Auf Papas Schoß

      В «Каракатице» тишину прерывал только звон льда в бокале абсента, который Феликс держал в нервно-дрожащей руке. Будь Тим здесь, он бы давно восхитился этой тревожной, «психической» рукой, но пока он не прибыл, оставляя такое зрелище без внимания. Патрик в чёрном костюме, который очень стройнил его, подчёркивая молодость тела, казался рядом с Шойфелем птенцом-подростком рядом с вороном-отцом. — Почему так вышло?.. — проговорил он и вопросительно поднял глаза на Мортимера. — Не могу точно сказать. Может, что-то спровоцировало сердечный приступ… годы, — Шойфель пожал плечами. — Как по мне, ничего не изменилось, — отозвался Феликс и глотнул горечь из стакана. «Тоска зелёная…», — подумал он и со стуком поставил бокал на столик. — Он был здесь слишком мало, — Каляйн мрачно вперил глаза в Новака, — мы-то с вами уже, можно сказать, срослись костями, хе-хе. А он и четырёх недель не пробыл… — Nous serons tous là, — таким же глухим голосом отозвался основательно пополневший Микаэль, держа Реймонда за руку. Тот стиснул его запястье и проговорил с усмешкой: — Кто бы говорил…       Дверь открылась, впуская в себя настоящее облегчение для шестерых — Тима, слегка встрёпанного, в чёрном шёлковом костюмчике, глаза его отбрасывали искорки свечей, которые тут же тонули в чёрной мгле глаз. Приветственные улыбки тут же обратились к нему, на которые он отвечал прищуром глаз, совершенно как демонический кот.       Вслед за бароном, отбросившим от себя пламя свечей через очки, заводя за собой новоприбывшего. Тот был высок, полутёмные волосы были гладко уложены, карие глаза перебегали с одного лица на другое. Он производил впечатление самого обычного заурядного человека, воображение рисовало его в какой-то конторе среди бумаг, но никак не здесь, почти на вершине мира. — Пол Крендлер, господа, — глухо проговорил барон и подтолкнул его вперёд. Мужчину странно удивляла и эта необычная обстановка, и мальчик, допущенный на собрание, хотя он знал о таком невиданном событии, он не переставал ему удивляться.       Обилие мужчин приятно его удивило, из который Пол почти сразу заметил Феликса и Патрика, но почти не задержал на них взгляда, на автомате пожимая остальным руки. Его глаза переползти на Тима, на мордашке которого замерло спокойное, но несколько грусное детское выражение. Он казался ему падшим ангелом, одновременно и соблазнительным, и холодным, как льдинка. Штанишки, свободные на ляжках, на удивление туго обтягивали его пах. Даже у доктора Шойфеля, отличавшегося гигантскими размерами, так не сидели брюки, не привлекали внимания настолько вызывающе. Крендлер облизнулся.       Барон почувствовал тянущий холод, перетекающий в жар. Тим поглядел на него снизу вверх и отпустил такую улыбку, что барон сразу же успокоился. Тим бы не стал на него заглядываться, пока его хозяин рядом, все мысли и взгляды мальчика будут принадлежать только ему.       Барон и Тим, как и раньше, почти бесшумно растворились, оставляя управляющих наедине, как приводят в коллектив ребёнка, порой на расправу сверстникам. — Чудесный мальчик… — проговорил Пол, обнажая беловатые зубы.       Феликс мечтательно вздохнул. — Чудесный. И тоже грустный. — Почему? — Пол неожиданно заинтересовался.       Шойфель покрутил в пальцах сигарету и проговорил: — Кое-кого из нашей компании не стало.       Пол нахмурился и неожиданно задал странный вопрос — Не его, так сказать… — Нет, — почти прервал его Микаэль, — я готов спорить на мою руку, что здесь нет его родственников. — Стало быть, и барон только его опекун?       На губах у остальных шестерых появились многозначительные усмешки. Поползли переглядывания. — Скажем так, не только опекун.       Пол застыл. А затем понял сам, о чём идёт речь и ухмыльнулся. В его голове появился отличный план…