*****
Аделин скосила взгляд на шахматную доску, а после глянула на задумчивое лицо парня и тихо усмехнулась. Эмиль сидел, подперев руками подбородок, и сверлил шахматные фигуры внимательным взглядом. В какой-то момент она даже решила, что он надеется передвигать их силой мысли. Яна и Егор играли на полу в башню дженгу, а Дима сидел на краю постели, наблюдая за шахматной игрой вампирши и друга. Аля аккуратно расчесывала уже высохшие платиновые пряди, зажимая губами резинки для волос. Девушка нашла в интернете какую-то интересную прическу, которую ей не терпелось повторить. Яна не дала проводить эксперименты на своих волосах, а Готье даже не сопротивлялась. Еникеева стала заплетать ей косу, заставляя запрокинуть голову назад. — Думай, Эмиль, думай,— тихо засмеялась Аделин. — Старайся просчитывать не только свой идеальный следующий ход, но и предполагать следующий ход своего соперника. Будет довольно глупо, если ты, к примеру, переместишь коня, а потом он невзначай попадется на мою ладью… — Да хватит читать мои мысли! — Воскликнул Иманов, строго указывая на нее пальцем. — Как с тобой вообще можно честно играть? — Честно ты будешь играть с Алей, моя задача тебя научить. Кстати, ты сам об этом попросил. Не думаю, что тебе так хочется проигрывать Але в шахматы на раздевание… Алия тут же замерла, останавливая свое плетение, и уставилась на Эмиля. Вот же гаденыш… Не может фильтровать свои мысли? — Я не осуждаю, — тут же добавила вампирша. — Это… довольно оригинально. Дима громко рассмеялся, а Егор и Яна, которые были слишком увлечены игрой, лишь повернулись, понимая, что пропустили какую-то шутку. — В чем дело? — нахмурился Шкред. — Ни в чем! — тут же выпалил Эмиль. Аделин только усмехнулась. Масленников все еще хохотал, а русая девушка, наконец, отмерла и продолжила плести косички, словно бы ее ничего не смутило. Вампирша скосила взгляд на Диму и несколько секунд вглядывалась ему в глаза, прежде чем едва ли заметно ухмыльнуться. «Если мы будем играть в шахматы, ты останешься в одних трусах» «Или без них…» — он хитро улыбнулся, но было в этой улыбке что-то еще… «Или без них» — подтвердила блондинка, все же, ухмыльнувшись, а после перевела взгляд на шахматную доску, собираясь сделать следующий ход… — Шах и Мат, — произнесла Аделин, спустя полчаса. Эмиль устало выдохнул. — Но, могу сказать, что играешь ты уже лучше. — Ага… я проигрываю четвертый раз. — Ты учишься, — улыбнулась блондинка. — Думаешь, Аля и Яна сразу научились? — Мы до сих пор проигрываем большую часть партий, — честно призналась русая, завязывая платиновые волосы резинкой. — А все потому, что ты залазишь в наши головы и мухлюешь! — Что поделать… Грустно выдохнула Готье, принимая печальный вид. Аля последний раз обернула резинку вокруг светлого хвоста и довольно оглядела получившуюся прическу. Аделин ей улыбнулась.*****
Мадмуазель Готье сделала глоток крови с лекарством, перелистывая страницу книги. Чувствовала себя она уже гораздо лучше, о чем и сообщила целителю Серафиму. Он наказал принимать лекарства еще три дня, а после он навестит ее, чтобы лично удостовериться, что ухудшений нет, и состояние ее, как минимум, стабильно. С лестницы послышались голоса ребят, которые что-то восхищенно обсуждали, а после шаги. Вампирша не обратила на это внимания, продолжая читать. Спустя минуту все спустились на первый этаж, продолжая свои обсуждения. — Говорят, там будут уличные музыканты, — лепетала Яна. — А еще должны быть танцы, — поддержала ее Алия. — Судя по фото, будет, в принципе, красиво. — А после можно выпить кофе, — заключил Егор, улыбнувшись. — Э, да, но… — С сомнением начала русая. