Auf Papas Schoß

      Тим рассеянно поигрывал камнем на цепи, лежажим на груди барона, как небольшая, мёртвая, серая птица. Он сейчас проводил время рядом с ним, наслаждаясь близостью и теплом. За окном сгущались тучи, по-осеннему нечёткие, словно размазанные по небу. Хозяин крепко впутал пальцы в волосы мальчика, завивашиеся кошачьей шерстью и спросил его: — Ты видел, как он на тебя смотрел?       Тим привычно улыбнулся, подобно похотливому маленькому бесёнку, которого обожают хозяева, правда, порой чувствительно наказывая за шалости. — Видел. Я знаю, конечно, что очень милый, но не так же часто…       Барон стиснул его в руках, чувствуя потаённое желание сжать его не в пальцах, а в когтях, как льву свою добычу, — Запомни, что никто не может смотреть на тебя без моего ведома. А с ним мы сделаем вот что…       С этими словами демон встал и подошёл к спрятанному в стене шкафу, в мгновение ока выудив оттуда довольно крупную шкатулку. Она была, по всей видимости, довольно старая, инкрустированная драгоценными камнями, позолотой на ней виднелись причудливые ветки растений. Трёч сел за стол, поманив за собой Тима. Тот сел напротив — Знаешь, что здесь?       Тим приоткрыл рот, но помолчал с секунду, наконец сказав: — Украшения, наверное…       Барон довольно улыбнулся. — Верно, мой мальчик. Ты догадливый.       С этими словами он открыл шкатулку и запустил в неё руку. Послышался лёгкий звон. Демон что-то собирал в ладонь, очевидно, со дна. Тим потянулся было посмотреть, но барон уже вытянул ладонь из ларчика и прикрыл его.       На столе тут же оказалось пять перстней — два серебряных и три золотых. — Ого… — протянул Тим, глядя на них и потянулся к первому на пути его руки.        Серебряный перстень, усыпанный желтоватой крошкой, мало заинтересовал его. Золотой с выгравированной надписью «Именем короля» на печатке, второй серебряный с переливающимся в неярком свете от затянутого облаками неба опалом, второй золотой с глубоким зелёным, как винное стекло камнем, за которым располагались мелкие блестящие камешки, оказались в стороне. Взгляд Тима привлёк последний золотой перстень с огромным кроваво-красным камнем, который словно таил внутри себя отблеск пламени. — Красивый… — проговорил Тим и посмотрел его на свет.       Барон медленно вытянул кольцо из руки мальчика, надев ему его на указательный левый палец, нежно скользнув по ладошке. — Он тебе очень пригодится, — проговорил барон и улыбнулся, протянув руку к рубину.       Тим удивлённо вскинул брови. Рубин с золотом, удерживавшим его, откинулся вверх, предоставляя взгляду полую ямку. Барон улыбнулся на секунду, взяв Тима за руку и приближая к себе. — Ты знаешь, зачем в перстнях делают такое?       Тим запряг все извилины. — Яды?.. Вроде ещё Борджиа использовали. — Верно, мой мальчик, — барон приблизился к Тиму почти вплотную, доставая маленький пузырёк откуда-то из мантии и пересыпая белые крупинки в ямку, — например, «Кантанеллу», от неё до сих пор нет противоядия… Здесь она очищенная до предела. Чистая смерть. Знаешь, что тебе нужно будет сделать? — спросил он, испытующе глядя на мальчика.       Тим пару раз растерянно моргнул. Чего-чего, а отравить человека ему в жизни ни разу не пришлось. Он смешался. — Я должен буду подсыпать это новому?       Барон медленно кивнул, начиная улыбаться. Тим моргнул ещё пару раз. Для него это не было проблемой, он сам бы понаблюдал за этим, но сделать самому такое… — Мой умный мальчик справится, — ласково сказал барон и провёл кончиком ладони за ушком Тима. Тот сразу повеселел и мурлыкнул, придвигая к себе шкатулку. Чего там только не было — и гнутые браслеты, и подвески из целых кусков самоцветов, и небольшие колечки… Тим вытянул одно и показал барону. Камешек в нём переливался из жёлтого в синий через какой-то розоватый. — Красивое. Откуда оно? — Видишь ли, у каждой вещи здесь своя история… Вот например, это, — барон вгляделся, — было снято в тысяча восемьсот двадцать седьмом с тела самоубийцы. Удивительно, — добавил барон, — что халцедон, вот этот камень, избавляет от тоски и taedium. Ту женщину он не избавил… — А это? — Тим достал тоненький ремешок с искусно вырезанной на агате камеей, изображавшей юную пару под сенью ивы. — А этим ремешком задушили неверную жену, спустя два месяца после свадьбы       Тим порылся ещё. — Откуда у вас столько? — спросил он из чистого любопытства. — Анатоль приносил, было дело, — отозвался барон и погрузился в воспоминания, как слуга извивался под шлепками за украденную подвеску. — А вот это? — Тим достал колечко, вырезанное из яркого аметиста, сияющего и в сумерках.       Барон чуть поднял брови, вспоминая его. — Оно висело на шее сумасшедшего художника, когда он писал картину своей кровью. Картина висит у меня. А кольцо подарок от бросившей его дамы.       Тим уже вытягивал длинную нить розоватого жемчуга. — А это? — Этим, — барон взял её в свои руки и растянул, — один граф связывал ноги своему любовнику, не любил когда он дрожит…       Вдруг барон накинул нить на шею мальчику, почти затянув её, подтягивая Тима к себе. — А я люблю это, — заговорил он и взял лицо бесёнка в ладони. Его губы оказались мягкими и сладкими, такими нежными, что барон вдруг почувствовал, как тает, чувствуя язык своего мальчика.       Сейчас хозяин был уверен, как никогда — его мальчик будет послушным и выполнит приказ хозяина как следует…