Стереотипы

Куникида то и дело посматривал на наручные часы. Рабочее настроение будто ветром сдуло, так что он не мог сосредоточиться на обязанностях, а сидел вместе с Дазаем на диване, иногда ловя на себе удивленные взгляды коллег. Внутри все ликовало, хотелось даже уйти пораньше, но позволить себе такой роскоши он не мог. И так едва с больничного вышел, сегодня пятница, впереди выходные. У них будет много времени друг для друга. Сегодня после работы они не пойдут домой. Куникида собирается повести Дазая на свидание, хочет напарник того или нет. В этот раз никаких прыжков с моста и теплоходов, он ведь не миллионер, каждый раз устраивать подобное. Деньги лучше приберечь: Дазай как-то упомянул, что у него есть кредиты. Простая прогулка, может, ужин в кафе. Для второго раза подойдет, острых ощущений больше не хочется. А хочется держать его за руку, хочется случайных прикосновений, и не к бинтам, а к коже, которая намного тоньше и нежнее, чем кажется со стороны. К губам, которые у Дазая зачастую обветриваются. И не обязательно поцелуем, хочется провести по ним большим пальцем, ощупывая, знакомясь ближе. Оставить поцелуи на нежно-прозрачных веках, пока он еще спит, но уже пора бы просыпаться… — Куникида-кун, ты меня пугаешь! — заявил Дазай, отодвигаясь к противоположному концу дивана. — Хватит трахать меня глазами! Куникида вспыхнул, стремительно отводя от него взгляд и пытаясь не думать, как это выглядит со стороны. Он тупо сидел и пялился на Дазая минут, наверное, десять, думая о разных вещах, которые хотел бы с ним сделать. Кроме секса. Об этом он не думал на работе, чтобы избежать конфузов. — Я вовсе тебя не трахал, — попытался оправдаться Куникида. — Я думал совсем о других вещах. Просто так вышло, что мой взгляд остановился на тебе. — Ой, ну кому ты врешь-то, а? — Дазай хихикнул, чуть придвинулся, слегка ущипнул напарника за щеку и потянул ее. — Я тебя насквозь вижу. — Вы такие милые, — Йосано засмеялась в кулак. — Скоро планируете детишек делать? Дазай отстранился, кажется, даже помрачнел. Со стороны это было едва заметно, но Куникида уже научился улавливать его внутреннее состояние. Едва заметные изменения в лице, во взгляде, в цвете кожи. Раньше он всего этого не замечал, Дазай отлично умеет контролировать эмоции, показывать окружающим то, что сам хочет. — Пока не планируем, — выдохнул Осаму, положил локоть на спинку дивана и обернулся. — А что? — Просто мне кажется довольно забавным, что Ацуши вас опередил, — уже без смеха продолжила Йосано, ловя на себе взгляд стажера. — Дети — это очень серьезно, — начал Куникида. — Для начала нужно расширить жилплощадь… Трехкомнатная квартира подойдет. Решить все финансовые проблемы, подготовиться морально, заставить кое-кого отбросить вредные привычки… Куникида перечислял, но сам понимал: дело даже не в каких-то там приготовлениях. В первую очередь необходимо выяснить, может ли вообще Дазай забеременеть, не сделали ли блокаторы его бесплодным за четыре года. А значит нужно загонять его по врачам, возможно пройдет несколько лет, пока он полностью поправит здоровье. А может быть и такое, что ничего уже не поделать, останется смириться с тем, что детей у них не будет никогда. Но это не должно стать поводом для разрыва. Куникида прекрасно знал об этом нюансе заранее, и это не стало помехой. Чувства превыше, Дазай важнее. Если уж совсем сильно захочется, можно попробовать взять ребенка из дома малютки. Да только уверенность в том, что Дазай — никудышная мать, не покидала Куникиду. Так что думать о детях пока рано, а со временем, может, что-то и изменится. — Ты даже в этих вопросах остаешься занудой, — Дазай закатил глаза, выслушав все критерии напарника. — Готов поспорить, у тебя там уже целый список составлен, что нужно сделать до рождения ребенка. Я прав? — Прав, но все не так плохо, как ты думаешь. Там всего один пункт. Куникида победно улыбнулся, наблюдая за нескрываемым удивлением напарника. Да, всего один пункт, который он написал в одну из ночей, пока Дазай сладко спал на его кровати, а он никак не мог уснуть и считал ворон, лежа