Auf Papas Schoß

      Анатоль смотрел сквозь растопыренные и впившиеся в щёки пальцы на трагичную картину в экране. Август, жутко побледневший, лежал обнажённый на диване, будучи стянутым мягкими верёвками. Абигейл дрожащими пальцами, не выпустив из одной руки трость, набирала номер скорой. Старик не дышал. Сердце его остановилось в самый разгар блаженства, когда он ощущал высшую точку удовольствия в себе, подчинившись прекрасной женщине. На глаза его госпожи, вопреки должному, наворачивались слёзы испуга, голос её срывался, пока она рассказывала приёмной о произошедшем.       Анатоль машинально нажал на выключение видео. Этой ситуации не должно было случиться, это было его и только его упущение — брать на службу старика, который даже простого часа любви не может выдержать. Ещё хуже казалась перспектива подбирать нового. Демон вдруг вспомнил всё те случаи, когда он брал на службу не тех людей, когда допускал крупные ошибки почти мирового масштаба и не знал, как их исправить, приходилось ожидать решения барона. Тот всегда молчал, исправляя ошибку проколовшегося мальчика, но Анатоль чувствовал свою невероятную вину перед ним, нервничающим, такую же, как и сейчас. Липкая ледяная волна накрыла его, разъедая глаза, забивая слезами ноздри, вырывая куски живого мяса. Демон тихо заскулил в руки. Это ощущалось невыносимо.       Барон тихо приблизился к нему сзади. — Анатоль?       Тот не ответил, вместо этого всхлипнув и начав дёргаться в плечах. Он словно ожидал неминуемого наказания, словно на него уже опустился удар перевитого железом кнута. Барон почувствовал, что что-то не так. Совсем не так. — Мальчик мой… — мягкие руки опустились на его плечи и обняли, прижав к себе.       Анатоль не выдержал этого тепла. Он чувствовал, что не заслужил её, никудышный слуга и работник, прикосновения жгли его, хуже адского пламени, все обыденные занятия вмиг показались неподъёмной ношей, он не знал уже, зачем нужен своему хозяину, если и работать-то как следует он не может. С каждой минутой Анатоль рыдал всё громче и громче, не говоря ни слова.       Барон поднял его на руки, неожиданно лёгкого, словно его опустошило что-то хуже обычных слёз. Он уже догадался о том, что произошло, но даже не мог и подумать, что такая ситуация может выбить его демона их колеи окончательно. Он чувствовал его мысли, и непонимание, слишком странное, охватило его. Почему его Анатоль, его самая первая настоящая любовь думает, что сама суть его существования — бесконечное рабочее служение? Трёч вдруг почувствовал, что виноват сам. Он загружал Анатоля всё новой и новой работой, уже на протяжении долгих лет, тот молчал, покорно выполняя все приказания, если что-то не удавалось, барон не сердился — его мальчик менее опытен, но сейчас всё выплеснулось из демона одной волной, не давая передышки, всё, скопившееся не за годы, а за века…       Барон донёс слугу до своей комнаты и уложил на кровать. Тот тут же закрыл лицо руками и принялся рыдать так, что старший демон пришёл в настоящий ужас, быть может, впервые за очень долгое время. Начиналась истерика. В руках барона тут же оказался стакан с прозрачной жидкостью — его собственное успокоительное. Он тут же оказался у губ Анатоля. Тот послушно проглотил жидкость. Она помогла лишь на ту краткую секунду, когда он проглатывал её. Дальше — хуже. Слёзы текли непрерывным потоком, демон душераздирающе всхлипывал, содрогаясь всем телом, желая просто отправиться в небытие, не чувствовать этого кошмара, но его вечная жизнь словно нависла над ним непроницаемой сетью, не давая вырваться из этого круга.       Барон лёг с затихшим на минуту, звенящую оглушительной тишиной, Анатолем. Тот распахнутыми красными глазами смотрел в потолок, не чувствуя на себе любимых рук. Вдруг ему пришла абсурдная мысль — а что, если барону нужна была от него только работа? Что, если он сам может встать на место Августа? Эта мысль показалась ему такой бредовой, что демон расхохотался. Барон содрогнулся и прижал к себе двумя руками слугу, хохочущего до новых слёз, одновременно с этим рыдая в охватившем его безумии. Трёч был в оцепенении. Он мог ждать чего угодно — но только не такой страшной реакции…       Мадс и Тим замерли за дверью, слушая истошные вопли. — Что с ним? — спросил Мадс и замер. — Заработался, — прошептал Тим и растерянно посмотрел на демона.       Никто не ожидал такого. Призрак сумасшествия впервые навис грозовым облаком над Лунаполисом…