***
Доехав до нужного района на такси, что было странно, впрочем как и всё сегодняшнее поведение Пешкова, ни разу не отпуская маленький палец шатена, поднялись в квартиру. Как и ожидалось, в такое время из-за двери квартиры уже доносилась музыка, и гул разгорячённой молодёжи. Схватившись за ручку входной двери, брюнет опять задумался о посещении квартиры, но всё-таки не передумал. Зайдя в обитель, Ваня раздевшись быстрее Пешкова, который мучился со шнурками ботинок, решил пройти в знакомое, тихое место, дабы побыстрее уйти от раздражающего шума, на повороте столкнулся с парнем. Он был достаточно высокий, тощего телосложения, самым запоминающимся кусочком внешности казались волосы. Они были белые, похожи на пепел, достаточно длинные, с тёмными отросшими корнями и вились, но не так сильно как кудри Пешкова. — Извини. — Ничего. — Светловолосый парень с улыбкой пару раз пробежался по лицу и одежде Бессмертного, через секунду сделал вывод. — Я тебя раньше здесь не видел, — он приподнялся на носочки, тянувшись к уху шатена, почти кричал из-за громкой музыки. — Я здесь не тусуюсь. — Ваня отрицательно покачал головой. Взгляд блондина упал куда-то за спину Вани, он обернулся. — Жожо, привет, — его улыбка стала язвительней, — как жизнь? — Ничего, — он не пытался перекричать музыку, говорил так, будто ему всё равно, услышат ли его, — как сам. — Твой? — указал головой на зеленоглазого, словно его больше тут не было. — Я Ваня. Пешков посмотрел на шатена непонимающе, пытаясь попросить молчать. — Я Саня, — протянул руку, — здесь зовут Парадеич, — подмигнул парню. Брюнет же смотрел на их знакомство, кусая губы, уже жалея о том, что всё-таки зашёл в квартиру. Блондин вернул внимание Пешкову. — Подкинуть чего-нибудь? — Не хочу. — Ты не представляешь, что у меня сейчас есть. — Все его слова звучали как издевательство. — Ты такое любишь. — Парадеич, отстань, мы не будем. — Как хочешь, — снова посмотрел на зеленоглазого, — что-нибудь понадобиться, спрашивай, я часто тут.***
Зайдя на лоджию, Ваня привычно сел на пол, облокотился о стенку. Брюнет же сел прямо, напротив него, спиной оперившись на панорамные окна. Лоджия в ширину была всего в метр, поэтому конечности Пешкова были вытянуты по бокам от шатена, а его собственные, длинные и довольно худые — поверх ног Пешкова, чуть согнутые в коленях. Впервые, во время разговоров, зелёные и карие глаза так близко и напротив друг друга. А на лоджии темно, ни солнца, ни заката, освещения, только серые многоэтажки напротив с горящими окнами. Только усевшись, Серёжа поднял руку шатена, перебирая длинные пальцы. Первые пару минут просто молчали. — Он… — Ваня задумался, прежде чем сказать, боясь ошибиться, — дилер, да? — Да, но тебе лучше не иметь таких знакомых, Шатен нагнул голову, смотря исподлобья. — Зачем мы здесь? Кудрявый шмыгнул, почесав нос. — Я хочу, чтобы ты узнал всё, что хочешь, — его взгляд был уставшим, — у тебя наверняка есть вопросы. Ваня нахмурил брови. — У меня нет вопросов, — он разомкнул губы, теперь чуть задрав подбородок. — Есть, подумай. Что твориться в твоей голове? — Что тебе снится по ночам? Пешков отпустил тонкие пальцы, схватившись за переносицу. Теперь рука шатена перехватила парня. Он схватился за указательный палец, поглаживая ладонь. — Расскажи. — Просил шёпотом. Кудрявая голова опустилась на стекло, глаза бегали по стенке напротив. — Ты тонешь. — Всё также, тихо. — Я помогу. Как только карие глаза поднялись, наткнулись на зелёные, которые практически не отрывались от него. Так хочется рассказать, хочется прокричать, показать всем, дать почувствовать, ощутить на себе. И в тоже время молчать, чтобы не узнал никто, ни за что. — Она… — почти не слышно, — я вижу её. Склонил голову, пустил руку в тёмные кудри, закрыв глаза. — Что она в них делает? — Умирает, — поднимает глаза, больно улыбаясь Чёрт. — Каждый раз, снова и снова, во всех снах. Ваня садиться ближе, поднимает руку Пешкова, расправляет, прислоняя к собственной щеке. Я здесь. — Я не вижу других снов, — моргает, очень устало, — только её, каждый раз, когда