В холодной воде

Сережа на сцене блистает — живет, дышит ей, упивается вниманием и горит огнем, пылает просто. Ведет бедрами как всегда соблазнительно, подмигивает какому-то толстяку в зале, перекидывает ногу через стул, широко разводя колени — Олег видел этот номер тысячи раз, слышал его пение, кажется, и вовсе миллионы, и все равно глаз оторвать не получается. Вадик по правую руку дымит бесшумно, потягивает виски, звякая льдом, и тоже не упускает ни единого Сережиного движения. Олегу иногда кажется: эти двое точно спят. Но успокаивает себя тут же: нет, Сережа бы сказал. Или Вадим; в очередной раз вошел бы членом глубоко в Олега, замер и прижался губами к уху. «Твоего я имею так же, и он тоже извивается подо мной, а потом, когда кончит, просит заказать самое дорогое шампанское, потому что ему нравятся мои деньги, он обожает их. И меня». Но Вадик такого не говорит. И когда они встречаются с Олегом, шампанское заказывает сам — Олег его ни о чем не просит. Ему плевать на деньги, с Вадимом просто хорошо. С Серым тоже — иногда. Серый вообще уверяет, что им полезно проводить время порознь, так они не устанут друг от друга совсем, и уезжает кататься с Вадимом на его форде эйфель. Олег соглашается, и на следующий день уезжает с Вадимом трахаться. — У него красивые ноги, — выпускает в воздух дымовое кольцо Дракон. — И двигается хорошо. — Скажи ему это после лично, — улыбается Олег, не сводя глаз с любимого. Сережа прогибается в спине так, что дыхание захватывает каждый раз. В постели — тоже. — Как думаешь, какой подарок отправить ему сегодня? — лениво интересуется Вадим. — Ты же и сам прекрасно знаешь. — Тебя, Олежек, я отправить ему уже не смогу. Давай другие варианты. Олег ухмыляется, даже смущается немного. Он говорил не о себе. — Ты обещал ему новый костюм. — Ах да, совсем из головы вылетело. Как хорошо, что у меня есть ты. Олег не отвечает, потому что свои отношения они обычно никогда не упоминают. Много гуляют, выпивают в барах, проводят ночи в постели Вадима, обсуждают политику, книги, Сережу — но не друг друга. Вадим замолкает тоже, снова полностью сосредотачивая взгляд на сияющих софитах сцены. Сережа заполняет собой все пространство, затмевая труппу. Олегу как всегда кажется, что он бежит по его венам вместе с кровью. Впитался так глубоко, что невозможно даже представить свою жизнь без него. Кто бы мог предположить, что эта яркая вспышка обратит внимание на обычного, блеклого преподавателя английского. До Сережи Олег вообще не задумывался о мужчинах. Да и о женщинах, откровенно сказать, тоже. Работал, писал свои научные трактаты, после преподавал и проводил вечера с книгами. А потом в огромной съемной квартире, между комнатами Олега и овдовевшей мадам в вечно потертых халатах, вдруг поселился он. Олег и сам не понял, как все завертелось. — А тебе что подарить, Волчонок? — врывается в чудесные воспоминания Вадим. — Ты же знаешь, мне ничего не нужно. — Знаю, — откашливается Вадим и делает очередной глоток — последний. — Это на прощание. Олег вдруг впервые отрывает взгляд от шумного действа и огненного Сережи и переводит его на другого мужчину. — Ты уезжаешь? — Да, — кидает Вадим беспечно, с легкостью отвечая на взгляд. — Скучно тут, знаешь. Поеду в Париж. Как думаешь, понравится мне там? Олег потирает вспотевшие вдруг ладони. Думает: ну да, Вадим ведь никогда и не обещал, что это продлится вечно. Правда почему-то вспомнить об этом удается лишь сейчас. — Тебя не приглашаю, Олег, знаю, что без благоверного своего ты не поедешь никуда. — Да, — кивает Олег, возвращая бесцветный взгляд на светящегося экстазом Сережу. — А его не приглашаю, потому что он точно согласится. — Да. Олег понимает. Они ему в Париже не нужны. Все верно. Их место тут. Вадим был лишь прекрасным эпизодом, который должен закончиться. — Так что тебе прислать, мой хороший? Олег смотрит сквозь ресницы на его руку поверх пустого бокала, тянет вдруг ее на себя и мягко целует костяшки. Говорит: — Спасибо, Вад. Этого достаточно. Вадим рядом снисходительно смеется. — Ну, ну, Олежек, давай не будет разводить драмы. Нам было хорошо, на этом и закончим. Ты останешься со своим Сережей и приятными воспоминаниями, правда же? Олег соглашается молча, отпуская его руку и глядя теперь исключительно на сцену. Сережа улыбается широко, ослепительно. Принимает свои овации как должное, они обволакивают его коконом — и он счастлив, в этот момент точно. Олег выдыхает: — Сегодня? — Сейчас, машина уже ждет. Передашь ему от меня, что он чудесный? Ты тоже чудесный, Олег. Если бы в другое время и в другом месте… Но, к чему эти домыслы, да? Такова жизнь, и она продолжается. Из-за аплодисментов шаги его не слышны. Вечером дома, когда нет ни софитов, ни зрителей, Сережа швыряет в стену стакан и заявляет, что Олег должен был его остановить, обязан был, как они теперь без Вадима? Такова жизнь, и она продолжается, хочется ответить Олегу, но он молчит, и Сережа встает напротив. Долго-долго глядит в глаза и отчаянно шепчет: — Как ты мог его отпустить, Олег? Как ты мог? Олег, — останавливается — вдохнуть, собраться с силами, признаться, — я с ним спал. Олег горько усмехается: — Я тоже. Сережа кривит губы то ли от отвращения, то ли от обиды. — Прекрасно, — бросает он колкое, режущее. Глотает алкоголь прямо из бутылки и шарахается к двери. Олег его не останавливает. Как не остановил и Вадима. Что ж, возможно, все яркое в его жизни должно закончиться в один момент, такова же жизнь, да? — Вернусь утром, — Сережа разворачивается у самого выхода из комнаты. — Приготовишь мне завтрак? Олег кивает. — Днем буду спать. А вечером сходим куда-нибудь. Кивает снова. Остается один и думает всю ночь, что, наверное, на завтрак у них будет хлеб с ягодным джемом, Сережиным любимым, и кофе. И, наверное, на следующий завтрак тоже. И потом — снова. Пока однажды этот пышущий светом Сережа окончательно не решит, что больше не хочет Олеговых завтраков.