Магистр в мире Аватара

Усянь сидел в одном из павильонов, насильно притащенный сюда Капитанами на пару с Цзян Чэном, и пытался не то, что вслушиваться в недовольную речь Старейшины Циженя, а хотя бы просто не заснуть, упав мордой в стол. Вэй Ину всегда было сложно просыпаться в такую рань, особенно если он поздно лёг, так что даже если поднять его в пять утра, ещё около получаса понадобится на то, чтобы окончательно прийти в себя, поэтому в класс Циженя он обычно приходил одним из последних. Первый ученик ордена Цзян, разбуженный буквально пятнадцать минут назад, очень смутно понимал происходящее, скользя сонным взглядом по всем присутствующим. Помимо него на подушках за одним из сторон большого и широкого П-образного стола, вырезанного из тёмного дуба, который за глаза ещё называли столом переговоров, сидели его Капитаны и Цзян Чэн, а с другой стороны Ванцзи и парочка Ланей, вероятно, старших учеников. Старейшина Цижень единственный сидел во главе стола, зорким и явно недовольным взглядом сверля сидящих на коленях в пространстве меж крыльями стола людей. То были, если судить по одёжке, лекари из ордена Лань и Цзян. Всего четверо человек среди которых, Усянь даже не удивлён, была и Мегера — Первая ученица Старейшины Лао и ответственная за руководство в команде лекарей ордена Цзян. Девушка эта, несмотря на хорошенькую внешность и бесспорно острый ум, была той ещё скандалисткой с тяжёлым характером, так что увидеть её в зале для вынесения наказаний не было чем-то поразительным. Скорее, даже удивлял тот факт, что это её первое здесь появление за почти что три месяца. Второго лекаря, что сидел рядом с ней в сиреневых одеждах, Усянь видел раньше, но знал крайне смутно, а ту парочку в белом, что находилась от Цзянов на некотором отдалении, Вэй Ин и вовсе не смог вспомнить. Не мудрено, если это их первая встреча. Из того, что Усянь понял, частично пребывая разумом в полусне, эти четверо как-то провинились и теперь подлежат наказанию, но что, в таком случае, здесь делал сам Вэй Ин? Цзян Ваньинь ощутимо пихнул своего брата в бок, когда тот широко зевнул в кулак, и сквозь зубы очень тихо прошипел, стараясь не мешать нотациям Циженя: — Сосредоточься. Сам Второй наследник Цзян выглядел не в пример более бодрым, что, правда, нивелировалось его мешками под глазами. В последнее время он, по его собственным словам, спал куда лучше, но очевидно всё ещё недостаточно. Быть может, он и вовсе проснулся задолго до пяти часов — такое уже происходило. Капитаны же, пусть не засыпали на ходу, но как и Усянь, казалось, не шибко понимали смысл своего здесь пребывания, тихонько общаясь меж собой. Их подняли ни свет ни заря те старшие адепты Лань, что сейчас сидели на противоположной стороне стола, потому что в ордене Лань давненько уяснили, что Капитаны выполняют часть обязанностей Вэй Ина и несут ответственность за адептов Цзян. Однако, Капитаны никогда не были ответственны за дела, касающиеся наказаний, поэтому, оперативно одевшись, они направились будить Цзян Чэна, поскольку того в Пристани лотоса часто назначали ответственным за наказания адептов, когда этим не занималась Мадам Юй. Ваньинь, в свою очередь, слава Луне, уже не спал - одетый и причёсанный сидел на кровати, читая какой-то свиток. Вот только, как оказалось, на время пребывания в Облачных глубинах, Цзян Чэн снял с себя ответственность за наказания, поэтому они уже втроём направились в Минши Усяня, которого пришлось насильно вытащить из кровати, одеть, причесать и под ручки притащить сюда, где помимо провинившихся лекарей, уже сидел Ванцзи и Старейшина Цижень. Усянь, поймав золотистый серьёзный взгляд сидящего напротив него Лань Чжаня и почувствовав словно тоненький ветерок затрепал его распущенные волосы, немного взбодрился, ощущая как мурашки пробежались по спине. Сегодня было даже прохладнее чем обычно, от чего Юньмэнцы, а точнее те счастливчики, что не имели сомнительного удовольствия сидеть здесь, то и дело ёжились, цепляя поверх своих мантий ещё и накидки того же благородного сиреневого цвета, что и остальные их клановые одежды. Вэй Ин скользнув по Ванцзи взглядом, посмотрел на провинившихся, невольно решив про себя, что Лань Чжань как обычно недоволен его легкомысленностью и несерьёзностью. Всё-таки, для всех присутствующих было очевидно, что Усянь даже не старается вслушиваться в речь Старейшины Циженя и просто витает в своих грёзах. Наконец, более-менее придя в себя, Вэй Усянь запустил пятерню в свои пушистые волосы и склонился к уху брата, сидящего от него по правую руку, шёпотом спрашивая: — Что здесь вообще происходит? — Доброе утро. — Недовольно пробурчал Ваньинь, закатив глаза. Кинув короткий взгляд на Старейшину, который в это время вещал что-то, не смотря в их сторону, Цзян Чэн и сам склонился к Вэй Ину ближе, тихонько ответив: — Если коротко, то Лани-лекари повздорили с нашими из-за какой-то херни и подрались, за этим их застал какой-то адепт Лань, но дело было поздним вечером, так что суд решили перенести на сегодняшнее утро. Цижень уже минут двадцать промывает им мозги о том, как плохо они поступили, позоря свои ордена и бла-бла. Усянь кивнул, немного поёрзав на подушках, и слегка облокотился на стол для удобства. Старейшина Цижень действительно любил давать, без шуток, часовые нравоучения об одном и том же, и Вэй Ин не раз имел сомнительное удовольствие выслушивать всё это после очередной своей шалости. — Так, а когда им вынесут приговор? — Лениво поинтересовался Усянь, теряя интерес к происходящему. Ваньинь хмыкнул, сверкая ироничным взглядом тёмных глаз: — А здесь есть кому его выносить? Вэй Ин, удивлённо нахмурившись, уже более трезвым взглядом оглядел присутствующих и тут же его серые глаза расширились от осознания. Действительно, а кто здесь в праве наказывать этих людей? Дело в том, что лекари — не обычные адепты. Они не подпадают ни под юрисдикцию Первых учеников, коими являются Усянь и Ванцзи, ни под