Стереотипы

— Дазай-сан, — неуверенно промямлил Ацуши, подойдя к своему наставнику. — М? — Дазай снял наушник. В офисе сегодня было спокойно. С вопросами никто не лез, несмотря на то, что Куникида и Дазай пришли на работу порознь. Куникида был благодарен коллегам, что они не вторгаются в их личную жизнь настолько глубоко. Ни для кого не секрет, что если альфа и его омега уходят на больничный вместе, то они собираются вместе проводить течку. И, возможно, у них скоро будет ребенок. А может и нет, если альфа опытный и они хорошо предохраняются. — Дазай-сан, я скоро стану отцом, — на одном дыхании протараторил Ацуши. Куникида прекратил клацать по клавиатуре. Все умолкли. Даже Рампо поднял от телефона взгляд, принимаясь активнее закидывать в рот сладкий попкорн. Дазай не сразу ответил. Он сел на диване, озадаченно разминая затекшее плечо. Тихонько хихикнул, покосившись на Куникиду. Даже Ацуши уже не девственник. — Ну вот… О контрацепции ты и не слышал, да?.. — спокойно спросил Дазай. — Слышал, Дазай-сан, да только вот ситуация такая вышла, все так внезапно и спонтанно… — он улыбнулся. — Мы оказались с омегой голыми в одном помещении, я решил не теряться. — О, ты молодец, не то что некоторые невинные девственники, — Дазай растрепал волосы подчиненного. Куникида сжал челюсть. — Вы это про кого?.. — не понял Ацуши, поправляя прическу. — Забудь, — рассмеялся Дазай. — Это парень? Девушка? — Это… Ну, в общем, не знаю, как вы отреагируете, — Ацуши вновь замялся, спрятал от наставника взгляд, руки сцепил в замок за спиной. — Акутагава Рюноске. — Чего?! — Дазай подскочил. Рампо перестал жевать попкорн. Даже Наоми вытащила руки из-под рубашки брата, заинтересованно следя за реакцией Дазая. Тот громко смеялся. И не понять, это у него нервный смех или ситуация кажется настолько забавной. Ацуши и тот паренек из мафии… Куникида поправил очки, пытаясь представить, как вообще такое могло произойти. Акутагава в розыске. Его могут отправить в тюрьму для эсперов в любой момент, если его застанут врасплох на улице. Если он будет ходить с пузом, если у него будет интоксикация, ребенок родится за решеткой и его передадут отцу. Тогда Ацуши придется брать декретный отпуск. — Ацуши-кун, — успокоившись, продолжил Дазай. — Давай-ка мы тебе другого опекуна подберем, а?.. — предложил он, убирая челку с лица. — Что, боишься стать бабушкой? — хихикнула Йосано. — Я явно не тот человек, который будет сидеть с ребенком, пока его родители где-нибудь ошиваются, — Дазай покачал головой. — К тому же… Черт возьми, Ацуши, серьезно, аборт не рассматриваете? — Нет, мы… — Ацуши замолчал. Дверь была открыта. Куникида подскочил с места, моментально вынимая из кармана вырванный блокнотный листок и превращая его в пистолет. Дазай осел на диван. — Что ты тут делаешь?.. — спросил он, не скрывая свое изумление. На пороге офиса стоял Кэндзабуро. Он медленно поднял руки над головой, но выражение лица оставалось спокойным и холодным. Один его глаз был скрыт под повязкой — дело руки Дазая во время допроса. — Спокойно, спокойно, я безоружен, — вздохнул он, взглядом находя в офисе Дазая. — Мне дали условный срок. Я хочу воспользоваться услугами вашего агентства как клиент. — Чего еще выдумал? — Дазай изогнул бровь, поднялся вновь и подошел к напарнику. — Куникида-кун, опусти пистолет. — Я пройду? — спросил Кэндзабуро, теперь уже глядя на Куникиду. Куникида опустил пистолет, но продолжал смотреть на потенциального клиента с осторожностью и явным недоверием. — Хорошо, — сказал Дазай, не двигаясь с места, стоя позади Куникиды, будто бы тот был его щитом. — Ацуши-кун, проводи