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Масленников, давая им понять, что Аделин здесь. — Нормально, — ответила, отрывая глаза от книги. — О чем вы говорили? — Да так…— Яна не стала вдаваться в подробности. — Сегодня на площади будут танцы, уличные музыканты… Эмиль же, напротив, пустился в красочный рассказ. Алия захотела придушить его прямо сейчас. Аделин и так знает, что в замке им делать особо нечего, и ощущает вину, что из-за определенных обстоятельств и ее здоровья, они не могут покинуть замок и пойти гулять, когда и куда им вздумается. Тут стоит острый вопрос безопасности. — Понятно, — протянула блондинка, отводя задумчивый взгляд. Эмиль наткнулся на острый взгляд Еникеевой, но Готье вдруг поднялась на ноги, оставляя на столе стакан, и прошла к двери. Открыла ее, тут же оглядывая двух стоящих юстициариев, которые были впечатлены, увидев ее. Заходить внутрь им не разрешалось Советом, чтобы не нарушать личное пространство и не тревожить Аделин и ее семью лишний раз. — Вы двое, — начала вампирша, оглядывая юстициариев, — будете сопровождать ребят в городе. — Они закивали. — И, пожалуйста… — Мы постараемся вернуть до полуночи, чтобы Вы не волновались, мадмуазель Готье, — приветливо улыбнулся один из них. — Спасибо, — просияла Аделин улыбкой в ответ и закрыла дверь. Повернулась к ребятам, которые смотрели на нее, широко раскрыв глаза. — Что? — Правда, можно? — Яна, казалось, не верила. — Да. — Она улыбнулась еще шире. — Я понимаю, что вам здесь скучно и уже надоело сидеть в четырех стенах. Сходите, погуляйте, развейтесь. — Спасибо, — тепло улыбнулась Алия. — Свободу попугаям! — воскликнул Эмиль. — Ну, все, погнали, — и, схватив Еникееву за руку, потащил к двери. Яна и Егор лишь с улыбками покачали головой и, попрощавшись, пошли вслед за ними. Аделин проводила их взглядом с улыбкой, а после повернулась и поняла, что Масленников остался. — Ты не пойдешь с ними? Вроде, весело будет, — она смотрела на него с легким прищуром. — Не пойду, — он улыбнулся, склонив голову. — Разве тебе не хочется выйти отсюда? — Она искренне не понимала, какой смысл ему сидеть здесь. Он некоторое время пристально смотрел ей в глаза, зная, что там она прочитает гораздо больше, а после вновь улыбнулся. — Не хочется. Аделин, теперь уже, осознав причину, почему он остался, улыбнулась и покачала головой.*****
Дима вошел в ее комнату. Блондинка сидела на кровати, разложив перед собой медицинские карточки, и внимательно читала одну из них. Он прошел по комнате и сел на постель рядом с ней, беря одну карточку в руки и начиная читать. У нее был очень красивый почерк, если учесть, что она врач. Все было написано ровно и аккуратно, хоть и не понятно, потому что на чистом французском. Аделин задумчиво прикусила внутреннюю сторону щеки, а после перелистнула несколько страниц и стала читать результат исследования еще раз. Кажется, она нашла какую-то несостыковку, или что-то в этом роде. — Я смотрю, тебе уже не терпится вернуться в больницу, — Дима улыбнулся. — Я люблю свою работу, — она улыбнулась ему в ответ, а после, тяжело вздохнув, закрыла тонкую книжечку, собрала все в стопку и убрала на тумбочку. — Ты спасла много жизней, судя по всем этим карточкам. — Достаточно. Это карточки пациентов, которые уже не наблюдаются у нас в больнице, потому что полностью здоровы или же окончательно восстановились после операций. Хотя, многие иногда заходят в гости и поздравляют с праздниками, — вампирша улыбнулась. — Значит, ты прекрасный хирург. Готье ухмыльнулась, а после перевела взгляд на окно. Смеркалось. Где-то глубоко внутри, несмотря на то, что ребята в сопровождении юстициариев, она все равно переживала. Дима внимательно смотрел на нее, а после, усмехнувшись самому себе, спросил: — Сыграем в шахматы? Готье посмотрела ему в глаза, ухмыляясь, и передвинула шахматную фигуру. Он уже проиграл дважды, и сейчас сидел с голым торсом в одних штанах. Было даже смешно — они уподобились «молодежи» и сели играть. Ее это, правда, забавляло. Он проигрывал, хотя играл, стоит признаться, получше Эмиля. Синие глаза соскользнули взглядом с его лица и опустили взор на ключицы и торс. Пока он прожигал взглядом шахматную доску и фигуры, она скользила глазами по его телу, рассматривала татуировки на руках. Не было смысла скрывать — он ее привлекал. Не только