Auf Papas Schoß

      Барон, Анатоль, Мадс и Тим сидели перед огромным экраном, с интересом глядя на Патрика. Тот был крайне возбуждён, шагая по улице Цюриха. После посещения Араванади он, к удивлению многих, направился не в родной Бирмингем, а в Швейцарию. — Вы думаете, он пойдёт к нему? — Анатоль повернулся к барону. — Да. Сейчас он не понимает, что делает, а когда осознает, то сопротивляться событиям не станет.       В Швейцарию Патрика привела маленькая визитка в кармане его куртки. Доктор Мортимер Шойфель, приём с 9:00 до 15:00. Адрес следовал ниже. Под ним мелким шрифтом была видна приписка: «Лечение традиционными и нетрадиционными методами психиатрии». На эти «нетрадиционные» методы и упал взгляд Мелроуза. Эта карточка, казалось, по чистой случайности появилась из неоткуда в его кармане, но толкнула его, ничего не сознающего, в горную страну посреди Европы. Он вдруг понял, что только этот врач сможет помочь ему в полной мере. Быть может, даже скандальными таблетками «Рационорм», но помочь.       Мадс заинтригованно смотрел на юношу. Наконец он спросил: — Разве он болен?       Барон едва кивнул. Мадс смотрел дальше.       Мелроуз, несколько потерявшись в узких улицах, подошёл к встречной пожилой женщине, вытягивая карточку из кармана. — Не подскажете ли, как дойти до… — и он показал адрес на визитке. Вдруг он понял, что не стоило так неосторожно показывать карточку психиатра.       Старушка пожевала губами. — Направо, до перекрестка, а там будет особняк, такой тёмный-тёмный, — она подняла прищуренные глаза на смущённого Патрика, — вы бы лучше не шли туда. А то много, что про этого доктора говорят…       Патрик спешно убрал визитку и, неловко ответив «Спасибо», быстро направился по указаниям старушки. Её слова задели тонкую нитку внутри него, но не заставили его усомниться в своем решении. Даже напротив, он стал считать, что ему сможет помочь не только этот человек, но и только его методы лечения. — Что говорят? — Мадс повернулся к барону. — Он создал таблетки, которые меняют человека почти полностью или вроде того, — быстро заговорил Тим, — иногда не в лучшую сторону, и по сути своей это наркота.       Миккельсен усмехнулся. — Хороший психиатр. И это продают? — Пока на стадии разработки, — ответил Анатоль и снова упёрся взглядом в экран.       Патрик подошёл к особняку. Он действительно выглядел тёмным и несколько мрачным в окружении старых, желтеющих от дыхания осени деревьев. Готический стиль делал его похожим на замок древнего колдуна. Глухой каменный забор окружал его со всех сторон. На вершине забора были вмазаны в какой-то затвердевший материал острые осколки стекла. Такой вид нисколько не покоробил юношу.       На воротах висел звонок. Мелроуз нажал на кнопку и стал ждать, переминаясь с ноги на ногу. Дверь открыл мужчина в ливрее дворецкого. — Вы к доктору? — спросил он, окидывая пришедшего несколько усталым взглядом. — Да, — Патрик вынул из кармана визитку и быстро протянул его дворецкому. Тот взглянул на ручные часы и бесстрастно проговорил: — У вас есть пятнадцать минут. Вы успеете?       Патрик чуть замялся. — Вполне… — ответил он наконец. — Проходите.       Мужчина впустил его. Сад вокруг дома оказался таким же мрачноватым, полным гнили и умирания, присущих октябрю.       Толкнув тяжёлую входную дверь, оба оказались в тёмной прихожей. Впереди была видна лестница, на которой было чуть светлее. — Тапочки здесь, — сказал дворецкий и бесшумно скрылся в коридоре.       В полумраке почти ничего нельзя было разглядеть вокруг, только ступени лестницы из тёмного дерева. Патрик шел дальше один. На втором этаже не было так темно, но огромное окно впускало мало света из-за раскидистого дуба, словно пытающегося пробиться в стекло.       