В песчаном вихре

Гаара лежал, растянувшись на подстилке из листьев. Он медленно открыл глаза и увидел беззвёздное небо своего внутреннего мира. Его личное убежище. Лес из мерцающего стекла. Он не шевелился и ничего не говорил. Все его внимание было сосредоточено лишь на дыхании. Погрузившись в глубину своего разума и отыскав самую маленькую нишу, где могла бы спрятаться его душа, он позволил всем процессам в своем теле замедлиться почти до полной остановки, пока в его груди не перестало биться сердце. Он будет ждать. Он будет ждать, пока его брат и сестра завершат то, что не смог сделать он. Они соединят точки и найдут связи, оставленные в осколках, потому что они умны. Преданны и умны. Так что он заснет и замедлит распространение яда, текущего по его венам, до тех пор, пока вновь не сможет безопасно выйти из сна. С этой мыслью джинчуурики закрыл глаза и свернулся калачиком, погружаясь в сон.

***

Темари влетела в двойные двери главного зала своего дома с Баки-сенсеем, следовавшим за ней по пятам. Их встретил джонин с мрачным взглядом. — Зачем нас вызвали? — прямо спросил Баки. — Что случилось такого срочного, что нас так внезапно и без объяснений выдернули с поля боя? Незнакомый джонин поклонился. — Мои извинения, Баки-сан, но мне не сообщили ничего, кроме того, что Казекаге хочет видеть вас обоих в дальней комнате на третьем этаже. Куноичи растерянно нахмурилась. — Дальняя комната на третьем этаже? — Она недоуменно взглянула на своего сенсея. — Это комната Гаары. Вежливо поклонившись, ниндзя исчез. Темари и Баки быстро поднялись по лестнице и подошли к двери цвета охры. Когда они вошли внутрь, первое, что бросилось им в глаза — целое столпотворение АНБУ. У каждой стены стояли по три АНБУ. Помещение сияло чистотой, мебели в ней было минимум — оно совершенно не изменилось с тех пор, как Темари была здесь в последний раз. Она вспомнила, что в спальне Гаары долгое время не было кровати; однако сейчас в центре комнаты стояла простая раскладушка, занимавшая большую часть пространства, а над ней возвышалась высокая фигура отца. Его присутствие давило, достигая каждого уголка комнаты, и не переставало напоминать, чем этот человек заслужил свой титул. Однако в этот раз она не обратила внимание на Казекаге. Нет, взгляд куноичи сразу же переместился к кровати, которой было здесь не место, и на тело, которое не должно было на ней лежать. Она широко распахнула глаза и прошептала: — Гаара? Стоявший рядом Баки не выдал своего замешательства, но его взгляд был прикован к спине Казекаге в ожидании объяснений. — Можете подойти, — разрешил Казекаге, не глядя на них. Ученица и учитель подошли ближе, ступая тише необходимого, и остановились с другой стороны кровати, лицом к Казекаге. В комнате было тихо, как на похоронах. Спустя пару секунд Темари оторвала взгляд от Гаары и растерянно взглянула на отца. — Отец, что происходит? — Её голубые глаза вновь остановились на Гааре, лежавшем под прохладными простынями. Его неподвижность настораживала. Казекаге заговорил после долгой паузы: — Примерно десять минут назад я и мой отряд вступили в бой с джинчуурики. — Он расцепил руки и посмотрел в маленькое круглое окошко. — Захват и задержание джинчуурики не увенчались успехом — но через несколько минут мы нашли его с твоим братом. «Канкуро был там?» — с недоумением подумала Темари. — Казекаге-сама, я закончил диагностику. Темари обернулась и увидела возле стола непримечательного мужчину с медицинским саквояжем в руке. Она бы и не заметила его присутствия, если бы тот не заговорил. Казекаге взглянул на него и кивнул. — И? Мужчина утер лоб белым платком и со звучным щелчком закрыл сумку. — Расклад таков. — Губы медика сжались в тонкую линию. — Дыхание и сердцебиение прекратились. У Гаары-сана нет пульса. И отец, и Баки-сенсей слушали, не выказывая ни малейшего беспокойства, но Темари нахмурилась. — Погодите… остановка дыхания? Нет пульса? — она быстро перевела взгляд с отца на сенсея и обратно на медика. — Что, черт возьми, ты имеешь ввиду? — Джинчуурики мертв, — неожиданно заявил Баки с резкой прямотой. Темари лишь недоверчиво взглянула на него, пытаясь осознать смысл настолько невозможного утверждения. — Мертв? Она моргнула. — Это невозможно. — Покачав головой, она посмотрела на своего младшего брата, который казался спящим. Темари не могла оторвать взгляд от мальчика под одеялом. — Он же Гаара. — Но даже для её ушей это прозвучало неубедительно. — Такие люди, как он, не умирают просто так. Темари почувствовала твердую руку Баки на своем плече. Она не поняла, хочет ли он, чтобы она замолчала, или пытается утешить. — А причина? — спросил Баки-сенсей. Ниндзя-медик вздохнул. — Я проверил раны