вижу сон, в нём она. А теперь… — с роговиц скатываются незваные слёзы, — почти каждый день, — шмыгает, пытаясь пробить нос, — каждый день, Вань. Я вижу, как она умирает, опять, и опять, всегда одинаково, всегда. — Слёзы катятся всё сильней. Переходит на полу крик. — Первый человек, которого я полюбил — умирает в моих снах каждый день, каждый, ёбанный день, каждый. Глаза снова красные, нос и щёки тоже. — Я не могу так, — качает головой, шепча, — я не помог ей тогда и ещё сотни раз после этого, сотни. Там, во снах… Зелёные глаза наполнились солью. — она такая красивая. — Он вытер слёзы, схватившись за шею. — Моя любовь, она такая красивая, убивает меня, раз за разом. Я не могу так, каждую ночь. И…– почти неслышно, смотря в сверкающие напротив изумруды, — твои глаза… они… такие же… — разомкнул губы, словно это нельзя говорить, — как у неё. Ваня взял его за вторую руку, притянув к себе, обнял двумя руками. Пешков собрал ноги, свернувшись калачиком, лёжа как со спасательным кругом, обхватил руками за туловище. Немая слеза скатилась по щеке Бессмертного, в горле пересохло. — Я здесь. Слёзы из карих глаз потекли ещё сильнее.***
22:11 Они сидели там больше часа, после того как все слёзы высохли, а на щеках осталась лишь соль, Пешков перевернулся на спину, оставшись лежать между ног шатена, тот же лишь обхватил его руками, регулярно отпуская голову, чтобы понюхать каштановые кудри, которые почему-то пахли цитрусами. Какой диссонанс. — Вань. — Да Почти всё время они лежали молча, иногда задавая друг другу какие-то вопросы, которые обычно были неважными, но не сегодня. Что-то вроде: «ты никогда не хотел увидеться с отцом?», «почему ты в первый раз принял?», «как вы с ней познакомились?», «у тебя мало друзей?», «почему ты не курил сигареты?». — Можешь кое-что сделать? — Что? Брюнет поднялся, повернувшись лицом к зеленоглазому. — Пообещай, что никогда не попробуешь наркотики. — Его тон был серьёзным. Это было важным? — Я и не собирался. — Пожалуйста. Они сидели в нескольких сантиметрах друг от друга. — Обещаю. Пешков потянулся к шатену, аккуратно накрыв тонкие, розовые губы своими.***
Принесу тебе цветов полевых Мы разделим эту грусть на двоих Незаметно так закончится день И луна выйдет в тень 23:01 Парни стояли напротив друг друга у подъезда Пешкова, Он — спиной к дому, Бессмертных к дороге. Во дворе лежал утренний снег. Так красиво блестит под фонарями. Ваня сделал шаг вперёд, взяв брюнета за руку, наклонив голову, прислонился лбом ко лбу. — Я могу остаться. — Не сегодня. Он хотел бы спросить почему, но не спросит. — Тогда пока. — Шатен поднял голову, поцеловал кудрявую макушку. — Вань… — Да? — приглушённо, не отрываясь от волос, снова пробуя запах. — Прости меня. — За что? — За всё, прости. — Кудрявая, ты чего? — Ваня начал тихонько смеяться. — Прощаешься что ли? Темноглазый не отпуская руку шатена, второй залез в карман куртки, отодвинулся от парня. — Держи. Ваня отпустил взгляд на зажатую в руках того пачку. — Сигареты? Зачем? — всё также невинно улыбаясь. — Ты курить начал, у меня дома ещё есть, возьми. — Хорошо. — Залип, смотря в глаза. — Пока? — Пока, — опять прислонился к парню, обхватывая тощее тело руками, — Ангел. Долго прощавшись, они всё-таки разошлись, Ваня проводил Пешкова взглядом, и направился к дороге, ловить такси, благо сегодня у него были ключи, поэтому он мог проникнуть домой, не тревожа мать. Стоя у дороги, в ожидание вызванной машины, Ваня вспомнил все разы, что приходил к этому дому. Вспомнил все встречи с Пешковым, первую встречу, и последнее расставание утром, то как он сбежал без куртки, как он когда-то, когда-то в первый неудачный поцелуй, когда тоже забыл свою, убегая, в испуге. Вспомнил, что так и не забрал ту куртку. Она наверно так и висит у него в прихожей. Перед глазами останавливается машина, садиться на заднее сидение. Достаёт телефон. Набирает Пешкова. Уже по памяти. Вызов. Электронный голос девушки в трубке: — Аппарат абонента выключен или находиться вне зоны действия сети… Поворачивает голову в окно машины, на удаляющийся дом Пешкова.