клиента. — Пройдемте за мной, — сказал Ацуши, направляясь к переговорной. Раньше Оэ уже видели в агентстве. В тот момент, когда и возникла загадка пропажи штанов Дазая. И, как казалось Куникиде, у стажера могли возникнуть правильные, возможно даже точные догадки о роли Кэндзабуро во всей этой истории. Дождавшись, когда они скроются в переговорной, Куникида взял напарника за запястье. — Ты не будешь с ним разговаривать, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Пошли просто послушаем, что он скажет. — Куникида-кун, куда подевалась вся твоя правильность? — Дазай уверенно высвободил руку и направился вслед за Ацуши. Куникида был напряжен. Он боялся потерять Дазая, боялся своей неправоты, боялся предъявлять права на омегу, который ему не принадлежит. Дазай принадлежит не ему, и он совершенно прав, говоря о «правильности». Правильнее оставить его в покое и позволить самому все решить и разобраться со своей личной жизнью. Он мечен. В какой-то степени наивно было надеяться на то, что это не станет препятствием для построения отношений. Куникида отправился за ним, в переговорную. Кэндзабуро сидел в кресле и молчал. Выглядел он вполне уверенным и спокойным. Кажется, его ничуть не трогала встреча с теми, кто недавно стрелял в него и пытал. — В общем-то, мой заказ будет довольно простым, — сказал он и прочистил горло. — Я хочу узнать, не изменяет ли мне мой омега. Дазай рассмеялся. — Куникида-кун, возьмешься за это? — с насмешкой спросил он. Издевается. Потому что уверен в его нерешительности, потому что не изменял. Поход на свидание — не в счет. Это можно было назвать просто прогулкой. В конце концов, за все время они даже не целовались. Хотя Куникида и трогал Дазая там, где не положено трогать «просто друзьям». Но это все было необходимостью, поскольку сам Дазай не мог в полной мере позаботиться о гигиене своего тела во время течки. — Ацуши, выйди, — сухо сказал Куникида. Он стоял за спинкой дивана, на котором раскрепощенно сидел Дазай. Казалось, напарника совсем ничего не смущает в таком внезапном появлении его альфы. Напротив, он, кажется, даже рад этому. Ацуши немного помедлил, глядя то на своего наставника, то на Куникиду. Наверное догадывается о чем-то. Но его это не должно волновать. Пусть его заботами станет будущее отцовство, а не чужая личная жизнь. Когда Ацуши удалился, Куникида подошел ближе к клиенту. Он смотрел на него сверху вниз, но как на равного, как на соперника. — Ты думаешь, что можешь прийти вот так просто, после того, что ты с ним сделал, и заявлять о каких-то… — Куникида-кун, — перебил Дазай. — Успокойся и сядь наконец. Кэндзабуро — мой альфа, ты не можешь отрицать этого. И ничего он со мной не сделал: всегда, все что происходило, грубо это было или нет — было по обоюдному согласию. — Вот именно, — добавил Кэндзабуро, кивая. — У вас, молодой человек, какие-то претензии? Или вы хотите оспорить мои права на него? Мы собираемся строить семью и наделать ребятишек. И я действительно ничего плохого не сделал, мы частенько практиковали грубый секс на улице… Да, Дазай-кун? — Все правильно, — ответил Дазай, делаясь немного хмурым. — Но в последний раз правда был перебором. — Я вообще против любого насилия… — мотнул головой Оэ. — Так скажите мне пожалуйста, ваше агентство готово взяться за это дело? — Главное в ходе расследования не выйти на самого себя, да, Куникида-кун? — захихикал Дазай. — Сядь ты уже наконец, чего как не родной? Так и быть, я позволю тебе подержать на ручках нашего ребеночка. Если я, конечно, не бесплоден. Куникида сел. Напряжение не спадало, окружающий мир сузился, будто