Другая ночь

«Терпенье у Судьбы отнюдь не бесконечно, И что-то нам всегда приходится терять. — Своим ученикам, наивным и беспечным Не устаю я это повторять…» (Из сценария мюзикла «Тень». Песня Доктора «Умейте уступать…». Автор сценария и песен — Ирина Югансон)

Семейная пара Пироговых — друзей фотографа, с которыми он ужинал в ресторане, — производила интересное впечатление. Евгений — молодой, но несколько расплывшийся человек, с круглым, каким-то сонным, хотя и добродушным лицом. Говорил он медленно и довольно скупо, в отличии от супруги. Мария Пирогова, хрупкая, миниатюрная, чем-то напоминавшая любопытную мышку, даже сидя, все время находилась в движении. Поворачивалась к мужу, точно ища поддержки, пожимала плечами, наклоняла голову, увенчанную маленькой шляпкой. Причем, Евгения словоохотливость жены ничуть не раздражала. На Марию он смотрел с нежностью, если не сказать — с обожанием. На ее личике ясно читалось пусть несколько экзальтированная, но искренняя привязанность к мужу. — Мы с Леночкой дружим еще с Бестужевских курсов, — рассказывала Мария, — а с Иваном Андреевичем, ее мужем, познакомились, когда они вернулись в Петербург, из Лондона. — В Англии Иван занимался фотографией, — пояснил Евгений, — а Лена часто там бывала. Ее родители были приверженцами доктрины. — Какой, простите, доктрины? — переспросил Коробейников. Штольман с интересом ждал ответа, уже понимая, что и это дело без налета мистики не обойдется. Случайность, или… Пироговы же переглянулись, и взявшись за руки, ответили хором: — Доктрина — это свет истины! Сыщики молчали, ожидая подробностей. — Это учение госпожи Блаватской, — сказал Евгений, — она организовала в Лондоне теософскую ложу. Родители Елены были последователями… — Не просто последователями, — подхватила его жена, глядя с легким укором, — а ближайшими сподвижниками! — Верно, прости, — улыбнулся Пирогов. — А Блаватская пестовала Леночку с самого детства! — восторженно продолжала Мария, — говорила, что у нее сильная духовная … И замялась, обернувшись к мужу, точно просила о помощи. — Духовная способность, — тут же подсказал он. Лица Пироговых просияли счастьем возвышенного единения. Если бы еще забыть, что говорили они при этом о только что погибшей подруге… — А муж Елены Ильиничны разделял ее взгляды? — резко нарушил идиллию Штольман. Если жена умирает при странных обстоятельствах, то первым подозреваемым становится супруг. А найденное в пожаре второе тело возможного любовника давало мотив. Как и наследство, которое Елена Тимофеева получила от почившего дяди. — Разумеется! — хором ответили Пироговы. И разулыбались при этом так, точно услышали нечто очень нелепое и забавное. — В ином случае Леночка никогда бы не вышла за него! — объяснила Мария. Евгений одобрительно кивнул, и произнес — снова в унисон с женой: — Ее супругом мог стать только единомышленник! — Мда… — судя по выражению лица Коробейникова, даже для него вся эта благостность превысила разумные пределы, — то есть, жили они, получается, душа в душу? — Именно! — радостно подтвердила госпожа Пирогова. — А сама Елена Ильинична разделяла страсть мужа к фотографии? — поинтересовался Антон Андреевич. — К фотографии? — с недоумением переспросила Мария, и снова посмотрела на Евгения, — нет, вряд ли. Во всяком случае, мне Леночка об этом ничего не рассказывала. Пирогов опять закивал, с несколько блаженной улыбкой сжимая ладошку супруги. — А о любовнике своем госпожа Тимофеева говорила что-нибудь? — задал вопрос Штольман. Его слова подействовали на Пироговых, словно ушат холодной воды. — Ч-что? — наконец-то взглянула на сыщиков Мария, — это… это… Подбородок ее задрожал, а на глазах появились слезы. — Тише, тише, — успокаивающе зашептал Евгений. — Это ложь и клевета, — выговорила она наконец, — кто… кто вам только сказал это?! Леночка была совершенно другой породы! Любовник… Какая пошлость! Возмущение на ее лице сменила некоторая брезгливость. Пирогов, наклонившись, осторожно погладил супругу по плечу. — Устремления Елены, как и Ивана, лежали исключительно в духовной плоскости, — укоризненно пояснил он. — Хорошо, — переменил тему Коробейников, — в котором часу вы должны были встретиться в ресторане с Тимофеевыми? — В десять вечера, — в