Стереотипы

Куникида открыл глаза и прищурился, чувствуя, что солнце слепит. В комнате свежо, окно открыто нараспашку. Но не холодно. Он не помнил, когда успел укрыться. Он не помнил, взял Дазая или нет. Все было как в тумане. Нужно вставать, пока он не проснулся. Сначала приготовить завтрак, поесть самому, накормить его… Затем затащить в ванную и хорошенько помыть. Обработать вибратор, чтоб он случайно инфекцию не занес… Куникида шевельнулся, пытаясь подняться, и почувствовал что-то тяжелое, сдавливающее его грудь. Это был Дазай, устроившийся щекой на его груди и сладко посапывающий во сне. Опасно. Если Дазай встанет раньше, чем он приготовит завтрак, можно считать, что они оба останутся голодными. Подмешать в его кашу таблетки, что выписал Мори. Кстати, вчера, кажется, он их так и не выпил. Куникида снова аккуратно шевельнулся. Он взял Дазая за плечи, в попытке убрать… Повезло. Напарник спал крепко, так что Куникида сумел подложить ему вместо себя подушку и подняться. Член ужасно болел. Сейчас он был вял, и Куникида никак не мог вспомнить, кончил он вчера или нет. Последнее, что он помнил, это как он свалился на кровать, чувствуя, что сил себя сдерживать больше не оставалось. Куникида накинул на себя халат, окинул взглядом Дазая. Тот был укрыт только наполовину, а в комнате было прохладно из-за открытого окна, закрывать которое Куникида не хотел. Он осторожно накрыл Дазая одеялом до подбородка, убедился, что тот не проснулся, и тихонько отправился на кухню. Ужасно хотелось сбежать. Спрятаться где-то, где Дазай его не найдет со своими приставаниями, со своей течкой. Не видеть его. Куникида налил в маленькую эмалированную кастрюльку молока и поставил на медленный огонь. Он пытался вспомнить, чем же вчера все закончилось, но в памяти оставалась пустота. Или это было сегодня?.. Черт, какой сейчас день недели? Он привык жить по графику. Он все тщательно планировал, обдумывал каждый свой шаг, каждое действие. И никогда прежде ему не приходилось теряться во времени, путать дни недели, не понимать, начало дня ли сейчас, или близится вечер. Куникида помешивал молоко, добавил туда немножко соли и сахара, для вкуса. Когда оно разогрелось, он засыпал туда овсяные хлопья, не прекращая помешивать. Кажется, в холодильнике должно быть сливочное масло… И вроде оставалось немножко меда. Нужно только торопиться, нужно успеть, пока он не проснулся. Хотелось вернуться обратно в постель. Лечь, свернуться в ней и больше не вылезать. Чтобы больше никаких домогательств. Лучше даже в одиночестве. Не так, лучше в полном одиночестве. Хотя бы немножко отдыха. Денечек… Куникида выключил плиту, разложил кашу по тарелкам. Нужно свою съесть, а ему еще немного остудить… Куникида не стал добавлять себе ни масла, ни меда. Как-то было плевать на вкус. От каши сейчас важна была только энергия, не более. Чтоб ее хватило на день. Хватило вытерпеть очередной сумасшедший день. А в обед он закажет доставку из столовой неподалеку. Днем готовить не получится. Ел Куникида быстро, обжигая язык. Он все боялся не успеть, боялся, что Дазай может навредить себе, оставшись без присмотра в таком состоянии, боялся и того, что Дазай просто может не дать ему поесть, как уже случалось не единожды. Съев свою порцию, он наспех вымыл тарелку, добавил меда и масла в тарелку Дазая. Нужно бы туда еще таблетки покрошить… А если каша станет горькой от них? Он ведь тогда и вовсе может есть отказаться. Нет, нужно в стакан с водой как раньше, не обманывать. Куникида перемешал масло с медом в каше и пошел в комнату, по дороге дуя в тарелку, хотя она уже была и не столь горячей. Дазай не спал. Он сидел на кровати, закутавшись в одеяло. Как-то слишком тихо в комнате, никаких стонов, никакого шума. Ветер задувает в открытое окно, не прикрытое шторами. — Куникида-кун, — Дазай посмотрел на него. Лицо его было спокойно, без возбужденного блеска в глазах, без игривого румянца на щеках. Обычное, простое лицо Дазая, каким оно