Auf Papas Schoß

      Медленно приближался час быка, но никто из собравшихся не замечал бегущего времени. Воздух острова был наполнен стонами, криками, лихорадочными поцелуями, звоном бокалов и тяжёлым дыханием. Настоящая оргия происходила сейчас, заставляя тринадцать тел гореть.       Барон вбивался в Тима, одной рукой сжимая его уже болевший от напряжения и удовольствия член. Тим бы надрывно стонал, кричал, если бы Анатоль не двигался сейчас у него во рту, почти переходя в узкую глотку. Мальчик был сам опьянён жаром этой ночи, ему казалось, что он сам превратился в язык огня, потеряв все мысли о своих наблюдениях. Барон с каждым сильным толчком задевал его простату, что отдавалось пронзающим грудь удовольствием. Анатоль не сдерживал себя, губы мальчика и его язык давали несравнимое ни с чем наслаждение. Демонёнок, отдавшийся полностью на милость своим хозяевам, уже вправду истекал смазкой, член слуги не заглушал непрерывных стонов. Струйка из остатков семени, растёкшаяся по ладони барона, принесла дикий всплеск блаженства, но не облегчения.       Тим упал на мягкое подобие постели, едва дыша. Весь его вид — растрёпанные волосы, неопадающий член, распахнутые глаза и мокрые лужицы вокруг словно молили о маленькой передышке. Барон приподнял мальчика и усадил к себе на колени, мягко целуя в горячий лоб. Тим, на удивление трезвым взглядом, оглядел окружение.       Шойфель перекинул Авани через колени и с силой шлёпал его, хотя скорее бил, рука у доктора была тяжёлая, вытягивая громкие крики «О, да, ещё». Одна из подопечных Белатриссы водрузила ногу на смуглую спину индуса и тянула из бокала белое вино, совсем распалив молодого человека. В следующее мгновение он оказался на земле, а девушка с возбуждённой улыбкой поставила изящную со шпилькой на его член. Авани вытянулся на земле и дёрнулся, выплёскиваясь себе на живот.       На коленях у Прейера извивалась вторая проститутка, постанывая и по-змеиному выгибаясь, словно желая обвить тяжёлыми кольцами всё тело похотливого старика. А сама Белатрисса отошла от Феликса, откинувшегося в послеоргазменной истоме на спину, и нависла над Реймондом, наглаживая умелой рукой его крупный член. Каляйн подвинулся к Микаэлю, отхлебнув с шумом из бутылки шампанского, и буквально подмял его под себя.       Тим внимательно следил за каждым, получая странное удовольствие от созерцания каждого грешника, каждого извивающегося рядом с ним тела. Это не было похоже на грубое описание шабашей от покойной сестры Агаты, это было изысканное, возбуждающее зрелище, заставляющее его член напрягаться, а тело дрожать. Мальчик вдруг почувствовал, как по его искусанной шее скользит мягкий язык. — Знаешь, почему их так завело? — голос барона звучал хрипло. — Потому что вы им разрешили? — Тим закрыл глаза и тихо ахнул, когда такая знакомая рука погладила его яички. — Потому что ты их завел. Каждый из них сейчас хочет взять тебя, — демон упал на мальчика и принялся кусать всё его тело, — а я никому тебя не отдам, мой чертёнок, ты соблазнил их как и надо. Это твой первый раз, запомни его, на всю жизнь, слышишь? А это только начало, самое главное ты пока не увидел.       Тим задрожал. Его главная задача сейчас была выполнена, он был счастлив так, как радуется только бес, совратив чистую душу. Барон говорил, распаляя его внутреннего демона, превращая всего мальчика в такой же огромный костёр.       Анатоль в это время спускался по камням к чёрной воде, едва освещённой луной. В море, буквально в метре от берега, некто, словно из последних сил, пытался зацепиться рукой за спасительные камни. Анатоль зашёл в воду и с лёгкостью поднял на руки человека. Мужчина едва дышал, мгновенно отключившись. Непонятно было, как он вообще смог доплыть до островка в длинной священнической сутане, как разглядел Анатоль в неярком свете. Демон вынес на руках человека и уложил его на первую попавшуюся пустую перину. — Барон, — заговорил Анатоль, упав рядом со своим хозяином и отхлебывая от бутылки шампанского, — там человек… — Я знаю, Анатоль. Оставь его на ночь, пусть проспится, — ответил барон с таинственной улыбкой, продолжая ласкать Тима одной рукой. Мальчик закатывал глаза и толкался в руку. — Его не было в наших планах, — со смехом запротестовал демон, переворачиваясь на бок. — Отставить планы, — произнёс барон и впился в губы слуге.        