Шёпот в темноте

      Как только во время гастролей "Импровизация" попадает в Санкт-Петербург, Арс превращается во влюбленного школьника.       Антон не знает, как ему это удается. Но не может перестать смотреть.       Арс прыгает, вертится, словно заряжается от Питерского воздуха, улыбается от уха до уха, щеки раскраснелись, и не улыбаться вместе с ним нереально.       Антон даже не пробует.       У самого болят губы от улыбок, слезятся от бесконечного хохота глаза, он на одно мгновение замирает неподвижно, стоит только столкнуться с Арсом взглядом, и снова складывается пополам от очередной неожиданной шутки.       Шастуну кажется, что Арс в курсе. Прекрасно осознает, насколько Антон уже долбанулся. Но вероятнее всего, он себя просто успокаивает.       Самовнушение оно такое...       Перед глазами все еще стоит эта заразительная улыбка, и когда гастроли заканчиваются, есть несколько дней перерыва. Именно это, казалось бы, мимолетное, воспоминание помогает решиться на непонятное нечто. Антон решил начать просто с визита.       Арс, разумеется, не ждет его в Питере на следующий день.       Полудружеский визит без предупреждения из другого города – Шаст, да ты почти что гений.       Еще и под вечер, баклан.       Арс, до невозможности домашний Арс, в растянутой футболке, почти свисающей с одного плеча, спортивных штанах своих серых и очках, выбивает у Антона к чертовой матери все слова из головы.       А Арсений сначала хлопает глазами, уголки губ едва дернулись вверх, но лицо серьезное, как у прокурора, то есть прям очень. Осматривает Антона с ног до головы, чуть больше внимания достается рюкзаку на плече.       — Вы ко мне, молодой человек? Кажется, где-то в этот момент голова Антона ушла в отпуск.       — Арсений Сергеевич, извините, что так поздно и без предупреждения. Но тут такая ситуация…       — Внимательно, — Арс не пригласил в квартиру, облокотился на дверной косяк и продолжил выделываться.       — Возникла срочная необходимость видеть вас этим вечером и…       — Какой же ты дурной, — Арс тихо засмеялся в кулак. – Проходи, горе луковое.       Че луковое-то сразу.       Антон снова пялился. Не мог перестать.       — Пошли гулять?       Не, ну Антон точно дятел.       Арс остановился посреди кухни с кружкой красной в белый горошек и смотрел на него уже более внимательно.       — Тебе семь?       Шаст даже стушевался.       — Ну как иначе-то сказать…Не по барам прошвырнемся и не выпьем где-нибудь, хотя это, конечно, можно потом…Но все же лучше погулять…       Антон, кажется, заблудился в своих планах, которые уже сто раз пытался упорядочить, да никак не получалось что-то приличное. Все больше выходило, что он должен был приехать, а Арсений броситься ему на грудь, обтянутую футболкой…. Как на обложках дамских романов, короче.       Арс в свою очередь рассматривал его, чуть наклонив голову на бок. Антон выдохнул и плюхнулся на стул.       — Короче, надо по-правильному, я думаю… Только я нихрена в этом не понимаю, – Антон, честно, уже был готов опустить руки.       Арс легонько постучал ему по макушке, потом взъерошил волосы, будто Антону действительно было семь.       — Я вам не мешаю?       Шастун спрятал лицо в ладонях и покачал головой.       — Я не против сделать все правильно, что бы это ни было. Но я могу узнать, что именно это будет? За что боремся?       — Я устал, — буркнул Антон себе в ладони.       Арсений в ответ только рассмеялся и потрогал рукой его лоб. Было тепло.       — Что, уже гулять не пойдем?       — Я все время об этом думаю. Устал.       — Про «погулять»?       Антон встал, дотянулся до выключателя, и свет на кухне погас. Только чуть-чуть тянуло из коридора, откуда-то из дальней комнаты. И с улиц снизу едва освещал потолок одинокий фонарный столб.       Антон сглотнул и мысленно перекрестился.       — О тебе думаю, баклан.       Минута молчания и один шумный выдох.       — Ох, да вы, Антон Андреевич, романтик. Высокий слог. Это Есенин? – Арс, посмеиваясь, отошел к окну, кружка уже забыта и отставлена в дальний угол.       — Да пиздец. Никогда столько не думал, как признаться в любви сорокалетнему мужику.       — Господи, «Арсений Сергеевич, баклан, сорок лет», ты, я смотрю, по всем оскорблениям решил пройтись?       — Вообще, думал, приеду, пойдем гулять, где-нибудь когда ты начнешь запиливать очередную сторис в инстаграм в каком-нибудь «невероятно красивом месте», я тебе скажу, что люблю тебя, ты мне такой «Я тоже!», поцелуемся под охуенным звездным небом и пойдем к тебе домой обниматься, а тут ты вместо этого такой офигительно красивый в растянутой фут…       Антон не заметил, как на нервяке начал ходить по маленькой кухне и без перебоя нести чушь, остановился только в середине слова, когда поймал в кадр взгляд Арса – ошалелый такой, с расширенными зрачками, губы аж удивленно приоткрыты…       И как-то вдруг оказался рядом, очень-очень рядом. Арс следит за ним, ошарашенно, скользя взглядом от них до груди, прежде чем останавливает глаза на его лице.       Антон вдруг тушуется, воздуха в легких внезапно стало так мало.       — Я… Это… Ну да, я, наверное, тоже баклан.       — Значит, мы с тобой оба бакланы?       — Бля, если ты сейчас начнешь подводить к романтической хуйне по типу "как бакланы ищут себе пару", то я сваливаю.       — Так, значит, соблазняют парни из Воронежа?       На кухне тихо, с улицы доносится вдруг глухой грохот металлический и шуршание — должно быть, кто-то на ночь глядя выбрался выкинуть мусор. Мама говорила — плохая примета.       Антон почти не дышит, когда спрашивает:       — И как? Получается?       Арсений смотрит снизу вверх, все еще сидя на подоконнике. В темноте его лицо чуть сложнее читать, но сейчас они так близко…       Арс облизывает губы, а у Антона, кажется, сейчас сердце осыплется в носки.       — Весьма успешно, — едва слышный шепот, словно тихий вдох, пока Арс встает, практически прижимаясь вплотную всем телом.       — Блядь, — вырывается у Антона, перед тем как он оказывается втянут в поцелуй.       Шастун нифига не ведущий в этом поцелуе, не так как он привык, и, если честно, он дальше момента с признанием не заходил. Мужиков у него никогда не было, но это было вполне в его стиле – разогнаться от нуля до сотки, с головой в самое пекло.       По уши в Арсе.       И это офигенно. Намного охренительнее, чем его полупьяные фантазии на кухне.       Он поддается, прижимая Арса к себе, руками поглаживая его везде, где только может дотянуться. Тот негромко постанывает в поцелуй, непрекращающийся, и горячий что пипец. Шастуну нравится. Как Арс целует его чуть более жестко и требовательно, нетерпеливо. Никакой девичьей мягкости, ожидаемо, впрочем, в какой-то момент Антон действительно думал, что Арс, с его бесконечным терпением и нежностью на съемках Импровизации, будет вести себя так же трепетно и податливо сейчас.       Ни хрена.       В этом поцелуе Арс такой же, как на Громком вопросе. Агрессивный, настойчивый, даже в некотором роде напирающий. И бесконечно горячий.       Губы болят и не хватает воздуха. Антон не думал дальше особо. Голову слегка вело.       И очень просто как-то получилось залезть в эти штаны, едва державшиеся на бедрах, и начать мять крепкие ягодицы своими ладонями.       Арс в ответ так тесно прижался, потираясь пахом о джинсы Антона, и в голос застонал, разорвав поцелуй. Оба хрипяще дышали.       Антон руки убирать отказывался, чувствуя, как нагревается кожа под пальцами, и подсознательно как-то даже хотел, чтоб его следы остались ощутимыми еще долго. Однако… Такое очевидное чувство собственничества было в новинку.       Случайно царапнув дырочку заднего прохода, замерли.       Антон чувствовал себя идиотом по вполне очевидным причинам.       — Это как бы не обсуждалось…       Левая бровь Арса приподнялась вверх.       — Да что ты?       — В смысле, ты не против?       — Тош, можешь мне поверить, что будь я против, ты бы получил в морду еще на этапе первого баклана.       — Ох... Я… Это даже не считается за секс на первом свидании?       