бывает в те моменты, когда он серьезен. — Ты просто монстр… Наконец-то все кончилось… Куникида подошел ближе, поставил тарелку на тумбочку и сел на кровать, соблюдая приличную дистанцию. — Дазай, я правда ничего не помню, — заговорил он, стараясь предположить, чем могло все закончиться. Просто так бы Дазай его монстром не назвал. Похоже, он все-таки не сдержался. — Прости, если сделал с тобой что-то против твоей воли. У меня мозги отключились и… — Ты не понял, — Дазай закатил глаза. Он придвинулся ближе, сел рядом с Куникидой, все еще кутаясь в одеяло. — Есть пытка такая. Альфу запирают в клетке рядом с течным омегой… И держат там, пока он не выложит все, что от него требуют. Обычно все сдаются минут через десять. Ты же, — Дазай посмотрел в лицо напарника, одеяло сползло с его макушки на плечи. — Ты и не пытался меня взять. Потому я и сказал, что ты монстр… Ни один альфа на моей памяти этого не выдерживал. — Ты что, сам эти пытки проводил?.. — Куникида не смотрел на напарника. Ему хотелось отдыха, хотелось спать, хотелось, чтобы прошла боль. И сейчас сильнее, чем когда-либо прежде, не хотелось видеть Дазая. — Да, — кивнул Дазай, беря в руки тарелку с овсянкой. — Спасибо за завтрак… Он принялся медленно есть, наконец-то сам, без уговоров, и Куникида откинулся на кровати. Стало намного спокойнее… Дазай теперь прежний. Все прошло, и вряд ли когда еще повторится. Завтра они смогут пойти на работу. — Мори-сан сделал какие-то выводы?.. — спросил Дазай. Из одеяла он не вылезал, похоже, к нему вернулось стеснение. Зато у Куникиды, кажется, любое смущение отбилось. Видеть перед собой голого омегу с утра до ночи теперь казалось чем-то нормальным. — Он сказал, что в твоем блокаторе был афродизиак, — начал он, глядя в потолок. — Который вступил в конфликт с лекарствами… — Вот в чем дело… — задумчиво ответил Дазай. — Я и думаю, первое время у меня все внутренности скручивало от желания. Прости, что доставил неудобства. — Брось, я сам на это подписался, — отмахнулся Куникида. — Просто прими мои извинения, — настаивал Дазай. — Я редко когда их приношу. Осаму отставил тарелку на тумбочку и упал рядом. Куникида открыл глаза, посмотрел на напарника, который, казалось, тоже был утомлен, несмотря на недавний сон. — Хорошо, я принимаю твои извинения… Хоть и считаю, что тебе не за что извиняться. Дазай на это улыбнулся. Он смотрел в потолок, не двигался и казался расслабленным. Одеяло прикрывало его до пояса, а грудь, местами покрытая шрамами, была оголена. — Спасибо тебе… Слушай, я ведь теперь тебе обязан, да? — спросил Дазай, повернув голову к напарнику. — Нет. Укройся, застудишься. Дазай хихикнул, натягивая одеяло повыше. — Да брось, ты можешь просить что хочешь, — он перевернулся на бок, умещая на кровати ноги и подгибая их в коленках. — Кто б со мной еще так возился? — Я же сказал, нет, — Куникида говорил серьезным, рабочим тоном. — Мы напарники, мы должны просто так выручать друг друга. — Я же говорю, ты можешь просить что хочешь, — с нажимом повторил Дазай. — Что угодно. Понимаешь? Попросишь не шутить про суицид — не буду шутить. Попросишь отсосать — отсосу. — Заманчиво, — Куникида усмехнулся и приподнялся на локтях, глядя на напарника сверху вниз. — Хорошо, если ты так настаиваешь, то вот моя просьба: мы пойдем на второе свидание. Теперь уже Дазай приподнялся. Он смотрел на Куникиду с нескрываемым изумлением, широко распахнутыми глазами, будто тот сказал нечто страшное. — Ты серьезно, да?.. — спросил он, не сводя с напарника взгляда. — Я не собираюсь принуждать тебя к чему-либо, — Куникида вновь сел на кровати, поправляя одеяло на напарнике. — Я не хочу, чтобы ты делал что-то, что тебе не нравится. Если бы для меня были так важны потрахушки и все такое — поверь, я бы тебя трахнул сразу, как появилась бы возможность. Куникида поднялся, взял с тумбочки тарелку вышел в коридор. Он хотел остаться в одиночестве. Хотя бы на самую малость, побыть одному, отдохнуть. — Куникида-кун! — Дазай