В песчаном вихре

Дети Казекаге всегда находились под охраной как минимум двоих АНБУ. Темари и Канкуро постоянно были под незримым присмотром с тех пор, как себя помнили — АНБУ отвечали за безопасность всех отпрысков Казекаге. Самый младший и опасный сын не был исключением. К Гааре было приставлено вдвое больше АНБУ, беспрестанно следовавших за ним двадцать четыре часа в сутки всюду, куда бы он ни пошел; они всегда находились в состоянии максимальной готовности. Но, в отличие от АНБУ, охранявших брата и сестру джинчурики, они защищали не мальчика. Они защищали других от него. С годами, даже АНБУ перестали пытаться обуздать ребенка; не было совершенно никакого смысла бороться с силой, против которой у них не было ни единого шанса. Поэтому, когда мальчик впадал в ярость, их задача состояла в том, чтобы оградить периметр и задержать джинчурики до прибытия Четвертого Казекаге. В подобных случаях, смертность всех АНБУ, что присматривали за мальчиком, автоматически подскакивала до семидесяти процентов. Если же сосуд продолжал буйствовать и убивать всех вокруг, эта цифра достигала девяноста пяти процентов. Оставшиеся в живых пять процентов получали слишком серьезные травмы, чтобы продолжать карьеру шиноби. Штаб-квартира АНБУ отмечала все миссии, связанные с поимкой или задержкой джинчурики, минимум А-рангом; те миссии, что включали в себя слежку за Сабаку но Гаарой, отмечались как потенциально самоубийственные. Эта статистика была неофициальна, но о ней знал каждый член спецотряда. В конце концов, их командир решил сократить численность охраны, посчитав это бесполезной тратой ресурсов, но время от времени к мальчику все равно посылали одного АНБУ, чтобы проверить его и затем доложить Казекаге. Такие меры были необходимы, хоть подобное происходило и нечасто. Так, один неудачливый АНБУ получил сегодня ночью миссию, заключавшуюся в наблюдении за ребёнком-демоном. В полночь АНБУ занял позицию на крыше напротив окна джинчуурики. Было известно, что ребенок-демон чаще всего становился неактивен с восходом луны — сосуд обычно часами стоял у окна, пока не наступал рассвет, или тренировался на одном из старых тренировочных полигонов, не обращая никакого внимания на следивших за ним АНБУ. Однако этой ночью что-то было не так — дежуривший АНБУ чувствовал чакру джинчурики, но тот почти что не шевелился; даже в воздухе не ощущалось ни малейшего колебания. Это заставило его насторожиться. АНБУ почти ничего не видел с того места, где сидел, поэтому открытое окно застало его врасплох. Он был опытен, несмотря на свой юный возраст, и знал, что ниндзя может положиться разве что на интуицию, когда нельзя довериться логике. Поэтому, после вдумчивого анализа и долгих внутренних споров, АНБУ осторожно пролез в круглое окно комнаты джинчурики. Он заглянул в спальню. Мгновение спустя АНБУ горько пожалел, что проник внутрь. Джинчурики растянулся на кровати, уткнувшись носом в подушку; половина его лица была залита лунным светом. АНБУ тут же напрягся в ожидании схватки. Их учили, что если джинчуурики засыпал, то нужно приготовиться к битве S-ранга — и, пока один АНБУ вызывал подкрепление, остальные должны были сдерживать демона. Сейчас, АНБУ совершенно не знал, что следует предпринять. Он замер, крепко стиснув пальцами подоконник. Инстинкты кричали ему бежать, но глаза и разум отвечали, что в этом нет необходимости. В три часа ночи АНБУ решился приблизиться к лежащему ребёнку. Раздававшееся в спальне ровное дыхание указывало на то, что тот действительно спал. Он наблюдал за спящим мальчиком со все возрастающим любопытством и неизвестно откуда взявшимся интересом. Ему нужно было уйти, однако вместо этого шиноби придвинулся чуть ближе. Демон выглядел… маленьким, даже несколько беззащитным и хрупким, словно фарфоровая игрушка. Это сбивало с толку. В безрассудном порыве, АНБУ занес руку над головой мальчика, и в ту же секунду волна песка незамедлительно предотвратила дальнейшее вторжение в личное пространство джинчуурики. Ребенок не проснулся. АНБУ успокоил бешено бьющееся сердце. Довольно. Он и так уже едва не зашел за грань профессионализма. Однако, когда АНБУ сделал шаг назад, чтобы вернуться на исходную позицию, что-то под его ногой хрустнуло, издав оглушительный треск. Этот звук прозвучал слишком громко в гробовой тишине комнаты. Кровь застыла в жилах, когда джинчуурики резко открыл глаза. Волна песка швырнула АНБУ через всю комнату. Врезавшись в стену, он сполз по ней, словно выброшенная тряпичная кукла. Перед глазами все плыло, а пульсирующая боль в голове билась в такт трепещущему от страха сердцу. Везде был лишь песок — всеобъемлющий, давящий и чудовищный. Слой бледно-золотого обернулся вокруг него, словно гроб. О, Небо, он знал, что будет дальше. Вместо панического ужаса в душе вдруг воцарилось убийственное спокойствие. Он знал, что станет еще одним мертвым ниндзя, которого добавят в печальную статистику. Смирившись, АНБУ закрыл глаза в ожидании неминуемого конца.

