Канкуро успел разобраться лишь с несколькими повреждениями в марионетках, когда в дверь мастерской постучался Гаара.
Сказать, что юный кукловод встревожился — значит не сказать ничего.
— Могу я войти?
Канкуро замешкался под выжидающим взглядом Гаары. Он замер у порога, раздумывая, стоит ли впускать своего нестабильного младшего брата внутрь, чего на самом деле делать совершенно не хотел.
— Э-э… д-да, — заикаясь, пробормотал Канкуро.
Зайдя внутрь, брат прошёл мимо, не взглянув на него, и остановился посреди комнаты. Канкуро бросил взгляд на входную дверь — закрыть, или оставить открытой для быстрого побега?
Гаара оглядел комнату цепким взглядом, пристально рассмотрев каждый предмет. Кукловод с тревогой наблюдал, как тот направился к одному из столов мастерской. Гаара открыл пару ящиков, пока не нашел туго обёрнутый коричневой кожей сверток. Быстрым движением он развернул его и разложил содержимое на столешнице.
Затупившиеся кунаи и сюрикены расположились в ряд на столе.
Канкуро прошиб холодный пот, когда он понял, что застрял в одной комнате с Гаарой и кучей оружия. Молодой кукловод стал с опаской наблюдать за каждым движением джинчурики.
Тонкие пальцы коснулись прохладного лезвия. Бледно-зеленые глаза с любопытством осмотрели оружие. Гаара схватил кунай и провел остриём по подушечке большого пальца — на месте пореза тут же набухла крупная капля крови, а после медленно стекла вниз до середины ладони, оставив за собой ярко-красный след.
Канкуро, спокойно сидевший на стуле в нескольких метрах от Гаары, изо всех сил подавлял желание убежать. На ладони наверняка остались следы от ногтей — так сильно он сжимал кулаки.
От страха, сковавшего сердце тисками, он весь покрылся холодным потом.
Рана на ноге отдавала пульсирующей болью.
Нападение Гаары было ещё свежо в памяти — вкус демонической чакры расползся по языку; в горле запершило. Находиться с ним в одной комнате стало невыносимо.
— Есть поострее? — тихо спросил Гаара, стирая кровь с пальца.
«Нет! У меня ничего нет!», — хотелось крикнуть Канкуро, но вместо этого он просто пробормотал:
— Да, в нижнем ящике…
Гаара вытащил на свет другой комплект, но оружие в нем было лишь немногим лучше, чем то, что лежало на столе. Лезвия были достаточно острыми, чтобы ранить, но все еще нуждались в заточке.
Внезапное движение в воздухе заставило Канкуро отпрыгнуть, приняв оборонительную стойку. Слишком много раз он подвергался воздействию демонического песка, чтобы не узнать этот звук.
Однако позднее он понял, что опасения были напрасными — нападения не случилось.
Гаара взмахнул руками над кунаями и сюрикенами, направив на них свой песок. Повинуясь его команде, песчинки завихрились вокруг металла, поддавшегося напору. Спустя несколько секунд песок исчез, оставив после себя до блеска отполированный и остро отточенный комплект оружия. Каждое лезвие, теперь способное прорезать и камень, ярко блестело на свету.
Джинчурики завернул комплект только что отполированного оружия в кожаный свёрток.
— Могу я это одолжить? — спросил Гаара, повернувшись к старшему брату.
Канкуро озадаченно замер, а затем кивнул, наконец выйдя из оборонительной позы.
Напряженную тишину прервало громкое урчание. Сбитый с толку, Канкуро бросил недоуменный взгляд на живот Гаары. Юный джинчурики в таком же замешательстве опустил голову, чтобы глянуть вниз, на свой живот, а затем проворно вытащил откуда-то маленькую коробочку с вяленым мясом — и закинул небольшой кусочек себе в рот.
Где-то на краю сознания Канкуро отметил, что коробка была розовой.
Он чуть не пропустил момент, когда Гаара остановился у порога.
Медленно, его младший брат вернулся обратно к столу и, после секундного колебания, поставил на него коробку с вяленым мясом. Канкуро так никогда и не узнает, что это была неловкая попытка Гаары извиниться.