на жестком диване в проходной комнате. — Да ну? Что-то не верится. И что же там за условие? — Дазай заинтересованно подался вперед, упираясь руками в кожаную обивку дивана между ними. Куникида коснулся пальцами его подбородка, привлекая ближе к себе, наклонился сам и проговорил на ухо так тихо, чтобы услышал только он: — В этом пункте написано, что у меня будет ребенок только тогда, когда к этому будешь готов ты. Дазай, казалось, растаял от этих слов. Его губы растянулись в восторженной улыбке, руками он обхватил Куникиду за шею и повис, заставляя невольно приобнять его за талию. — Куникида-кун, это самое милое, что я когда-либо от тебя слышал! — громко воскликнул он, заставляя Куникиду стушеваться. — Дазай, ну, хватит, мы же на работе, — запереживал Куникида, слыша умилительные вздохи коллег. — В конце-то концов… — Ты не слишком переживал об этом, когда мы целовались в переговорной. Восторженная улыбка Дазая сменилась озорной, и Куникиде подумалось, что напарник ловит особый кайф, вгоняя его в краску. — Д-дазай, ну хватит, — Куникида положил руки на его плечи и мягко отстранил. В смущении, не зная куда деть руки, он поправил очки, одернул рукава, затем вновь слегка закатал и в очередной раз посмотрел на часы, мечтая скорее покинуть офис. Он был бы рад подобным объятиям и даже шуткам, но не тогда, когда на них смотрят вообще все. Не хотелось выставлять свою личную жизнь напоказ. Конечно, коллеги все знали еще задолго до того, как Дазай признался в ответных чувствах. Знали об отношениях, которых тогда еще не было. Самые проворные, такие как Рампо, знали о вспыхнувших чувствах еще до того, как они сами для себя это поняли. Но если посмотреть с другой стороны? Дазаю, кажется, нравится выставлять их отношения напоказ, так почему бы не позволить ему эту прихоть? В конце концов, в этом, кажется, нет совсем ничего плохого. Если не считать того, что кто-то из коллег может начать завидовать. — Ладно тебе, — Осаму игриво коснулся губами его щеки. — Все свои же, чего ты. — Ах так? — Куникида почувствовал прилив энергии. — Ну, держись. С этими словами он запустил руки под рубашку напарника и принялся активно щекотать его ребра, как когда-то делал Мори. Дазай громко захохотал, пытаясь скинуть с себя его руки, но Куникида был настойчив, он не останавливался, получая отдельное удовольствие от ощущения его теплого тела под руками. — Какой же ты ревнивый, — улыбался Куникида, не позволяя Дазаю ответить, не останавливая руки на выпирающих ребрах. Его кожа сводила с ума. Безупречная, гладкая и чувствительная. Куникида еще помнил то болезненное желание, возникающее каждый раз, когда он намыливал эту кожу в ванной, когда руки скользили по нему без стеснения, когда хотелось сжать его талию, и начать покрывать его шею не пеной, а поцелуями. — Хва-тит! — сквозь смех проронил Дазай, упорнее вжимаясь пальцами в запястья Куникиды. Но он не прекращал. Он слегка подался вперед, нажимая ладонями на грудь Дазая, принуждая лечь, тут же наклонился к его лицу и сказал: — Прекращу, если пообещаешь завтра же окончательно ко мне переехать. — Что угодно! Хватит! — Осаму изогнулся в талии, хватая ртом воздух. Куникида положил ладони на его ребра, прекращая пытку щекоткой. Рубашка Дазая вместе с жилетом была задрана, обнажая его аккуратный пупок на впалом животе. Не хотелось убирать руки, не хотелось прятать от себя этот вид. Ребра под ладонями активно раздвигались в такт глубокому и шумному дыханию. Дазай принялся нервно одергивать одежду, стремясь скрыть живот от посторонних взглядов, и Куникида решил больше ему не препятствовать и убрал руки. Он еще успеет им насладиться. В полной мере, сделает все, о чем мог мечтать, и речь не только о сексе. — Единственный ответственный работник слетел с катушек… — раздался бесстрастный голос директора. Куникида вытянулся по струнке. Почему-то подумалось, что ему сейчас влетит. Он ведь всегда был тем, кто строит остальных, кто заставляет работать, иногда даже успешно, а теперь и сам не мог приступить к отчету. А ведь должен был сдать его еще в прошлый четверг! Как только появились