***
— Минхо-щи, повернитесь немного влево, — попросил фотограф, щёлкая камерой и делая миллион снимков, чтобы выбрать потом из них самые лучшие. — У Вас такая потрясающая кожа, — вздохнул омега, фотографировавший его. — Сомневаюсь, что придётся долго сидеть и что-то править, аж зависть берёт… В чём секрет?.. — и носом шмыгнул, очень жалея себя. — Пейте побольше воды и исключите сладкое и мучное, — посоветовал Минхо, сам теперь соблюдавший такую диету. — Что это за жизнь такая, — простонал фотограф, обходя омегу и увеличивая изображение, чтобы акцентировать внимание на накрашенных губах. Минхо сладкое тоже очень нравилось. И кофе, и булочки, он всё это любил и ворчал отчаянно на Чана, потому что тот ел всё это, а Минхо нужно было следить за состоянием своего здоровья. Чан же становился очень противным в эти моменты, язык ему показывал и лопал всё, что хотел, потому что трижды в неделю ходил в качалку и сжигал там всё, что наедал. У Минхо был свой фитнес. Например, вместо ночных смен он теперь оставался у альфы на ночь несколько раз в неделю и сжигал калории другим способом. Чонин, сам теперь встречавшийся с альфой, улавливал запах чужого мужчины на брате и только улыбался хитро и понимающе, щурясь на спокойного, выспавшегося хёна, готовившего завтрак для них двоих. Яичница с беконом, помидорами и сыром пахла замечательно, весеннее солнце светило тихонько через открытое окно в кухне, а омеги сидели и кушали, смотря какое-то глупое шоу по телевизору. Чонин чувствовал себя так хорошо в последнее время, Хёнджин пропадал в студии, зарабатывая деньги на лето и их поездку в Пусан, которую с Минхо ещё только предстояло обсудить, он усердно готовился к экзаменам и половину уже даже сдал вполне успешно, радуя этим хёна. — Хён, — позвал вдруг Чонин, поднимая глаза на старшего, такого красивого даже без макияжа. — Да? — Минхо откликнулся и слегка улыбнулся, потому что ему хотелось это делать. — Я хочу стать ветеринаром, — брякнул Чонин то, о чём давно думал. — Химия говно, но завязана по сути на математике, все эти уравнения и такое, так что я решил, что буду рядом с животными, — омега побарабанил по столу пальцами, ожидая реакции на своё заявление. Минхо расцвёл в улыбке. — Это же потрясающе, Чонин, ты молодец, я рад, что ты пришёл к такому решению. Будь уверен, я поддержу тебя в любом случае, — Минхо погладил Чонина по руке, теперь не боясь того, что его оттолкнут. А Чонину и не хотелось этого делать. Он с радостью принимал ласку. Во многом его новый взгляд на заботу Минхо был заслугой доктора Кима, который говорил с Чонином в основном о любви и её проявлениях в людском обществе. Омега по-другому начал смотреть на своего психолога и очень к нему проникся. А еще он успел и сам влезть в голову к доктору. — Таким образом, мы и приходим к выводу, что любовь повсюду, и даже ненависть по своей сути — проявление степени любви, точнее, не любви. Степень любви настолько мала, что мы чувствуем ненависть, — объяснял Намджун Чонину, когда Минхо попросил поговорить с юным омегой о контроле гнева и сильных эмоциях ненависти. Ян Чонин все же не удержался и чуть не сломал нос однокласснику, пытавшемуся у него списать. А что они хотели? Его теперь Хёнджин натаскивал. Альфе тоже от Минхо прилетело, кстати, в тот раз. — И что же мне с этой степенью делать? — Чонин надулся и почти с обидой посмотрел в глаза всегда невозмутимого альфы. — Я вот как хотел тому чмошнику хрюльник разбить, так и хочу! — и руки на груди сложил. — Я защищал себя и свое достоинство! — Это всегда можно сделать словами, — пожал плечами Намджун. — Все проблемы человека можно решить путем разговоров, устной конфронтации, диалога, в котором каждый участник уважал бы другого. Махать кулаками легко, но договориться же сложнее, правда? И делать что-то с разрушающей душу степенью тоже ничего не хочется, да? — Не хочется, — согласился Чонин, но тут же оживился. — Но не всегда можно все решить разговором. Вы не обижайтесь, доктор Ким, но я прямо вижу, как Вы со своим омегой ночью по парку идёте, а на него хулиган нападает и Вы останавливаете его и начинаете втирать про разговоры и про степень любви, когда ему другое нужно, — Чонин рассмеялся, а Намджун поправил на своей переносице очки, удивляясь тому, насколько открытым в последнее время стал Чонин. — Согласитесь, что в данном конкретном случае Вы будете отбивать своего омегу силой? Это же самооборона, защита своего омеги, такое должно быть на уровне инстинктов у альф, разве нет? — Ладно, здесь я вынужден с тобой согласиться, потому что Минхо я бы в обиду не дал, клянусь тебе, — доктор Ким задумался, а взгляд его был устремлен в окно. Он постукивал себя рассеянно по подбородку своей тяжёлой перьевой ручкой, а Чонин забыл как дышать от восторга. — А при чем тут мой брат? — Чонин абсолютно невежливо забрался на кресло с ногами и горящими глазами уставился в лицо психолога, который даже и осознать не успел того, что слетело с его губ. Просто воображение сразу услужливо нарисовало, как он шёл с господином Ли под ручку в парке. Ким Намджун дураком не был и он понимал, что ему с этим омегой ничего не светило. Он стал теперь моделью, его лицо, посвежевшее и очень красивое, пару месяцев назад стало появляться на всех экранах и рекламных щитах, а народ и вовсе поговоривал о том, что скоро красавцу достанется роль в дораме. Ли Минхо был слишком высоко, чтобы какой-то психолог мог до него дотянуться, он упустил свое время. А ещё было препятствие в виде альфы, какого-то айдола, очень популярного и богатого, отношения с которым раскрыли всего пару недель назад. Зная корейские компании, Намджун вполне допускал, что это могло быть фарсом, но случайные фото от фанатов говорили сами за себя. Да, Намджун осуждал самого себя, но он так делал, он смотрел эти фото. На них не было фальши, а в глазах были эмоции, там были чувства. Но что можно было объяснить юному омеге, который знал из средств массовой информации о том, что брат встречался с самим Бан Чаном, но его самого никогда не видел, да и запаха его не знал, вот и думал о том, что брат вполне мог крутить с двумя альфами одновременно? А что, видя внешность обоих альф, Чонин не мог осуждать брата, вот и подумал, что самое время было прицепиться к Минхо с неловким для старшего разговором. — Минхо, а у меня вот вопросик такой, — начал очень хитро Чонин, а Минхо прищурился, делая звук на