Со связкой только что отполированного оружия, Гаара, наконец, вышел, оставив старшего брата смотреть себе вслед.
Канкуро с опаской взглянул на оставленное мясо, но после быстрого осмотра удостоверился, что это действительно было обыкновенное вяленое мясо.
Канкуро решил: что бы ни творилось в голове его безумного брата, ему этого все равно не понять.
Поэтому он выбросил мясо в мусорное ведро.
***
Гаара провел большим пальцем по острому лезвию, а затем перевел взгляд на мишень.
Все кунаи попали точно в цель.
И все равно Гаара чувствовал себя недостаточно подготовленным. Почти все умения и навыки, которыми он овладел, будучи старше, исчезли. Броски были на приемлемом уровне, но оставались прискорбно слабыми. Он был бойцом дальней дистанции и редко вступал в ближний бой, но во время экзаменов на чуунина джинчурики в полной мере ощутил последствия пренебрежения ката.
Он попросил Канкуро одолжить ему свой старый комплект оружия только потому, что хотел увидеть мастерскую брата. Он должен был оценить, как продвигается работа Канкуро по созданию механизмов марионеток. Похоже, его брат уже разработал прототипы кукол, которых в будущем будет использовать для сражений.
Канкуро из будущего довольно сильно отличался от дерзкого, грубого и самоуверенного брата этого времени — Гаара не мог обратиться к тому за советом. У него вдруг возникло желание выговориться
своему брату.
Он забыл, насколько брат с сестрой боялись его в это время. Страх и нерешительность в глазах людей, которых он считал семьей, действовали весьма отрезвляюще. Конечно, сейчас никто не догадывался, что Гаара на самом деле не был злом, но ему все равно придется пожинать посеянное. Немного утешало то, что теперь у него появился шанс исправить ошибки своей первой жизни.
Но как далеко он может зайти? Насколько сильно готов измениться сам, и насколько ему это позволят сделать? На эти вопросы у Гаары не было ответов.
Размышления прервало мягкое прикосновение к ноге. Глянув вниз, Гаара обнаружил у своих ног красный мяч.
Бледно-зеленые глаза устало оглядывали мяч, пока в голове всплывали воспоминания из прошлого.
***
— Можно, я тоже поиграю? — застенчиво пробормотал Гаара.
Гаара подобрал мяч и огляделся, чтобы узнать, откуда тот взялся. Он глянул по сторонам, но в округе не было ни души. Никто не спешил за мячом.
Другие дети, наблюдавшие издалека, отошли назад; в их широко раскрытых глазах плескался ужас перед маленьким мальчиком, стоявшим в одиночестве.
— Ты не можешь играть с нами!
Они отодвинулись еще дальше. Гаара крепко стиснул мяч в руках. Почему он не может поиграть с ними? Разве они не поняли, что он просто хочет подружиться?
Он подождал еще немного, однако никто так и не появился. Гаара почувствовал странное облегчение — никто, скорее всего, не станет забирать мяч обратно, если узнает, что тот у него.
— Мама сказала мне держаться от него подальше… — прошептала девочка.
— Я слышал, что он может убить, если его разозлить… — с опаской добавил кто-то ещё.
— Он мне не нравится… он меня пугает…
Джинчурики попытался дружелюбно улыбнуться, но вместо улыбки получилась гримаса. Она лишь сделала его еще более жутким. Еще более не похожим на остальных.
Джинчурики подбросил мяч один раз, второй, и оставил его покоиться в руках. На поверхности мяча была выбита надпись «Сунагакуре — Восходящее Солнце». Название было знакомо.
— Пожалуйста?
Во рту растеклась горечь, как от лекарства. Гаара стоял один с красным мячом в руках; красным, как его волосы; красным, как цветущая боль под ребрами.
— Пожалуйста?
Он заметил, что мяч оставил след, тянувшийся по пыльной дороге и сворачивающий за угол.
Все равно играть не с кем. Кто захочет слушать мольбы чудовища?
Ведь это все — притворство и ложь.
Чудища надевают маски и притворяются людьми.
Их мольбы всегда фальшивы. Их слезы не могут быть настоящими.