людей, ответственных за наказания обычных провинившихся адептов, вроде Цзян Чэна или того же Лань Чжаня. Потому что в правилах так обозначено, что вышеперечисленные должности не несут за лекарей ответственности. К тому же и наказания к лекарям применяются другие, более смягчённые и обычно не телесные. Единственный человек в ордене, под чьё покровительство попадают адепты-лекари — Старейшина в области медицины, которого сейчас здесь, судя по всему, не было. В ордене Цзян таким человеком была Старейшина Лао, она занималась как обучением и воспитанием лекарей, так и вынесением наказаний для них. Вэй Ин не знал других Старейшин кроме Циженя, но чётко понимал, что в этой комнате таковой отсутствовал, и это проблема. Даже Лань Цижень не в праве наказывать этих четверых, поскольку он брал на себя и ответственность, и обучение только за обычных адептов, коими являлись сам Усянь, Цзян Чэн, Капитаны и прочие, но лекари не входили в этот список. Они даже на Церемонии Дарения не присутствовали. По правилам, если Старейшина отсутствовал, его обязанности на себя брал его Первый ученик, однако, Мегера была одной из провинившихся, поэтому не могла назначить наказание, однако... Усянь прищурился, очередной раз оглядев всех присутствующих и вновь склонился к Цзян Чэну: — А где Первый ученик Старейшины? Цзян Чэн устало выдохнул, нахмурившись ещё больше. Ему явно не нравилась вся эта ситуация. — Его ещё пока не назначили. — Откуда знаешь? — С нотками любопытства в голосе сверкнул глазами Вэй Ин снова случайно встречаясь взглядом с Ванцзи. — Мимоходом услышал, когда наших лекарей проверял. Первый ученик ордена Цзян невесело кивнул, невольно задумавшись, и затем вновь подал голос: — А что насчёт местного Старейшины Целителей? — Я уже спрашивал у вон тех Ланей, но они и сами знают только то, что его сейчас нет в ордене, а когда вернётся - одним Львачерепахам известно. — Просто отлично. — С каким-то истеричным смешком фыркнул Усянь, тряхнув гривой волос. — Зато теперь у тебя есть о чём написать Старейшине Лао. Цзян Чэн хмыкнул и молча отвернулся, не настроенный на разговор. Вскоре замолчал и Цижень, когда уже невольно начало казаться, что вещать он будет до скончания времён. Старейшина Лань перевёл взгляд сначала на сидящих по левую руку от него Цзянов, а после этого на племянника, но, взяв свой остывший чай, ещё минут двадцать назад принесённый слугами, пока что просто молча пригубил его смачивая горло и, видимо, давая возможность высказаться остальным. Усянь, облокотившись на стол, первым поднял руку, звучно перебирая пальцами второй по столешнице. — У вас есть возможность связаться со Старейшиной лекарей? Цижень недовольно поджал губы, элегантно поставив чашку на стол: — Старейшина Сунлинь на данный момент пребывает в Цинхэ. Понадобится, по меньшей мере, половина недели, чтобы послание добралось до него, и столько же на обратный путь. — Так почему мы не можем просто перенести эту встречу? — По правилам ордена Лань мы не можем перенести наказание без действительно веской причины. На этот раз слово взял Цзян Чэн, выглядящий ещё более хмурым, чем раньше. Возможно его снова мучила головная боль. — Хотите сказать, это не веская причина? — Ваньинь выгнул бровь. — Или мы можем взять на себя смелость и самим назначить наказание? Цижень, погладив свою козлиную бородку, задумчиво кивнул: — Можем. — Он оглядел присутствующих и задержал взгляд на провинившихся. — Поскольку человек, способный назначить им наказание отсутствует и у нас нет веской причины отложить его, мы можем сами назначить наказание путём голосования. Вэй Ин удивлённо переглянулся с Цзян Чэном — у них в ордене не было такой возможности. Обычно наказание просто откладывали до тех пор, пока не появлялся уполномоченный и не назначал его. Но парни не долго думали, перекинувшись выразительными взглядами. Усянь, как ответственный за Цзянов в принципе, кивнул, не желая затягивать это дело ещё больше: — Мы не имеем ничего против этого предложения. Лань Чжань тоже кивнул, но всё ещё молчал, а прочие присутствующие, вроде Капитанов и старших адептов Лань, права голоса в этом вопросе не имели, что уж говорить о провинившихся. — В таком случае... Объявляю о начале голосования. Есть ли у присутствующих предложения? Усянь, глянув на всё ещё коленопреклонённых лекарей, по привычке поднял руку и, перечисляя условия, загибал пальцы: — К лекарям не применяются физические наказания и, поскольку у них время работы на вес золота, учитывая бесконечное обсуждение и конспектирование накопленного за последние годы материала по медицине, наказание не должно быть затянутым, вроде переписывания правил. Лучше всего, если это будет что-то единичное и недолгое, но ощутимое, без особого вреда для здоровья. К тому же, как я понял, ничего особо серьёзного они не совершили, а значит наказание должно быть совсем лёгоньким. Цижень кивнул в согласии, и воодушевлённый этим Вэй Ин тут же продолжил: — Кто-нибудь из присутствующих ознакомлен с перечнем стандартных наказаний для целителей? Естественно все посмотрели на Мегеру — Первую ученицу Старейшины Лао, всё ещё угрюмо сидящую на коленях и буравящую взглядом устеленный циновкой пол. Заметив направленное на неё внимание, девушка, недолго помолчав, без особого энтузиазма ответила: — Обычно Лао Шицзунь назначает нас в архив или на не шибко приятную работу в уходе за пациентами и добычей нужных составляющих лекарств, в случаях, когда нет возможности приобрести их на рынке. — Не наш вариант. — Качнул головой Усянь, от чего Ваньинь незаметно закатил глаза. Его частенько раздражала эта манера Вэй Ина проговаривать вслух очевидные вещи. Вдруг, Цзян Чэн, доселе так же как и все присутствующие раздумывавший над различными вариантами, поднял руку, привлекая к себе внимание, и с загадочной, абсолютно точно не предвещающей ничего хорошего улыбкой, заговорил: — Есть у меня на примете наказание, подходящее нам по всем параметрам.

