В песчаном вихре

Казекаге с Баки мгновенно выхватили оружие, приготовившись защищать дворянина. Баки знал Гаару. Если перед ним встанет выбор — убивать или нет, тот обязательно выберет первое. Однако спустя мгновение он с немалым удивлением осознал, что все в порядке: дворянин по-прежнему стоял, невредимый, рядом с Казекаге. Возле его уха в воздухе парил шар спрессованного песка. Гаара медленно отодвинул его от головы дворянина, и так же не спеша раскрыл: из-под песка показалось тельце насекомого. Баки застыл в замешательстве, глядя на насекомое. Оса? Дворянин, вначале занервничавший из-за стремительного рывка песка, заметно расслабился, а затем повернулся к Гааре с неподдельной благодарностью во взгляде. — Спасибо. У меня сильная аллергия на укусы ос. Хорошо, что мальчик убил ее. Гаара не обратил на мужчину никакого внимания. Он развернулся и зашагал прочь, оставив всех смотреть ему вслед. Взгляд Казекаге на секунду задержался на удаляющейся фигуре сына, но затем мужчина возвратился обратно в кабинет.

***

Темари и Канкуро пришлось терпеть троицу дворян и их эго размером с планету на протяжении нескольких часов. Тор был красив, что было, кажется, единственным его положительным качеством. Особенно раздражал его комплекс превосходства, практически граничивший с нелепостью. Ему было плевать на все, что не касалось непосредственно его самого или его братьев, и, казалось, особенно сильно недолюбливал Темари. То, что его внешность не произвела на неё ровно никакого впечатления, он воспринял, как личное оскорбление. Она едва ли обращала на него внимание и не находила в его лице ничего даже отдаленно привлекательного. Более того, Темари даже как-то назвала Тора «необыкновенно мерзкой породы шавкой, которую не продала бы и дьяволу, чтобы тот вытер об него задницу». Ненависть между ними была взаимной. Абу, по словам Канкуро, был занудой и «всезнайкой». Казалось, что находить недостатки и изъяны во всем сущем было его жизненной необходимостью. Ему просто невозможно было угодить, он был помешан на чистоплотности, и большинство его комментариев и издевок адресовались Канкуро. Он даже не пытался скрыть своего презрения к тому, что они беднее его. Канкуро не переставал удивляться уровню своего терпения — пребывание рядом с Тором и Абу точно было формой изощренной психологической пытки. Но труднее всего было справляться с головной болью номер три. Младшим сыном дворянина. Рю был сущим кошмаром. Он был воплощением наихудших черт ребёнка — неуправляемым, дерзким, двуличным и жаждущим внимания, которого добивался всеми возможными способами. Рю был ходячим хаосом в шелковом наряде. Темари пришлось извиняться перед несколькими разгневанными жителями деревни за пропавшие овощи, переставленные вазы и разбитые товары. Выпечка и сухофрукты владельцев продуктовых лавок теперь были выпачканы в грязи, а иногда и кишели червями. Канкуро с Темари не понимали, как Рю удалось провернуть добрую половину своих проделок, но вовремя реагировать на малейшее подозрительное поведение стало их второй задачей. Конечно, они и не надеялись, что Тор и Абу образумят своего младшего брата — наоборот, те даже поощряли его проделки, хохоча над его выходками и подтрунивая над все возрастающим раздражением Темари и Канкуро. К полудню у Канкуро начался нервный тик, а Темари, чтобы сохранить спокойствие, стала читать свод правил Академии задом наперед. Они мало что могли сделать, кроме как пытаться минимизировать ущерб. И, как бы Канкуро не хотел проткнуть дворян кунаем, он понимал, что по политическим причинам это было категорически неприемлемо. Однако терпение обоих дошло до предела. — Я проголодался, сгоняй за едой, — приказал Тор, вычищая грязь из-под ногтей. Ни Темари, ни Канкуро не сдвинулись с места. Оба смерили его презрительными взглядами, которые могли соперничать с убийственным выражением Гаары, а затем попросили повторить. К несчастью для него, Тор так и сделал. — Поторопись и делай, что тебе говорят. Ты здесь, чтобы