Яд купидона (Cupid's Venom)

Завтрак был восхитителен! Но позже, когда Шерлок лежит в объятьях Джона, а пальцы любимого прочесывают его кудри, детектив думает, что где угодно было бы хорошо, если рядом этот мужчина. Уотсон позвонил Гарри, пока Холмс был в душе, и договорился, чтобы Рози осталась у нее еще немного. Это дало им время пойти домой после позднего завтрака, и оба все еще пытались сдержать собственное удивление тем фактом, что это действительно происходит. Они отправились на Бейкер-стрит через Риджентс парк, и через некоторое время, Джон протянул руку детективу, в который раз показывая, что жалеет о своем вчерашнем поведении. Шерлок позволил взять его за руку, чувствуя себя смущенным, но на самом деле, его распирало счастье, и это было довольно заметно. Было похоже на то же чувство, которое он испытывал после душа, глядя на свое отражение в зеркале и пытаясь заставить себя поверить, что они с Джоном только что занимались сексом или что-то очень похожее. Он не уверен в точных определениях, но чувствует умеренную уверенность в том, что то, что они сделали, имеет значение. Шерлок задавался вопросом, может ли он — не то чтобы паниковать, а — испытывать чувства после того, как какая-то часть его изменилась с этим опытом. А потом ему пришло в голову, что физический контакт — просто доказательство их соединения на высшем уровне. Он улыбался, когда окончательно убедился в этом. Теперь детектив выглядел счастливее, чем за все предыдущие годы. Настроение не испортилось даже к концу дня. Гарри пришла с Рози ближе к вечеру, и они покормили малышку. Джон быстро искупал ее перед сном, а затем вернулся, чтобы начать ужин для них двоих. Шерлок присоединился к нему на кухне, и каким-то образом им удалось поджарить куриные ножки, сварить на пару фасоль и сделать пюре между поцелуями, которые продолжали их прерывать. Они досмотрели фильм. Все было так, как и планировал детектив, и наблюдать за этим было безумно приятно. История их, как пары, началась не так уж и гладко, но это не имело значения сейчас. О, оказывается, Джон умеет читать мысли. — Какая идеальная история любви получилась, — говорит он и берет в руки пульт, чтобы выключить телевизор. — Думаешь, мы были бы счастливее сейчас или не были бы так счастливы, если бы у нас было меньше проблем и окольных путей? Я имею в виду, это мягко сказано, но… Шерлок задумывается. Пальцы Джона все еще путаются в его кудрях, другая рука впилась в руку, и уже сложно вспомнить все моменты, когда он чувствовал себя таким несчастным. — Тяжело сказать, — наконец говорит он. — В параллельной реальности, мы бы начали еще в том кэбе, после первого преступления. По крайней мере, тогда все началось для меня, хоть я и не осознавал этого. Но если бы ты предложил… кто знает, чем бы все закончилось? — Может и так. Но ради тебя одного мне хотелось бы, чтобы все это началось раньше. Хотя, мы вряд ли бы ценили эти отношения так сильно. Пальцы Джона сжимают шею Шерлока сзади, чтобы притянуть его для поцелуя. После этого следует еще один поцелуй, затем еще один, страсть возрастает. Несколько мгновений спустя Шерлок отстраняется, осознавая, что его сердце готово вырваться из груди. — Джон… Тот открывает глаза, и детектив замечает, что золотистые ресницы красиво переливаются на закатном солнце. — Да? Холмс уже не уверен, что знает, как задать вопрос. — Я не знаю, что делать дальше. Не уверен. Должна же быть какая-то траектория? — Траектория? — удивленно уточняет Уотсон, — ты имеешь в виду, для того, что мы сейчас делаем? Шерлок кивает. — Я не знаю, как обычно все это происходит. Мне нужно изучить этот вопрос- — Что, Стамфорд не предоставил теории и схемы? — со смешком спрашивает Джон. — Нет, но это бы помогло, — тон детектива серьезен. — Просто я уверен, что ты разбираешься во всем этом гораздо лучше, а я держусь на голом энтузиазме. Джон продолжал улыбаться, но его глаза сияли пониманием. — Ну, если тебе станет легче, я тоже не слишком опытен, — начинает он. — Я знаю, о чем говорю, и знаю, что у тебя не было отношений. У меня были, это верно, но я совсем не знаю ничего о физическом контакте, так что тебе придется разбираться со всем за нас двоих. Ну, или это будет весело. Думаю, мы могли бы провести собственные эксперименты. Брови Уотсона приподнимаются, и Шерлоку кажется, что его сердце остановилось. — Ты и правда единственный человек, которому я собираюсь отдать всего себя. — говорит Холмс, его дыхание сбивается. Уотсон легко смеется и притягивает любимого для очередного поцелуя. Когда они заканчивают, доктор почти лежит на коленях детектива, его руки обвиваются вокруг