***

Луна для Юньмэнцев испокон веков несла некий сакральный смысл, являясь не просто куском красиво светящегося камня в небе, но и фигурой защитника, освещающего дороги по ночам, учителя, на чьём примере люди начали управлять стихией воды, и просто куда более важным спутником земли, чем это ваше солнце. Ночь на Южном полюсе, как собственно и день, может длиться полгода, однако, именно под светом полной луны, когда над горизонтом пляшут лисьи огни, люди обретали невиданную силу, позволяющую в раз строить свои ледяные города, вылавливать рыбу с глубин и охотиться на самых опасных чудовищ, прячущихся в снегах. Даже переехав на континент, народ воды не перестал поклоняться Луне, наравне со своими Духами-защитниками — Духами Луны и Океана, и Львачерепахами, с чьего панциря когда-то сошли. Лань Чжань знал не то чтобы многое о культуре Юньмэна, лишь то, что было записано в книгах библиотеки Облачных глубин, но этого было вполне достаточно, чтобы понимать сколь важна полная Луна для магов воды. Он оглядывал площадку, окружённую полумесяцем озера, на которой чуть ли не каждый день присутствовал в качестве смотрителя во время тренировок Цзянов. Сейчас, когда солнце уже зашло за горизонт, это место освещали бумажные фонарики, ещё днём вывешенные вдоль ряда деревьев по периметру слугами, и ночные небесные светила, коих сегодня, так удачно совпало, не загораживали облака. Так уж издавна повелось, со времён создания ещё не ордена, но уже клана, что отбой для адептов Лань наступает в девять часов, однако, иногда, если на то есть причины, это правило опускают, разрешая магам воздуха ложиться гораздо позже. Обычно такое случается на праздниках, в которых участвуют другие Великие ордена, и во время охоты на чудовищ, если тварь предпочитает вести ночной образ жизни. Но сегодняшний день неожиданно стал исключением. По краям площадки растекались разномастные адепты, большая часть которых носила белые одежды. Среди них всех можно было заметить и совсем уж детей, и лекарей, и людей в возрасте. Они находили себе удобные места и расстилали циновки, удобно рассаживаясь на них по двое-трое с пледами и закусками Некоторые выходили вперёд с цинями, флейтами и барабанами, старательно подготавливая инструменты к будущей игре. В ордене Цзян испокон веков живёт маленькая традиция, которую, как мимоходом отметил Усянь ещё днём, раньше даже использовалась как последний тест перед переходом простых адептов во внутренние, но позже от этого метода отказались. Сама традиция, можно сказать, была чем-то навроде особой тренировки, проводимой в полнолуние и исполняемое в виде танца. Старейшина Цижень, естественно, знал об этом, и ещё давно, как опять же сообщил Лань Чжаню Вэй Ин, запланировал данное событие на сегодняшнюю ночь. На самом деле, это скорее даже не традиция, а ритуал, у которого, однако, своего названия не было. Цзяны называли его просто "плясками под луной", что в общем верно отражало суть происходящего. Полная Луна, её сияние, возводили магов воды до пика их силы, что делало такие ночи лучшим временем для тренировок в ордене Цзян, но сильнейшие представители магов воды во время этих самых тренировок нередко устраивали разрушения по неосторожности, и тогда была придумана одна забава, как одновременно и дань уважения Духам Луны и Океана, и безопасная возможность спустить пар, и практика особых приёмов, которые крайне сложно повторить, не используя максимум своих возможностей. Рядом с Ванцзи на подстилку присел Лань Сичэнь, поглядывая на расположившегося неподалёку Цзян Ваньиня, которому Дева Вэнь запретила непосредственно участвовать в танце и рядом с которым уже сидел похрустывая орешками Второй наследник Не. Цижень, вероятно, решил составить компанию другим Старейшинам. По крайней мере сейчас его видно нигде не было. Весь сегодняшний день, вместо того, чтобы тренироваться, как это обычно бывает, Цзяны, под командованием Усяня, репетировали этот самый танец, за чем внимательно наблюдал, а позже даже и участвовал, Лань Чжань. Ну, ладно, на самом деле, он не участвовал в репетиции, поскольку совсем не умел танцевать и уж тем более не был научен юньмэнским танцам. Просто Усяню показалось забавным, вместо того, чтобы репетировать с остальными, вытащить из-под тени деревьев Лань Чжаня, и начать учить его, ни на минуту не затыкаясь в процессе. Ванцзи невольно вздрогнул и покраснел, вспомнив как к нему прикасался Вэй Ин, поправляя позу или положение рук, что, слава Небесам, укрылось от взора Сичэня, в этот момент украдкой наблюдавшего за Ваньинем, иначе Глава ордена Лань тут же начал бы дразнить своего младшего брата этими его лучезарными улыбочками. Мало по малу полная луна приближалась к зениту, неспешно плывя по небосклону. Цзяны, а точнее, те из них, кто является внутренними учениками, исключая Цзян Чэна, вышли на середину площадки, пока Усянь о чём-то говорил с музыкантами, вероятно, раздавая указания. Уже скоро начнётся, судя по всему. Ванцзи наблюдал за тем, как адепты, раздетые по пояс, встали лицом к зрителям в определённой позиции относительно друг друга, напоминающей ровный треугольник, во главе которого стоял Вэй Ин. Первыми заиграли флейты. И в тот же момент Цзяны, не поворачиваясь к озеру, вслепую начали поднимать большие потоки воды высоко над своей головой. К мелодии присоединился перезвон струн. Водяные струи начали скручиваться и объединяться, формируя один действительно огромный шар, колышущийся на ветру, но, тем не менее, не теряющий форму. И с первыми ударами барабанов, начался сам танец.

