Шёпот в темноте

      Заполошный день.       Откуда только Арс брал энергию, Антон иногда поражался. Сам он сегодня был выжат до последнего.       Во время съёмок шокеров Антон упал. По-глупому и не то чтобы сильно, но тем не менее неудачно. Приземлился ладонью на осколки от разбившегося реквизита. Услышал только, как единогласно охнул зал, а к нему уже бежали ребята.       Все так перепугались от неожиданности, даже чутка выпили после съёмок.       Паша и Стас на прощание похлопали по плечу, убедились, что все нормально и напутствовали не тупить, и если что — сразу к врачу.       Весь путь до дома Антон иногда косился на свою ладонь. Все еще слегка кровило.       Каким-то образом они оказались у Шастуна дома. Антон и сопровождающий его, заботливо избранный группой обеспокоенных, граф Арсений. Который, как оказалось, в квартире Антона вел себя по-хозяйски, даже сам он так не мог. Повесил куртки, свою и Шаста, и тут же переобулся в серые пушистые тапочки. Дал едва ощутимый подзатыльник, когда заметил, как Антон исподтишка ковыряет ранку на руке «зажила-не зажила».       И каким-то образом они встретились на кухне, где Арс методично мыл посуду, а Антон пялился на него от стены.       Свет был выключен в квартире; тишина; с улицы тянет соседским борщом; а Арс мурлычет песню Лазарева, натирая керамические бока пузатой кружки с пингвином. Комфортно.       Антон сидел в темноте, около небольшого стола, и бездумно пялился на задницу коллеги. В голове снежной вьюгой кружились воспоминания, под тихий шелест голоса Арсения и со вкусом меда на губах.       Антон не сказал бы, что он набирался храбрости, но, по-видимому, набрался. Сам от себя не ожидал.       А в случае чего можно списать на нестандартную ситуацию — мол, Антон слегка подвыпивший. Глупо, конечно, что там — пару глотков сделал, и якобы под адреналином до сих пор от кровопотери…       Что он, черт возьми, несет…       Шаст, ты Баклан.       Ну с Богом…       Если прыгать — так с баржи, если лапать — так Арса…       Когда Антон встает, стул не скрипит предательски, хотя именно от него и ожидаешь такой подставы; ничего не выдает его передвижения, и тем не менее Арс не пугается, когда на бедра, чуть касаясь большими пальцами тазовых косточек через футболку, вдруг ложатся широкие ладони.       Будто для него это вовсе и не новость. И будто вовсе он не удивлен.       Мужчина продолжает мыть посуду, поворачивает только голову в бок, все так же улыбаясь своей чеширской улыбкой. Антону вообще нравится, когда он улыбается. И еще больше — когда улыбается только ему.       — Что, Антош, рука уже прошла?       Антон в ответ мотает головой, словно провинившийся школьник, и прячет лицо у Арса на плече, а тот замирает и тянется выключить воду. Наверняка сейчас начнет беспокоиться еще сильнее.       — Помнишь, ты говорил… Ну, про секс на кухне…       Антон выдыхает и сжимает руки чуть крепче, прижимаясь чуть ближе, в смутной надежде, что если что-то пойдет не так, это можно будет свести в шутку… Шастун, может, и баклан, но не настолько. Всего лишь слегка пьян от собственной смелости.       — Хочу, как там. Сейчас.       Арс ничего не говорит, не слышно даже его обычных шутливых словечек.       Даже когда Антон тянет его футболку вверх, оголяя спину. Красивая. Не узкая, как у большинства девушек; и Арса ни в коем случае нельзя назвать худым, не как Паша или сам Антон. Просто он сам весь красивый. Как свершившийся факт.       Свою раненую руку Шаст пристроил спереди, приобняв Арса широкой ладонью, пальцы осторожно погладили нижнюю часть живота. Арсений тут же с шумом втянул в себя воздух. Антон почувствовал, как краснеют предательски уши, и прижался губами к открытой шее. Интересно, останутся ли следы…       — Как ты говорил… Когда все спят, и вдруг так сильно хочется. Если бы наше «сейчас» это было тогда…       Антон потянул штаны Арса ниже вместе с бельем.       К парню он прижался вплотную, толкнув его к столешнице. Пальцами он случайно коснулся полутвердого члена, прижимающегося к животу, и Арс удивленно охнул.       — Нужно быть тихими, мы же не хотели бы разбудить Поза и Сережу.       Жарко.       Он вовсе и не думал, что действительно наберется смелости. Собственные пальцы во рту казались неуклюжими, но хочется думать, что хотя бы основы Шаст знает, чай не настолько дурак-то.       Арс всхлипнул тихо, прогнувшись, когда Антон влажными пальцами протиснулся между ягодиц. Так тесно.       — Кольца твои, — шепнул парень, наклонив голову вперед.       Антон кивнул быстро, лизнув шею. И ладонью закрыл ему рот.       Черт, как туго.       — Так охренительно, — шепчет он в шею.       — Тише, — отвечает Арсений, прихватывая губами пальцы. Обсасывает языком кольцо, которое Антон все-таки забыл снять. Любимое его.       Казалось, прошли десятки минут. Арс дышит тяжело в ладонь, хватая ртом воздух, его губы широко открыты, от кожи тянет чем-то сладким, легким.       Шаста предсказуемо ведет, самому будто не хватает кислорода, и будто вовсе не Арс тут задыхается. Когда он проталкивается внутрь, слегка навалившись, Арс стонет тихо и тягуче, откидывает голову назад, Антону на плечо, весь прогнувшийся. Тумба под его руками дернулась вперед при первых толчках, зазвенели кружка да тарелка.       — Ты изумительный, — шепчет Антон в раскрасневшееся от похвалы ухо.       Арс в его руках тихо постанывал от каждого движения, глаза закрылись, а руки вцепились крепко в столешницу. Антон старался, действительно старался не рваться с места в карьер, загипнотизированный урывчатыми вдохами у шеи, размеренно двигался с ними в такт. Рот Арсению пришлось освободить, позволить самому следить за уровнем шума, уж больно хотелось проверить, действительно ли удовольствие не наигранное. Не в недоверии дело, а лишь в собственном раздутом эго, мысленно корил себя Антон.       Влажной от слюны ладонью скользнул по напряженному животу — Арс охнул тихо, следя за движением сверху вниз — и плотно обхватил горячую головку потяжелевшего уже члена. У мужчин в плане возбуждения все, конечно, было попроще, за что Антон в коем-то веке поблагодарил биологию.       То, что Арс действительно хотел, было необычайно возбуждающе. Так он в добавок сам рукой потянулся, схватив цепко запястье Антона, да так, что подумалось мельком, будто останутся синяки. Надавил и сжал, заставив пальцы на его члене сжаться покрепче…       Антон влажно поцеловал открытую шею.       Арс сам контролировал, как парень будет его трахать… Казалось бы, податливый.       Необычайно горячо.       Арсений все пытался быть тихим, но то и дело сквозь стиснутые губы проскальзывали тонкие всхлипы. Антон сам уже срывался на резкие толчки, шлепки кожи о кожу были слышны по всей кухне.       Когда все кончилось, Шастун и вовсе будто оглох, бездумно слизывая пот с подставленной благодушно шеи, и держал вес их двоих. Вокруг по-прежнему было темно, тепло, и держать Арсения в руках было очень уютно.       — Я же говорил, — шепнул хрипловато Арс, слабо опираясь на тумбу. — Для секса и не нужно много места.       Он повернулся, приподняв на место полуспущенные джинсы, и ласково мазнул губами, шепнув прямо в поцелуй:       — Главное, чтоб все по взаимному согласию, Антош.       — А как узнать, что по согласию? — глупо хлопая глазами, спросил Антон и сам полез целоваться.       Арс улыбнулся, позволяя длинным рукам притянуть его ближе.       — Дурак ты, спросить, конечно.

***

      Просыпаться Антону не понравилось.       Чувствовалась сразу какая-то подстава. Глаза стоило открыть, и правда: он на разложенном своем диване, в майке да штанах уличных. Носки вон еще.       Двигаться надо в постели, тогда и носки не понадобятся…       О постели, кстати говоря, Арса, такого теплого и расслабленного, в зоне доступа не наблюдалось. На пресловутой кухне все перемыто, в коридоре только пушистые тапочки одиноко прятались под табуретом.       Сам Арсений трубку не брал, но в сторис болталось видео с его пресловутыми голыми лодыжками да мерное покачивание качелей. И фоном детский задорный смех.       Где еще мог укрываться ночной сказочник кроме детской площадки?       Хотя, его отсутствие на положенном с утра месте немного обескураживало и пугало.       Увиделись они только на съёмках следующего выпуска.       Пока готовились за смехом да подтруниванием дружеским, Антон старался не пялиться на Арса, на чём, казалось бы, последнее время, стал чаще сам себя ловить. Вроде и не делает Арсений ничего, просто сидит, с кружкой дымящейся и пахнущей кокосом, да прячет за стеклами очков в глазах смешинки. Сергей что-то рассказывает, а Антон его едва слышит, словно фоновый шум.       — Ты как, Шаст? — Арс вдруг сам обращает на него внимание.       Позов тоже поворачивается, глядит на него, отрываясь от телефона.       — Да норм.       — Рука как? — спрашивает Дима.       — Тоже норм, — рука, пожалуй, беспокоила его меньше, но сейчас и не заметно было практически.       — Пока ехали, все дорогу пытался пластырь отодрать, — тихо бурчит Арсений.       Дима морщится.       — Ну чего ты как маленький, честно что ли?       Антон ковыряется в телефоне, мол, ну подумаешь, любопытно было же, ну…       — Ты хоть выспался?       Антон сам ни за что бы так не смог. Открыто так прямо перед коллегами намекать… Щеки у него тут же покраснели, шея наверняка тоже. Именно шея всегда сдавала его маме.       — Ты же был, сам знаешь — нормалек все.       А Арсений вдруг хмурится, смешинки эти его сияющие куда-то из глаз пропали. А Дима, везде кроме Громкого вопроса, наблюдательный. Когда не надо, тоже поглядывает на Арсения да на Антона.       — Так ты на кухне посидел и спать пошел, прямо в толстовке. Еле оторвал ее от тебя. Не стоило, конечно, пить.       — Особенно, если так переволновался, — поддакивает Дима.       Антон качает головой, окончательно запутавшись.       — Так я полрюмки выпил тогда.       Брови Арса взлетают вверх, а Серега тихо посмеивается.       — Воля уходил – ты уже вторую заканчивал. По пол-литра на каждого пришлось, и это на голодный желудок.       — Питаться нужно потому что правильно, — добавил свое напутственно-врачебное Дима.       Арс молчит, смотрит на него теперь внимательно, оглядывает с ног до головы. Антон пялится в ответ, самому немного стыдно. Выходит все лишь навеянное алкогольной дымкой да сказочником Арсением. Утренняя чуйка на подставу не подвела.       И вовсе Антон не был таким смелым, как думалось тогда.       И слышится в голове нежное: «Дурак ты, действительно, Антош.»       Настроение у него резко куда-то пропало. Действительно дурак.       В какой-то момент, уже перед скорым выходом, проверяют грим, и Антон замечает хмурый взгляд Арса. Замечает, но молчит, сам насупленно глядя в телефон.       — Тох, — негромко зовет его Арс.       Антон — вот взрослый конь уже, — только угукает в ответ, но глаз не поднимает.       — Тох, — на этот раз голос Арса звучит решительно, чуть громче.       — Ну чё?       Антон понимает, что глупит по-детски — это же долбоёбом нужно быть, чтоб обижаться на человека за свои же собственные мокрые сны. Но поделать ничего с собой и собственным слегка долбанутым "я" не может.       Решил обижаться — значит, будет.       А Арс все смотрит, чуть наклоняет голову, будто под новым углом понять Антона будет проще.       — Ты в порядке?       Матвиенко хохотнул в бороду, с шипением открывая свой напиток.       — Че ты с ним таскаешься, бодречком он.       Дима поворачивается, переставая искать что-то в кармане куртки, а Арс со своими внимательными глазами встает, закутавшись в теплый синий кардиган, и плетется к Антону.       Тот смотрит на него, широко открыв глаза, в общем, пялится. Снова.       На лоб опускается прохладная ладонь, и Антон вдруг понимает, что все это время в висках тихо ныла зарождающаяся головная боль. От чужих прохладных пальцев ее, кажется, как ветром сдуло, прогнало подальше к чертям, и Антон смог вздохнуть полной грудью.       Арс качает головой, смотрит сверху вниз и тоже вздыхает опечаленно.       — Ну что ты за дурак, у тебя же температура.       Дима жалуется, что действительно надо было как-то поберечься, что ли, или по крайней мере не курить на улице в одной толстовке, чай не лето. Антон отмахивается было, но замолкает, когда в руки аккуратно, но настойчиво впихивают кружку, пахнущую лимоном и медом.       И опять на секунду перед глазами темная кухня, голос Арса да простуженный Антон у окна.       Антон моргает, когда Дима легонько стукает его по плечу:       — Арс прав, пей давай, полегчает, а после съёмок домой пиздуй.       Антон пропустил все, в чем конкретно прав Арс, но кивает.       Напиток в коем-то веке не обжигает язык до невозможности и сладкий, так что Антон облизывает губы, довольно щурясь.       А Арс посмеивается тихо и скрывает улыбку за краем своей дымящейся кружки.       Антон шало глядит на него почти весь выпуск, и в голове крутится, как сладко разносились по маленькой кухне тихие стоны, когда вот там, там, где ворот футболки касался кожи, Антон целовал подставленную шею.       Арс в ответ всю игру улыбается, посмеивается, прячась за своими невозможными ресницами.       Он сам сказал – нужно только спросить. По крайней мере так, видимо, изо всех сил подстрекает Антона его разгоряченное и в конец измученное подсознание.       Вот Антон возьмет и спросит.       Когда-нибудь обязательно.