первые сведения о блокаторе, когда это было намного свежее в памяти и текст шел плавно, не заставляя зависать над каждым предложением, вспоминая, как оно там было. — Идите уже домой, все равно ничерта не делаете, — продолжил Фукудзава, сам запирая свой кабинет на ключ и направляясь к выходу с офиса. В последнее время, как он начал возить Мори, сам стал уходить с работы намного раньше. Те, кто быстро это просекли, покидали офис вскоре после его ухода, и, кажется, сам Фукудзава пока что ничего против не имел. Или ему просто никто не попадался. Получив разрешение быть свободным, Куникида отправился греть машину. Его переполнял радостный трепет, в предвкушении сегодняшнего вечера. Это будет их вечер, и ничто не должно сорвать планы. Даже сам Дазай. Пусть только попробует… И Куникида будет щекотать его, пока тот не начнет молить о пощаде. Когда пришел Дазай, в машине играла спокойная зарубежная попса. В этот раз ему не пришлось напоминать о ремне безопасности. — Поехали домой, я не хочу никуда сегодня, — Дазай сладко потянулся. — В смысле? Как так — домой?.. — не сразу понял Куникида, который уже все расписал, все распланировал, и совсем не хотел, чтобы напарник вновь рушил его планы. — Пойми, мне еще день-другой нужно побыть в покое, не обижайся, — он положил ладонь на бедро Куникиды, будто пытаясь придать вес словам. — Я пока слаб. — Зачем тогда на работу пошел? Они выехали. Куникида как всегда вел аккуратно, соблюдая скоростной режим, не отводя взгляда с дороги. Но его отвлекала рука на бедре, которая принялась его, ко всему прочему, поглаживать. — Потому что если бы ты без меня пришел, что бы все подумали? — Дазай улыбнулся и чуть сжал большую мышцу его бедра. — Мог бы и пораньше сказать, чтоб я планов никаких не строил, — вздохнул Куникида, заворачивая на большой проспект. Движение здесь было активным, люди как раз в это время возвращались с работы. Куникида предпочитал ездить по нижней границе разрешенной скорости, и его то и дело обгоняли другие автомобилисты. Его это ни капельки не раздражало, напротив, он чувствовал себя расслабленным за рулем, а ретро ароматизатор в виде елочки, висящий на зеркале, каждую поездку вызывал ностальгию по детству. Дазай, казалось, откровенно домогался, продолжая поглаживать бедро Куникиды. Это отвлекало от дороги, но не раздражало. Это внимание, ему ведь этого и хотелось. Чтобы он к нему прикасался, самому к нему прикасаться. Наверное, этим и стоит сегодня заняться, раз уж свиданка обломилась? Сердце радостно ускорило ритм, отзываясь на мысли. Это, наверное, лучше любого свидания. Просто быть рядом с ним и иметь возможность прикоснуться. Куникида припарковался у дома. Он не торопился, он специально оттягивал момент, чтобы насладиться сначала игрой воображения. Дазай тоже никуда не спешил. Он неохотно убрал руку с бедра напарника, отстегнул ремень безопасности и вытянулся на сидении, сладко зевая. — Спать хочешь? — Куникида помацал его за ребра, заставляя сложиться от неожиданности. — Ау! Только не щекочи! — Дазай посмотрел на напарника будто и впрямь испуганно. — Ну так… Спать — не знаю, но полежал бы. Они вышли из машины, Куникида включил сигнализацию. — Тогда… Полежим?.. — предложил он, надеясь, что это не прозвучит пошло. — Полежим… — в задумчивости кивнул Дазай. — Мне надо будет тогда еще хозяевам квартир позвонить, что я съезжаю. — Квартир? Ты их несколько что ли снимаешь? — Куникида нахмурился, не понимая, зачем бы ему две квартиры. — Ну да… Одна — про запас, если вдруг мне понадобится укрытие. О ней, вообще-то, только Оэ знал… — Давай не будем о нем. Они поднялись, Куникида открыл входную дверь, пропуская Дазая вперед, сам вошел следом. Тут необходима уборка… Обычно он без проблем следил за порядком, мыл полы раньше, чем они успевали загрязниться, но последняя неделя вышла активной. Но и сегодня делать ничего не хотелось. Слишком хороший день, чтобы тратить его на быт. — Чайник поставить? — Куникида переобулся в домашние тапки. — Да какой чай, пошли полежим просто, — хихикнул Дазай, взял его за руку и потащил в спальню, быстрым шагом