прислуживать нам — так что давай выполняй свою работу, ниндзя. Последнее слово было пропитано издевкой и насмешкой. Канкуро внезапно затих. Темари устало посмотрела на брата. Канкуро подошел к прилавку с булочками, взял две и осмотрел их со странной сосредоточенностью во взгляде. Кукловод сжал булочки в пальцах, оценивая размер и плотность, и через мгновение довольно кивнул сам себе. Затем он с силой швырнул их в голову Тора. Тор почувствовал, что первое попадание пришлось ему прямо в глаз, а после того, как второй снаряд влетел ему в нос, он не удержался на ногах и повалился на землю. Канкуро оскалился. — Еда подана, Ваше Высочество! Следующая отправится прямиком в вашу… — Канкуро! — зашипела Темари, одергивая брата, несмотря на то, что его поступок совершенно ее не расстроил. — Если голоден, можешь сожрать хлеб с земли, — выплюнул Канкуро, скрестив руки на груди. — Я видел ниндзя, намного более «благородных», чем вы. Вы же — обыкновенные шуты. Тор поднялся, и смахнув хлебные крошки со щеки, смерил двоих генинов холодным взглядом. Его лицо покраснело, а рот приоткрылся в возмущении. — Вы так сильно хотите сорвать планы своего отца? — тихо усмехнулся он. — Продолжайте в том же духе, и мы посмотрим, насколько далеко продвинется с этим договором ваша драгоценная Суна. Я позабочусь о том, чтобы ни вы, ни ваша ненаглядная деревушка не получили ничего от нашего города. Могу только представить, насколько разочарован будет ваш отец. Канкуро продолжал кипеть, однако в его душу закралось беспокойство. Казекаге не раз подчеркивал, насколько важно сохранять вежливость и учтивость по отношению к высокопоставленным гостями, какими бы раздражающими или высокомерными они ни были. Канкуро это понимал, но собственная вспыльчивость всегда играла против него. Сжав кулаки, Канкуро прорычал: — Ты не станешь ставить под угрозу планы своего отца. Тор фыркнул. — Мой отец потеряет меньше, чем твой. Казекаге договор нужнее, чем нам — все карты в наших руках, а не в твоих. Темари напряженно наблюдала за перепалкой с осознанием, что в словах мальчика есть доля истины. Будучи старшей из них, она понимала, что Суна уже не процветает — как и то, что отец прикладывает все усилия, чтобы вернуть деревне былую мощь. Она желала, чтобы этот день поскорее закончился — так отчаянно, как желают дождя в засуху. Темари положила руку на плечо брата и крепко сжала. — Хватит, — сказала куноичи, окинув мальчиков долгим взглядом. Ее лицо приняло бесстрастное выражение. — Если вы проголодались, вас должным образом накормят в ваших комнатах. Слуг в нашем доме более чем достаточно, чтобы удовлетворить все ваши потребности, — произнесла она и посмотрела на брата, продолжавшего скрежетать зубами. — Экскурсия окончена. Тор и Абу тут же вздернули носы, но, казалось, были довольны исходом спора. Темари понимала, что они не рискнут планами отца, поэтому нельзя было поддаваться на провокации дворян. Они ниндзя, они выше этого. Но все ее планы вытерпеть их выходки ради отца рухнули, когда Абу, сняв очки, спросил: — Где Рю? Все четверо огляделись по сторонам и вдруг поняли, что младший сын дворянина куда-то пропал. Впервые на памяти Канкуро и Темари, на лицах Тора и Абу проступило неподдельное беспокойство. Абу оглядывал лавки в поисках Рю, а Тор снова и снова звал брата по имени. Канкуро с Темари тоже помогали, но только по той причине, что чертенок мог выкинуть все, что угодно, будучи без присмотра. Через минуту поиски прекратились, когда они услышали крик Рю. Все четверо подбежали к углу улицы и поняли, что в поисках младшего сына дворянина больше нет необходимости. Маленький мальчик совершенно неподвижно лежал в грязи. По его лбу медленно стекала тонкая струйка крови, а одежда окропилась багровыми пятнами. Канкуро и Темари даже не взглянули на лежащего ничком мальчишку — их внимание было приковано к песку, нависшему над ним золотым одеялом. Песчинки перекатывались на его коже. Рю лежал у ног джинчурики Суны, Сабаку но Гаары.