голосе Марии явственно чувствовалась обида на сыщиков, — он опоздал немного, сказал, что выполнял срочный заказ. Передал извинения Леночки, которая приболела, и не смогла прийти… Ах, если бы мы знали! А минут через пятнадцать подошел официант, и сказал о пожаре… — О чем вы успели побеседовать с Иваном Андреевичем? — спросил Штольман. — О его новой жизни здесь, — пожал плечами Евгений, — они же совсем недавно приехали в Затонск, потому что получили наследство. Иван был такой… умиротворенный. Сказал, что это удивительно приятно — жить под собственным кровом. — Но мы ему напомнили, — перебила Мария, — что одно из правил последователей Блаватской гласит: «Не собирайте себе сокровищ на Земле». — Нельзя привязываться к материальным благам, — подтвердил Пирогов, — это все смутно и преходяще. — Да! «Если приобретение задуманной вещи требует больших усилий, и вы поддаётесь страсти заполучить ее, то вы не остановитесь ни перед чем, чтобы достичь цели; что поскольку имеется нечто другое, способное наградить вас вечным блаженством, подобная привязанность к преходящим вещам в лучшем случае есть просто глупость; что вы не являетесь ни телом, ни чувствами, потому удовольствие или боль, переживаемые последними, в сущности не имеют власти над вами…»* — вдохновенно процитировала Мария Пирогова. Когда супруги покинули кабинет, Коробейников зажмурился и помотал головой. — Вот ведь развелось разных… мистических обществ, — вздохнул он. — Ну, хотя бы выдуманному божеству не поклоняются, — хмуро заметил Штольман, — интересно, насколько согласен с заповедями госпожи Блаватской Тимофеев? Судя по всему, наследству, которое получила супруга от дяди, он был весьма рад. Даже перед единомышленниками не смог скрыть эмоции. А ведь не мог не понимать, что не одобрят. — И его супруга, — кивнул Коробейников, — правда ли, что была выше всего земного? Или мастерски притворялась перед друзьями и мужем? Ведь соседка-то видела мужчину! И второе тело в лаборатории! Штольман взглянул на часы, и встал. — Думаю, Александр Францевич уже провел вскрытие. Так что, по второму трупу кое-что должно проясниться уже сегодня. *** Пора было отправляться домой — дневной прием закончился, а на ночное дежурство Александр Францевич оставаться не велел. Попросил только завтра прийти пораньше. Но Анна бродила по опустевшей смотровой, не решаясь ее покинуть, то и дело бросая взгляды в сторону стола. Ей казалось, что спрятанное в ящике кольцо все больше раскаляется, и вот-вот полыхнет темным голодным пламенем. Страшно забрать его с собой. Оставить — еще страшнее. Анна нервно сжала пальцы в замок, точно они замерзли. Нет, кольцо просто необходимо вернуть хозяину! Пойти прямо сейчас к Клюеву? В конце концов, ее туда так же сопроводит городовой, а значит — бояться нечего, но… О кольце надо рассказать Якову. Хорошо, коли это просто навязанный ей Андреем Петровичем знак внимания, и очередная бесплодная попытка завоевать ее ответные чувства. А если — новый ход Крутина? Что-то вроде гипнотической пластинки. В этом случае кольцо может оказаться по-настоящему опасным. А главное — Штольман уже не раз предупреждал ее остерегаться господина Клюева. И не зря. Вольно, или невольно, в последнее время Андрей Петрович постоянно причиняет ей боль. Отправиться к нему — значит, обмануть Якова. Но рассказать… Не сделает ли она еще хуже? Не спровоцирует ли новую дуэль? Ведь кольца не дарят просто так. Они свидетельствуют об определенных намерениях, которые во всей этой ситуации выглядят … оскорбительно! С губ срывается тяжелый вздох. Даже не надетое, украшение кажется замком на кандалах. Невозможно уйти. Даже думать о чем-то другом невозможно. — Анна Викторовна, — прерывает ее размышления строгий хрипловатый голос, — ваш рабочий день на сегодня окончен, не так ли? Я сам провожу вас домой. Отчаяние — ведь так ничего и не решила! И тут же — облегчение. Он — рядом. И пусть даже все еще сердится, но ведь это только от страха за нее. Нет, ничего нельзя скрывать. Тайн вокруг них и так слишком много. Анна подходит к Штольману, молча обхватывает руками, и прижимается к груди. Яков быстро и крепко обнимает ее в ответ. — Что случилось, Аня? — тревожно спрашивает он. … Напряжена до предела. Плечи