***

Сегодня вечером в столовой было не в пример оживлённей, чем обычно. Весть о том, что вчера какие-то лекари, в том числе и, что самое интересное, Лани, подрались и попались другим адептам Лань на глаза, тем самым нарвавшись на наказание, которое было вынесено этим утром Старейшиной Циженем и Первыми учениками, вовлечённых в дело орденов, распространилась как по щелчку пальцев, заинтересовав, пожалуй, всех. Потому что в наказание провинившимся назначили не просто переписывание бумажек, как это обычно бывает, а нечто совсем уж неожиданное. Ужин уже прошёл, но многие адепты так и не встали из-за столов, увидев, как в помещение входят те самые лекари, под конвоем парочки старших адептов Лань, и садятся за пустой стол, в отдалении от прочих людей. Тут же будто из ниоткуда выпорхнул Лань Ванцзи, только-только закончивший свою трапезу, а с ним и Глава ордена, присоединившийся из интереса. У Циженя было назначено собрание на это время, поэтому он не смог присутствовать, хотя и очень хотел. Цзян Чэн этим утром предложил абсурдный, но тем не менее гениальный способ наказания, удовлетворяющий все условия — скормить провинившимся фирменное блюдо Усяня. Стоит отметить, что здесь подразумевается любая еда, приготовленная по вкусу Вэй Ина, то есть под завязку напичканная перцем, что даже для Юньмэнцев, привыкших к острым блюдам, было чересчур. Циженю, конечно, эта идея показалась бредовой, из-за чего впоследствии его пришлось увещевать отдельно, но, к небывалому удивлению присутствующих, парней поддержал Лань Чжань, так что, по итогам голосования, вышло трое против одного. На самом деле, вся эта затея возникла из далёкого почти что детского воспоминания, когда Усянь, только-только получивший титул Первого ученика ордена, наказал парочку адептов, заставив тех съесть невероятно острые закуски, от которых у бедных парней потом горло болело ещё добрых пару дней. Это произошло ещё до того, как Вэй Ин начал использовать в качестве наказания "Стойку на воде". Сам Усянь, вызвавшись приготовить еду лично, до сих пор возился на кухне, даже не поужинав, в отличие от его брата, который, впихнув в себя что-то около половины тарелки риса с овощами, встал, и, оглядев любопытно ёрзающих адептов откровенно раздражённым взглядом, подошёл к столу, за котором расположились провинившиеся лекари, и сел прямо напротив них, не желая стоять истуканом как Лани. Вдруг из-за дверей кухни показались слуги-повара, нёсшие посуду и всякую кухонную утварь, а также кувшин с неизвестным содержимым и закрытый казанок. Вслед за ними в проёме показался Усянь, по видимому, только-только натянувший на себя мантию, переплетая свой хвост и держа во рту краешек сиреневой ленты. С довольным видом он подошёл к столу, за которым сидели его брат и лекари, и вокруг которого суетились повара, расставляя перед провинившимися тарелки и чашки. Казанок тот, чьи ручки обмотали полотенцем, был поставлен поверх деревянной дощечки, чтобы не оставить следов на поверхности стола. Даже закрытый, он распространял вокруг себя тонкий запах специй и казался невероятно горячим, очевидно, только-только снятый с огня. Цзян Чэн посмотрел прямо на этот казанок, не скрывая откровенно скептического взгляда: — Ну и что ты приготовил? — Поскольку достопочтенные господа Лани все как один вегетарианцы, — Вэй Ин на долю секунды ехидно улыбнулся, оплетая волосы лентой. — нами было принято решение остановиться на овощном рагу. Закончив с волосами, Усянь с довольным видом снял с казанка крышку, ту же с явным наслаждением вдыхая поднявшийся вместе с паром аромат и едва ли не пошло выдыхая от удовольствия. Вэй Ин повернулся к брату, сверкая задорной улыбкой: — Хочешь попробовать? Ваньинь закатил глаза, не выглядя ни капельки удивлённым. — Избавь меня от своих извращений. Остальные присутствующие смотрели на это рагу с немым потрясением, за долю секунды перерастающим в опасение, а затем и в ужас. Красное месиво, выглядывающее из казанка, казалось, плавило сам воздух вокруг себя, источая смрад из самых тёмных глубин Ада. — Оно вообще съедобно? — Потрясённо выдавил из себя один из старших адептов Лань, переводя шокированный взгляд на Вэй Ина, совсем забыв о приличиях. — От моей кухни ещё никто не умирал. — Легкомысленно пожал плечами юноша, беря половник и наливая рагу в первую тарелку. — Или мы просто о них не знаем. — Негромко фыркнул Цзян Чэн со стороны. — Господам не стоит волноваться. — Вдруг подал голос один из поваров. — Мы участвовали в процессе приготовления и с уверенностью можем сказать, что блюдо приготовлено без изъянов... — Он потупил взгляд, посматривая на Усяня. — Если не считать количество специй. Но они не должны быть опасны для здоровья. — Это правда. — Кивнула доселе молчавшая Вэнь Цин. — От перца, на моей памяти, ещё никто не умирал. Вскоре, перед четырьмя провинившимися лекарями были поставлены тарелки с едой, но, несмотря на голод, никто из них не спешил притрагиваться к, что кстати странно, ложкам, положенным поварами вместо палочек, напряжённо смотря на покрытые острыми специями овощи. На контрасте с ними, Усянь тут же схватился за свою миску, в которой было заметно больше рагу, пылая энтузиазмом. Он ещё раз блаженно втянул аромат, прежде чем положить себе в рот первый кусочек и застонать, на выдохе выпуская яркие всполохи пламени. Цзян Чэн снова закатил глаза, демонстративно отворачиваясь. Один из лекарей Лань, с опаской, но всё же взял ложку, зачерпывая себе немного овощей. Его примеру, пусть и неохотно, последовали остальные. Поначалу, они с некоторым недоверием про себя отметили, что вроде в этом нет ничего страшного. Кто-то даже успел проглотить пережёванные овощи, как вдруг их рты охватила резкая, невыносимая и жалящая боль, от которой даже проступили непрошенные слёзы. Все четверо явственно покраснели и исказились в лице, начав жадно хватать ртом воздух, в тщетной попытке остудить пылающий язык. Цзян Чэн покачал головой и отвернулся. Прочие зрители, ощущающие себя весьма неуютно, смотрели на эту сцену с невольной жалостью и состраданием, в особенности старшие адепты, но молчали. Наказание ведь и не должно было быть приятным. Усянь, поставив свой недоеденный ужин на стол, подошёл ближе к лекарям и взял в руки кувшин, закрытый сверху тканью, обращаясь к адептам: — В рамках наказания, каждый должен проглотить хотя бы шесть ложек моего фирменного рагу. — Он снял ту самую ткань и, взяв в руки первую чашку, налил из кувшина нечто белое. — Каждый из вас может выпить молока, если вы почувствуете, что уже больше не можете терпеть жжение, однако, вам стоит помнить, что лимит на каждого человека - три чашки. Усекли? — Лекари безрадостно кивнули. Видя это, Вэй Ин злорадно ухмыльнулся. — В таком случае, приятного аппетита.