телевизоре потише. — Мне не нравится твой тон. Становится страшно, — неловко пошутил Минхо, а у Чонина ещё ярче глаза заблестели. — А ты правда с этим Крисом Баном встречаешься или это прикрытие? Или ты реально встречаешься и с Крисом, и с моим мозгоправом? — младший омега улыбку раздул, как у Чеширского кота, а у Минхо глаза в ужасе расширились. — Нет, нет, нет, и ещё раз нет! — Ли руками замахал и почти на крик перешёл. — Я правда встречаюсь с Крисом и я правда его люблю, это не фарс, я планировал его скоро пригласить к нам и познакомить вас, но всё откладывал, у тебя же экзамены, — затараторил Минхо, а потом прервал сам себя и почти в панике закричал. — И не смей при нём упомянуть Ким Намджуна! Я с ним виделся в последний раз год назад, когда договаривался о твоих сеансах, а созванивался полгода назад, когда ты сбежал с консультации… Чонин, я не встречаюсь с двумя альфами, я одного люблю, — и покачал головой, удивляясь тому, какие мысли рождались в голове брата. — Ну, ладно, — казалось, что Чонин даже расстроился. — Намджун классный дядька, я был бы рад и спокоен, если бы вы были вместе, — и снова вздохнул мечтательно. — Надёжный, с профессией, своей клиникой, ко мне хорошо относится… — Ты ещё Чана не видел, — Ли снисходительно улыбнулся и потрепал младшего по голове. — Давай я приглашу его в следующие выходные на ужин и познакомлю вас? Позови ещё Хёнджина, ладно? Чан вам явно понравится, он очень добрый и не менее надёжный, чем доктор Ким. — Он не сможет, — Чонин отпил горячий кофе и зашипел, обжигаясь. — В рабочие дни он готовится к экзаменам и сдаёт их, а выходные у него с утра до глубокой ночи забиты записями. В следующие выходные к нему из Тэгу люди приезжают на сеанс. Прикинь, чтобы именно к нему попасть, они за месяц записались! — омега явно гордился своим парнем и даже не пытался прятать улыбку. Минхо его поддержал. Хёнджин был мальчиком хорошим, а ещё он торжественно пообещал Минхо бросить курить, чтобы Чонин и сам Минхо не нюхали неприятный запах с его одежды. Младшие теперь правда часто зависали дома у Минхо и Чонина, методично уничтожали содержимое холодильника, делали вместе уроки, а потом валялись в комнате Чонина, смотря фильмы по семейной подписке и медленно целуясь. Только вот Минхо им не разрешал ночевать вместе, разумеется, по понятным причинам. Когда омега уходил на ночь к Чану, он созванивался с обоими своими детьми по видео связи, проверяя, где они находились. Совесть не позволяла обманывать Минхо (совесть Хёнджина), так что в квартире они не ночевали. — Ладно, тогда просто посидим и поговорим, — пожал плечами Минхо. — А вечером, после ужина, можем сходить в кино. Ты давно хотел на новый триллер, Чану такие фильмы тоже нравятся, — предложил Ли, собирая со стола пустые тарелки. — Зато тебе не нравятся. Опять стараешься быть удобным, хён? — хмыкнул парень, дёргая носом. Это в Минхо всё ещё его немного раздражало. Он слишком стремился быть идеальным для всех. — Я учитываю мнение большинства, а ещё я очень хочу, чтобы мы хорошо провели вечер. И не то чтобы я ненавижу триллеры, просто с тем ритмом, который у меня был раньше, мне хватало нервов и напряжения, а теперь всё спокойно, да и трейлер был многообещающим… — А тебе теперь нравится твоя работа? Быть моделью, участвовать в показах… Кстати, возьмёшь меня на следующий показ, пожалуйста? — и руки сложил в молитвенном жесте. — На следующий обязательно возьму, куплю тебе наиболее приличный костюм, будешь в первом ряду сидеть, рядом с Чаном, он на всех показах с моим участием должен быть, — уведомил Минхо. — На предстоящий все места заняты. А вообще, я могу сказать, что мне нравится быть моделью. Я стал больше заботиться о своём теле с переходом на эту работу, да и денег больше зарабатываю. Если всё так и дальше пойдёт, то уже через полгода я смогу отдать все деньги за эту квартиру, — Минхо уже правда считал свою прибыль и не мог не радоваться тому, что находился хоть на каком-то островке надёжности. — Скоро на моё лицо хотят подписать контракт с американским брендом. — Я тоже так хочу, — буркнул Чонин, подпирая щёки ладонями. — Ты будешь зарабатывать, леча своих зверюшек, у Хёнджина вообще уже профессия есть, а твоё обучение я сам оплачу, жить будешь здесь. После твоего совершеннолетия я перееду к Чану, он давно меня звал, так что сможете тут жить, учиться, работать, — Минхо улыбнулся счастливо, уже представляя, как в будущем всё будет только лучше и лучше. — Хён, это очень щедро, — присвистнул Чонин, уже мечтая стать совершеннолетним. — Ты уверен, что ты будешь в порядке? — Уверен, — Минхо не врал. Он действительно был уверен в этом. — Осенью не хочешь никуда съездить? Может, хочешь с дедушками в Японию или в Китай махнуть? — А чего это ты про осень заговорил? — Чонин нахмурился, вообще-то, планировавший уехать со своим парнем во время коротких каникул, а не со стариканами. — До неё ещё далеко, а ты разве работать будешь? — Помнишь Феликса? — спросил Минхо, уже вымывший всю посуду. Чонин кивнул и уточнил, не про беременного ли друга он говорил. — Так вот, у него срок как раз осенью стоит, с альфой своим он рожать не хочет, хотя тот горит желанием, но Феликс… Не хочет он, понимает, что его альфа в обморок рухнет, поэтому на роды с ним пойду я. Я должен быть в городе, рядом с ним, чтобы в любое время суток сорваться и приехать в больницу, встречать малыша. — Ты будешь первым, кто его возьмёт на руки? — Чонин восхищённо вздохнул, потому что это было очень круто. — Ага, но сначала я перережу пуповину, — Минхо улыбнулся счастливо. Он тоже этого дня ждал, раз в две недели неизменно приезжал домой к супругам Со вместе с Чаном и щупал животик друга, разговаривая с ребёночком. Чан же в это время исчезал на балконе с Чанбином, где альфы, по официальной версии, говорили о работе, но по сути, Чанбин с восторгом рассказывал другу о том, как круто было впервые почувствовать пиночки маленьких ножек и ручек. Чан улыбался и каждый раз приобнимал друга и поздравлял его искренне, а внутри выл от того, как сильно ему хотелось того же, ведь он уже очень часто представлял, каким мог бы быть беременный Минхо. Чан пока не осмеливался заговорить об этом с омегой, потому что было слишком рано, но это не мешало ему думать о совместном будущем. Конечно, он сначала сделает ему предложение, когда-нибудь ещё не скоро, минимум через три года, как написано в контракте