Оставив лежать двух своих мальчиков, барон поднялся и незаметно обошел остров. Он остановился над парочкой лежавших совсем рядом друг с другом. — Это… Как тебя… — Амман был пьян в хлам, — Феликс, вот. — Чего тебе? — юноша был пьян не меньше, однако его красоту это не изменило. — Я выпил сколько… — Микаэль поглядел на свою растопыренную ладонь, пытаясь сосчитать число выпитых бутылок, — теперь что-то живот раздуло.       Феликс без слов понял, что от него требуется. Он положил аристократичную руку на живот демону и принялся гладить, разминая набухшие внутренности. — Да вы на каком сроке, гражданочка? — расхохотался Новак. — Какая я тебе гражданочка?       Феликс приподнялся выше и, к удивлению барона, впился в губы Аммана с жадным поцелуем. Реймонд дальше яростно вбивался в Прейера, только-только отошедшего от своей проститутки.       Вдруг Авани скользнул пальцами по ноге проходящего мимо него барона. — Да?       Молодой человек схватил демона за колено. — Я смотрел здесь, — заговорил он, сбиваясь, — и думал. Я понял. Всё я понял. Не вы ли? — он кивнул в сторону почти скрытого среди дроков и «ведьминых когтей» вырезанного из камня изображения Бафомета.       Вдруг индус распахнул глаза. Голову барона венчали огромные черные рога, а за спиной готовы были раскрыться такие же черные, кажущиеся продолжением ночи крылья. Видение рассеялось через миг. Сердце Авани заколотилось от пьяного ужаса. Он в панике наклонился к подносу и втянул в себя дорожку кокаина, желая разогнать отпечатавшуюся в мозгу картину. Вдруг он почувствовал, как его руки касается перо. Девушка с лицом ангела протягивала его, приглашая взять. Индус провёл мягким пухом по внутренней стороне локтя. Приятно. Он водил им ещё и ещё, растягивая в блаженной улыбке губы, не замечая барона, пристально наблюдающим за ним.       Трёч вернулся к своему ложу и подобно хищному зверю накинулся вместе с Анатолем на Тима. Мальчик вскрикнул, когда барон сразу, даже не растягивая уже готовый вход Тима, вошёл в него до упора и затащил к себе на колени. Тим уцепился руками в его плечи и сжал губы на мягкой шее. Барон сам начинал низко стонать, входя во всё же узкое нутро своего Тима, заставляя бесёнка подёргиваться. Вдруг тот почувствовал, как Анатоль вогнал поверх члена барона ещё три своих пальца. На глазах Тима показались слезинки, но не от боли, скорее от сильнейшего удовольствия. Его брали теперь в два ствола, одновременно пробивая по простате, заставляя обмякнуть, подобно тряпичной кукле.       Тим уже не слышал, как стихли все остальные звуки на острове и остались только их стоны втроём. Все глаза были устремлены только на них, видя, кто здесь по-настоящему хозяин бала. Наслаждение было слишком сильным, даже для барона и Анатоля. Пальцы четырёх рук впивались в податливое, измученное вконец тельце мальчика, словно желая растерзать его, вынести на него всё удовольствие через боль. Напряжение наросло во всех трёх. Тим из последних сил выгнулся, чувствуя, как старшие демоны прижимают его к себе и сладостно вскрикнул последний раз, забившись в судороге одновременного и последнего оргазма…       Очнувшись, Тим заметил, что вся толпа людей стоит на коленях перед ними тремя. Посреди них лежал труп Авани со вскрытыми венами на обоих руках, головой к ногами барона, сидящего посередине. Тело индуса, принёсшего себя в жертву, представляло собой подобие пятиконечной звезды.       Барон поднял левую руку и выставил её вперёд. Первым к барону подошёл Амман, самостоятельно прислонившись к его руке плечом. На бледной коже загорелись пять следов, похожих на очертание той же самой звезды. За ним последовали Шойфель, Каляйн, каждый подошёл к барону, своему повелителю за меткой на следующий год. Тим чувствовал, как его сердце колотится всё сильнее. Он видел прямо сейчас, как все эти люди присягнули тьме, пали в бездну, будучи соблазнёнными им самим, бесом-декадентом, красотой темных сил. Тим привёл их вновь к своему собственному хозяину.       В мозгу Тима зашевелились два слова: «Свершилось, свершилось». В ту же минуту огонь охватил рыже-красным пламенем весь мир, тот и этот свет, его самого, барона и Анатоля. Все существо мальчика погрузилось в дьявольский экстаз, и бесёнок лишился чувств в последние минуты часа быка…