Арсений облизал эти свои блядские губы, улыбаясь. Так близко к его собственному рту…       — Как взрослый честный человек, заверяю, что твои пальцы в моей заднице, а язык так глубоко во рту, насколько это возможно – это уже точно можно считать сексом.       Вот на кой черт щеки покраснели именно сейчас?       Шастун дышал через открытый рот, как выброшенная на берег рыба.       — А... Хочу пальцами глубже. Можно?       Арс хмыкнул.       — Можно, Тох, только лучше все не на сухую.       — Понял. Арс несколько секунд смотрел на него ошарашенно, пока Антон облизывал свою ладонь и пальцы, чтобы они были достаточно влажными для чего угодно.       Когда средний палец, чуть царапнув ногтем мышцу, проник внутрь, и Антон, и Арс, оба, разом будто сломались.       Толкнулись друг в друга, в такт ритмичным толчкам длинных пальцев.       Арс, тяжело дышавший Арс, выдохнул куда-то в челюсть, прихватив светлую кожу зубами:       — Кольца твои чертовы.       — Я сниму.       — Только попробуй.       Глянув вниз, он наблюдал, как Арс с воодушевлением освобождает его член от джинсов. От прохладного воздуха кухни Антон зашипел и был снова втянут в поцелуй.       Арс нисколько не был с ним нежен. Губы горели от напора и местами от неаккуратного обращения с зубами. Антон уже хорошо представлял, как это будет смотреться завтра… Весьма говорящий вид.       Трение в паху, однозначно, добавляло температуры, кое-чьи домашние штаны постепенно сползали ниже, к коленям. То, что они окончательно свалились, Антон понял по возгласу «Блядь» и особенно резкому толчку навстречу.       Арс так неприлично стонал в его руках, пока Шастун пальцем разрабатывал горячую узкую дырочку, толкаясь внутри, из-за чего мужчина все сильнее терся об Антона.       Очень горячо. Хотелось его до одури. В какой-то момент, когда уже откровенно в голове начало плыть от недостатка кислорода, Арс разорвал поцелуй и спрятал лицо у Антона на плече, продолжая как-то ноюще постанывать и раскачивать бедрами навстречу настойчивым пальцам, цепляясь отчаянно за толстовку Антона.       Те неприлично влажные звуки, которые издавал Арс весь целиком, фроттаж или не слишком-то умелый, в плане задниц, трах пальцами… Или все сразу, что вероятнее.       Шасту было пофиг, что подействовало сильнее, но в момент оргазма у них обоих, кажись, оплавились кости. Обрушились друг на друга и на подоконник, который, к слову, был очень даже не плох, и, сцепившись, пытались остаться на ногах.       Остывали, рвано дыша, пока не стало липко и неудобно. И пока собственное тело не перестало подрагивать от каждого вдоха.       — Секс на первом свидании, — буркнул Антон, прижавшись губами к мокрому виску. – Не знал, что вы такой развязный, Арсений Сергеевич.       — Не выебывайся.       — Ладно, шучу, я знал. Одна только водная фотосессия...       Арс фыркнул, зарывшись носом в ворот толстовки, от дыхания по шее поползли мурашки.       Антон нахмурился.       — Только не было первого свидания. План к чертям. Нужно…       — Тох, мы с тобой флиртуем с шестнадцатого года. Я даже удивлен, что до твоей колокольни это настолько долго доходило.       Антон нахохлился еще больше.       Арс отодвинулся и коснулся пальцами красных щек.       — Одежду – вон. И в душ, полотенце сейчас принесу.       Антон начал раздеваться прямо там, не отходя, стягивая через голову толстовку, мокрую изнутри.       — На первое свидание все равно сходим!       — Антон Андреевич, вы бы сняли сначала трусы окончательно, а потом мне первое свидание предлагали!       Шаст замер на одной ноге на секунду и покачал головой в ответ.       — Не, таким тоном не говори. А то как-то пошло у тебя все получается.       — Сначала штаны, потом трусы либо все вместе, но никак не…       Антон разделся и легонько подтолкнул Арса к предположительному нахождению ванной.       — Не, начнем с душа, потом обнимашки, затем гугл.       — Гугл-то зачем? – проворчал Арсений, стягивая футболку на ходу.       — Наше первое свидание должно быть не менее феерическим, чем первый недосекс.       — Да не дай бог, но... Шаст, не ожидал, что ты романтик.       — Ты научил, Арс.