младшего, а уж затем они проведут вместе течку и будут ждать свою собственную жемчужинку. Чан уже решил твёрдо, что будет так называть малыша, потому что «бусинка» была уже занята Чанбином. Бан уж точно сразу отпуск возьмёт, не отойдёт ни на одно мгновение, чтобы не пропустить ничего. Минхо пока даже и не догадывался о целом мире, который Чан внутри себя уже выстроил, он просто жил и наслаждался этой жизнью, относительно спокойной и мирной, любил своего альфу и о детях не особо задумывался, потому что ему Чонина, а теперь и Хёнджина хватало с головой. Вроде как и вели они себя хорошо (старались, совесть Хёнджина не дремала), но в небольшие неприятности всё же попадали. Всё это было решаемо, а перед заветным ужином Минхо нервничал больше за Чана, чем за Чонина, потому что он понимал, что братец за словом в карман не полезет, вот и проводил перед самой встречей воспитательную беседу. — Про Ким Намджуна не говорить, — загибал пальцы омега, снова напоминая основные пункты плана и бросая в тележку упаковку сахара. Чонин же очень энергично её вёл по магазину, когда они затаривались, чтобы вместе начать готовить. Настроение у младшего в последнее время было прекрасным. Экзамены сдал, в следующий класс перешёл, Хёнджин тоже хорошо всё осилил и решил поступать на факультет искусств, чтобы получить образование художника и получать ещё больше денег. — Понял, никаких мозгоправов, — кивнул Ян, помогая выбирать яблоки. — Если его имя и всплывёт, то только как профессионала, — клятвенно пообещал Чонин, тут же всё равно улыбаясь. — Хотя он правда в тебя влюблён… Одного укоризненного и очень тяжёлого взгляда Минхо хватило, чтобы Чонин всё же стушевался и поднял руки вверх. В планы Чонина не входило портить ужин и выкидывать что-то перед незнакомым альфой. Если уж быть совсем откровенными, то омега был фанатом Чана, он ещё в Японии его песни слушал, клипы смотрел и даже пару раз альбомы его в магазинах листал, только не покупал ничего, потому что жаба давила. Младший нервничал ужасно, потому что никак не мог представить, что сам Бан Кристофер Чан станет частью их семьи и что он будет так близко с ним лично общаться. Он чувствовал себя так, будто в лотерею выиграл. — Пошлые шутки не шутить, — снова заговорил Минхо, теперь проверяя дату на коробке молока и продолжая, пока Чонин не успел вставить слово. — Это же касается шуток про говно, кровь, политику и смерть. — Хён, мне вообще рот открывать можно будет? — простонал Чонин, сникая. Ему нравились такие шутки, в этом же не было ничего плохого? — Без провокационных вопросов свахи, — старший омега проигнорировал вопрос Чонина и указал рукой на кассу. — Не спрашивать про количество половых партнёров, про меня ничего из той же оперы не упоминать, только хвалить и любить! — Что мне тогда вообще у него спрашивать?.. — Хвастайся Хёнджином! — Хён, ты…***
— Я пойду с тобой на роды. Утро у Со Феликса начиналось не с кофе и не с поцелуев, даже не с похода в туалет, а с лица Чанбина совсем рядом и с этой самой фразы. Альфа настаивал на своём походе в родовой зал вместе с супругом, но Феликс понимал, что это была плохая идея. Чанбин неадекватно реагировал на его боль, так что омега опасался, что его муж сойдёт с ума от тревоги или вовсе ужаса, а потому запрещал альфе даже помышлять об этом. Ему и самому этого не очень хотелось. Феликсу показывали на курсах для беременных, что происходит во время родов и как, вот он и боялся, что муж его хотеть перестанет и всё закончится разводом. Плюс ему всё же было очень неуютно даже думать о том, что Чанбин у него там всё вот так увидит. Куда легче было позвать с собой Минхо. — Нет, глупый любитель ящериц, — как всегда отвечал отказом омега, поднимаясь медленно с кровати и поглаживая ласково животик, ставший совсем большим. — Не ящериц, а динозавров, — между делом поправил Чанбин, соскакивая с кровати и тут же помогая Феликсу подняться. — Я хочу быть рядом с тобой в этот день, хочу, чтобы тебе было легче… — Мне будет легче, если акушеры будут хлопотать вокруг меня в процессе, а не приводить тебя в чувства с помощью нашатыря, — буркнул Феликс и вздохнул глубоко. — Любимый, ты хорошо меня поддерживаешь всегда, но там я справлюсь один. — Вовсе и не один, — засопел Чанбин обиженно. — Ты же Минхо позвал. Чанбин может и не подавал вида, но его очень задел тот факт, что его муж позвал с собой на роды их ребёнка не его, а друга. Конечно, он понимал, что дружили омеги очень давно и что Феликс очень доверял программисту, взлетевшему теперь очень высоко, но его не покидало щемящее чувство бесполезности. Феликс ведь по сути со всем сам справлялся. Альфа чувствовал, что его место рядом с его омегой, но тот был непреклонен. Он не желал видеть рядом с собой альфу в самый счастливый момент в их жизнях. И это делало больно. Со не понимал альф, которые сами отказывались от присутствия рядом со своим омегой в такой напряжённый и болезненный момент их жизни. Он мечтал рядом со своим золотом быть, за руку его держать и делить с ним эту огромную боль, а потом и радость. — Ты обиделся из-за этого, да? — Феликс нахмурился и заставил своего мужа присесть рядом с собой на кровати. Тот покорно умостился рядом и положил руку на животик, поглаживая мягко, уже почти автоматически. Животик стал большим, с каждым днём срок родов приближался, а пиночками сына он наслаждался постоянно. Это выглядело немного жутко со стороны, когда сквозь тело Феликса он видел очертания маленьких пяточек, так что альфа даже ёжился. — Тебе не больно? — спрашивал альфа, с беспокойством глядя на Феликса, такого умиротворённого и счастливого, лежавшего рядом с ним. — Нет, пока он не пинает меня по органам, я счастлив, а так это довольно интересно, — Феликс улыбался, вместе с Чанбином щупая крохотные бугорки, появлявшиеся на его животе. Они оба уже до безумия обожали человечка, который ещё не родился, и это было странно и ново, но так прекрасно, а потому Чанбин и не понимал, как это он не мог быть постоянно рядом с самыми своими любимыми людьми. — Не то чтобы я обиделся, — Чанбин терялся в словах, не понимая, как выразить то, что он чувствовал. — Я просто… Отпуск ты мне взять рано не позволил, чтобы я за тобой ухаживал во время всей беременности, и я тебя послушался, теперь я могу быть рядом с тобой, но ты опять меня отталкиваешь и зовёшь на роды своего друга, а не меня, и я беспокоюсь, потому что не