бы стал линейным, имеющим всего один смысл, который сидел рядом и надменно ухмылялся. Кулаки зачесались, очень уж захотелось ударить этого Кэндзабуро. Конкурента. Будто бы какая-то тьма закралась внутрь, любые надежды рушились наталкиваясь на присутствие этого клиента. Он должен был отправиться в тюрьму, разве нет?.. Но за что? Он ведь не сделал ничего, никого лично не убил, блокатор не входит в список запрещенных и наркотических веществ, так что за его распространение срок не грозит. То, что он сделал с Дазаем вроде как тоже было по обоюдному согласию. — Дазай, я буду держать на руках только наших с тобой детей, — проговорил Куникида, стараясь сделать голос спокойным, унять дрожь в теле, придать равнодушие своему лицу. Но горло предательски напрягалось, и в собственном голосе Куникида расслышал угрозу. — С какой это стати? — спросил Дазай. Он поднялся с места, обошел разделяющий его с альфой стол и уместился на его коленях, обняв за шею, с насмешкой и злорадством глядя на напарника. Куникида пытался быть спокойным, пытался держать себя в руках, но в этот момент что-то сломалось внутри него. — Сними бинты, — сухо сказал Куникида. — Еще чего удумал? — отмахнулся Дазай. — Дазай-кун, — Кендзабуро приблизился к нему и коснулся губами щеки. — Я просил не носить их при мне. Куникида заметил, как меняется на глазах цвет кожи его напарника. Он бледнел, но руки будто на автомате принялись разматывать шею, открывая кожу с длинным шрамом во всю длину и меткой под ним. Куникида отошел к двери, закрыл ее изнутри на ключ. Никто не должен этого видеть. Дазай наградил его благодарным взглядом. Они, похоже, оба понимали: в таком виде он переговорную не покинет. Либо Дазаю придется оспорить требование своего альфы, либо каким-то образом покидать офис через окно, что, в целом, в его случае, кажется более вероятным. — Видите? — сказал Кэндзабуро, забирая у Осаму скомканный бинт. — На нем моя метка. Вы можете оставить любые претензии при себе, — он обхватил своего омегу за талию, прижимая к себе. — Так что скажешь, Дазай-кун, ты изменял мне в мое отсутствие? — Да, если это можно считать изменой, — задумчиво ответил Дазай, потирая пальцами подбородок. — Куникида-кун, зачем ты просил меня снять бинты? — Не догадываешься? Куникида обошел стол, грубо взял напарника за плечи и стремительно приблизился к нему, так, чтобы никто не успел среагировать. Он прикусил его кожу в том самом месте, так что метка оказалась в точности промеж клыков. Дазай хихикал, Кэндзабуро попытался оттолкнуть Куникиду, пихая его ногами и руками. Больно прилетело в колено, но Куникида только сильнее напряг челюсть. — Ай! — вскрикнул Дазай, крепче придвигаясь к Оэ. — Перестань, больно! — сказал он, заставляя напарника отстраниться. Бесполезно. Как темно-зеленая метка была, так она и осталась, и только след от глубокого укуса заставил кожу покраснеть. — Куникида-кун! Метку ставят во время или сразу после оргазма! — Дазай накрыл ладонью место укуса и обнял своего альфу свободной рукой. — Совесть-то имей! — Что за наглость, давайте еще подеремся за него, — сдержанно добавил Оэ. — Он уже мечен, и я попрошу больше не приближаться к моему омеге. И да, Дазай-кун, ты здесь больше не работаешь. — Да? — казалось, Дазай отнесся к этому спокойно. — Как скажешь. Еще что-нибудь? Куникида вдруг понял. Все стало прозрачно, в том числе намерения Дазая, который с довольной улыбкой ему подмигнул. — Ты будешь сидеть дома, — продолжил Кэндзабуро. — Готовить, стирать и убирать. Я запрещаю тебе видеться с ними, — Оэ кивнул на дверь, за которой находился офис. — Угу, хорошо, — кивал