Auf Papas Schoß

       -Живее, живее! — торопил нескольких смуглых прислужников Анатоль, — гости уже скоро прибудут. Шампанское сюда, да ставьте наконец, вот наказание!       Барон с улыбкой наблюдал за суетящимся слугой. Из года в год ничего не менялось, как и этот маленький островок неподалёку от самой Ибицы. На редких праздниках плоти и греха он становился местом почти настоящего шабаша для избранных. Из года в год под открытым небом, которое едва застилали ветви пары южных дубов, происходило то, на что Тим попадал впервые. Для посещающих этот вечер на земле, покрытой выжженой травой, стояло несколько подобий лож, к стволам деревьев привязали гамаки, на нескольких каменных столиках стояли бутылки шампанского в вёдрах со льдом. Посреди островка в окружении камней лежала куча дров — неразожжённый костер.       Тим провёл рукой по кусту не дающего тени тамариска. На концах кажущихся прозрачными ветвей, несмотря на осень, дрожали розовые тени соцветий. Вдали начинала загораться огнями Ибица. Закат окрасил небо в яркие, но словно акварельные краски. Край алого южного солнца дрожал над горизонтом. Море было спокойным, и лишь лёгкая рябь покрывала сереющие волны. — Готово? Мартини мне! — скомандовал Анатоль и подошёл к барону, — приказать, чтобы отплывали?       Трёч кивнул и показал слугам жест куда-то по направлению к Ибице. Край его мантии развевался по лёгкому ветерку. От небольшого причала отошла лодка с людьми и стала постепенно растворяться на глади моря. Анатоль вытянул пробку из своей бутылки и негромко сказал: — Вон они. Уже скоро прибудут.       Барон взял бутылку в руки и приставил её ко рту своего слуги. Демон стал глотать мартини, постепенно успокаиваясь от волнения, связанного с подготовкой к шабашу.       Недалеко от островка было видно небольшой катер, который постепенно приближался к ним. Тим подошёл к костру и протянул к сухим дровам руку, зная, что они будут гореть жарким огнём всю ночь. Солнце опускалось всё ниже. Мальчик почувствовал тепло в своих пальцах, и вдруг словно искорка пробежала между его кожей и бревном. Небольшой сучок на нем вспыхнул моментально, как пропитанный бензином. Тим уже притопывал ногой, с нетерпением наблюдая за катером, с которого уже слышался женский смех и мужские голоса. Сейчас он знал, что нужно делать. Отпустить всё человеческое от себя, оставить только демона, маленького бесёнка, его истинное я.       Лодка подходила к причалу. Тим в последних отблесках солнечного света узнавал знакомые лица, только менее сосредоточенные, более раскрепощённые, лица людей, прибывших на отдых. Микаэль, показывающий в смехе острые зубы, и Реймонд, хлопающий его по плечу казались расслабленными, Прейер поглядывал с голодной улыбкой на двух шикарных блондинок в коротеньких костюмчиках, больше похожих на нижнее бельё прошлых веков. Девушка более солидного вида, сама Белатрисса, вела под руку надменно глядящего Феликса, одетого в полупрозрачную рубашку. Доктор Шойфель расстёгивал на себе пиджак, сверкая тёмными глазами из-под густых бровей. Каляйн приглаживал кончиками пальцев усы, не отрывая взгляда от форм Белатриссы, даже Авани, прежде задумчивый, легко улыбался сейчас. Когда он последним ступил на причал, край солнца окончательно скрылся за горизонтом.       Тим с любопытством, смешанным с предвкушением чего-то нового и интересного, глядел на прибывшую десятку человек. И сейчас он мог позволить себе то, что никогда ни один простой мальчик не говорил и не делал. — Приветствую вас, господа, — на губах Тима заиграла улыбка, при одном виде которой барон готов был кинуться на него тут же.       Старшие демоны подняли руки в знак приветствия. — Прошу вас, — Анатоль жестом пригласил всех ближе к огню, на небольшие мягкие скамьи.       