***

Каждое движение юношей шло в такт с боем барабанов. Резко, но не без присущей всем магам воды плавности, завораживающей зрителей. Огромный шар воды, повинуясь взмахам рук танцующих, распался на изящно скользящие по воздуху потоки, чем-то напоминающие шёлковые ленты, поблёскивающие в свете развешанных фонариков и неприкрытой облаками полной луны. Они изгибались, переплетаясь друг с дружкой, сливаясь и снова расходясь, огибая стройные тела магов и вновь устремляясь вверх. Танцующие, в основном, использовали лишь руки, изредка переставляя ноги, но даже так общая картина не казалась зрителям менее энергичной. Ванцзи вспомнил, как Вэй Ин, посвящая его этим днём в тонкости танца, объяснил, что данное событие носит, прежде всего прочего, тренировочный характер, так что все используемые движения, в своей сути, являются приёмами магии воды, в которой, как известно, движения ног практически не используют. Лань Чжань снова покраснел, когда почувствовал на своих руках фантомное ощущение чужих ладоней, поправлявших его всего каких-то пару часов назад. Вэй Усянь участвовал в "плясках под луной" так часто, что ему эта дневная репетиция вообще не требовалась, так что он просто слонялся вокруг практикующихся адептов с очевидной скукой на лице, периодически давая советы самым неопытным. Однако, всё изменилось, когда на ум Первому ученику ордена Цзян пришла забавная мысль — попробовать научить танцевать своего друга Лань Чжаня, с постным видом стоящего на своём обычном месте под сенью деревьев. Ванцзи, когда ему предложили научиться танцевать, сначала бездумно согласился, пребывая в оцепенении от удивления, а потом едва не вскипятил себе мозг противоречивыми эмоциями, среди которых боролись главным образом стеснение и желание быть ближе с Усянем, вместе занимаясь с парнем чем-нибудь. Последнее бессовестно выигрывало. И интуиция Лань Чжаня не обманула — эта "учёба" была одновременно и приятной, и жуть какой неловкой. Сначала показывая танцевальные движения, которые, так-то, не были сексуальными, но всё ещё несомненно красивыми, Усянь затем помогал Ванцзи их повторить, довольно часто становясь позади него и направляя собственными руками, прижимаясь животом к спине и опуская свой острый подбородок на чужое плечо. Сказать, что Ванцзи большую часть времени пребывал в прострации от сладких ощущений — ничего не сказать. Конечно, Вэй Ин не прекращал изливать на Лань Чжаня словесные потоки, рассказывая как о самом танце и его смысле, так и о прочих традициях ордена Цзян в общем, и народа воды, в частности. Как оказалось, весь сыр-бор вокруг этих плясок в самом эффекте усиления магии воды, создаваемого полной луной, которая позволяла магу, пусть и ненадолго — до восхода солнца, превзойти свой порог силы и использовать техники, ранее ему недоступные. Например, технику "Усмирения духов", являющийся особым подстилем "Исцеления" магии воды. В какой-то момент, синхронно танцующие Цзяны разошлись на две равные группы, разделив и общее количество воды надвое. Жидкость плясала у ребят над головами, облетая всю площадку и медленно формировалась в знакомый многим силуэт двух рыбок кои поистине гигантских размеров. Эти фигуры спешно покачивали хвостами, рассекая пространство своими массивными вытянутыми телами, и, если изначально они просто хаотично плавали, отказываясь хоть немного замедлиться, в абсолютно рандомных направлениях, лишь чудом не сталкиваясь, то затем, в какой-то момент, вдруг закружили по кругу вокруг площадки, как будто играя в догонялки. Незаметно для зрителей, танцующие адепты вновь разделились, на этот раз уже на четыре группы, две из которых — основные, продолжали управлять рыбами из воды, не позволяя плывущим фигурам менять форму и растекаться. Остальные, насчитывающие куда меньшее количество людей, не прекращая танцевать, подняли из озера ещё воды, но управляли ей уже не всем скопом, как это делали в первых группах, а каждый своим потоком по отдельности. Если верить словам Вэй Ина, случайно вброшенным во время их дневного разговора, после этого должна начаться самая важная часть всего представления.

