Все из-за мистера Галлагера

      Высокообразованные преподаватели бросали карьеру ради более прибыльных профессий. Школьные учителя часто сами были плохо образованны. Кроме этого, практически девяносто процентов учителей в начале века были мужчинами. Однако, когда стали появляться хорошо оплачиваемые «мужские» профессии, например в сфере промышленности, работа преподавателя постепенно перешла к женщинам. Таковое развитие профессии вскоре привело к тому, что учителя-мужчины считались слабоватыми для мужской работы, не видали что такое армия, и просто не в состоянии повыситься до степени более высокооплачиваемой должности. Эйдан, будучи смышленым парнем, прекрасно понимал, что общественного мнения ему придерживаться не стоит, если ему нравится предмет, сама профессия и процесс, истекаемый из нее. Нередко он выслушивал фразы вроде: «Не служил?», «Литература? Да это щегольские дела, куда ты полез?», «Грузчик, строитель, врач — вот настоящие профессии!». Пара уроков, проведенных в душном кабинете, значительно повлияли на здоровье Эйдана. Все же неумелые ученики, что никоим образом не желают обучаться и смыслить в силовых выражениях французской поэзии, могут заставить голову бурлить. Действительно мотивированных можно по пальцам пересчитать, но, может, это и на пользу, педагогические навыки будут направлены на тех, кто правда хочет стать образованным. Один из них — Пятый Харгривз, застенчивый ученик одиннадцатого класса, готовящийся к экзаменам под гнетом извращенных одноклассников. Мужчина, собрав вещи, то бишь принадлежности для проведения урока, собирался пойти и оставить их в своей выданной комнате: маленькой каморке с односпальной кроватью, тумбочкой и письменным столом, а затем пойти ухватить чего-нибудь в столовой, как никак, но после рабочего дня есть хочется. Вещи давно оставлены, а довольный брюнет, своровавший ватрушку с творогом, направляется в жилой отдел пансиона, размышляя о методах, как лучше справиться с неуправляемыми старшеклассниками. Молодой Харгривз, уже слипающий глаза за небольшим столом в библиотеке под желтым светом маленького настольного светильника, сидит там, судя по всему, один, не считая строгой библиотекарши. Он брал обучающий учебник французского, пытаясь найти легкие для понимания тексты, но все тщетно. Заковыристые буквы, сложные слова, о переводе которых он даже понятия не имеет, ничего непонятно! Время позднее, а сонному мальчишке становится лень даже подняться с твердого и плоского стула. Ничего не случится, если разок поспать на столе? Он уже укладывается на твердой и прохладной поверхности, складывая руки крестиком в виде подстилки для головы, а тело сложено, словно улитка, пока веки практически смыкаются. «Чего же вы тут разлеглись? Пойдёмте, голубчик, отведем вас в комнату, — Эйдан, подметивший ученика в затемневшем помещении, по ходу в свое укромное жилище, аккуратно подымает того, придерживая за подмышки, а тот чуть ли не валится на учителя, — Ох, совсем уставший». Мужчина рассчитывал на то, что, придя в жилой отсек студентов, Харгривз будет в состоянии хотя бы объяснить, где находится их с сожителями комната, но сонливо волочащийся ученик лишь промямлил что-то нечленораздельное. Вот Эйдану и пришлось искать другой выход, не оставлять же его на полу в коридоре, — «Не знаете, случаем, в какой комнате он живет?», — Учитель надеется на помощь одного из еще неспящих студентов и, — О, спасибо! — вторая комната с конца с правой стороны и мальчишка наконец приляжет на кровать. Парни заходят, а точнее заходит мистер Галлагер, практически таща за собой брюнета, в комнату, замечая, как в ней мгновенно стало слишком тихо, может быть, ученики уже спят. Он тихо подходит к одиноко пустеющей кровати, а Пятый валится на нее, практически проваливаясь в сон, — «Спасибо, мистер Галлагер» — успевает пробубнеть тот в виде благодарности, а головушка вовсе расслабляется от приятной ткани подушки и звездные осыпания сна так и наровятся забрать мальчика к себе. Легкая улыбка появляется на лице учителя, что укрывает мальчишку тонким одеялом, а затем встает со скрипучей кровати. Он вышел из комнатки, молясь, чтобы соседи Харгривза и вправду спали, нежели притворялись, ибо Эйдан честно не знал, стоило ли ему нянчиться с кем-либо, если он хотел стать уважаемым преподавателем.