догнал его, остановил, положив руку на его плечо. Одеяло он оставил на кровати, и снова был абсолютно наг. — Тогда что для тебя важно?.. Чего ты хочешь от меня? Я совсем не понимаю твоих намерений, зачем нам идти на свидание, если тебе не так важно, трахнешь ты меня или нет?.. — По-твоему, альфам только секс от омег нужен?.. Дазай, — Куникида притянул его к себе, слегка обнимая. — Я хочу, чтобы ты был счастлив, и чтобы ты нашел свой смысл жизни. Остальное — второстепенно. Он говорил искренне. Он говорил то, чего и правда желал всем сердцем. Но сейчас, в этот день, в эту секунду, ему просто хотелось остаться в одиночестве и тишине. Все закончилось, он справился, он может себе это позволить. Куникида почувствовал телом, как напряглись его мышцы. Дазай стремительно отстранился, высвобождаясь из объятий. Было заметно, как особенно сильно напряглась его челюсть. — Не знаю, кто тебе рассказал, — злобно начал Дазай, заставляя Куникиду невольно отшагнуть. — Но не вздумай больше косить под него. — Не неси чушь, я не понимаю, про что ты говоришь, — спокойно ответил ему Куникида, проходя на кухню с тарелкой. — Ты же не думаешь, что вообще всем альфам вокруг от тебя только секс нужен? Есть же и нормальные люди. Куникида включил воду, принимаясь за мытье посуды. Дазай встал в дверном проеме, спиной оперевшись о косяк и скрестив руки. — Считай как хочешь, Дазай, мне уже все равно. Но свидание ты обещал. Только давай, пожалуйста, не сегодня. — Я… Услышал твою позицию, — кивнул Дазай. — И мне нужно ее обдумать.

***

Дазай вернулся в комнату и упал в постель. Сил что-то делать не было. По факту, ему бы принять душ. Кожа между ягодиц и бедра все еще оставались липкими после обильных выделений. Он протянул руку между ног и аккуратно коснулся ануса пальцами. Мышечное кольцо моментально сжалось, отзываясь острой болью, но Дазай продолжил исследовать, аккуратно прощупывая себя снаружи, проверяя на наличие повреждений. Изнутри он проверять не рискнул. Даже и представить боялся, как больно в ближайшие пару дней будет ходить в туалет. Он нежился в постели, уткнувшись в лицом в подушку, от которой все еще пахло кофе. Постель бы сменить… Возможно, она впитала много и его запаха. Опасно. По крайней мере до тех пор, пока он не сможет восстановиться после течки. А дальше нужно еще подумать. Сейчас Дазай не хотел, чтобы Куникида находился рядом. Им обоим нужно прийти в себя. К тому же… Черт, ему было чертовски стыдно перед напарником. Да, он был не совсем в адеквате. Но не сказать, что Куникиде было легче. Вероятно, сдерживать альфачьи гормоны было куда сложнее. Первый день еще ладно, когда он был под афродизиаком… Но потом, потом что? Он ведь мог приложить волю, усилия, мог что-то с собой поделать. Доказательство этому был вчерашний вечер. Когда Куникида совсем уж свалился без сил, Дазай заставил себя прекратить истязать его. Течку это не прекращало, гормоны не унимало. Он всего лишь использовал силу воли, которая все это время была и у Куникиды, пока он не сломался. Он заставил себя оставить напарника в покое. Широко раскрыл окно, а сам ушел в другую комнату, затыкая нос, стараясь не дышать запахом альфы. Он слышал его рыдания за дверью. Он понимал, насколько это сложно для альфы. И поэтому, сейчас, когда все прекратилось, ему было вдвойне стыдно. Видно же, благодаря этому поступку прекрасно видно, что Куникида готов ждать его сколько потребуется, что секс для него не стоит на первом месте. Но и с трудом верилось, что на первом месте стоит цель найти для него смысл жизни. Дазай резко сел. Нет, Куникида совершенно не похож на Оду. Он следует идеалам. Он… Сам идеален. Они не пара. Дазай прошел в коридор, нашел свой мобильник в плаще. Убедился, что он полностью разряжен, так что быстренько вернулся на кровать и подключил телефон к зарядке. Тут же включил, ввел пароль. Пропущенные. Два от Чуи, целых семь от Ацуши. Дазай решил, что это, наверное, не слишком важно, первостепенно