Дазай. — Так, еще может что-то? — Какой же ты послушный сегодня, — улыбался Оэ, начиная поглаживать своего омегу по плечу. — Каждое утро ты будешь будить меня минетом. Куникида рассмеялся, Дазай его подхватил. Все стало слишком прозрачно. Только к чему Дазай устроил весь этот спектакль? — Оэ, — Дазай поцеловал его в щеку. — Ты знаешь, почему меченые омеги никогда не бросают своих альф, что бы те не творили? — Почему же? — Кэндзабуро с интересом заглянул в его лицо. — Да потому что никто не захочет забрать меченого омегу себе, — Дазай поднялся с его колен. — Для них их альфа — единственный шанс создать семью, другого не будет. Я — исключение. Он подошел к Куникиде, встал за его спиной, беря напарника за ладони. — Куникида-кун, вчера я очень сильно разозлился, когда ты отправил меня домой, — продолжил Дазай. Куникида не сводил взгляда с Оэ, который стремительно бледнел. — Однако я же обещал тебе подумать над всем, так? Собственно, я весь день на это потратил и пришел к выводу, что ты и правда искренен в своих намерениях. Куникида почувствовал волну облегчения. По факту… как воспринимать слова Дазая? Как согласие на отношения? Или это такой аргумент для отказа от его альфы? — Так дело не пойдет, — Кэндзабуро поднялся, сделал шаг навстречу и остановился перед Куникидой. — Подеремся за него? — Исключено, — сказал Дазай. — Я ведь уже выбрал, зачем за меня драться? Верни-ка мне бинтик, милый. Кэндзабуро вынул с кармана скомканный бинт. Он протянул его Дазаю, не сводя угрожающего взгляда с Куникиды, казалось, готовясь вот-вот ему двинуть. Но сдерживался, хотя его и трясло. Дазай принялся поспешно заматывать шею. — Откройте мне дверь, — сказал Оэ. — Дазай, ты еще прибежишь ко мне, вот увидишь. Куникида фыркнул, покосился на напарника, который возился с бинтом, но дверь открыл, выпуская Оэ из переговорной. — Помочь? — он остановил руки Дазая, перехватил из них бинт, принимаясь сам прятать его шею. Они остались в переговорной одни. Куникида не спешил, медленно и аккуратно перевязывал шею, скрывая глубокий шрам и метку. Он иногда случайно касался пальцами его подбородка, а иногда только делал вид, что случайно. Дазай расслабленно улыбался. — К чему был весь этот спектакль? — спросил Куникида, завязывая узелок на бинте и убирая от него руки. — Хотел посмотреть на твою реакцию, — хихикнул Дазай. — Не дать расслабиться, что ли. — Ну ты и… У меня просто слов нет, — решил не обзываться Куникида. Он действовал уверенно. Дазай ведь сам сказал, что выбирает его, так? Куникида положил пальцы на его подбородок, приблизился и уверенно коснулся губами его губ. Он почувствовал руки Дазая на своей спине. Тот прижимался к нему телом, неспешно отвечая на поцелуй, обхватывая губами его нижнюю губу, позволяя альфе доминировать, придавать ритм, эмоции поцелую. Куникида мягко положил ладонь на заднюю поверхность его шеи, чуть подался вперед, углубляя. Дазай послушно приоткрыл рот, впуская в себя его язык. Все тело Куникиды пульсировало в этот момент. Кончики пальцев, губы… Это то, чего он так долго ждал, к чему стремился. Наконец-то заполучил. Даже с трудом верилось, будто это очередной сон и фантазия. Будто он сейчас вот-вот проснется, или им кто-нибудь помешает. Но ничего дурного не происходило. Не хотелось прекращать, не хотелось отстраняться. Но рабочий день был еще не окончен… Куникида оставил мягкий поцелуй на его губах, затем коснулся ими носа, оставляя влажный след, заставляя Дазая мило поморщиться. — Люблю тебя, суицидник недоделанный, — Куникида придвинул его теснее к себе, положив ладонь на его затылок. — Вообще-то… Я тебя тоже, зануда.