***

«En France, il y a au total 11 fêtes pendant l’année — Во Франции в течение года проводится 11 праздников, — с легкостью переводит прочитанное Харгривз, а затем читает далее, проводя по словам указательным пальцем, чтобы не сбиться, — Ce sont des jours fériés, c’est-à-dire des jours pendant lesquels on ne travaille pas — Это праздничные дни...». Ученик затрудняется в переводе, чуть хмурясь, а Эйдан наклоняет голову в бок, немного ожидая. Когда он замечает, что мальчишка спустя попытки точно не знает, то помогает ему, — «Смотрите, "pendant lesquels" переводится как "во время которых", есть идеи как переводится дальше?». От такой помощи всего в два слова, паренек оживился, сразу понимая дальнейший смысл предложения, — «Это праздничные дни, во время которых мы не работаем, я понял!». Эйдан продолжал наблюдать за учащимся, попутно попивая заваренный, благодаря выданному чайному пакетику в столовой черный чай, что сделал и мальчишке и угостил припрятанными шоколадными конфетами-батончиками. По наслышке он узнал, что сладкое помогает работе мозга, вот и решил, что совместить такую вкуснятину с обучением будет весьма неплохой идеей. Французский шел хорошо, они почти что летели по материалу, а Эйдан заметил, что в мальчишке определенно есть потенциал. С такими всегда легко и в радость работать, — «Базовые знания у вас хорошие, будем их развивать, — подбодрил мальчика учитель, — В качестве домашнего задания попытайтесь перевести небольшой текст, а незнакомые слова нужно выписать и заучить». Мужчина привык еще со старого места педагогической практики обращаться к ученикам и коллегам на «Вы», а отделаться от этого теперь никак не может. «Хорошо, я обязательно выполню. Спасибо за конфеты и чай, мистер Галлагер!», — Пятый благодарно говорит это учителю, выходя из класса и оставляя его одного. Эйдан издает тихий смешок, а потом встает из-за парты, убирая учебник, блокнот, в который писал непонятые Пятым слова и их перевод, чтобы тот смог переписать в словарик, ручку, а затем и фантики с двумя стаканчиками. Полтора часа урока прошло неимоверно быстро, глазом не моргнули, как уже пора на обед. Довольный брюнет от хорошо прошедшего занятия направлялся в комнату, чтобы оставить там свои вещички, а потом пойти ко всем остальным и отведать подкрепляющей манной каши, чтобы потом в качестве своеобразного отдыха почитать книжку или сделать домашнее задание. , выданное относительно недавно. Планам же помешала та самая компания мальчишек, которые называли себя «Рапирами». Припоминаете их деяния? Эти три неразлучных систематически проверяли новеньких, но именно на Харгривзе они зациклились, все никак не отлепляясь. Наверное потому, что он один из тех, кто не отдался неумелым душенькам и не оказал свое нутро в качестве мяса. «Ха, так вот почему ты девственник, Харгривз. Ты к учителям клеиться решил!», — Начал всю нелепую речевую развозню Рафаэль — старший из них. Конечно же, озвученная клевета моментально возмутила Пятого, кто это им такое наговорил?, — «Чего вы такое говорите? Это же вы любители голыми в кровати поваляться, а не я, — обозлённо ответил Пятый, — мистер Галлагер меня выделил, потому что я к его урокам готовлюсь, а не ищу у кого подлиньше, да потолще!». Раздосадованный ответ однозначно не пришелся ни одному из этой группировки, отчего «трое на одного» на них точно не действовало, даже не вспоминалась данная несправедливость. От защищающей реакции в виде ответа им, теперь у мальчишки красовался фингал под глазом. Уже заученно он знал, что получил бы еще, если бы не тот, с кем его уже свели по слухам среди одноклассников. Эйдан быстро отогнал их, словно собак от мяса, понимая, что всех троих стоило бы проучить, но сейчас его это волнует меньше всего. Разукрашенный Харгривз, держащийся за глаз, пытался сдержать слезы то ли от боли, нанесенной физически, то ли от обиды. На учителя он и взглянуть не собирался, ведь все здесь твердили, что мужчинам плакать нельзя, отчего хоть как-то пытался казаться сильным, а не полным мямлей для его спасителя. Эйдан подает тому руку, чуть присаживаясь, а затем помогает встать, аккуратно придерживая за тельце, что совсем недавно подверглось гневным пинкам, — «За что же они тебя так расписали, Харгривз? Пойдем, отведу тебя к медсестре». Определенно, медсестра была ночным кошмаром Пятого, ведь именно она — женщина пожилых лет со слишком яркой палитрой красок на лице и неприятным характером, это та, от кого получать лечение хотелось меньше всего, — «Не надо к медсестре! Она говорила, что если опять приду на этой неделе, то волосы мне повыдирает», — воскликнул Пятый, пытаясь остановить старшего. «Это же сколько раз ты к ней уже ходил?», — непонимающе спросил Эйдан, пытаясь понять, почему мальчишку здесь так не любят. «Уже два раза как, то колени разбиты, то в левый бок ударят. Сказала, что на меня лекарств много тратится, а что же я поделаю?», — нахмурил брови мальчишка, отчего сразу прихватился за глаз, что начал болеть из-за движений лица, издав тихий скулеж. Учитель вздохнул, взяв ученика за руку, и так шел с ним до своей комнаты, не оставлять же его увечья так на естественный лад, помочь ему нужно. Старшему определенно не нравится, что воспитанного мальчишку так докучают