Перед Мерлоузом оказалась дверь с латунной табличкой: «Психиатр Мортимер Шойфель». Вдруг весь запал в миг исчез из всего тела юноши. Та самая пустота накрыла его, заставив постучать совсем уж беззвучно. Он словно разом потерял надежду на что-либо впринципе, то ли из-за мрака дома, то ли из-за всех волнений. Вопреки ожиданиям, из-за двери раздался голос: — Войдите.       Барон чуть подался вперёд и постукивал пальцами по пальцам. Интерес начинал нарастать. — Он пропишет ему? — Мадс ждал развязки. — Сомневаюсь, — ответил Анатоль. Барон молчал. Он сам не мог сейчас предугадать события. Шойфель мог поступить так, как скажет ему его внутренний бес, или разум, или что-то ещё. Он мог пожалеть юношу, а мог и фактически убить, наслаждаясь властью над пациентом, но чаще больных он вылечивал, чувствуя внутреннее превосходство перед ослабевшим человеком.       Патрик вошёл в кабинет, который был намного светлее, чем лестница и прихожая, однако стены, выкрашенные в холодную охру, словно давили на него. Доктор Шойфель сидел в кожаном кресле под портретом Фрейда и с удивлением смотрел на Патрика. — Мистер Мерлоуз? — наконец произнёс он. Он не думал, что этот молодой юноша может прийти к нему, как пациент. Всё время, когда он видел его, Патрик был весел, бодр, а сейчас выглядел вдруг погасшим и странно застывающим.       Патрик прополз к такому же кожаному чёрному дивану рядом с креслом и сказал поникшим голосом: — Я к вам, доктор… Не как коллега, а как больной.       Шойфель вскинул одну мохнатую чёрную бровь. — Что вас беспокоит? — он произнёс эту дежурную фразу несколько осторожнее, даже мягче, чем обычно.       Патрик вздохнул и тихо заговорил: — Я устал. От всего вот этого. Я внутри как пустой, но ничего не заполняет. Я не ем, только пью, что горит, я сплю, но не хочу просыпаться опять. И от этого так больно бывает…       Патрик вдруг согнулся, обхватил себя руками и вдруг стал похож на маленького ребёнка. Барон перед экраном вдруг подумал, что истерзаннее выглядел только его Тим в тот страшный день. — Как сейчас… — выговорил Патрик. По его лицу сбежала слезинка.       Мортимер внимательно глядел на него. Признаки депрессии были налицо. Такие люди прошли через него десятками, большинство выздоровело, он знал множество способов излечения. Но этого юношу, почти мальчика, он словно особенно хотел согреть, утешить, даже (тут Шойфель поразился своей мысли) дать почувствовать тепло своих рук. — Как я понял, у вас есть суицидальные мысли? — как можно аккуратнее произнес доктор.       Патрик мрачно усмехнулся сквозь сжатые зубы. — Если бы только мысли.       Шойфель внутренне содрогнулся. «Ты сразу должен был увидеть», — запел у него над ухом противный голос, — «вот тебе и блестящий психиатр». Самооценка Мортимера грозила поползти вниз, если бы он не перевёл взгляд на подбирающегося к графику с тёмной жидкостью Патрика. Доктор дёрнулся уже внешне. — Мист… — начал было он, но юноша, увидев спиртное, тут же присосался к графину.       После трёх глотков он диким, затравленным взглядом посмотрел на врача, не понимая, как графин оказался в его руке. — Мистер Мерлоуз! — Шойфель был возмущен, — вы ещё так молоды, а уже на грани алкоголизма. — Я не могу опьянеть, к моему сожалению, — ответил Патрик и снова заплакал.       Сострадание, может быть, впервые в жизни постучалось к доктору. — Я пришёл к вам… — заговорил между всхлипами юноша, — потому что только вы мне можете помочь. «Рационорм»…       Мортимера Шойфеля, врача-психиатра с дипломом и непомерным тщеславием, вдруг кинуло в ледяной пот только при упоминании его собственного изобретения…