Auf Papas Schoß

            Закат окрасил сумерки в рыже-алые тона, перелившиеся в белесо-голубой в небе. На «Чёрной каракатице» неоном загорелась вывеска, изображающая обвившее щупальцами буквы морское животное, на удивление, синеватого цвета.       Феликс сжимал в руке ладонь Реймонда, слегка ёрзая от ожидания. Они прибыли раньше остальных, до «Каракатицы» было добираться полчаса ходьбы, а на такси в два раза меньше. Многочисленные свечи везде разливали призрачный свет, тут же пропадающий в бархате, коже и тёмном дереве. Все окна в каракатице были занавешены тяжёлыми, непроницаемыми портьерами, без единой щёлочки. Тим стоял по левую руку барона, щурясь на тяжёлые двери в зал. Мадс ковырял носком лакированного ботинка паркет. Анатоль подгонял медленную официантку, одетую в чёрное платье, которое держалось на ней непонятно как, такими тонкими были бретельки, и так соблазнительно открывались груди. — Неужели нельзя быстрее, — шипел он на официантку, водружающую ведро со льдом и торчащей зелёным кактусом бутылкой шампанского на стол. — Festina lente, — пропела девушка и стрельнула в слугу тёмными глазами, где зрачок занимал чуть ли не всё пространство радужки. Анатоль отвернулся и едва ли не сплюнул с досады в пол. — Понаберут тут всяких…       Дверь распахнулась, впустив один за другим Шойфеля, Патрика, Каляйна, Августа и, наконец, Микаэля. Тех встретил дурманящий голову запах благовоний и чего-то сладкого, но одновременно с этим и горького…       Тим взмахнул выхоленной мягкой рукой в знак приветствия, тут же толкнувшись о растянутые губы в улыбках и проживающие его насквозь взгляды. Патрик мягко скользнул по плечу мальчика рукой улыбнувшись невероятно нежной улыбкой. Шойфель едва ли не впился пальцами в плечо бесёнка, слегка закусив губу. Даже Микаэль, и тот не сдержал оскала острых зубов. Взгляд того вдруг соприкоснулся с глазами Реймонда. Амман хотел было отвести его, но вдруг услышал: «Мик… Мой Мик!». Сердце рыжего демона вдруг зашлось. Боль утихла. В мозгу что-то сверкнуло.       Барон лучезарно улыбнулся, проведя рукой по плечу Мадса и усевшись в его личное кресло. — Господа, — начал он слегка притягивая к себе усевшегося на подлокотник Анатоля, — вы, полагаю, знаете, почему мы все здесь? — вторая рука барона скользнула вдоль спины Тима.       Семеро смотрели на него, внутренне проговаривая: «Мы все это слышали». — Наслаждайтесь вечером, господа, — промурлыкал Тим и ткнулся к барону в плечо.       По залу пронёсся тихий гул удовлетворения. Им уже давно понравилось, когда барон ласкает на их глазах своих мальчиков. Мадс провёл пальцами в волосах Тима, подумав, что они очень уж мягкие, почти как шерсть.       Девушка-кокаинетка стала выкручивать штопором пробку из шампанского, изящно поставив ногу в золотой туфельке на табуреточку. Капитан крякнул и подпёр рукой подбородок, глядя на тонкие руки, умело извлекающие пробку. С негромким хлопком она поддалась. Шампанское тут же оказалось в бокалах.       Чуть поодаль, за лакированным фортепиано и рядом с ним оказались музыкантши, все до одной молодые, совершенные дамы роскошного упадка, и совсем без одежды на таких разных, но одинаково красивых пяти телах. Черноволосая пианистка тряхнула шикарной гривой, повела бледными плечами, горячо усмехнулась и ударила пальцами по клавишам, начав изумительно-развратное танго. Следом вступила скрипка и флейта, слившись в главную мелодию этого вечера.       Тим поднялся с колен барона, подхватил свой бокал с подноса официантки и направился к семерым сидящим, чуть отпив из бокала. Первым на его пути оказался капитан. Бокалы зазвенели, и после глотка Тим приложился губами к щеке старика в мягком поцелуе. Обнажив по-кошачьи зубы, Тим пошёл дальше, повторив то же самое ещё шесть раз. Феликс погладил его по спине. Реймонд едва ли не стиснул мягкие ягодицы. Шойфель не сдержался и почти впился в Тима ртом — слишком соблазнителен тот был для уже слегка повеселевших господ. Каляйн скользнул было губами к челюсти, но Тим вывернулся, почти как змея, и тихо хохотнул. Патрик мягко закинул руку на шею мальчику и поцеловал довольно робко. Микаэль сжал Тима на долю секунды, а потом едва ли не прожёг взглядом и пустил дальше.       Мальчик вернулся к барону, тут же усевшись ему на колени. Тот вскинул бровь. Такая вольность не могла пройти безнаказанной. В ту же секунду Тим оказался лежащим на его коленях с обнажённым мягким местом, таким белым и нежным, что барон чуть ли не укусил его.       Первый шлепок был лёгкий. Второй последовавший был чуть тяжелее, но таким же приятным для мальчика, как и первым. Тим вскрикивал и протяжно, надрывно стонал, чуть извиваясь и упираясь разгоревшимся вмиг членом в колени барону. Старший демон шлёпал его, не замечая восторженных и поражённых взглядов управляющих. Анатоль казался огромной ручной змеёй, подбирающейся к хозяину. Мадс держал Тима за волосы, хищно улыбаясь.       Тим почувствовал, как напряжение внизу превратилось в жар скорой разрядки. Барон просунул руку под него и с силой сдавил. Мальчик заскулил и брызнул семенем в шортики, тяжело дыша.       Трёч поднял голову и по-хозяйски посмотрел на зал. — Господа… Можно, — закончил он одними губами.       Началась вторая ночь греха…