассвета, а к полудню к нему добавился еще и порывистый ветер. Именно поэтому, выбравшись, наконец, из бесконечных коридоров убежища, Аминами не услышала, что за ней следом кто-то шел. Она не услышит его и прямо за своей спиной. — Ами, какого черта? — он возник перед ней внезапно, схватил за плечи и, даже не дав времени на ответ, жадно впился в губы. Она отстранилась с трудом. И с плохо скрываемой неохотой. — Я должна уйти, — дрожащий голос и бегающий взгляд, — Мне нужно продолжать обучение, я не могу остаться здесь навсегда. Забавно, но на тот момент это даже не было ложью. Аминами действительно планировала направиться прямиком в Коноху, к Цунаде, возобновить их уроки… — Ты вернешься? — она не могла смотреть ему в глаза. От испуганного взгляда карих глаз она чувствовала, как медленно, но верно умирает на месте. — Я постараюсь. — Иначе я найду тебя сам, — Учиха притянул ее к себе, зашептал на ухо, — Но Конохе это может не понравиться. Она ему больше ничего не сказала. Смазано поцеловала в уголок губ и растворилась в опустившимся на лес тумане, так и не узнав, что за сценой прощания наблюдал Кабуто, замерший на входе в убежище с уже ставшей для него привычной гримасой брезгливого неодобрения. Конечно же, он обо всем донес Орочимару. Но ответ получил крайне лаконичный и простой: — Она не выберет Саске. — Потому что он уже скоро станет сосудом для вас? — Потому что дети всегда превосходят своих родителей.***
До дома у озера она добралась уже ближе к полуночи. Миновала ловушки, о которых ее предупреждал Кисаме. Самостоятельно заметила несколько явно новых — сильно бросающихся в глаза даже с учетом почти что кромешной темноты. Неужели все настолько плохо? Сколько времени прошло? Неделя? Две? Месяц? Быть не может, чтобы так быстро… — Итачи. Она легко толкает входную дверь и останавливается, прислушиваясь. Ничего. Стрекот цикад, шум ветра в листве, ее собственный шепот, но кроме этого — абсолютно ничего. Она делает шаг вперед. — Итачи, это… Он возник из ниоткуда. — …я. Ее ровное дыхание сбивается. Сердце заходится от радости, которая уже спустя чертову долю секунды превращается в удушающий комок страха и боли. — Ами. Она кивает. Осознает. Закусывает губу до крови. И произносит уже вслух, аккуратно касаясь его лица кончиками пальцев: — Что же ты наделал, Итачи? Он молчит. Трется о ее ладонь щекой и смотрит. Мимо. Аминами стояла левее. Пушистые ресницы дрогнули и опустились. Мутная белая поволока окрасилась в бледно-розовый цвет. Аминами стерла скатившуюся по его скуле кроваво-красную слезу. А потом он ее добил. И уничтожил ее сердце окончательно. — Как поживает мой младший брат?