чувствую, что принимаю участие в развитии и формировании не только нашего ребёнка, но и семьи, и я чувствую себя третьим колесом, надоедающим тебе и раздражающим, потому что по сути, без меня ничего бы и не изменилось. Ты вынашиваешь его, ты делаешь всё сам, и ты так прекрасен и силён, а я никак не могу тебе помочь, — Чанбин вздохнул тяжело и уткнулся взглядом в свою руку, в которую его только что слабо пнули и дали знать, что его слышат. — Боже, Бинни, — Феликс заплакал. Это был ещё один забавный пунктик беременности, который выбивал почву из-под ног омеги. Он стал слишком эмоциональным и ему хотелось в последнее время плакать почти из-за всего на свете. То котёнка на улице увидит, то фильм грустный, то тарелка с первого раза не отмылась, то чая любимого не было… В целом, омега почти всегда теперь с влажными глазами ходил, вот и теперь начал плакать. — Золото, ты только не расстраивайся… — Чанбин тут же обнял своего омегу и склонил обратно на кровать, чтобы тот лёг на бок, на котором ему было удобно лежать. Сам альфа обнимал сзади и продолжал по животику успокаивающе водить, чтобы его альфочка внутри не плакал вместе с папой. — Чанбин, — шмыгнув, позвал омега. — А ведь ты совсем не прав. — М? — Ты сказал, что если бы тебя не было, то ничего бы по сути не изменилось, но это ведь глупости, — Феликс утёр свой сопливый нос. — Если бы тебя не было, то я бы не забеременел вовсе. — Это-то как раз понятно, — альфа рассмеялся тепло и помог Феликсу перевернуться, чтобы оказаться лицом к лицу с мужем и прижаться поближе, насколько позволял выросший бусинка. — Мало того, — продолжил Феликс, заглядывая в глаза альфы. — Если бы ты тогда ушёл… Ну, в тот раз, когда я перепутал пачки, то бусинки бы точно не было. Я бы не стал рожать, если бы ты меня тогда за руки не схватил и не сказал не делать глупостей. Нашей семьи бы не было, нас бы без тебя не было, — Феликс действительно так думал, потому что он бы не отважился один воспитывать ребёнка, он бы точно на аборт пошёл, о чём теперь очень страшно было даже подумать. Омега положил маленькую ладошку на щёку Чанбина и поглаживать начал ласково. — Ты обеспечиваешь нас, ты поднимаешь мне настроение, когда я хочу рыдать, ты завязываешь мне шнурки и ты начал супер вкусно готовить, — перечислял Феликс, вдыхая грудью родной запах Чанбина. — Ты ласковый и нежный, ты два месяца таскался за мной по пятам, а я тебя игнорировал полностью, и я тебе за это так безумно благодарен! — Чанбин засмеялся на этих словах, вспоминая те весёлые месяцы, в которые он понял, что нашёл свою любовь. — Ты беспокоишься за меня больше, чем за себя, ты уже замечательный отец и ты делаешь для нашей семьи абсолютно всё, — омега прижался своим лбом к чужому и потёрся так, пока Чанбин перебирал его пальчики. — Я без тебя бы не справился, ни дня бы без тебя не прожил, но просто мне будет неуютно и неловко, если ты будешь там и будешь всё это видеть… Мне правда будет легче, если ты просто будешь в коридоре, пожалуйста… Я не хочу тебя обидеть или обесценить твоё присутствие, но я просто хочу, чтобы в тот момент рядом был Минхо… — и посмотрел крайне виновато на мужчину. — Если тебе самому так действительно будет комфортнее, то я приму твоё решение и буду в коридоре, рядышком, ты только крикнешь и я тут же на месте буду, вдруг передумаешь, — согласился наконец Чанбин, принимая это. Если его мальчику так действительно будет лучше, то он пойдёт на это. — Спасибо, — омега улыбнулся и посмотрел в глаза альфы. — Я тебя люблю. — И я тебя, моё золотце. — А ещё мы хотим кушать и съездить в гости к твоим дедушкам. Бусинке нравятся кабачковые оладушки дедули. — Конечно. У альфы сердце на куски от нежности разрывалось, и он пошёл на кухню, чтобы приготовить любимый омлет омеги и покормить его, желательно с ложечки. Он обожал его кормить, хотя Феликс протестовал часто, говоря, что он не инвалид и способен есть сам, но всё же принимал эту заботу, чтобы альфу порадовать. Чанбин был абсолютно счастлив, он не работал над музыкой, он просто отдыхал, наслаждаясь вместе с мужем волнительным ожиданием их ребёнка. После их разговора, альфа действительно успокоился. Его не списали со счетов, его не считают бесполезным, он важен. И он это принимает, потому что в семье иначе не бывает.***
Минхо нервничал больше Чонина, он суетился и переживал за всё на свете. Понравится ли Чану особая еда, которую он приготовит? Найдёт ли альфа общий язык с братом? И примет ли брат его мужчину в небольшую семью? Младший омега сразу заметил, что брат был особенно дёрганным, потому что приборы из рук Минхо падали, тряпку он положил не на раковину, а случайно кинул в мусорку, ну и пустую тарелку он почему-то отправил в холодильник, а не в посудомойку. — Хён, вдохни поглубже, ты чего? — Ян рассмеялся, воруя кусочек кимпаба из тарелки и заставляя Минхо зашипеть. — Всё нормально будет, я хорошо себя вести буду, гарантирую! — Точно? — уточнил омега на всякий случай. — Ты его любишь? — спросил тогда ещё раз серьёзно Чонин, хотя Минхо уже упоминал о своих чувствах. Для омеги это было важно. Как человек юный, он в основном только чувствами и жил, и ему сложно было помыслить о том, чтобы спать с кем-то, кто ему не нравился, а он понимал, что Минхо с этим своим Крисом спал, потому что пахло иногда от него альфой сильно, явно не после простых объятий домой приходил. Чонин теперь к Минхо по-другому относился, он иногда обнимал его, начал делиться впечатлениями и рассказывать о том, где они с Хёнджином гуляли. И стоило ли говорить о том, что молодые люди действительно отчитывались старшему о своих передвижениях. Минхо был спокоен и рад, что младшие были дома, причём оба, потому что за юного альфу он теперь переживал не меньше, чем за брата. Хёнджин был очаровательным, он был начитанным, удивительно воспитанным, а внешний вид не играл никакой роли. Минхо видел в нём ребёнка, такого же, как и Чонин, возможно, тот был даже ещё более нежным и ранимым, потому что при любой возможности он обнимал Минхо. Если старший омега обнимал брата на прощание, то Хёнджин никогда не оставался в стороне. Он тоже тянулся к родительскому теплу, которое чувствовал теперь постоянно и не мог им насытиться. Юный альфа жил у отца, контактировал с ним редко и наслаждался тишиной в новом месте, где он ночевал, а вот в квартире Минхо он чувствовал себя как дома, потому что там как раз и была вкусная