Яд купидона (Cupid's Venom)

Как оказалось, греческая и римская мифология полная выдумка, хоть и слегка своеобразная. Шерлок вырос на догматах англиканской церкви, больше в школе, чем дома, поскольку его родители очень редко посещают церковь. Теперь он считает мифы лишь незначительно менее выдумкой, чем католический режим, которому мать Джона подвергала семью в юности. С другой стороны, мифология далека от моралистических проповедей и уроков жизни. В конце концов, боги — забавные существа, но Зевс самый странный из них. Шерлок оказывается увлеченным, сначала поисками историй о Купидоне, потом чтением всего, что замечает. Истории о богах-пожирающих своих детей, создании мира (боже, кто-то бросил свои гениталии в море, они стали пениться и появился мир. Что за бред?). Некоторые образы достаточно прямолинейны, чтобы его брови поднялись; другие истории вызывают у него румянец на щеках, и он бросает виноватые взгляды, чтобы убедиться, что Джона на самом деле нет в комнате. В тетради куча иллюстраций, и некоторые из них Холмс назвал бы порнографией. Той осенью Джон решительно выбрал самые безопасные и наименее занимательные мифы и, конечно же, не поделился ни одной из иллюстраций. Шерлок находит раздел об Эросе и читает его полностью. Они слегка запутаннее, чем остальные. Кажется, есть несколько интерпретаций самого бога, но Купидон не ястреб, не лебедь и не младенец. Некоторые обрисовывают его как взрослого мужчину, бога любви. Другие считают Купидона непослушным ребенком (то же самое говорил Стамфорд, рассказывающий о дне Святого Валентина). Кажется, есть куча вариантов на тему «кто же отец Купидона», но Шерлок считает, что его родители Афродита и Арес. Все подходит: сын любви, сексуальности и войны. На мгновение он размышляет об отцовстве, затем ему приходится напоминать себе, что это мифология, а не генеалогия. Просто история. Но Купидон действительно вооружен, как и говорил Майк: у него есть золотые стрелы для любви, и свинцовые — для ненависти. Это точно соответствует мыслям Шерлока об эмоциях как о токсинах или яде. Возможно, в Джона изначально выстрелили золотой стрелой, которая позже превратилась в свинец: любовное отравление. Теория согласуется с грубым тоном Джона, высоко поднятыми бровями, когда его оценка Шерлока достигла нового минимума, осуждая его еще более сурово. Все сходится. Холмс задумывается, были ли у Греков какие-то способы превратить свинец в золото. Мысли гения превращаются в набор несвязного бреда. Шерлок бросает книгу на кофейном столике, поднимается, делает чай. Потом он снова пытается читать другие мифы. Он едва замечает ключ Джона в замке или его шаги на лестнице. — Шерлок? — Джон уже здесь, в гостиной, нахмурившись идет к детективу. — Джон! — Вздрогнув, Шерлок роняет тяжелую книгу на кофейный столик, где она раскрывается примерно посередине. Слишком поздно притворяться, что он не читал ее: Уотсон уже видел мифы в его руках. Кажется, его пульс скачет в горле. — Я не слышал тебя. Это не совсем правда, но это первое, что вылетает изо рта Холмса. Брови доктора приподнимаются. — Это не похоже на тебя, — говорит он. Его тон кажется обычным, но под ним та же самая жесткая грань осуждения. Он переводит свой хмурый взгляд на текст, который теперь достаточно близко, чтобы прочитать. — Ты читал это? Шерлок не может отрицать. Он смотрит на книгу, замечает, что большую часть двух страниц занимает большая иллюстрация, а текст расположен вокруг нее небольшими колонками. Главное, чтобы там не было Купидона или Эроса, или, не дай Бог, лебедя. Все, что он видит с такого расстояния, это несколько людских тел, никаких животных. Он сглатывает. — Да, — твердо говорит детектив. Брови Джона поднимаются еще выше, и он присматривается. — Я…понял. — Его голос звучал странно напряженно, почти сдавленно. Шерлок слишком поздно понимает, что нарисовано на картинке. Когда он видит, ему хочется умереть, прямо здесь и сейчас. Это графически детализированная сцена с Дионисом и одним из его пиршеств, где обнаженные люди, закутанные в струящиеся лоскутья ткани и гроздья винограда, занимаются восторженным сексом на подходящей средиземноморской лужайке. Хуже всего выглядит сам Дионис, полностью обнаженный. На картинке он входит в тело гораздо более молодого человека, его эрекция более заметна, чем скрыта. Шерлок чувствует, что впадает в ступор от ужаса: это то, что он только что заявил, что читал, его тон был тверд и непоколебим. Единственное, что он может сделать сейчас, это подождать, чтобы увидеть, как Джон отреагирует на это, и соответственно принять меры по контролю ущерба. У Джона, кажется, тоже нет слов. — Я… ладно. Эм, это… — он останавливается и откашливается. — Я просто поднимусь и переоденусь, да? — Доктор выпрямляется, упрямо не смотря на Шерлока, и отправляется к себе в спальню. Шерлок подавлен. Джон явно проявляет тактичность, поймав его, за чтением о многих деяниях Диониса. Насколько бы плохим не было мнение доктора о детективе, теперь оно упало еще ниже, нашло новые глубины. Может ли Уотсон подумать, что Холмс фантазировал о подобных действиях на природе? Подумал ли, что Шерлок смотрел на партнера Диониса, значительно младшего. Гений стискивает зубы: так близко к провалу он еще не был. Он почти рассказал Джону все свои секреты. Катастрофа. Единственное возможное спасение — никогда, никогда, никогда больше не упоминать об этом. Контроль ущерба, напоминает он себе. «Теперь думай. Нужно что то глупое и скучное». Ужин. Что там по времени? Шерлок проверяет. О, как раз то, что нужно. Джон вернулся с работы, теперь ему нужен ужин. Холмс мог бы спросить где Рози. Ему приходит в голову, что ни Джон, ни миссис Хадсон не привели ее домой от няни. Он встает, берет предательский мифологический текст и возвращает его на книжную полку, где он его нашел, затем идет на кухню, чтобы начать ужин, чтобы была готовая тема для разговора, на которую можно перенаправить, когда Джон вернется. Унижение острое. Шерлок сжимает челюсти и начинает резать лук, отчаянно пытаясь не думать обо всем этом. Джон странно медленно возвращается вниз, и когда он это делает, он такой же чопорный и неуклюжий, как и Шерлок, но не делает попыток поднять тему Диониса или его деяний, к искреннему облегчению детектива. Он задает Джону отрывистые, неестественные вопросы о Рози и клинике, а Джон в ответ дает ему отрывистые, неестественные ответы и спрашивает, что он делает. Доктор не предлагает прийти и помочь, как будто его новые знания о материалах для чтения Шерлока не пускают его на кухню. Как будто он боится, что Шерлок вдруг вот-вот выпьет вино и предложит устроить собственную пирушку, прямо здесь и сейчас. «Убейте меня» — думает Шерлок и злобно измельчает чеснок.