сейчас другое. Он мог бы позвонить Мори, чтобы тот его осмотрел, но решил, что и так доставил боссу мафии слишком много неудобств. Было даже как-то неловко перед ним. Он мог бы позвонить директору и сказать, что завтра выйдет на работу, но даже думать было стыдно, в каком виде он недавно представал перед Фукудзавой. Мог позвонить Чуе или Ацуши с просьбой перекантоваться у кого-то из них денечек. Чтоб и Куникида отдохнул, но и ему не приходилось маяться в одиночестве. Он уже собрался вызывать себе скорую, чтобы как-то уединиться, спрятаться, собраться с мыслями, прийти в себя, заодно дать отдохнуть Куникиде. Но передумал. Куникида ведь говорил, что хочет сделать его счастливым, да?.. Дазай полистал телефонную книгу и нажал вызов. Трубку взяли не сразу. — Куникида-ку-ун, — протянул Дазай в телефон. — Иди-ка сюда. Тихий вздох на той стороне, Куникида сбросился. Послышались шаги за дверью, и правда идет… — Чего? — спросил Куникида, скрещивая руки в дверях. — Ого, ты правда пришел, — удивился Дазай вслух. — Иди сюда, не стой в проходе, будто не у себя дома. Куникида с явным нежеланием подошел ближе, сел к нему на кровать и посмотрел в ожидании. Дазай понял, что ложиться к нему напарник не собирается. Кажется, он сейчас не получал удовольствия от нахождения с ним… Но он же любит. Или течка настолько все испортила? Он мог… разлюбить?.. — Чего ты хотел? — спросил Куникида. Внешне он не выглядел напряженным, но что-то в нем выдавало стремление покинуть комнату. Что-то было то ли в его взгляде, то ли в общем энергетика выдавала. Он не хотел быть рядом. — Я тебя снова выбешиваю?.. — тихо спросил Дазай, поднимаясь, усаживаясь рядом с ним. Сидеть сейчас было больновато, но если сильно не елозить, то этого не замечаешь. — Ты устал от меня?.. Куникида молча смотрел на напарника. Дазай напрягся. Куникида сейчас что, обдумывает ответ?.. Думает, что бы сказать, чтоб не обидеть?.. Отчего-то стало пусто внутри. Никаких негативных эмоций, никаких позитивных. — Пойду-ка я прогуляюсь! — воскликнул Дазай, вскакивая с кровати, так и не дождавшись ответа от Куникиды. Он метнулся к шкафу, стал перебирать рубашки напарника, ища ту, что может подойти ему. — Дазай, да, — наконец ответил Куникида. Осаму повернулся. — Что — да?.. — спросил он тихо. — Думаю, мне нужен отдых. Я хочу побыть один. Он выронил одну из рубашек на пол. Черт. Конечно, Куникида не стал врать. Он слишком правильный, чтобы опускаться до лжи в таких мелочах. Нельзя показывать эмоции. Дазай наклонился, поднял с пола рубашку и хорошенько встряхнул. — Как думаешь, Куникида-кун, мне подойдет? — заулыбался Дазай, приложив рубашку к своей груди и развернувшись к напарнику. — Ага… Бинты знаешь где, — Куникида стянул с себя халат, бросил в кресло и уложил голову на подушку. Он его что… Выпроваживает?.. Дазай демонстративно хихикнул, взял рубашку, первые попавшиеся трусы и выскочил за дверь, забыв про физическую боль. Он стоял в гостиной, ставшей ему за последние дни родной. Он уже привык к этому дому. Теперь возвращаться? В свою маленькую квартирку, где он будет сидеть в полном одиночестве, в полной тишине, в четырех стенах, где рука поднимается перерезать вены не потому, что жить не хочется, а потому, что больше нечем заняться?.. Главное — не показывать. Сохранить лицо. Перед кем? Куникида уже на него всякого насмотрелся. Видел всякие состояния, и слезы, и беспомощность, и похоть. Но больше он ничего не покажет. Не только Куникиде. Он и раньше знал, что чем больше открываешься людям, тем больше они причиняют боли, сами даже не подозревая об этом. Но ведь показал снова. Да, там обстоятельства вынудили, не лыбиться же ему как идиоту, когда его насилуют. Ну, а после? А там уже что-то правда пошло не так. Нельзя позволять себе влюбляться. Он не должен был позволять себе быть таким. Не должен был проявлять слабость и пассивность. Никогда. Ни перед кем. Иначе люди поймут, какой он на самом деле слабый внутри. И уничтожат.