еда, был омега, которого очень хотелось папой назвать, но язык не поворачивался из-за возраста и внешнего вида. Хёнджин писал Минхо о своих успехах в экзаменах, рассказывал, как прошёл его день, потому что Ли спрашивал его и действительно интересовался. Им всем было тепло. — Люблю, — кивнул Минхо и ответил тихо, прикладывая руку к груди, где сердце вдруг биться стало чаще. — Так, что когда я рядом с ним, у меня в ушах иногда шумит так, что я своих мыслей не слышу, так сильно у меня пульс бьёт, — откровенничал с братом Минхо, а Чонин кивал и узнавал в этих «симптомах» себя самого рядом с Хёнджином. — Он самый лучший альфа, которого я когда-либо встречал в своей жизни. — Тогда я приму его, каким бы он ни был, потому что ты моего альфу, между прочим, с кучей проблем, косяков и клише принял, ты нас обоих принял, хён, и ты крут до невозможности, — Чонин прямо в глаза своему опекуну смотрел, а тот и дышать боялся, чтобы не спугнуть этот момент. Чонин же вспоминал определение любви, данное доктором Кимом. Минхо таким и был. Ян хотел быть таким же. — И я хочу тоже с твоим альфой подружиться, чтобы всем здесь хорошо было. — Чонин, боже, ты… — Минхо едва не расплакался, а Чонин едва не сказал главное, то, что давно уже хотел сказать, но стеснялся. Прервал их разговор звонок в дверь. Минхо бросился открывать, Чонин следом за ним, потому что интересно было до ужаса, хотя и неловко. Омега в такие ситуации попадать ненавидел. Однако вот он смотрел на альфу, которого брат впустил домой. Тот не был очень высоким, такого же роста, как и его хён, но он был гораздо шире, чем омега. Его плечи были очень мощными. Каждого альфу Чонин навскидку сравнивал с Хёнджином и делал ставки. Обычно он ставил на Хвана, теперь же, глядя на то, как Чан снимал ветровку, а потом и головной убор с маской и очками, он был уверен в том, что выиграл бы Чан. Такой мускулатуры у стройного альфы-подростка не было, вот Чонин и хлопал глазами потрясённо. Как фанат он знал, что у певца фигура крутая, но он был гораздо больше, чем казался. — Привет, — Минхо улыбнулся тепло и, немного застенчиво, так как за углом стоял Чонин и волновался, потянулся за поцелуем к своему альфе. Чан тихо прошептал слова приветствия и притянул к себе своего омегу, тихо и почти невинно сминая его губы в нежном приветствии. Только Ли отстранился, чтобы дать Чану разуться и пройти дальше, как из-за стены вырулил Чонин и тут же согнулся в поклоне в девяносто градусов, пугая этим обоих взрослых. — Здравствуйте! — довольно громко произнёс Чонин, распрямился и заглянул в лицо Чана, который с приветливой улыбкой склонился в ответном поклоне, но не таком низком, а потом первым протянул руку, чтобы пожать. Чонин с готовностью ответил на рукопожатие. Конечно, это с натяжкой можно было назвать рукопожатием, потому что Чан скорее осторожно подержался за маленькую нежную омежью ручку. — Здравствуй, Чонин, очень рад с тобой познакомиться лично, — Чан прошёл за омегами на кухню, помыл там же руки и сел туда, куда взглядом указал Минхо. — Я очень многое о тебе слышал… — начал было Чан, как тут же уловил испуганный взгляд младшего омеги, адресованный старшему. Боялся, что Чан будет его отчитывать за поведение? — Минхо рассказывал, что ты не так давно завоевал второе место в соревнованиях по конкуру с отрывом в шесть десятых секунды, это очень крутой результат! — воскликнул альфа, наблюдая за облегчением Чонина и за Минхо, который суетился и накладывал рис в мисочки, пододвигая к Чану кимчи, а к Чонину нарезанные огурцы. — Мне просто повезло с конём, а до этого я проиграл, — скромно пробормотал Чонин, перемешивая рис с мясным рагу. — Ну и что, — пожал плечами Чан, пробуя горячее и тут же жмурясь довольно, находя руку Минхо и сжимая её. — Сладкий, очень вкусно, как и всегда. Я хочу это всю жизнь есть… — альфа не удержался и не стал пока договаривать, отвлекаясь на еду. — Так вот, даже проигрыш — полезный опыт. Иногда полезно на земле посидеть перед тем, как взлететь, — и в глаза Чонина посмотрел, снова улыбаясь. Чонин тут же попал под очарование альфы. Минхо этот контакт увидел, так что предпочёл просто слушать тихую, довольно оживлённую беседу между братом и своим мужчиной. Они интересовались увлечениями друг друга, любезничали и очень милыми были, Минхо было так комфортно и Чонину с Чаном, кажется, тоже. Даже не заметили, как вечер подкрался, а на улице начинало темнеть. Тогда Чан и начал собираться. — Это был чудесный вечер, — пока ещё сидя за столом, произнёс Чан и снова ямочками сверкнул. — Я надеюсь, что мы будем становиться только ближе и вместе идти к доверию и крепкой семье. Ты чудесный молодой человек, Чонин, — Чан даже погладил ласково младшего по голове, пока у Минхо весна внутри расцветала. — А мне уже пора… Сладкий, ты не поедешь сегодня со мной? — спросил Чан, поглаживая по руке своего парня. — Наверное, нет? — очень неуверенно пробормотал Минхо, прикусывая губу и глядя на гору пустой посуды на столе. — Приберусь и лягу спать. — Сегодня же выходной, — вклинился вдруг Чонин. — Я сам приберусь. Чего тут, в посудомойку всё кинуть и стол протереть. К тому, же, мы в кино так и не сходили. Езжай, хён, а я к последнему экзамену поготовлюсь. — Точно? Ты не обидишься? — Минхо поморгал, обдумывая предложение Чонина. — Да ты о чём, боже… — закатил глаза младший, а шёпотом уже добавил. — Ты становишься бесячим, когда слишком переживаешь за меня, просто иди уже в кровать к своему альфе, не тупи!.. Чан притворился, что не слышал этого, а Минхо вспыхнул, словно спичка. Альфа всё же захихикал внутренне, думая о том, что это у них семейная черта такая, сочетать в себе очаровательную прямолинейность с толикой грубости, которая каждый раз сглаживается посредством прекрасной внешности. Чонин получил слабый щелбан от Минхо, а сам Ли унёсся в ванную, а потом и в зал, чтобы собрать с собой нужные для ночёвки вещи. Тут-то Чонин и почувствовал свободу задать самый главный вопрос ещё и Чану, который он ранее задал Минхо. — А теперь откровенно о главном, — почти голосом диктора объявил Чонин, забывая про тарелки и прищуриваясь, буравя своего кумира внимательным взглядом. — Ответьте мне честно, потому что это очень важно. — Я внимательно тебя слушаю и клянусь говорить правду и только правду, — Чан понимал, что с ним теперь не шутили, его взгляд был твёрдым и решительным. — Вы правда любите моего брата? Если