***

Сознание Гаары помутилось, подернувшись непривычным туманом — ощущение было, словно голову наполнили ватой. Потом раздался шум. Он среагировал инстинктивно, направив песок в сторону возможной угрозы. Все случилось в мгновение ока — Гаара понял, что произошло лишь после того, как увидел распластавшегося на полу АНБУ, истекавшего кровью. Однако именно маска АНБУ вывела Гаару из вызванного сном оцепенения. Кицунэ. По его команде, песок отступил так же быстро, как и атаковал. АНБУ все еще сидел, привалившись спиной к стене. Он тяжело дышал; на пол ручейком стекала кровь. В прежние времена запах крови заставлял Гаару облизываться в предвкушении бойни, но сейчас он чувствовал лишь тревогу и сожаление. Этого не должно было произойти — не после того, как он поклялся никогда не терять над собой контроль. Он должен был защищать, а не убивать. Он должен был быть защитником, а не жаждущим крови сосудом. На мгновение в нем вспыхнула ненависть к себе, но вскоре он взял себя в руки и, схватившись за край простыни, оторвал от неё длинную полосу. АНБУ оставался неподвижен все это время. Пока Гаара приближался, шиноби внимательно следил за каждым его движением, но не предпринимал ни малейшей попытки сбежать. Он ожидает смерти, с горечью понял Гаара. Выбросив из головы лишние мысли, он присел на корточки, опустившись на один уровень с шиноби. Не спрашивая дозволения, Гаара протянул руку, чтобы осмотреть кровоточащую рану, и, когда коснулся ее, АНБУ сбросил оцепенение. Лунный свет блеснул на острие куная, полоснувшего воздух возле горла. Гаара уклонился и легко выбил оружие из рук АНБУ. Одним молниеносным движением прижав запястье мужчины к стене, он крепко сжал его горло своими маленькими, но сильными пальцами. АНБУ замер. Не теряя ни секунды, Гаара начал оборачивать ткань вокруг кровоточащей руки. Рана была неглубокой, но из нее вытекало тревожно много крови — потребуются швы. Закончив перевязывать рану, Гаара осторожно осмотрел другие повреждения, обходя места, прикосновения к которым шиноби счел бы угрожающими. Он старался не смотреть на лицо в маске. Под одеждой травм было явно больше, но испытывать удачу Гаара не собирался. Вне зависимости от того, был АНБУ в шоке или нет, он бы обязательно напал, если бы с него попытались стянуть броню. Закончив, Гаара поднялся и отошел от неестественно спокойно сидевшего АНБУ. Нарочито медленно, словно пытаясь не спугнуть загнанное в угол животное, Гаара вернулся обратно к кровати. По пути он подобрал предмет, на который случайно наступил АНБУ. Это была фотография в рамке. Сквозь разбитое стекло со снимка на него глядела женщина с тусклыми волосами — Гаара невольно засмотрелся на ее нежную улыбку и добрые глаза. Было несколько удивительно обнаружить эту фотографию в спальне, но он все же поставил ее обратно на прикроватный столик. Ни разу больше не взглянув на недоумевающего АНБУ, Гаара закутался в простыни и закрыл глаза.