физически. Последний раз она была с мужчиной почти четырнадцать лет назад. И сейчас, делать вид, что его обнаженное тело не вызывает в ней никакого интереса было глупо. Дима поднял глаза, когда сделал ход, и заметил, как она на него смотрит. Аделин, осознав, что попалась, никак не отреагировала. Опустила взгляд на шахматные фигуры, и, прикусив нижнюю губу, бегала глазами по доске, просчитывая свой ход. Казалось, она издевается. Он смотрел на ее губы, чувствуя, как невольно ускоряется бег сердца. Оба чувствовали это, оба ощущали влечение и желание, зная, что сейчас никого, кроме них, в замке нет. — Шах и мат, — довольно заключила Аделин, спустя несколько минут, переставив свою белую фигуру на доске. А после хитро улыбнулась, прикусив нижнюю губу. Он вновь проиграл. Дима хитро улыбнулся, понимая, что ему придется снять с себя еще один элемент одежды. И выдержка треснула. Она отпихнула рукой шахматную доску, подалась вперед и, коснувшись рукой его щеки, впилась ему в губы. Доска и фигуры шлепнулись на пол и покатились в разные стороны, но это сейчас никого из них не волновало от слова совсем. Он подхватил ее под бедра, усаживая к себе на колени. Скользнул руками выше, поднимая вверх ткань ее свитера, и коснулся руками холодной, но бархатной, бледной кожи, вырисовывая узоры кончиками пальцев на ее ребрах и спине. Она целовала и целовала, упиваясь этими ощущениями также как и он. Сейчас не было мягкости, медлительности и нежности. Была дикая страсть, желание и нетерпение. Он сжал ее бедра, а после поднялся на ноги, подхватывая ее. Поцелуи не прекращались. Ничего вокруг сейчас не волновало. Они зациклились друг на друге. Масленников опустил ее на постель. Аделин подняла вверх руки, чтобы ему было удобнее снять с нее этот мешающийся свитер. Паутинка чернеющих вен на ее шее и ключицах побледнела, стала заметно меньше и теперь занимала скорее лишь часть шеи, а кончики едва ли заходили на ее ключицу. Он оставил короткий поцелуй на ее губах, а после скользнул по щеке вниз, к шее. Целовал мягко, нежно, медленно… И едва ощутимо. Ее дыхание сбивалось, а по телу разбегался электрический ток от каждого прикосновения. Он вел дорожку поцелуев по ее шее, к ключицам, к обнаженной груди, спускался по животу вниз. А после вернулся к ее губам, но не смог поцеловать — вампирша накрыла их холодной ладошкой и хитро улыбнулась, а синие глаза странно заблестели. — А если покусаю? Она усмехнулась. — Кусай. Ухмыльнулся и припал, наконец, к мягким губам. В полутьме комнаты, что освещалась лишь лунным светом и отблесками уличных фонарей, она осыпали друг друга поцелуями, слушали тихие стоны и вздохи, наслаждаясь друг другом и близостью обнаженных тел. Он сжимал ее бедра, пока она сидела у него на коленях, вырисовывал узоры на плоском животе и спине, оставляя поцелуи на ее шее, ключицах и груди, улыбаясь каждый раз, когда она запрокидывала голову назад, а с бледных губ слетал тихий стон. И ничего больше не надо было. Только двое в темноте… Аделин лежала головой у него на груди, вырисовывая холодными кончиками пальцев непонятные узоры на его торсе. Масленников уже сопел, обнимая ее одной рукой. Она смотрела в окно. На темном небе красовался яркий полумесяц и россыпь маленьких звездочек. Приятная усталость и сонливость в силу ослабленного состояния накатывали волной, но рой мыслей в голове не давал уснуть. Почему она вдруг вообще об этом задумалась, было немного странно. Казалось, подобные мысли должны были посетить ее намного раньше. Она аккуратно выбралась из его объятий, накинула на обнаженное тело шелковый халат, завязав пояс на талии, и тихо вышла из комнаты. Спускалась по ступенькам, обнимая себя за плечи, а все мысли были где-то далеко в воспоминаниях. «Знаешь, летучая мышка, любовь с человеком — это адские пляски страха и боли» Эта фраза была сказана Филиппом ни один десяток лет назад, но так четко вспомнилась только сейчас. Аделин достала из шкафчика стакан, наполнила его кровью, а после вытащила