да, то за что, расскажите мне, — потребовал, а не попросил Чонин. — Почему Вы в него влюбились и обратили на него внимание? Это точно не фикция? — Это не фикция, — Чан помотал головой и сложил руки в замок на столе. Альфа обратил свой взгляд прямо в глаза Чонина. — Мы познакомились в моей студии, когда я вызвал его глубокой ночью. Я устал и вымотался настолько, что забыл включить электричество и ругал не работавшую из-за этого аппаратуру. И пришёл он, такой же уставший, измученный, с какой-то печалью в глазах и ссутуленными плечами. Он всё равно показался мне ужасно красивым, и я пришёл к нему и утром, чтобы угостить кофе. Я трудно с людьми схожусь, потому что довольно стеснительный, хотя по мне и не скажешь, однако я к нему подошёл, не хотел его упускать. Я увидел его панические атаки и захотел защитить. Я хотел, чтобы он высыпаться стал, я просто хотел быть рядом. И теперь, когда он стал моим, когда всё даже с агентством уладилось, я не хочу отпускать его, я хочу просыпаться с ним каждое утро, Чонин, и я чувствую на себе ответственность за него, теперь и за тебя тоже, потому что заботы Минхо становятся автоматически моими и я буду готов решить всё, что угодно. Поэтому я дам тебе свой номер, чтобы ты в случае чего мне мог позвонить и попросить помощи… — Чан вздохнул глубоко, отводя взгляд. — Это очень сильно, — закивал Чонин, оставаясь довольным. — А какие у Вас на него планы? — Знаешь, я уже ближе к тридцати, чем к двадцати, так что если я начинаю отношения, то только с расчётом на создание семьи, — Чан улыбнулся. — Когда агентство посчитает, что пришло время для нового информационного бума, я потребую разрешения на законный брак и сделаю Минхо предложение. А когда он станет моим мужем, я не стану ни у кого ничего спрашивать и мы станем родителями. Я хочу этого больше всего на свете, чтобы он был счастливым. Такой ответ тебя устроит? — альфа вздохнул глубоко и откинулся на спинку стула, замечая, что в комнате стало слишком тихо. — Устроит, — омега кивнул, возвращаясь к загрузке посуды в машинку. — И меня ещё больше устроит, если Вы выполните свой план. — Непременно, — пообещал Чан, поднимаясь. — Знаете, мой психолог сказал мне, что любить — это значит делать. Делайте для него всё, что в Ваших силах, делайте его счастливым каждый день, и только попробуйте обидеть… — Чонин опустился до банальных угроз, Чана это, как ни странно, порадовало. Теперь хоть какие-то чувства у младшего омеги были к старшему брату. Чан поднялся на ноги и вышел на балкон, чтобы подышать, потому что Минхо всегда долго копался, когда к нему собирался. Чонин последовал за ним и открыл окно, впуская внутрь ветер. Оба вдохнули свежий вечерний воздух полной грудью и уставились на тяжелое свинцовое небо. — Где же мой Минхо? — тихо пробормотал себе под нос альфа, в мыслях находившийся далеко от этого места. Он желал только одного: забрать его, своего омегу, прижать к себе и больше никуда не отпускать. Альфа слишком хорошо представил себе, как будет делать предложение, а Минхо заплачет и согласится, как в тихом кругу отметят свадьбу, а потом, после захватывающего путешествия, они вернутся с наслаждением домой, Чан поможет Минхо сделать гнездо и они дадут вместе начало новой жизни. Всё это выглядело в голове как сказка, которую пока Чан отринул, решив, что всему свое время. Он лишь снова сфокусировался на виде из окна. — А ласточки летают низко — к дождю.***
— Хёнджин, пожалуйста, давай, — умолял Чонин, делая телевизор потише и приваливаясь к плечу своего альфы. Тот лишь глаза закатил и простонал обречённо. Они сдали все экзамены и теперь отдыхали, пользуясь своими каникулами. Ну, как отдыхали. Чонин отдыхал, а Хёнджин постоянно работал, исчезая в своей студии и появляясь только по выходным. Вот и теперь, когда дома у омеги никого не было, Хван зависал там вечером, предупредив отца, что вернётся поздно. Он планировал просто посидеть рядом, тупорылые шоу посмотреть и дать своим глазам и рукам хоть немного отдыха, но его планы сильно разнились с тем, чего хотел Чонин. А хотел омега много и сразу, всего альфу целиком и обязательно в себе, о чём и сообщил своему парню. — Почему тебе это так срочно? — Хван взял в свои довольно большие руки ладошки своего омеги. — Солнышко, почему мы не можем подождать ещё? — Я не хочу больше ждать, — упрямо выкатил губу Чонин и перебрался быстро на колени Хёнджина, скрещивая руки за его шеей и глядя ему в глаза игриво. — Хочу тебя. Возраста согласия я давно достиг, течка у меня была месяц назад, снова придёт ещё через месяц, всё безопасно, — и потёрся своим носом о Хёнджинов. — Ну почему ты такой упрямый? Ты неисправимый романтик, Хван Хёнджин, неужели ты думал, что я правда, как в твоих мечтах, буду ждать до свадьбы? — Боже, ты меня обижаешь, Солнце, я даже и помыслить не мог, чтобы ты-то и утерпел до свадьбы, — рассмеялся старший и погладил ласково тонкую талию. — Просто я не хочу тебе навредить. — Ты никогда не сделаешь мне больно, я тебе доверяю, — Чонин начал мягко целовать чужие щёки, а Хёнджин глаза прикрыл, мысленно умоляя себя не возбуждаться, но это мало помогало. Чонин, сидящий на нём верхом, запах возбуждения и эти глаза, яркие, умоляющие и очень жаждущие. — Ты точно уверен в этом? — почти горестно вздохнул Хёнджин, чувствуя, что уже начинал твердеть, пока Чонин ёрзал на нём и пальчиками голову массировал. — Точно, я тебе уже целый месяц голову ковыряю этим, — омега улыбнулся довольно, потому что чувствовал свою победу. — Я не хочу, чтобы первый раз был, когда я буду уже замужним степенным омегой, это слишком скучно. Хочу вот так, тайком, пока старший брат на работе, а квартира принадлежит только нам. Пока мы оба юные и глупые, бедные, без своего угла, сопливые старшеклассники, но такие счастливые, потому что я тебя люблю, а ты меня любишь? — и с улыбкой губу свою прикусил, тут же лбом бодаясь, как ласковый кот. — Люблю, — Хёнджин головой помотал, не веря, что его вот так просто уломали. — Только не на диване Минхо-хёна, ладно? И не такие уж мы, благодаря мне и бедные!.. — Зануда ты, — фыркнул Чонин, но послушно соскочил с чужих колен и потянул альфу за собой, не давая ему и телевизор в зале выключить. Он был слишком возбуждён, чувствовал дрожь в пальцах от предвкушения и волнения. Кровать у Чонина была немного тесноватой для них двоих, но это не казалось важным, потому что думали подростки совсем