Шёпот в темноте

      В следующий раз они в Чите. Что-то вроде хостела на четверых: небольшие комнатки, центральная комната с диваном и, внезапно, ламповый телевизор, который не работает. А всё потому, что бронировалось впопыхах и в последнюю минуту. Зато есть старенький настольный футбол.       Кухня узкая и длинная, с одной стороны кухонные шкафы да плита с раковиной, с другой — малюсенький стол и холодильник, небольшой, но упирающийся крышей в потолок. Димон ещё поржал, что нашёлся потерянный родственник Антона.       Шаст, кстати, похоже, простыл. И пока Дима с Серёгой рубились в футбол — судя по задорным возгласам Димы, тот побеждал — Антон пытался лечиться так, как привык. Читай — тупо пил горячий чай.       Арсений же уселся на кухне, завернувшись в серый клетчатый плед, из-под которого выглядывали только голые запястья, и читал вслух Франсуазу Саган, чью потрепанную тонкую книженцию нашел в шкафу. За вопрос «она Франсуаза, потому что Франсуженка?» Антон заработал тихое «долбоёб».       В очках, с пледом и пожелтевшей от времени книгой в руках, Арсений смотрелся на этой кухне удивительно органично.       Антон, видимо, делал чай слишком долго, потому что голос за спиной затих, послышался скрежет стула по полу и шлепанье тапочек.       — Дай мне, что ты делаешь, — Арсений очень по-свойски легонько шлепнул Антона пальцами по костяшкам и чуть подтолкнул плечом.       Уходи, мол, сам разберусь.       Антон шмыгнул носом и встал у кухонного окна, неловко пытаясь закутаться в впихнутый в руки плед. И как он в толстовке и куртке умудрился простыть? Арс, вон, всю дорогу щеголяет в футболке с голыми руками да сверкает по улице обнаженными лодыжками, и ничего.       Послышался стук, и Антон сосредоточился на Арсе — оказывается, чайник-то и не собирался кипеть, воды в нем нет и газ не включен. Из недр холодильника извлечен лимон и что-то скрюченное…       — Скрюченное, — Арс смеется, прищурив глаза, — это имбирь, дурак.        Антон откидывает голову назад, прижимаясь затылком к холодному стеклу. Хорошо.       — А помнишь, ты говорил, — Антон замолкает на полумысли, в голове снежная круговерть, — как думаешь, здесь тоже кто-то трахался? На этой кухне?       Арс хмыкает полуудивленно-полувопросительно, но продолжает резать лимон. В воздухе сразу запахло цитрусом.       — А почему бы и нет? — вопрошает в ответ Арс.       Антон пожимает плечами.       — Да как-то места мало. Тесно.       Арсений тихо смеётся.       — Антош, для секса и не нужно много места.       — Ну как-то… — начинает было Антон, но быстро замолкает.       — Представь себе утро или лучше как сейчас, поздний вечер. И в квартире все домашние уже спят. И тут заходишь на кухню, тихо, чтоб половицы не скрипели и понимаешь: «Хочу до одури».       Арс на минуту прекращает приготовления, осматривает столешницу — надавливает на нее всем весом.       — Да хоть прямо тут, где я стою.       Антон вдруг сглатывает, чуть сильнее сжимает плед пальцами и видит перед глазами все так четко.       — Руки на бедра, вверх и вниз медленно, прижаться теснее, — голос Арса, кажется, становится глуше, он закидывает правую руку на краешек навесного шкафа, опирается раскрытой ладонью и лбом прижимается к предплечью. — и всего-то надо что приспустить штаны.       Антон втягивает воздух полной грудью.       «Штаны, блядь. Не юбку, не леггинсы, джинсы, брюки или что-то похожее. Штаны только у мужиков. У женщин это все выше перечисленное, да, только мужики не знают, как это все называется, для мужиков это все штаны. Но это же Арс, он по-любому знает. Имел бы ввиду бабу — сказал бы платье, или что еще. А тут — штаны! Заткнись, дебил, мы палимся. Палимся!»       Почему его внутренний голос звучал как Позов, Антон не знал. Он только продолжал смотреть на фигуру коллеги, затянутую в черные джинсы и футболку, в приглушенном желтом свете кухни Арсений вполне мог оказаться выходцем из книги Булгакова, каким-нибудь духом-пакостником, или может и вовсе самим Бегемотом, с этой своей полуулыбкой вечной.       Антону казалось, что Арс чуть прогнулся вперед, будто действительно под чьим-то весом, будто действительно прижимался к столешнице…       Ещё Антону думалось, будто у него температура.       А Арс тем временем помешивал что-то в кружке и продолжал говорить.       — И вовсе не надо много места, лишь чуть надавить на поясницу. Все равно сначала тесно, жарко, прячешь лицо на чужом плече, чтобы не шуметь. Раскачиваешься медленно, иначе посуда в шкафу начинает позвякивать. Сначала лениво, ведь вроде и не торопитесь никуда. Но потом сам же удержать не можешь, срываешь на резкие глубокие толчки. Руками гладишь все, до чего можешь дотянуться, доверяя держать общий вес вас обоих. И рукой зажимаешь чужой рот, в ночной тишине квартиры столь шумное дыхание разносится эхом.       Арсений на секунду прикрывает глаза и косит с хитрой улыбкой на Антона.       — Антош, ты только кольца свои учитывай.       Сам Антон сексом на кухне не занимался, но вот сейчас — когда Арс тихо нашептывает свою очередную сказку — и именно сейчас в комнате чудится запах секса. И лимона.       Антону жарко то ли от толстовки, то ли от температуры, то ли от Арсения, но он кивает бездумно, типа понял про кольца, учту.       Арс как-то внезапно оказывается перед ним и щелкает по кончику носа:       — Держи, станет лучше.       Антон удивленно смотрит на кружку, обхватывая ее ладонями. Кажется, сам процесс приготовления чая он пропустил. Принюхивается, над кружкой пахнет лимоном, имбирём и медом, и цвет такой бронзово-насыщенный, теплый.       Антон пялится широко раскрытыми глазами на Арсения, пока пробует осторожно, а тот глядит в ответ, улыбаясь, чуть прищурившись довольно.       — Так что ты теперь думаешь по поводу секса на кухне?       Антон чувствует, как печет горло, облизывает губы — чай сладкий, но без сахара. Чудится, будто весь мёд остался на губах.       Антон пожимает плечами, а в голове крутится: «Надо попробовать».       И словно Арсений все слышал, потому как кивает он так понятливо, будто действительно слышал.       Фоном из соседней комнаты слышен радостный вопль Серёжи, хлопок входной двери и гогот Стаса. Антон вздыхает и прячется от пытливого взгляда Арса за кружкой. Проблема только в том, что на самом деле Антон дурак и вовсе не такой смелый, как хотелось бы.