шеи. — Серьезно, Шерлок, нет никаких правил. Я готов попробовать с тобой все, чего только захочешь. Не придется проверять, все ли ты сделал так, как нужно. Главное — все обсуждать. К слову, как ты чувствовал себя после нашего утра? Теперь ты сможешь ответить по другому, потому что прошло довольно много времени. Какие-то проблемы? Ну, знаешь, навязчивые мысли о том, что все произошло не так, как нужно или слишком быстро? Шерлок качает головой. — Ничего подобного. Как ты помнишь, это было моим предложением, а ты меня спровоцировал тем, что пришел в одном полотенце. Это было очень провокационно, правда, учитывая то, что я девственник и все такое. — О, теперь ты дразнишься, — отвечает Джон, но в его голосе ни капли обиды. — Я просто хотел проверить, спишь ли ты, ну, без всяких намеков. — Знаю, — говорит Холмс, с оттенком извинений, — Честно говоря, мне кажется, нам обоим было легче, из-за того, что это произошло утром, еще и спонтанно. Такие моменты, кстати, запоминаются лучше всего. О, ну ты знаешь, о чем я. — О, конечно, — соглашается он. — Тебе стало легче из-за того, что это уже произошло? — Конечно. Так что никаких сожалений или жалоб. Джон нежно улыбается. — Отлично. Я тоже рад, что это случилось. — Он кладет свою голову на голову Шерлока и прижимает его ближе. Тот позволяет себе в ответ так же крепко обнять доктора. Это совершенно замечательно, и детектив отказывается позволить себе смущаться, чувствуя все это. Через некоторое время хватка Джона ослабевает. — Что ж, кажется, мне пора укладываться спать. Шерлок надеялся, что этот разговор приведет их к совместной ночи. — Ладно, — говорит он. Они выпутываются из дивана и убирают бокалы, которые принесли в гостиную после ужина, одеяло со спинки стула Джона, один из джемперов Рози. Мужчины выходят из комнаты и отправляются в коридор. Уотсон идет по лестнице, чтобы подняться в свою комнату, но по какому-то инстинкту Шерлок тянется к нему, обвивая рукой талию, чтобы не дать уйти. Взгляд Джона удивленный. — Нет? — в голосе слышится что-то, что Джон тщательно скрывает. Шерлок сглатывает и качает головой. — Нет. Вместо словесного ответа доктор поворачивается к нему, одной рукой обнимает, другой рукой тянется к лицу и притягивает его к себе. Каким-то образом они идут по коридору в спальню, не разделяясь, Джон пытается закрыть за собой дверь, пока они целуются. Руки Уотсона ловко избавляют партнера от рубашки. Шерлок смутно думает о насмешливых вещах, о голливудских сценах и драматических раздеваниях, и надеется, что Джон не подумает, что он не хочет этого или что это глупо, когда, откровенно говоря, ему больше ничего не хочется. Может, стоит сказать об этом? Однако слова не произносятся, поэтому Шерлок довольствуется тем, что целует любимого настолько глубоко, насколько осмеливается позволить себе. Руки скользят на юг, к чрезвычайно приятным изгибам задницы Джона, твердой и мускулистой в его ладонях. Детектив чувствует, как реакция его организма уже упирается в бедро Уотсона. Джон, кажется, все чувствует, его руки скользят по бокам Шерлока к бедрам и притягивают его ближе, так что их тела соприкасаются, и сразу становится ясно, что доктор находится в том же состоянии. Он стонет. — Боже, Шерлок, — пальцы проскальзывают под расстегнутую рубашку, — я никогда даже не позволял себе думать, что ты можешь быть таким. Холмс сжимает губы, смущенный, несмотря на то, что желание вспыхивает в его теле. — Каким? — Таким, — глаза партнера полузакрыты. Не мог подумать, что ты будешь касаться меня, заставлять хотеть тебя так сильно. — Я тоже безумно хочу тебя, — звучит не особенно красноречиво, но Джона, кажется, это совсем не смущает. Его рот на шее Шерлока, его язык ласкает пульс, бьющийся в горле, и все, что детектив может сделать — это попытаться дышать. Его рот открыт, голова запрокинута назад, чтобы позволить Джону получить доступ. Мужчина не может сопротивляться этому и совсем не хочет. Рот доктора движется вниз, его зубы проходят вдоль ключицы Шерлока, язык следует за ними, скользя по тому же месту, а затем опускаясь ниже. Он отодвигает рубашку Шерлока назад, и тот принимает сигнал и передвигается, чтобы помочь Джону снять рубашку. Уотсон проводит языком по ребрам детектива, ласкает руками задницу. Сейчас он стоит на коленях, и когда он утыкается носом в промежность Шерлока и жарко выдыхает на выступающее там твердое тело, тот вздрагивает и резко вдыхает. Джон губами проводит по ткани брюк, затем поднимает взгляд. — Можно? — спрашивает он, его голос прерывается, возбуждение отчетливо слышно. Шерлок кусает губу, но кивает, не в силах заставить себя сказать хоть