не об этом. Хёнджин выключил свет, оставляя комнату в почти абсолютной темноте, освещаемой половинкой луны из окна. Чонину так не понравилось, потому что он хотел видеть хоть что-то, а потому он включил гирлянду с теплым светом, висевшую на стене над кроватью. Это было красиво, будто с ними маленькие светлячки были. Ян расправил быстро кровать, сбивая одеяло и плед куда-то в ноги, чтобы не мешалось. — А дальше, надо… — Чонин вдруг застеснялся и его уверенность и пыл поутихли. Он вновь превратился в неуверенного омегу-подростка, который правда побаивался терять девственность. — Раздеться, — так же неловко произнёс Хёнджин, для которого это тоже было всё впервые, вообще-то, в чём он не признается Чонину, конечно же. — Я начинаю стесняться, — честно признался Чонин и, чтобы скрыть неловкость, опять обнял крепко Хёнджина, чтобы тот его успокоил, хотя и у самого альфы всё внутри сжималось от волнения и, что скрывать, желания. — Нечего стесняться, — уверенно сказал Хёнджин, слегка покачивая омегу. — Ты самый красивый омега на этой планете. Я… Сам хочу тебя раздеть, ты не против? — Всеми конечностями за, — Чонин покраснел, его дыхание учащалось и он порадовался открытому окну, через которое тихонько проникал ненавязчивый сквозняк. Хёнджин подвёл осторожно Чонина к его кровати и уронил на неё бережно, нависая сверху. Он не торопился, пока предпочёл просто целовать омегу медленно, чтобы тот расслабился, это ведь у них было как всегда. Они часто целовались, как и теперь. Хёнджин проникал мягко языком в рот Чонина, игрался с ним, дразня штангой и иногда случайно стукая её по зубам Яна. Хёнджин в поцелуй улыбался, чувствовал, что Чонин тоже улыбался, пока гладил сквозь футболку грудь и цеплялся за плечи альфы. На младшем была рубашка, так что разорвав поцелуй, Хёнджин чуть приподнялся, чтобы устойчиво стоять на коленях над своим Чонином и тихонько расстёгивать пуговицу за пуговицей, обнажая тонкий белый омежий стан. — Ты такой красивый у меня, — простонал Хван, опускаясь с поцелуями на ключицы, а потом и ниже. Он быстро поцеловал соски Чонина, заставляя того пискнуть задушенно от неожиданности и стыда. — Только не целуй так низко, Джинни! — тут же плаксиво попросил Чонин, ёрзая. — Хочу и буду, — хмыкнул Хёнджин, отбрасывая в сторону рубашку Чонина и снимая собственную футболку. Чонин засмотрелся на своего альфу. Он был красивым молодым альфой, не накачанным, как зрелые альфы-качки, но просто стройным подтянутым юношей, у которого идеально просматривался слабый, но очень уж привлекательный рельеф пресса. Его всего хотелось обтрогать, чем омега и занимался в своё удовольствие. — Гадкий альфа, — прошептал Чонин, позволяя снова целовать себя. Он заметил, как ловко и быстро Хёнджин поддел край его брюк и спустил их к бёдрам вместе с бельём. Оторвавшись, Хван и вовсе со стройных ног снял одежду и отправил к рубашке и футболке. — Очень невероятный, — подросток вдохнул поглубже аромат возбуждения своей пары и почувствовал зуд в дёснах. Конечно, хотелось пометить его, приковать к себе самым серьёзным образом, давно уже не принятым в их обществе. Альфы омег теперь редко метили. Эта традиция, ранее негласно обязательная, осталась во временах их дедушек, когда работа была раз и на всю жизнь, и муж тоже был раз и на всю жизнь. Когда люди не разводиться бежали, а решали вместе свои проблемы. Такие сказочные истории любви оставались в прошлом, а у Хёнджина всё сильнее клыки ныли в желании вонзить их в чужую шею и оставить рядом с собой навсегда. Однако эта картина перед глазами расцветала в его мечтах только в первую брачную ночь, так что навязчивую мысль пришлось отбросить, а зубы сжать плотнее. — Джинни, разденься тоже полностью, а то я начинаю стесняться, — Чонин был готов зареветь от неловкости под пристальным взглядом своего парня. Он побрился перед их первым разом, а теперь понимал, что у него кое-где, в особо нежных местах, было раздражение, и он уже думал, как будет дуться и защищать себя, но взгляд альфы говорил, что тому всё нравилось, что было удивительно. Чонину самому в себе не всё нравилось, а Хёнджин вот наоборот в восторге был и послушно сбросил с себя всю одежду, являя омеге уже полностью возбуждённый член. Чонин сдавленно выдохнул, потому что разница в их размерах была значительной. — Солнышко, а помнишь, что именно я тебе сказал на прощание, когда ты уходил из участка? Когда мы впервые встретились? — ухмыляясь хитро, спросил Хёнджин, снова нависая над своим омегой и почти гипнотизируя его. Глаза младшего расширились почти в ужасе, потому что он помнил! — Ты… — Чонин ахнул, когда Хёнджин снова опустился губами к его соскам и начал их слегка прикусывать. — Ты сказал, что в следующий раз, когда мы увидимся… Ты хотел узнать, какой я вкусный, — почти провыл Ян, за щёки отрывая от своей груди альфу, потому что ощущение металлического шарика и мягкого влажного языка на сосках срывало крышу. — Ты ведь запах имел в виду, — наивно нахмурился Чонин, заглядывая в глаза Хёнджина, который от запаха лилий был почти уже пьяным. — Перевернись на живот, — Хёнджин улыбнулся широко и высунул свой язык, в котором слабо штанга поблёскивала. Чонин подавил в себе желание заорать дурниной. В первый же раз в его жизни альфа собирался ему отлизать? Это было слишком. — Джинни, боже, нет… — заскулил Чонин, не веря, что это происходило с ним. — Может, не в первый раз, а?.. — Переворачивайся, — глаза Хёнджина потемнели, а лицо его было серьёзным. Он не шутил, когда говорил, что хотел его попробовать. Он очень хотел вылизать Чонина. Даже порно смотрел в качестве пособия, тренировался пару раз дома, на персике, в своей комнате, но это было не то. Когда Чонин всё же перевернулся и выставил для своего альфы текущий зад, Хёнджин едва не умер. Альфа уверился в том, что именно этого и хотел, а ещё хотелось заставить Чонина тихо постанывать, забывая о чувстве стыда насовсем. Первый широкий мазок языком по пульсирующей дырочке уже заставил Чонина сжаться и с тихим писком попытаться отодвинуться от лица альфы, но тот не позволил, только руками сжал талию своего мальчика, так активно его соблазнявшего. — Чего ты так боишься? — почти пропел Хёнджин. — Тебе неприятно? — Приятно, только очень стыдно и стеснительно, — честно признался Чонин, желая исчезнуть, потому что его возбуждённый член только что дёрнулся и капнул смазкой на простынь. — Это же