***

На лекарей было откровенно больно смотреть. Едва впихнув в себя по второй ложке, они, плача и мыча от боли, осушили каждый свою первую чашку молока с таким видом, будто это первая жидкость, попавшая им в руки за последние недели две. Даже те двое из провинившихся, что являлись Юньмэновцами, не смотря на то, что раньше несомненно уже вкушали острые блюда, поскольку Юньмэнская кухня полнится таковыми, выглядели так, словно пытаются проглотить кактус, что уж говорить о бедных Ланях, которые, казалось, вот-вот готовы были испустить дух, впервые в жизни своей пробуя не просто богатую на специи пищу, а нечто, поднятое из глубин преисподней. На их фоне, Усянь, присевший неподалёку, с явным наслаждением уплетал свои овощи за обе щёки, даже не смотря в сторону стоявшего неподалёку кувшина с молоком, что ещё больше вводило в замешательство неподготовленного зрителя. Он ждал кое-чего конкретного, с виду легкомысленно покачивая ногами и периодически постанывая от приятного ощущения жжения на языке, готовясь услышать определённый сигнал, пусть с виду так и не скажешь. Прочие присутствующие молчали, пребывая каждый в своих мыслях, особенно Лани, так и оставшиеся стоять по обе стороны от стола, в то время как Вэнь Цин, тяжело вздохнув где-то в своём сердце, тихонько присела на скамью неподалёку от Второго наследника Цзян, с неодобрением наблюдая за экзекуцией. Её пригласили прийти сюда за тем, чтобы подтвердить Старейшине Циженю безопасность данного мероприятия, даже после того, как она несколько раз подтвердила, что от перца ещё никто не умирал. В какой-то момент, доселе со стороны молча наблюдающий Глава ордена Лань, явив миру обеспокоенную улыбку, неспешно обратился к присутствующим, почему-то сосредоточив свой взгляд именно на хмуром лице Цзян Чэна: — Если я не ошибаюсь, — Мягкий голос Лань Сичэня растекался словно патока, заставляя вообще всех невольно поднять на него глаза. — эти дети нарушили некоторые правила поведения и устроили драку, верно? — Он продолжил, увидев кивки. — Тогда, не слишком ли это наказание сурово, если ничего действительно ужасного они не совершили? — Цзэу-цзюнь предлагает устроить пересмотр? — Выгнул бровь Цзян Ваньинь, со своего место взглянув Главе ордена прямо в его отливающие медовыми оттенками глаза. — Не совсем. — Он мягко покачал головой. — Смягчения наказания должно быть достаточно. Я думаю, молодые господа и так вынесли свой урок. — На что лекари, потеряв всякий стыд, бешено закивали, остановившись лишь стоило на них опуститься тяжёлому взгляду Второго наследника Цзян. — Ну, — Задумчиво протянул Усянь, внутренне потешаясь над ситуацией. — как насчёт, тогда, трёх ложек? Первые две они уже съели. — Но только на этот раз. — С самым серьёзным видом отрезал Цзян Чэн, ноготками постукивая по твёрдой поверхности стола. — Конечно. — Благодарно кивнул Сичэнь, мягко улыбнувшись. — Ну и чего вы ждёте? — Весело поинтересовался Усянь одновременно с раздражённым Ваньинем у наказанных. Обрадованные лекари, пусть и без энтузиазма, но всё же зачерпнули по ещё одной ложке острого рагу, смотря на тарелку как на врага человечества, и, в конце концов, запихнули её себе в рот.

***

Чтобы было легче управлять огромными кружащими рыбами, состоящими из воды, Цзяны, которые непосредственно за них отвечали, полукругом разошлись от центра площадки, где доселе стояли. Те же адепты, что контролировали только-только взятые из озера водные потоки, кружились вокруг них, двигаясь параллельно рыбам и выкручивая в воздухе над своей головой фигуры, напоминающие круги и спирали, будто танцоры с очень толстыми лентами. Стоит отметить, что ни для кого из присутствующих не было секретом, что этими огромными рыбами являлись почитаемые народом воды Духи Луны и Океана, а если и находились недогадливые, то их друзья быстро им всё разъясняли, стараясь не дать музыке заглушить свой голос, но при этом не крича и не мешая другим зрителям. Юньмэнцы совали своих любимых рыбок Кои всюду, так что нет ничего удивительного в том, что и этот танец без них не обошёлся. Поговаривают даже, что в момент возведения Башни Кои, которую создали беженцы из Цинхэ при поддержке народа воды, её так назвали именно из-за того, что в Юньмэне было поверье, мол, рыбки Кои приносят удачу, а будущим Ланьлинцам она ой как нужна была. Но смысл "Плясок под Луной", кто бы что ни говорил, был не в этом. На самом деле, Цзяны сейчас в какой-то степени отыгрывали маленькую и странную немую пьесу, повествующую о событии, конечно, редком, но тем не менее возможным и невероятно опасным. Духи, как известно, проживали в далёком и непонятном "мире Духов", куда попасть было ой как непросто, а потому знали о них люди довольно мало, лишь то, что рассказывали побывавшие там счастливчики, коими зачастую были Аватары, хоть и не всегда. Иногда, очень редко, Духи проживали в мире людей, живя, в основном, обособленно. Из таких можно назвать, например, Мать Лиц, Волка-Духа, Ван Ши Тонга, Хэй Бая. В любом случае, смысл в том, что иногда в наш мир может попасть Дух и стать здесь Тёмным Духом, что невероятно опасно как для окружающих людей и животных, так и для природы в целом, поэтому усмирение таких Духов — невероятно важный навык, который, тем не менее, может даться не всякому. Техника "Усмирения Духов" является особым подстилем техники "Исцеления" магии воды, которые, в своей сути, просто являются приёмом, при котором маг наполняет воду своей собственной жизненной энергией — Ци, причём только положительной Ци. Но, чтобы использовать эту технику в обычной жизни, нужно иметь талант к управлению своей Ци с рождения, которого некоторые, например Усянь, лишены. И тут в игру вступает полная Луна, усиливающая магов воды и позволяющая использовать даже такие техники.