и кровь на токсины, но ничего не обнаружил. Не нашёл признаков сотрясения или травм головы. После обследовал его на предмет болезни и недомоганий, — даже на сердечный приступ проверку провёл — но и это не оказалось причиной. — Вы уверены? — спросил Баки. — Нет, — признался медик. — У меня было лишь около десяти минут, чтобы прийти к каким-либо выводам. Я выяснил только то, что у него нет ни дыхания, ни пульса, и циркуляция крови полностью прекратилась. По всем признакам, мальчик клинически мёртв, — терпеливо объяснил он. — Хотя иногда в таких случаях сердце удаётся перезапустить с помощью обычного искусственного дыхания, при попытке реанимации это не дало никакого результата. Его сердце просто отказывается работать. — Он мёртв? — спросила Темари неверящим тоном. Какая-то её часть хотела смеяться. Медик бросил на неё усталый взгляд. — Он не дышит. — Значит, он мёртв. Медик покачал головой: — Я этого не говорил. В ином случае я бы так и сказал, но… — Он прервался, чтобы снова вытереть лоб. — Я исследовал его голову и обнаружил, что у него ещё проявляется мозговая активность. Совсем немного, и её уровень продолжает падать, пока мы разговариваем, но она есть, так что он не мёртв — однако это вовсе не означает, что он придёт в сознание. — Мужчина вздохнул и поклонился своему лидеру. — Прошу прощения, Казекаге-сама, но с медицинской точки зрения я не знаю, что случилось с Гаарой-саном. Темари подошла ближе и коснулась ладонью запястья Гаары. Она отпрянула, почувствовав тепло его кожи вместо холода, который ожидала ощутить. — Он тёплый, — заметила она. — Да, но температура его тела падает. Поверьте, у него была смертельная лихорадка, когда его привезли. — Автоматическая защита ни разу не сработала с момента потери сознания? — внезапно спросил Баки. — Даже во время обследования? Все бросили осторожный взгляд на тело, когда речь зашла о неудобной теме. — Демон, — начал Казекаге, — не захватил контроль, но и не подал признаков того, что он… прекратил своё существование. Медик вновь поклонился и добавил: — Я занимаюсь изучением тела и системы циркуляции чакры, но мальчик — джинчуурики. Я не могу провести обследование настолько уникального пациента на должном уровне. В печатях же я разбираюсь и того меньше. Я предлагаю обратиться к Старейшине Чиё — она поймет все лучше меня и, возможно, даст вам более полное понимание вопроса. Дождавшись разрешения уйти, ниндзя-медик с вежливым поклоном удалился, не сказав больше ни слова. В комнате вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь гулом за окном. «А, точно, — подумала Темари, — там ведь всё ещё идет атака». Мирок в комнате Гаары ощущался настолько обособленным, что она чуть не забыла, что он — не единственная их проблема. — Баки-сан, немедленно приведи Старейшину Чиё. — Есть, Казекаге-сама. Когда сенсей ушел, Темари посмотрела на отца и обнаружила, что тот разглядывает маленькую рамку на столе возле окна. Она была сделана из светлого дерева; стекла, похоже, не было, но фотография внутри была цела и хорошо видна. Это была фотография её матери. Покойной жены Казекаге. Темари и не подозревала, что у Гаары есть фотография матери, не говоря уж о том, что он держит её на видном месте в своей комнате — довольно неожиданный порыв сентиментальности с его стороны. Возможно, отец думал о том же, но по его мрачному лицу трудно было судить. Рядом с рамкой находилась знакомая фотография Гаары в детстве, на которой он был запечатлён рядом с Яшамару. Дядя был очень похож на маму. Темари всегда считала, что у него добрые глаза. Под каждой рамкой лежало по маленькому цветку. Темари не узнала необычные асимметричные лепестки; они были сухими и хрупкими, светло-коричневого оттенка. Возможно, когда-то они были белыми. — Отец, что происходит с Гаарой? — спросила Темари голосом, слишком мрачным для её возраста. Казекаге прикрыл глаза, а затем посмотрел на свою единственную дочь, которая стояла рядом с ним, не выказывая ни единого признака колебания даже в такой ситуации. — Я не знаю. — Если Темари и была удивлена честным признанием отца, то не подала виду. Взгляд Казекаге вновь переместился на младшего сына. — Если он действительно мёртв, нам придется создать нового джинчуурики. Или хотя бы попытаться убить это существо вместе с мальчиком. Куноичи отвернулась. — Где Канкуро? — голос прозвучал тише, чем она хотела. — В медицинском отсеке, — прямо ответил Четвертый. — Разрешите идти, Казекаге-сама? Темари просто хотела выбраться из маленького склепа, в который превратилась спальня Гаары. Казекаге кивнул, и куноичи вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Ей нужно было найти место, где она могла бы побыть наедине со своим горем.