проскакивая проходную комнату. Куникида даже немножко растерялся, но быстро понял: Дазай тоже долго этого хотел, просто лежать, позволяя себе быть рядом с ним, забивая на все их разногласия и споры. Просто быть рядом. В спальне Дазай быстро поскидывал с себя одежду на пол и принялся разматывать бинты. Куникиде даже подумалось, что, возможно, наедине ему комфортнее без бинтов. Сам он постарался быть аккуратным и повесил вещи на спинку стула. Сначала свои, потом и Дазая. Они залезли под одеяло. Куникида успел в отсутствие Дазая поменять постель, так что она была наполнена не их запахами, а свежестью стирального порошка. Наконец. Они вдвоем, под одним одеялом, доступные друг другу, любящие друг друга. И теперь попытки потрогать не будут казаться домогательством. Это будет нормально. Куникида лег на бок, лицом к нему. Рукой под одеялом он нащупал его руку. Провел пальцем от запястья до локтя, чувствуя, какая здесь шершавая кожа, сколько шрамов различной толщины встают на пути. На такое прикосновение Дазай тихо хихикнул: — Щекотно, — объяснил он, поворачивая голову на подушке. — Прости. Ты же не против, что я прикасаюсь?.. — на всякий случай решил уточнить Куникида. — Трогай сколько хочешь, меня это сегодня не возбудит, — Дазай смело взял его ладонь и переложил на свою грудь. Это смущает. Кожа на его груди более нежная и теплая. На ней тоже есть шрамы, но их не так много. Куникида поглаживает ее тыльной стороной пальцев. Мягкая, бархатная… Грудь равномерно вздымается, слишком спокойно и безмятежно. Куникида переворачивает ладонь, касается груди уже подушечками пальцев. Проводит ими по ребрам, заставляя их дернуться против воли хозяина. Не хочется отрываться. А, в целом, и не нужно. Он, наконец, добрался до его тела. Дазай придвигается, приобнимает, кладя руку на спину. Куникида ловит его губы, ласкает языком его язык, придвигает ближе. Ткань трусов натянута от возбуждения, но он готов терпеть. Он знает, что Дазаю пока нужен отдых. Рука добралась до лопаток. До тех желанных, аккуратных лопаток, которые он так мечтал потрогать. Дазай слегка напрягается, заставляя отстраниться. — Чувствительное место… — объясняет он, обдувая теплом губы Куникиды. — Аккуратнее. Куникида улыбается, проводит большим пальцем второй руки по его мягким влажным губам. — Ты же говорил, не возбудишься, — отвечает он. — Если и возбужусь… — Дазай краснеет, будто его и правда можно смутить такой темой. — Мне пока больно. — Хорошо, не буду там трогать, — соглашается Куникида и убирает руку с желанных лопаток, спускаясь ниже, задевая пальцами резинку трусов. Осторожно, будто спрашивая разрешения, первыми фалангами проникает под ткань. Дазай не реагирует. Значит — можно?.. Аккуратно тянет ткань вниз. Медленно и боязненно, ожидая услышать возражения и упреки. Но их нет. Дазай приподнимает таз, и Куникида чувствует, как легко скользит ткань по его гладким бедрам. Тут же касается их ладонями, исследует, гладит. Глаза Дазая закрыты, на лице доверчивая улыбка. Член пульсирует, уже готовый вторгаться. Куникида отлично умеет терпеть. Он приближается, касается губами щеки, пробует кожу на вкус, оставляет влажный след от языка. Рука соскальзывает на внутреннюю поверхность бедра. Дазай пытается раздвинуть ноги и дать простор, но их сдерживают трусы. Куникида боится поднимать руку выше. Дазай берет инициативу: сам поднимает его руку, накрывает ей свой член. — Ты же говорил, не возбудишься, — удивляется Куникида. Член твердый, горячий, он полностью умещается в ладони, и Куникида легонько сжимает его в руке. — Это не то… возбуждение… — выдыхает Дазай. Он нащупывает рукой живот Куникиды, спускается ниже, без стеснения лезет в трусы. Куникида приближается, касается губами его плеча, проводит языком. Вкус немножко соленый. Запах Дазая едва уловим, но Куникида принюхивается, чувствуя, как рука скользит по его члену. — Дазай, подожди, — вкрадчиво произносит он. Рука останавливается. Дазай смотрит с непониманием и испугом, когда Куникида уверенно берет его за талию и разворачивает к себе спиной. — Не делай этого, — произнес Дазай. Куникида