Auf Papas Schoß

      Амман почти прыгнул на весы в весьма хорошем расположении духа. Он наконец-то избавился от мучительного голода, что, однако, не мешало ему поглощать любую еду в таком же огромном количестве, как и прежде. Феликс поражался, глядя на то, как он ест, а Реймонд подкладывал ещё и ещё, самые лучшие куски. Микаэль был ненасытен. Он мог есть хоть круглые сутки, просыпаться ночью за едой, если бы не возможность питаться обычный едой, он бы, наверное, выел бы половину Руана.       Стрелка весов застыла на пятидесяти пяти, не сползая вниз. Амман помрачнел и чуть потоптался на весах. Стрелка упорно встала. Микаэль поднял край майки и поглядел на свой живот. Тот был уже не впалым а, по крайней мере, плоским, если не начинающим чуть выпирать. Этого Микаэль вынести не мог. Такой огромный по сравнению со временем привесок, выбил его из колеи. Он привык, что и Феликс, и Реймонд, ласкают его тощее тело, пересчитывают нежными пальцами все косточки, гладят прозрачную кожу, а сейчас всё бы упёрлось в огромный, как ему показалось, слой жира. Демон слез с весов и с печальным видом уселся на диван рядом с двумя любимыми. Те увидели перемену в его выражении лица. -? — Пятьдесят пять, — загробным голосом сообщил он Реймонду и Феликсу, опустив голову в тёмный паркет. — Пятьдесят пять?! — подскочили оба, вытаращив глаза.       Микаэль кивнул. — И как я меньше чем за неделю набрал целых семь килограмм? — поинтересовался он и поднял майку. Живот сложился в мягкие складки, в белой коже они казались невероятно нежными. «Как крем», — подумал Реймонд. — Ты и набрал? Это же очень мало для тебя, — Реймонд был поражён, — тебя бы уже ветром сдувало, почему ты сразу не сказал?       Микаэль хмыкнул. — Ну не так уж и мало… Удобнее же, если кости. — Мало, мало! — прервал его Феликс и притёрся ближе к нему, прижавшись тёплой грудью.       Реймонд склонился к складкам и запечатлел на них тёплый поцелуй. — Мне нравится твой живот. Очень сильно.       Микаэль чуть покраснел и произнёс нечто нечленораздельное со смыслом «Ну что ты, я, конечно, и с таким весом неплох, но всё-таки, хотя спасибо тебе». Под избытком чувств он вдруг приобрёл другой облик. Под избытком чувств он вдруг приобрёл другой облик. Реймонд и Феликс теперь казались маленькими по сравнению с трёхметровым существом, живот у которого теперь казался чуть больше. Шерсть его стала мягче и словно ярче блестела.       Микаэль зарылся в мех и стал спускаться от груди к низу живота с очень внушительным членом. Феликс сделал тоже самое, потёршись об мех. — Запомни, я хочу, чтобы ты был ещё мягче вот здесь, — ласково почти прорычал Реймонд и сдавил пухлый живот под мехом. Микаэль охнул.       Два рта коснулись головки его члена, начиная на пару дразнить её упругими влажными языками. Амман прогнулся и вжал Реймонда в свой орган, другой рукой закрыв свои глаза от удовольствия. Феликс нащупал крупные яички существа и стал сдавливать их, вытягивая низкие хрипы.       Микаэль метался на диване. Эти губы разжигали его кровь всё сильнее и сильнее. Слишком горячо. Слишком приятно. Слишком нестерпимо ощущать каждый язык по отдельности, это не переходящее в синхронность ощущение. Было странно со стороны наблюдать, как он, потеряв человеческий вид, отдался во власть двух пар губ.       Пытка оказалась недолгой. Семя выплеснулось огромной волной из подрагивающего и сладко ноющего члена прямо на Феликса и Реймонда. Микаэль был на пределе счастья. Ему больше не казалось, что с ним что-то не так…

***

      Тим повернулся к барону. — Почему же он набрал вес? — Такие, как он, выглядят очень худыми, но ровно до тех пор, пока не встречают любимого человека, — ответил барон, с улыбкой глядя на оттирающегося Феликса, — а вес набирают… По всей видимости, чтобы их человек не резался об кости.       Тим мягко улыбнулся и упёрся лицом в плечо барона. Он был рад, что судьбы троих управляющих из его концерна сложились самым лучшим образом, несмотря ни на что…