***

Стоило провинившимся запихнуть в себя третью ложку, запивая её молоком (что, на взгляд Усяня, портило даже не просто остроту, а сам вкус овощей), как они, получив от Цзян Чэна и Лань Ванцзи отмашку, пулей выскочили из столовой, спеша куда-то в направление целительских павильонов. И Усяню стоило огромных усилий не засмеяться во весь голос, увидев это. Его с самого начала забавлял весь этот спектакль, начиная с того момента, как Цзян Чэн объяснил смысл своей затеи Лань Циженю, уже после того, как провинившихся вывели из павильона, и вплоть до этой секунды. Ведь они, на самом деле, не просто наказывали четырёх смельчаков, они пугали всех прочих лекарей, как бы предупреждая, что будет с теми, кто нарушает правила. Дело в том, что распоряжаться целителями в Великих орденах имеют право только, помимо Главы ордена, Старейшины в области медицины. Орден Лань, конечно, в связи со своими порядками, имеет, скажем так, обходной путь, в виде голосования между вовлечёнными сторонами, но и он не панацея, особенно при том, что лекари других Великих орденов очень вряд ли знают об этом. Короче, выходит так, что, если Старейшина, в данном случае Лань Сунлинь, отбыл на неопределённый срок и не планирует возвращаться в ближайшее время, как юноши поняли, из вскользь обронённых Циженем слов, а Глава ордена крайне редко занимается делами адептов, то выходит, что для целителей настало комфортное время, когда можно расслабиться и забить на некоторые правила. И, если Лани знают, что их в любом случае накажут в тот же день, если поймают, то прочие целители были уверены в своей временной безнаказанности. Несмотря на то, что в этой драке именно Лани были инициаторами, Вэй Ин и Цзян Чэн достаточно хорошо знали Мегеру, чтобы понять, кто здесь является провокатором. Наверняка, она решила, что, поскольку Старейшины Сунлиня в ордене нет, а его Первый ученик назначен не был, значит она может творить всё, что её стервозной душеньке угодно, раздражая окружающих до тех пор, пока Старейшина не вернётся. Но, поскольку его возвращение сулит ещё больший объём работы для приглашённых лекарей, крайне маловероятен вариант, при котором ей сразу по прибытии назначат наказание, а в дальнейшем о нём вообще могут забыть, учитывая, что ничего такого уж страшного она не совершила и вообще "не была инициатором" драки. Она, насколько Ваньинь знал, проворачивает такое не впервые, но Старейшина Лао в ордене Цзян уже давно нашёл на неё управу, в отличие от Лань Сунлиня. Если бы прочие лекари взяли с неё пример, это бы добавило головной боли всем, поэтому, нужно было использовать шанс и, создав прецедент, наглядно показать последствия непослушания. И что бы эти самые последствия почувствовались особенно ярко, лучше всего было устроить показательное, так сказать, выступление, весть о котором, как пить дать, распространится по Облачным глубинам в мгновение ока, ненадолго подмяв под себя все прочие темы, о которых между собой судачили адепты. Наказание, в таком случае, должно было быть запоминающимся и отрезвляюще неприятным, чтобы ни у кого не было желания пережить его, к тому же, как и говорил Вэй Ин во время обсуждения данного вопроса, оно должно быть коротким, разовым и не телесным, под что дегустация набитого перцем блюда подходила почти идеально. Время специально было выбрано так, чтобы, по большей части, именно лекари, которые, как сказала Цзян Чэну Вэнь Цин, стали свидетелями наказания, поскольку целители обычно приходили до или после того времени, как основная масса адептов поест. Весть о наказании, проводимом в столовой сразу после ужина, распространилась с утра, так что, конечно, прочие лекари всем скопом пришли кушать именно после ужина — ради хлеба и зрелищ. Естественно так поступили и некоторые простые адепты, но это даже хорошо. Усянь, к слову, называл это наказание "спектаклем" в связи с тем, что они действительно придумали, пусть и краткий, но настоящий, разбитый на акты сценарий проведения наказания, о котором были оповещены все, кроме зрителей и самих наказуемых. Беднягам специально сказали вместо изначального количества ложек — трёх, которые им на самом деле полагалось в наказание за совершённое, съесть шесть, причём только тогда, когда они уже увидели горящее красным цветом блюдо и успели попробовать его. Следующий акт начинался лишь когда провинившиеся проглотят вторую ложку, и для него требовались два нюанса: отсутствие Старейшины Циженя и присутствие Лань Сичэня. Потому что, именно в этот момент, надо было "смиловавшись", "урезать" наказание. Во время обсуждения плана чуть ли не с самого начала выдвинули идею об отсутствии Лань Циженя, поскольку всё равно так удачно совпало, что у того как раз в это время был назначен совет Старейшин, однако, вскоре посчитали, что этого будет недостаточно. По изначальной задумке, Усянь и Ваньинь, видя как страдают лекари от перца, "сжалятся над беднягами" и сократят наказание, потому что, в присутствии старика Циженя, известного своим упрямством и принципами, это бы не сработало. Однако, во-первых, всё ещё присутствовал Ванцзи, который точно так же, как и Старейшина Лань, не позволил бы изменить наказание, ведь репутацию он имел схожую с дядиной. Во-вторых, обмануть, в первую очередь, нужно было зрителей, ведь после второй ложки этого адского варева любой, кроме Вэй Ина, поверил бы во что угодно, даже если бы сам Ванцзи внезапно предложил облегчить наказание, однако зрители наверняка учуяли бы в этом подвох. В третьих, человек, который может предложить пойти против Старейшины Ланя на глазах стольких людей, должен иметь хотя бы равный Циженю статус и авторитет, а таких людей в ордене можно было пересчитать по пальцам одной руки. Парням очень повезло, что Глава ордена Лань решил принять участие в их авантюре, поскольку он идеально подходил для этой роли. Правда, на взгляд Вэй Ина, Сичэнь как-то слишком уж быстро согласился, даже не дослушав Цзян Чэна до конца, но Усянь был не из тех людей, кто смотрит дарёному коню в зубы. Лань Сичэнь воспринимается всеми как очень мягкий человек, поэтому поверить в его сострадательность было легко, а статус позволял перечить Старейшине, поэтому нет ничего удивительного в том, что их маленький спектакль прошёл успешно. Усянь улыбнулся, ощущая лёгкое и странно приятное жжение на языке. Всё это нужно было для того, чтобы прочие лекари поверили в то, что за нарушение правил их ждёт шесть ложек адских мук, ведь Глава ордена не будет каждый раз спасать провинившихся. Теперь они раз десять подумают, прежде чем громче необходимого выдохнуть на территории Облачных глубин. И всё это, за исключением некоторых деталей, было придумано Цзян Чэном. Может, Вэй Ин говорил об этом вслух не часто, но он очень гордился своим шиди, его умом, заслугами и способностями. Усянь скосил глаза на брата и поймал его позабавленный взгляд, говорящий о том, что не один Вэй Ин чуть не засмеялся, когда съевшие свою третью ложку лекари на полной скорости вылетели за двери. Братья перекинулись понимающими улыбками, прежде чем, выскользнув из-за стола, отправиться по своим делам прочь из столовой.