Тим встречался взглядом с каждым прибывшим на остров. Его рука мягко коснулась ледяной ладони Аммана, вытянув наружу огненный взгляд. Демонёнок томно посмотрел в глаза Новаку, увидев такую же эмоцию в его глазах и глазах его спутницы. Две остальных девушки, почти обхватили его с возгласами: «Какой хорошенький!», — но мальчик ловко вывернулся из их рук, как-то особенно пошло пошевелив пальцами. Все взгляды переместились на него, одетого сейчас только в кожаные трусики, едва прикрывающие мягкие ягодицы и кажущиеся тяжёлыми цепи на груди, щекоча его самолюбие и жажду глубины падения в сладкую бездну.       Барон наблюдал за ним с улыбкой. Его мальчик сейчас соблазнял взгляды и умы подчинённых, вытягивая наружу всё непристойности, о которых бы все семеро ни разу не упомянули в приличном обществе, но здесь они могли беспрепятственно предаваться порокам, доставляя наслаждение ищущему особую красоту мальчику.       Вся чёртова дюжина уселась вокруг костра. Сумерки сгущались, багровые отблески плясали на лицах, придавая им некоторый оттенок демонизма, но особого, пропитанного одновременно и духом собрания тёмных сил и декадентского бала. В руках у каждого дрожал бокал шампанского в пузырьках. Тим сидел на коленях у барона, чуть запрокинув кучерявую голову, обхватив шею демона руками и стреляя глазами в каждого. — Я рад, что вы все прибыли сюда, — заговорил барон низким бархатным голосом, — вы много поработали за этот год и сейчас заслужили настоящий отдых. — Отдыхать с вами, — отозвался Феликс, изящно шевеля плечами, — чистое удовольствие, — Новак наклонился ближе к огню, словно стремясь приблизиться к Тиму, — а особенно с таким прелестным мальчиком…       Сам Тим знал, что это было чистой воды развлечение для юноши, однако его несколько забавляли умелые комплименты, давая возможность разглядеть каждого ближе.       Барон довольно рассмеялся утробным смехом, прижав к себе Тима и слегка укусив того в плечо. Анатоль обхватил ногу мальчика и притянул к себе. По остальным присутствующим пробежал довольный гул. Трёч вдруг осторожно спихнул демонёнка с колен, и в руках у того оказался серебряный поднос, блестящий в огне. На серебре было насыпано тринадцать белых дорожек. — Господа, прошу вас, — обратился барон к остальным десяти с улыбкой.       Тим обошел каждого, поднос словно раздваивался каждый раз. Кошачья похотливая улыбка не сходила с лица мальчика, ему самому хотелось так улыбаться, он нашёл своё изощрённое удовольствие в этом вечере. Он приковывал к себе взгляды, заставлял губы доктора Шойфеля произносить «Какой красавец», Микаэля нервно облизывать губы, а трёх жриц любви прищуривать в похотливой усмешка глаза.       Анатоль не стерпел. Когда Тим приблизился к нему, его ладонь с громким хлопком опустилась на зад мальчику. Бесёнок закусил губу и коротко простонал. Реймонд откинулся на спину, не сводя глаз с прогнувшимся телом мальчишки.       Барон с видом хозяина привстал с места. — Да начнётся ночь греха! — провозгласил он и громко хлопнул в ладоши. Тиму показалось, что пламя костра взметнулось до неба и выросло в сто раз, закрывая от его взгляда всех остальных, уже опьяненных, сливающихся в бесконечных поцелуях. Перед его глазами не осталось ничего кроме огромного огня, всепоглощающего и оставляющего на сетчатке след этих алых языков.       Тим почувствовал, как четыре руки обхватили его со всех сторон, подбираясь к самым сокровенным местам. Перед его лицом оказался поднос и белый след на нём. Тим уже знал, что надо делать, он почти вплотную прислонился к полосе кокаина и втянул её в себя.       В первое время ничего не произошло. А руки Анатоля и барона глубже и глубже проникали, казалось, в само тело мальчика, забираясь под цепи и трусики, наконец обхватывая уже готовый окрепнуть член и подбираясь ко входу. Пальцы вдруг ворвались в него, вместе с ощущением нарастающего возбуждения и эйфории. Тим вскрикнул от удовольствия, ничего не осознавая, чувствуя только блаженство. Он не понимал, кто из его хозяев ласкает его член, а кто нежную простату, в его сознании остался только огонь, сжигающий его изнутри, нарастающий, разгорающийся, выжигающий всё на своём пути.       Мир вдруг исчез в белом и жёлтом пламени, взорвался невыносимым и доводящим до экстаза ослепление и на призрачный миг померк, превратившись в вечную тьму…