противно… — Солнышко, скажи мне, а если бы я попросил тебя поласкать меня язычком, ты бы отказался? Тебе было бы противно? — Хёнджин вздёрнул брови, не позволяя Чонину развернуться и заглянуть себе в лицо. Альфа теперь медленно поглаживал анальное отверстие младшего большим пальцем правой руки и иногда проникал внутрь, что омеге очень нравилось. — Я бы с радостью это сделал, — Чонин снова покраснел, когда признавался в этом не только себе, но и своему альфе. В мыслях-то он где только уже Хвану не отсасывал. — Я хочу это сделать, чтобы тебе хорошо было. — Ну, это ведь то же самое! — воскликнул альфа с улыбкой. — Я тоже хочу, чтобы тебе понравилось, и мне не противно, мне приятно, ты действительно вкусным оказался. Так что просто принимай мою ласку и думай о том, что потом тоже сделаешь мне приятно, ладно? Больше Чонин возражать не стал, только ткнулся лицом в свои ладони и снова в пояснице прогнулся, получая от Хёнджина невероятную стимуляцию языком. Хван его почти действительно пил, пытаясь протолкнуть язык внутрь напряжённых мышц. Чонину же было очень странно, но и приятно вместе с тем. Он всё больше расслаблялся в руках Хёнджина и сам начал подаваться назад, навстречу языку Хвана, даже постанывал иногда, чувствуя, как смазка выделялась активнее. Омега даже не насторожился, когда язык вдруг исчез, а внутрь дырочки вошёл указательный палец Хёнджина. — Я растяну тебя, ладно? — предупредил Хёнджин. — Придётся потерпеть. — Хочу быстрее уже, вставь ещё? — попросил омега, оглядываясь судорожно на парня. — С ума сошёл, — констатировал факт, а не спросил альфа, качая головой из стороны в сторону. — Я буду возиться медленно, столько, сколько будет нужно, чтобы тебе не было больно. — Давай не очень медленно, а? — проскулил Чонин, насаживаясь уже на два пальца Хёнджина. — Я уже почти готов, я чувствую. — Ага, конечно, а если я тебя порву? Один ты явно в больницу не поедешь, а представь этот разговор? Доктор спросит, сколько тебе лет. Ты ответишь, что шестнадцать, он спросит про половую жизнь, и ты просто рассмеёшься и такой: ну, попытка была, как видите, но мой альфа кретин-малолетка, который не догадался меня хорошо растянуть. Нет, нет, Чонин, даже не проси меня, пока я не увижу, что ты готов, я не войду. — Зануда, — рассмеялся и снова обозвал Хёнджина Чонин и развёл ноги пошире, утыкаясь в кровать и просто получая наслаждение даже от растяжки. Не сказать, что Хвану это давалось легко, потому что у него даже голова немного кружилась от того, как сильно ему хотелось вставить Чонину. Он почти не дышал, пока минут десять терпеливо возился с задним проходом младшего, наблюдая, как красиво растягивались края и как всё лучше и лучше омега принимал его пальцы. Совсем скоро у него появилось устойчивое ощущение того, что уже пора. Хёнджин ласково погладил омегу по ягодицам, наклонился, чтобы в последний раз лизнуть уже растянутое отверстие, вызывая по спине младшего мурашки. — Ты готов… — Хёнджин шепнул это совсем тихо, но омега его услышал. — Мне войти вот так? Или ты хочешь как-то по-другому? — участливо спросил Хван, опасаясь того, что позорно кончит в ту же секунду, как войдёт в жаркое лоно. — Хочу видеть твоё лицо, — попросил Чонин. — Давай я просто лягу под тебя, ладно? — Мне нравится, — кивнул Хёнджин, помогая уже вспотевшему немного Чонину перевернуться и обнять его сперва. Чонин прижал его к себе крепко и очень близко, так, что оба чувствовали взаимное напряжение и возбуждение. — Я тебя люблю, — вздохнул глубоко Чонин. — Поцелуй меня? — попросил он, надавливая на шею альфы, чтобы тот приблизился к его лицу вплотную. — Сделаешь это?.. — Я тебя тоже, — Хёнджин улыбнулся. Губы альфы были влажными от омежьей смазки, как и его подбородок, от него пахло Чонином. Хёнджин целовал его медленно, тягуче, очень ласково, точно так же, как он начал проникать внутрь с помощью Чонина, который руку вниз опустил, ласково и быстро головку члена обвёл и приставил ко входу, направляя в себя и расслабляясь максимально, пропуская внутрь сначала довольно объёмную головку, а потом и всего Хёнджина, до самого конца. — Боже, — Чонин задышал часто и улыбнулся, глядя счастливо в глаза Хёнджина. — Всё, теперь я не девственник! — Чонин, господи… — простонал Хёнджин, всё ещё пытаясь поверить в то, что он действительно сейчас двигался медленно внутри своего омеги, задевал изнутри каждый раз его простату и делал ему очень хорошо, потому что теперь омега, в кои-то веки, замолчал и молча мысленно и физически переходил в новый этап взросления и становления. Чонину нравилось, ему так приятно никогда не было, никогда пальцами он не получал такой стимуляции как теперь. Хёнджин был идеален, он ускорялся до сладкого медленно, почти незаметно, но сердце чаще билось, щёки ещё сильнее краснели, а глаза Ян прикрыл на время, чтобы сосредоточиться на своих ощущениях. Его тело было близко к экстазу, душа же давно уже песни пела от счастья и лёгкой была, словно птичье пёрышко. Распахнул глаза Чонин, когда Хван снова склонился над ним, его губы в плен взял и одной рукой ласково член прихватил, стимулируя головку и поглаживая с ощутимым нажимом уретру. — Джинни, я сейчас кончу, — вздохнул глубоко Ян, желая сжаться вокруг члена посильнее. — Кончай, Солнышко, — Хёнджин кивнул. Чонин же в ту же минуту выплеснулся в руку Хёнджина и себе на живот. Альфе тоже оставалось ещё немного до оргазма, поэтому он продолжал двигаться в том же темпе, продлевая удовольствие своего омеги, который снова решил с ним поговорить. — А у тебя каждый раз узел появляется? — любопытные горящие глаза уставились в его собственные. — Теперь да, — простонал Хёнджин, понимая, что такие разговоры его только сильнее заводили, потому что он уже думал о том, как будет пропихивать в своего омегу когда-нибудь свой узел и ждать вместе с ним щенка. Внутри всё теплело. — А сейчас нельзя? — и бровки сдвинул к переносице. Хёнджин ответить не успел, он и кончить не успел даже, когда дверь вдруг распахнулась, а на пороге появился незнакомый ему мужчина, даже лицо которого было сложно рассмотреть. Альфа быстро вышел из Чонина, хватая одеяло и прикрывая им их обоих. У самого же омеги вопль ужаса в горле застрял. — Бля-ять, — протянул омега в звенящей тишине, пока альфа на пороге пытался хоть что-то сказать. Все уже чувствовали запах пиздеца, который был неизбежен. — Блять!.. — с чувством произнёс Бан Кристофер Чан.