что-нибудь, чтобы помешать Джону. Уотсон кажется удовлетворенным, несмотря на то, что детектив не может говорить, и продолжает свое дело. Ощущение его рта очень провокационно даже сквозь слои одежды. — Я думал об этом так часто, — признается он, пальцы уже расстегивают штаны и снимают их. Взгляды мужчин встречаются. — Так часто, и я никак не мог перестать. Хотел сделать это еще с первой ночи. Холмс не может отвести взгляд. Намерения любимого очевидны, но ему нужно услышать это. — Сделать что? — Это, — отвечает Джон, и наклоняется вперед, чтобы прикоснуться ртом к натянутому нижнему белью детектива, уткнувшись лицом в расстегнутую молнию брюк. Шерлок задыхается, но стонет, поздно опомнившись и попытавшись закрыть рот рукой. Ощущения слишком острые. Он беспомощен, и не может ничего, кроме как стонать в костяшки пальцев. Дыхание горячее и дрожащее, когда точные, милосердно быстрые пальцы Джона сдирают слой одежды, а затем его рот опускается прямо туда, где его так ждут. Бедра сжимаются, все его тело дрожит, пальцы цепляются за пустой воздух, пока Джон не замечает и не направляет их к своей голове. Все, что Шерлок может сделать, это не вырвать волосы Уотсона, потому что удовольствие от рта и языка мучительно. Холмс никогда не испытывал удовольствия такого масштаба, и оно наступает слишком быстро, чтобы его можно было осознать. Пока Джон продолжает, детективу остается только пытаться вдохнуть и выдохнуть. Ноги Шерлока очень хотели бы полностью поддаться, но это могло бы прервать происходящее, что было бы немыслимо. Каким-то образом Джон — замечательный, умный, интуитивный Джон — кажется, понял это, и, не останавливаясь и даже не нарушая своего ритма, направил его назад, пока ноги не коснулись кровати. Шерлок лежит на спине, пока доктор, выглядящий безумно непристойно, располагается между широко раздвинутых ног. Один только его вид, кажется, еще больше усиливает удовольствие, превращая кровь в венах Шерлока в лаву. Он стягивает белье, толкается вверх, не в силах контролировать себя, смутно ощущая, как руки Джона скользят под ним и безжалостно сжимаются, когда тело Холмса выворачивается наизнанку и вырывается из него в неудержимый поток тепла. Он кончает в рот Джона, отвратительно, так грубо, но уже слишком поздно, потому что он не может ничего с этим поделать или остановить, оргазм накатывает на него, как приливная волна. В какой-то момент Шерлок приходит в себя, ошеломленный и истощенный, прикрывая глаза рукой. Когда он открывает их, Джон стоит там, приподнявшись на локте и нежно улыбаясь ему сверху вниз. — Все нормально? — спрашивает Уотсон, хотя голос его звучит неуверенно. Холмс умудряется кивнуть. — Не думаю, что есть правильное слово для выражения того, что я чувствую, но да, — Джон смеется и прижимается к любимому губами, плавно переходя на шею. То, как доктор целует его, напоминает, что Уотсон тоже хотел бы разрядки. — Я хочу попробовать, — говорит детектив, прежде чем успевает переубедить себя, — можно? Быстро кивая, Джон стонет. — Боже, Шерлок, конечно. Все, что за- Рука Холмса быстро ложиться на эрекцию партнера, от чего тот всхлипывает. — Снимай одежду, — почти приказывает Шерлок. — Всю. Джон снова кивает, безмолвный и полуотчаянный, срывая с себя предметы одежды, и Шерлок пользуется возможностью, чтобы снять свои спутанные брюки и нижнее белье, сбрасывая их на пол. — Коснись меня, — умоляет Уотсон. — Пожалуйста. Как тебе захочется. — Хорошо, — они стоят лицом к лицу, одно колено доктора упирается ему в бедро, и детектив протягивает руку между ними, чтобы погладить Джона, как он это делал вчера. Уотсон удивительно отзывчив, звуки и слова слетают с его губ в потоке одобрения и благодарности, и, воодушевленный этим, Шерлок перекладывает Джона на спину и спускается вниз, чтобы попробовать то, что только что сделали с ним. Это оказалось проще, чем он опасался, или, может быть, сейчас помогают годы постыдных фантазий об этом конкретном поступке. Джон кричит, его ноги сжимают спину любимого, пальцы впиваются в волосы и тянут их так, что тот снова возбуждается. После этого Джон поднимает его обратно с колен, чтобы лихорадочно поцеловать, задыхаясь и вспотев, по очереди хватая Шерлока за голову, спину и задницу, бормоча бесконечные похвалы и наполняя еще большим количеством того счастья, которое он и представить себе не мог. Не может быть и речи о том, чтобы Уотсон сегодня покинул любимого. Руки Шерлока обнимают Джона, опасения по поводу того, что он позволяет себе так свободно показывать чувства, исчезли. Токсин пылает в нем, золотой и волнующий, и Шерлок отдается ему в безудержной эйфории.