под его ладонями чуть вздрагивают. Несколько томительных секунд длится молчание. Наконец Анна глухо произносит: — Клюев приходил. Он стискивает зубы. Старается говорить ровно: — Зачем? Она тихонько отстраняется. Идет к столу, резким движением выдвигает ящик. Вынимает что-то, и быстро кладет поверх стопки бумаг. Мрачно вспыхивает темно-красный камень в золотой оправе. — Так… — Штольман прищуривается. — Я не хотела брать, — Анна поднимает на него усталый взгляд, — опять пыталась объяснить, что все не так, как он … придумал. Но Андрей Петрович мне не поверил. И только когда он все-таки ушел, я увидела, что кольцо он оставил здесь. Штольман приближается к ней. Берет со стола украшение, рассматривает, — внимательно и долго. От усилий, направленных на сокрытие эмоций, сводит скулы. — Его необходимо отдать! — восклицает Анна, — я не хочу, чтобы Клюев думал, что я приняла кольцо! — Вот я и отдам, — заявляет Штольман. — Нет! — она молниеносно выхватывает у него предмет спора. — Анна Викторовна, — чеканит сыщик, — я вам не позволю идти к нему! Она упрямо смотрит исподлобья, и даже руки разводит в стороны, точно преграждая путь. — А я вас туда не пущу! В смотровой повисает тишина. Воздух, кажется, звенит от напряжения. Ревность? Обида? Желание настоять на своем? Нет. Страх и боль — друг за друга. Анна понимает этой первой. Медленно опускает руки. Делает шаг вперед, с отчаянием вглядываясь в его лицо. — Ну поймите, я не могу… чтобы снова… — Да я слова лишнего не скажу, — с досадой обещает Штольман — уже гораздо тише. Анна только качает головой, не веря в подобную возможность. И справедливости ради — правильно делает. — Я придумала, — говорит она, — я попрошу дядю. Он дружит с Андреем Петровичем, и сможет отдать кольцо так, чтобы это не было… слишком обидно. Почему-то в ответ на это предложение Яков хмурится еще больше. Смотрит долгим нерадостным взглядом, явно не решаясь что-то сказать. От тягостного предчувствия Анне становится холодно. — Что? — одними губами спрашивает она. — Аня, я думаю, что Петр Иванович тоже не тот… кем кажется, — нехотя отвечает он. Она опускает голову, и вся словно съеживается, точно замерзшая птица. — Тогда понятно, — шепчет Анна, — почему он так поступает. И говорит… Дядя бы никогда… ДухИ, деньги. И то, что он был на стороне Клюева! А я опять ничего не поняла! Штольман решительно притягивает ее к себе, заслоняя от подступившего мрака. — Я сам заподозрил только сейчас, — признается он, — и, если это так… Доверять Петру Ивановичу мы не можем. Как Тень вздумает вывернуть ситуацию — даже представить себе нельзя. — Мы должны помочь ему освободиться! — отчаяние в глазах Анны сменяется надеждой, — мы же знаем слова! — Но они ведь действуют, только когда Тень отделилась от человека, — напоминает Штольман, — как добиться этого? — Нужно очень испугаться за близкого… родного, — произносит Анна, — и тогда Тень не выдержит. — И что — будем пугать Петра Ивановича? — интересуется сыщик, — а если мы ошиблись, и он просто изменился? Так тоже случается, к сожалению. — Ох, — Анна вздрагивает, — нет, специально — это слишком жестоко. Он поводит рукой по ее волосам. Касается губами макушки. — Пока будем просто наблюдать, — слышит Анна, — но просить о помощи вашего дядю не стоит. — Я уже давно не прошу… Сделав это горестное признание, она прижимается к Якову еще теснее, точно надеясь, что это вернет миру спокойствие и устойчивость. Или хотя бы ей самой. Тянется к его лицу, снова целует ту самую царапину на скуле, которую оставило разбитое зеркало. Ужасно мешает кольцо, зажатое в правом кулаке. Ну вот зачем сегодня принесло Клюева?! Через несколько минут они с трудом отрываются друг от друга. — Пойдемте, Анна Викторовна, — переведя дыхание, говорит Штольман, — уже поздно. — А кольцо? — спрашивает она. Сыщик усмехается. — Самый простой способ — самый действенный. Завернем как следует этот … презент, и отправим с посыльным в собственные руки. Пусть скажет, что барышня Миронова просила передать. И что ответа не нужно. ________________________________ * «Советы Блаватской. НЕКОТОРЫЕ УКАЗАНИЯ ДЛЯ КАЖДОДНЕВНОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ» https://nilulin.livejournal.com/231416.html Продолжение следует