почувствовал, как напряглись его мышцы. — Я не причиню тебе боли. Губами касается заветных лопаток, руку спускает на бедра, придвигая себе плотнее. Ладонью поглаживает округлую ягодицу, оттягивает ее, давая себе пространство. — Куникида-кун… — голос Дазая дрожит. — Не бойся. Он прижимается членом, зажимает его между ягодиц. Коленку приходится согнуть и уместить между ног Дазая. Чувствует, как благодаря горячей плоти там становится влажно. Начинает тереться о него, свободной рукой лаская его член, водя по нему пальцами, так что Дазай расслабляется. — Ты напугал меня… — выдыхает он. Куникида молчит. Оставляет поцелуи на его позвонках, все еще пытаясь поверить в реальность происходящего. Двигаться так не просто. Член «просит» еще большего, но Куникида сдерживает свои позывы войти в него. Под одеялом ничего не видно, но хочется видеть свой член, прижатый к Дазаю. От представления об этом плоть отзывается приятным подергиванием. Куникида прижимается теснее, ускоряя на Дазае пальцы, вырывая первый то ли вздох, то ли стон. Покрывает поцелуями его плечо, насколько может дотянуться. Чувствует, как член Дазая пульсирует, становится влажным и расслабляется. — Куникида-кун… — сквозь сбитое дыхание произносит Дазай. — Позволь… Он отстраняется, прерывает удовольствие. Садится на кровати. Одеяло падает с его плеч, открывая их обнаженные тела. — Ты многое для меня сделал, — начинает Дазай, окончательно стаскивает с себя трусы и запихивает их под подушку. — Прежде никто обо мне так не заботился в течку, тем более альфа. Мало того, ты очень сильно сдерживал себя, что приравнивается к пытке… В общем-то, я хочу наградить тебя за это. Думаю, ты заслужил. Ложись на спину. Куникида послушно переворачивается, предвкушая, догадываясь, что сейчас будет. Дазай садится на его бедра, наклоняется к его паху, касается языком напряженных яичек. Проводит по ним, по члену, оттягивает пальцами крайнюю плоть. Куникида закрывает глаза, чувствуя, как мурашки проходят по ягодицам, когда язык касается его уздечки, обводит головку, как Дазай оставляет поцелуй на основании головки. Куникида тихо стонет, когда его твердый член погружается в мягкий влажный рот Дазая. Дазай медленно двигает головой. В рот умещается только треть: головка и еще чуть-чуть. Рукой он двигает ниже, увлажняет член слюной по всей длине, додрачивает, создавая ощущение полного проникновения. Бедра сами собой приподнимаются, задают ритм. Тело влажное от пота. Дазай замедляется, вскоре останавливает голову вовсе, оставляя член во рту. Куникида открывает глаза. Видит, что Дазай придерживает член рукой, начинает опускать голову ниже. — О боже, нет! — выдыхает Куникида, понимая, что он делает. Член медленно проникает в его узкое горло. Он обильно смазан слюной, но Куникида переживает, что этого может быть не достаточно. Дазай пытается улыбнуться — чувствуется, как натягиваются его губы — и что-то мычит. Горло вибрирует, передавая дрожь головке члена. Дазай берет все глубже, больше половины длины умещается в его рту, и он начинает осторожно двигать головой. Перед глазами Куникиды темно. Хочется получить вспышку удовольствия, но он сознательно оттягивает момент, контролирует себя, чтобы подольше насладиться процессом. Дазай превосходен. Раньше никто не делал минет Куникиде, но почему-то он был уверен, что Дазай мастер, что лучше, чем он, ему бы никто не сделал. Он осторожно ускоряется. Очень узко… Горло обхватывает его, сжимает, обволакивает. Куникида чувствует, что и без голоса Дазая член начинает вибрировать. — Д-дазай!.. — пытается предупредить Куникида, но задыхается в удовольствии, громко простанывает, чувствуя освобождение и расслабление. Это лучший оргазм в его жизни. В глазах пульсирует. Дазай глотает первую порцию спермы и отстраняется, принимая остальное на лицо. Тело дрожит. Дазай довольно смеется и падает рядом на кровать. Кажется, сперма на лице его не сильно волнует, потому что он устраивается на груди Куникиды и закрывает глаза. — Тебе не кажется, — начинает он. — Что мы достаточно близки, чтобы больше не звать друг друга по фамилии?