пробку из стеклянной бутылочки с лекарством и стала считать капли. «Страха и боли?» — Спросила она тогда, не понимая, что имеет в виду ее Сир. «Да. Страх, потому что ты влюблен и привязан к нему, но понимаешь, что у тебя впереди целая вечность, а у него, дай бог, каких-то полвека… И у тебя есть два пути решения этой «проблемы»: уйти от него или обратить, сделав себе подобным. И в том и в том случае — это боль. Ты не готов терять его и отпускать, но и лишить его человеческой жизни в угоду себе ты тоже не сможешь… А потерять его очень-очень страшно…». Филипп знал, о чем говорит. И она знала, что подобный вывод сделан на его личном горьком опыте. Филипп был влюблен в смертную женщину, но отнять ее человеческую жизнь не смог, а отпустить было очень тяжело. Но ему пришлось… Он наблюдал со стороны, как она вновь влюбляется, выходит замуж, рожает детей, чувствуя, как трескается его холодное сердце от неостывших чувств. А спустя несколько лет она умерла от болезни… И сейчас, кажется, Аделин его тоже понимала. Ой, как понимала. Совершив ошибку, и влюбившись в человека — и признав это, наконец, — она тоже попала в эту ловушку. Когда они уезжали в прошлый раз, ее это никак не тронуло. Отпустить их сейчас, его сейчас, будет очень тяжело. А мысль о том, что его жизнь может рано или поздно закончится, она и вовсе пинками гнала прочь из головы. Обратить его она не сможет. Просто не позволит себе сделать его вампиром, лишь для того, чтобы удержать рядом с собой. У него есть своя жизнь, и только он вправе ею распоряжаться. Она не имеет права делать такой выбор за него… Да и вряд ли пойдет навстречу, если он сам всерьез задумается над сменой своего «естества». Она тяжело выдохнула, понимая, что лишь прогнала все эти мысли в голове по десятому кругу, но так ни к чему и не пришла. Сделала еще глоток крови, скривившись от привкуса лекарства, когда дверь в замок открылась и внутрь зашли веселые и довольные ребята, обсуждающие прошедший вечер и обмениваясь впечатлениями. — Вы хорошо провели время, как я погляжу, — она улыбнулась им. — Ты, как я погляжу, тоже, — Эмиль усмехнулся. — Готов поспорить, Масленников сейчас в твоей постели. — А тебя это так удивляет? — она сделала глоток крови, вскинув брови. Ребята тихо посмеивались, а парень замер, глупо моргая. — Ты же поняла, в каком подтексте это было сказано… — Как-то неуверенно выдал он, жестикулируя. — Ага, — Готье слизнула красную капельку с кончика клыка. — А вас это не удивляет? — Он повернулся к друзьям. — Нет, — ответил Егор, усмехаясь. — То есть, вы знали, что у них там шуры-муры, и… ай! — Он получил подзатыльник от Али и поспешил исправиться. — Ладно, роман! Вы знали и не сказали? — Эмиль, ты либо слепой, либо тупой, — засмеялся Егорик. — Все заметили, что они близки, но тактично молчали, а ты, блин… с добрым утром! Проснулся, наконец. Аделин тихо посмеивалась, слушая это все. А после убрала пустой стакан в раковину и подошла к ним. — Я рада, что вы развеялись и хорошо провели время. — Спасибо, — Алия улыбнулась. — Жаль, что тебя не было, — Яна обняла ее, — там очень красиво! — В следующий раз сходим вместе, — вампирша улыбнулась. — Отдыхайте. Спокойной ночи, мальчики. И, развернувшись, направилась вверх по лестнице, слыша за спиной тихие возмущения Эмиля, что он один, как глупый воробушек, был «не в теме». Вошла в комнату также тихо, как и выходила. Скинула с себя халат и легла под одеяло, стараясь не разбудить его. Рассматривала его умиротворенное лицо, а после коснулась кончиками пальцев его лба и аккуратно очертила линию профиля: переносица, кончик носа, губы, подбородок. Дима нахмурился сквозь сон от щекотливых ощущений на лице, а после перевернулся на бок, к ней лицом, и обнял, прижимая к себе. Она заметила, как пробежали мурашки у него по телу от ее холодных прикосновений. Удобнее устроилась на подушке, прижавшись к нему, и поджала губы. Все это прекрасно. Вот только сейчас, в этой адской пляске страха и боли кружилась и она….