невоспитанные за то, что он отличается от них. Не ищет, как бы в мяч погонять или кому под зад дать, а молчаливо читает будь то в комнате или в библиотеке. Определенного медицинского образования Эйдан не имел, но зато высшее ему определенно дало хоть какие-то представления, как справиться с произошедшей бедой. Эйдан отпер дверь и пригласил его в свои весьма скромные покои, а сам сразу же полез в свой чемодан за аптечкой, — «Присаживайся на кровать, а я пока попробую найти, чем вылечить твою разноцветность». Во времена университета, Эйдан был тем еще разгульщиком и любителем руки почесать, так что при неудаче пакетик болотного цвета с порошком бадяги, вода и марля были лучшим средством решения проблемы. Порошок сыпется в стакан с водой на глаз, а марля складывается в многослойный квадрат, чтобы потом сделать своеобразные компрессы. Пятый усаживается на край кровати и шмыгает носом, потирая его рукой и все так же закрывая фиолетовое место глаза другой ладонью, а потом поворачивается к учителю, заинтересованно наблюдая за действиями, — «А что это у Вас такое? Что вы этакое делаете?», — Любопытство в характере Пятого слишком выразительно отображается, но уж никак он не может не поинтересоваться, для него выглядело то, что делает учитель, слишком странно. «Это такое средство, которое нужно развести с водой, а потом сделать тебе компресс, — от последнего слова ученик сразу нахмурился, как-то взволнованно и непонимающе глядя на мужчину, — Что такое? Ты не знаешь, что такое компресс?, — Харгривз отрицательно помотал головой, — Ну, это когда такой бинт смачивают в растворе или обычной воде, а потом пару раз прикладывают к месту, которое приносит неприятные ощущения, чтобы помочь боли пройти», — От объяснения Пятому мгновенно стало легче, когда он понял, что это будет происходить безболезненно, ибо различных уколов он до жути боялся, это же какая-то острая игла втыкается тебе в кожу, да еще и жидкость вводит, даже представить кошмарно! «А если сделать компресс на груди слева, где сердце, пройдет обида на тех мальчиков?», — с ноткой надежды спросил младший, казалось, что это последняя попытка найти решение для этого, сколько можно это терпеть? Учитель же смутился от взрослого вопроса, звучащего из уст ребенка, — «К сожалению, не думаю, что получится. Если бы это работало, Пятый, всем людям было бы проще», — Харгривз хоть и приуныл от отрицательного ответа, но по большей степени он стал размышлять над последней фразой учителя. Когда все необходимое было подготовлено старший, он наклоняется перед мальчишкой, аккуратно убирая ладонь, что скрывала пятно на физиономии. Он несколько приподнимает мальчишеское лицо, несильно держа за острый подбородок, а затем прикладывает намоченную хлопчатобумажную ткань к месту ушиба. От прохладного материала Пятый чуть морщится, сжимая ткань шорт пальцами обеих рук, то ли от не совсем приятных ощущений, то ли от чрезмерной заботы учителя к нему. Ему непременно приятно, но в фантазиях большее внимание нельзя воображать, неправильно ведь, отчего Пять даже не подымает фисташковые глаза на мужчину, ибо тот стоит запредельно близко, практически нависая над ним, что даже в сидящем положении ноги подкашиваются. Нет, Пятый, перестань! Даже не думай, нельзя тебе так опозориться тем более перед учителем! Эйдан делает три прикладывания мокрого бинта к нежному личику, чтобы точно удостовериться в лучшем эффекте средства, а затем выкидывает использованную марлю в небольшую корзину в углу маленькой комнаты, — «Готово, но чтобы полностью прошло, нужно сделать то же самое и перед сном, — Начал говорить старший, параллельно убирая принадлежности в аптечку, — Сможешь проскользнуть сюда? Ну если уж не получится, то тогда медсестра». Услышав это, Пятый практически вскрикнул, — «Смогу! Мне мои волосы дороги, — чуть гордо сказал Харгривз, поправляя шевелюру и спрыгивая с кровати, чтобы направиться к выходу комнаты и быстрее покинуть ее, так как выдерживать избыточное внимание от мистера Галлагера невыносимо, тем более когда в голове бушуют непристойные мысли. И так уже который раз, внутри все сжимается, а внизу все напрягается, что даже не контролируется или Харгривз просто не умеет этого делать. А может это все то, что рассказывали одноклассники? Боже правый, прекрати, Харгривз! Ты воспитанный парень, нельзя думать о таком тем более с человеком, что намного старше тебя, что ты себе позволяешь? Честное слово, Пятому настолько стыдно от таких мыслей, что уши алеют, а душа сжимается, пытаясь спрятаться, чтобы никто об этом не узнал, как говорили: «....Ты к учителям клеиться решил!», сейчас это воспринимается по-другому, будто это и есть правда, отчего Харгривз готов закрыть лицо ладонями и не показываться никому до конца жизни, тем более посещать уроки мистера Галлагера. А сейчас ему лучше всего пойти, быстро поесть в столовой, попытавшись отмазаться от всяких издевок по поводу его внешнего вида, обмыться перед сном с мылом и наконец лечь спать с надеждой, что изощренные мысли покинут детский разум. Мальчик быстрым шагом покинул комнату преподавателя, а тот, в свою очередь, покачал головой, располагаясь за письменным столом, — «Влюбился, — с долей отчаяния заключил про себя Эйдан, — Точно влюбился».