Давай попробуем быть счастливыми

      Сяо Чжань сидел на кухне и, мрачно хмурясь, рассматривал счета, пытаясь хоть как-то свести доходы с расходами. Прошло уже несколько месяцев с открытия «Белой фиалки», и кафе понемногу набирало популярность у местных жителей. Постоянные посетители регулярно приходили и с помощью сарафанного радио заманивали своих знакомых, которые хотели по их совету попробовать «потрясающие блюда местного повара». Если бы не выплаты по кредиту, то кафе можно было бы считать вполне успешным, но чертовы проценты съедали слишком много денег. Как привлечь еще больше посетителей, Сяо Чжань не представлял, а все, что приходило в голову требовало слишком много затрат, которые сейчас он никак не мог себе позволить. Ему было страшно. Страшно, что он не справится, что прогорит. И что тогда? Родители начнут его жалеть, предлагать финансовую помощь для своего сына — неудачника. Может посоветуют «временно» устроиться в какую-нибудь столовую, а кафе продать. Сяо Чжань чувствовал, как подступает паника, смешанная с отчаянием.       — Чжань-гэ, у тебя все в порядке? Сидишь, как на поминках, — вырвал его из размышлений вошедший в гостиную Ибо.       — Да… Бо-ди, всё в порядке. Просто… сосредоточен, – Сяо Чжань не хотел сильно посвящать Ибо в свои проблемы. Во-первых, Чжань сам во все это влез, во-вторых, не хватало еще чтобы Ибо отказался от своей зарплаты, работая на чистом энтузиазме, в то время, когда у него самого здесь не все так сказочно. Ну а в-третьих… в-третьих, сегодня Ибо улетает домой… Зачем ему этот якорь чужих проблем.       — Все хорошо, — еще раз тихо повторил Чжань, — Сейчас соберу все документы и будем завтракать. Ты, кстати, вещи собрал? У тебя самолет во сколько?       Ибо вытащил билет из кармана рюкзака, чтобы ещё раз удостовериться, что ничего не перепутал.       — В одиннадцать вечера, — Ибо положил свою ладонь между лопаток Сяо Чжаня и медленно погладил. — Какие ещё вещи, Чжань-гэ? Я сюда с одним рюкзаком притащился. Хотя, зная тебя, ты бы ещё и список составил из билета, паспорта и трусов, — Ибо выдал непонятный смешок, явно забавляясь представленной ситуацией.       — Смейся, смейся, посмотрю я на тебя, когда будешь стоять в аэропорту без билета, — Чжань хотел показательно нахмуриться, но лишь прикрыл глаза.       — Лишь бы не без трусов, — с усмешкой шепнул Ибо прямо на ухо Чжаню, вызывая у него табун мурашек по спине.       — Вот же ж придурок, – Чжань открыл глаза и улыбнулся открытой, но слегка грустной улыбкой, посмотрев на билет в руках Ибо, который тот купил ещё месяц назад.       У Ван Ибо внезапно зазвонил телефон, он извинился и ушел в свою комнату. За последние несколько дней это был уже не первый раз, когда Ибо почему-то срывался и уходил говорить к себе, закрывая дверь. Сяо Чжань старался не придавать этому значения, так как уважал чужую частную жизнь, на себе испытав все прелести того, как чувствует себя человек, чьи личные границы не соблюдаются. Но Ибо, видимо, не заметил, что дверь осталась полуоткрытой, и до Чжаня донеслись обрывки разговора. «Нет-нет, спасибо, конечно, — рассмеялся Ибо, — но я же сразу говорил, что только месяц и это — прям потолок. На больше меня не хватит».       «Что? О чем он? Месяц? Столько же мы с Ибо вместе. Ибо говорил о нас?» – мысли обрушились нескончаемым потоком на Сяо Чжаня и он не мог привести их в порядок, а в следующую секунду ему показалось, что его сейчас просто окатили ледяной водой. Воспоминания в голове закрутились калейдоскопом: вот Ибо покупает билет в один конец до Пекина и не говорит Чжаню; вот Чжочэн обращает внимание на то, что Ибо не прочь пофлиртовать с девушками; вот Ибо рассказывает ему, какая жизнь была у него в Пекине и показывает видео, снятое с друзьями в Альпах; вот вспоминает слова Ибо, что от такого, как Чжань, уйдет любой и называет его занудным, невостребованным и никчемным.       Для Сяо Чжаня как будто сложился пазл: «Ибо не смог выдержать больше месяца со мной? Нет, этого не может быть. Или может? Неужели Чжочэн увидел то, что я не хочу видеть? Ну конечно, нагулялся, набунтовался и домой. Зачем Ибо жить в маленькой квартирке, работать за копейки и быть в гомосексуальных отношениях. Это довольно сомнительное удовольствие в Китае, когда можно вернуться в дом — полную чашу, найти невесту и жить припеваючи? — Сяо Чжань опустил голову и посмотрел на свои руки. Они предательски дрожали. — Нет! Нет! Этого не может быть. Я же видел боль и искренность в его глазах, видел нежность к себе и заботу. Какой смысл было все это изображать? Нет. Ибо мог говорить о чем угодно и это просто совпадение», — Чжань старался успокоиться как раз в тот момент, когда вошёл Ибо.       — Чжань-гэ? Вопрос уже становится навязчивым, но всё нормально?       — Да. Да, Ибо, все хорошо. Давай я тебе сделаю завтрак в кафе? А то совсем времени мало осталось, — Сяо Чжаню хватило бы времени сделать что-то незамысловатое, но от навязчивых мыслей у него сейчас стоит большой ком в горле, из-за которого даже глоток воды он выпить не в состоянии.       На работе Чжань старался гнать от себя мысли об услышанном разговоре, но они, как тараканы, пролазили в голову. Конечно, можно было спросить напрямую, но, во-первых, Сяо Чжань не должен был слышать этот разговор, поэтому и предъявлять что-то было бы странно, а во-вторых, нет никакой гарантии, что ответ будет честным. Как назло, ещё в кафе все валилось из рук: Чжань что-то ронял, несколько раз небрежно порезался, иногда обнаруживал, что забыл что-то вернуть в холодильник. Раздражение накапливалось, и уже было не разобрать, на что именно он злится.       В очередной раз, когда у Сяо Чжаня не хватало рук, чтоб исправить им же самим устроенный бардак, он вышел в зал, посмотреть где пропал Ибо. Колокольчик звенел только дважды, значит посетителей было немного, а помощник нужен был Чжаню на кухне. Выйдя к столикам, Сяо Чжань действительно увидел, что занято только два. За одним сидела пожилая пара, сейчас он как раз готовил для них лапшу с овощами. А за вторым сидела компания из четырех девушек, которые смеялись над тем, что им энергично рассказывал Ибо. Приглядевшись получше, Сяо Чжань узнал трех девушек из клуба, которые тогда висли на его парне.       — Ибо! Ты нужен мне на кухне! — чуть грубее, чем это позволяла ситуация, позвал Сяо Чжань.       Весь оставшийся день Чжань чувствовал, как ком внутри становится все больше и накопившиеся эмоции просятся наружу. Но он изо всех сил подавлял порыв сорваться, и держал себя в руках, периодически, как мантру, повторяя про себя: «Не накручивай, всё может быть не так».       Ибо, видимо, замечая, что с Чжанем всё же что-то не так, пару раз пытался вывести его на разговор. Но в очередной раз наталкиваясь на вежливое, но холодное «да, всё нормально», в конце концов прекратил попытки.       Домой они возвращались молча, каждый в своих мыслях. Возле дома Ибо взял руку Сяо Чжаня в свою и мягко большим пальцем выводил на ней какие-то незамысловатые узоры. Чжань в ответ сжал его руку так крепко, как будто боялся, что если отпустит, вот сейчас отпустит, то потеряет навсегда. Но отпустить все же пришлось.       Ибо сходил в душ, переоделся. Через каких-то двадцать минут им нужно будет выезжать в аэропорт, чтобы он не пропустил свой рейс.       — Ну, самое главное — трусы я взял, — попытался пошутить Ибо, видимо, чтобы хоть немного развеять атмосферу, но вышло плохо, потому что Сяо Чжань никак на это не отреагировал. У него внутри сейчас образовался вакуум, который без разбора затягивал в себя все чувства, все моменты и эмоции, оставляя в душе оглушающую пустоту, от которой сейчас просто выть хочется.       — Так, Орешек, не скучай с нашим гэгэ, я скоро вернусь, — нагнулся Ибо к кошке и поцеловал в мокрый нос. Чжань всегда ругал его за такое негигиеничное проявление ласки, но в этот раз ничего не сказал.       — Идем? — спросил Ибо, обращаясь к Чжаню.       — А ты уверен, что скоро вернешься? Или это, чтоб успокоить кошку? Даже не меня.       Боль, обида и непонимание душили Сяо Чжаня, хватали за горло, подкатывали комком, не давали дышать, стальным кольцом стягивали грудь. И вот он, апогей! Вот она, кульминация! Тот момент, когда нервное напряжение просто достигло своего предела! Он просто больше не мог сдерживать все эти эмоции внутри себя.       — Где, вообще, твой билет обратно, Ибо? Я видел только в одну сторону.       — Гэ-гэ? Ты чего? — кажется, на лице Ибо действительно отразилось непонимание, или это просто Чжаню так хотелось думать. — Я же сказал, что не знаю, сколько времени мне понадобится: может два дня, а может три. Может, отец превзойдет сам себя и я уже ночью вылечу обратно, — Ибо, видимо все еще пытался повернуть все в шутку.       — А может уже наберешься смелости и скажешь, наконец-то, правду?              — Какую правду, Чжань-гэ? — Ибо все ещё делал вид полного непонимания.       — Зачем тебе возвращаться, а? Ибо, зачем? — Чжань больше не был в состоянии остановить себя, с губ срывалось все, что он думал и что на самом деле не думал. Но подогреваемый эмоциями он уже не мог отделить одно от другого. — Зачем такому как ты, — Сяо Чжань, как когда-то давно, выделил слово «такому», — жить тут, когда стоит повиниться папочке, и жизнь станет малиной?       В потоке своей пламенной речи Чжань заметил, как застыло камнем лицо на последних его словах, и вот тут бы остановиться. Но Чжань уже набрал обороты, как горящий бронепоезд.       — А что? Ты же даже не гей, а бисексуал, что, кстати, очень хорошо видно, когда ты общаешься с танцовщицами в клубе, а потом тащишь их в моё кафе!       — Чжань-гэ, остановись. Куда тебя несёт сейчас? Объясни, с чего тебя сорвало, — Ибо едва успевал вставлять что-то в словесный поток Сяо Чжаня.       — Никуда меня не несёт, я просто хочу услышать правду. Ты наигрался в обиженного сына? Наигрался в бунтарские гомо-отношения, месяц смог выдержать? Или на большее ты изначально не рассчитывал? Скажи мне правду, Ибо! – Сяо Чжань сжал в руках маленькую подушку так сильно, что костяшки на его пальцах приняли мертвецки-бледный оттенок.       — Хочешь правду? Хорошо, получай! — Ибо развернулся лицом к Чжаню, и глядя в темные глаза выпалил на одном дыхании, — ты — гребанная истеричка! Первое впечатление все же самое правильное! Всё, сказал! Ты доволен? – голос Ибо был чуть громче привычного, но такой холодный и колкий, что Чжань на секунду опешил.       — Пошел ты на хрен, Ван Ибо!       — Угу, как раз ухожу. Сяо Чжань, не знаю, что на тебя сейчас нашло, и у меня, к сожалению, не осталось ни времени, ни желания это выяснять, мне пора. Я так понимаю, провожать меня ты передумал. Позвоню, как приземлюсь, может к этому моменту ты сможешь добавить к потоку говна, которое льешь на меня, немного информативности. Просто любопытно даже.       — Не надо, — тихо ответил Чжань, ослабляя свою хватку на подушке, опуская взгляд куда-то в конец дивана.       — Что не надо?       — Не надо мне звонить. Сделай мне одолжение, хорошенько подумай в Пекине: нужен ли я тебе, нужна ли жизнь со мной и все это. И если нет, то не звони, я тебя прошу. Избавь меня от неловких объяснений в стиле «дело во мне». Сорви этот пластырь резко и быстро и просто не звони, если не будешь возвращаться.       Ибо посмотрел на Чжаня долгим и очень тяжелым взглядом.       — Как пожелаешь, — спокойным и холодным тоном произнес Ибо, взял свой рюкзак, развернулся и вышел из квартиры.       Звук захлопнувшейся двери и последующая, резко наступившая тишина, как будто парализовали Сяо Чжаня. Он застыл в коридоре и не мог сдвинуться с места. Память некстати подкинула недавнюю сцену возле дома, то как Ибо держал его руку в своей. Последний момент… Это был их последний момент близости. Чжань отпустил, он отпустил его руку. Боялся отпустить, но отпустил навсегда. Сам. В этот момент он медленно сполз по стене, и на щеках появились мокрые дорожки слез.       Эмоциональный взрыв закончился, уступив место пустоте... Он так и сидел на полу, в абсолютной тишине, такой гнетущей, такой давящей, безэмоционально смотря в стену и стирая с лица непрекращающиеся слезы. Сяо Чжань не знал, сколько он пробыл в таком положении, но все мышцы уже ужасно затекли и неприятно покалывали. С огромным трудом он заставил себя подняться, умыться прохладной водой и добрести до собственной комнаты, безжизненным мешком падая на кровать лицом в подушки. Сяо Чжаню казалось, что внутри так жжёт, словно раскаленным железом кто-то водит по сердцу, что уснуть ему точно не удастся. Но истощенный нервным срывом организм взял свое, и он просто отключился.       Сяо Чжань проснулся оттого, что утреннее солнце неприятно слепило глаза, и, не давая себе даже малейшей возможности передумать, он потянулся к телефону и позвонил Ибо. Чжань хотел извиниться, объясниться, что на эмоциях наговорил вчера глупостей.       Он переживал, сможет ли все правильно объяснить Ибо, но сейчас ему просто нужно было позвонить, просто снова услышать родной голос. Но дозвониться не удалось. Автоответчик неприятным голосом оповестил, что абонент временно недоступен. Чжань сходил в душ, сделал себе сладкий чай, чтобы организм получил быстрые углеводы, и попытался еще раз позвонить Ибо. Потом еще и еще. Результат был одинаковым. Ибо сорвал пластырь....       Сяо Чжань смотрел на свой телефон и не мог понять, почему в таких случаях говорят, что разбито сердце, на самом деле такое чувство, что и все кости сломаны тоже...