***

В какой-то момент, ритм мелодии неуловимо изменился, как бы подавая сигнал танцорам. Те адепты, что контролировали движения рыб, просто продолжили крутить гигантов по кругу, однако, вот те, что выкручивали пируэты водными струями, вдруг начали целенаправленно сливать эти самые струи в два общих, направляя их к двум рыбам соответственно. Потоки спиралью оборачивались вокруг кои, не соприкасаясь с ними, но как бы заключая в ловушку, словно в сопровождении, и внезапно татуировки адептов, управляющих этими потоками, вроде тех, что были на груди в форме лотоса, засветились ослепительно белым светом, и в то же время по воде, от самых кончиков потоков, начало распространяться золотое сияние. Ванцзи, наблюдавший по большей части за Усянем, ежели кружащими в воздухе рыбами, удивлённо моргнул, когда татуировки на парне внезапно засветись. Он уже видел этот эффект раньше, однако... Само по себе "свечение", насколько Лань Чжань знал, происходило при довольно специфических условиях, поэтому, сие явление носило необычайно редкий характер, по крайней мере среди обычных магов, поскольку являлось чем-то вроде побочного эффекта при, скажем так, осознанном прогоне энергии Ци по телу через чакры, достигаемый путём медитаций. Обычно, человек должен обладать определённым талантом в умении контролировать свою Ци, чтобы самостоятельно проводить энергию по телу, напоминая тем самым эффект от "Состояния Аватара". Этот же талант позволяет людям, путём медитации, выходить за пределы своей физической оболочки и путешествовать в мире Духов. Из таких людей Ванцзи знал своего брата, дядю, отца и некоторых действительно сильных старейшин, если считать орден Лань, за чьим пределом подобных людей ещё меньше, поскольку только маги воздуха развивают умение медитации наравне с боевыми искусствами. Но, ходят слухи, что Баошань Саньжэнь, знаменитый маг земли, и вовсе благодаря этой способности переселилась в мир Духов. Аватар скорее выступает исключением, поскольку он способен входить в Состояние Аватара по собственному желанию в любой момент лишь за счёт концентрации, если, конечно, смог овладеть всеми четырьмя стихиями и открыть все семь чакр. Во время того, как большие потоки энергии Ци проходят через чакры или меридианы, что может произойти только и исключительно из-за вмешательства мага в естественное, то есть неспешное и плавное, течение Ци, любая татуировка, расположенная прямо над этим участком, начинает светится. Лань Чжань вдруг понял, что изображение рыбок Кои, которое находится у Усяня на спине в нижней части талии, соответствует расположению чакры воды, что казалось довольно занятным фактом. Изображение лотоса светилось из-за находящегося в солнечном сплетении скопления меридианов, что относится и к татуировкам на руках. Видимо, когда маг воды попадает под воздействие полной Луны, его способность к управлению своей Ци повышается, что даёт возможность даже бесталанным магам использовать весь свой потенциал и применять такие техники как "Усмирение Духов". Вода, кольцами окружившая рыб, в прямом смысле этого слова, засветилась, освещая окружающее пространство похлеще фонарей, а когда потоки полностью окрасились золотым, по телу огромных кои, начиная с хвоста, так же начал растекаться золотистый свет, пока полностью не окрасил всю воду, что со стороны выглядело сказочно красиво и невообразимо ярко. Ещё пару кругов золотые рыбы неспешно плыли над площадкой, озаряя её своим сиянием, так ни разу и не прекратив своё движение, в окружении таких же золотых спиралей, пока, в какой-то момент, флейты не взяли особенно высокую ноту, и гигантские кои не распались на два больших косяка маленьких, но всё ещё светящихся золотым рыбок, начавших кружить по воздуху высоко над землёй. Задрав головы к верху, шокированные представлением зрители даже не заметили, как танцоры снова встали в начальную позицию, объединив два косяка в один, и движениями, зеркально отражающими те, которые они использовали, чтобы вытащить воду из озера в начале танца, направили огромный золотой поток прямиком в зеркальную гладь, отражающую вошедшую в зенит луну. Светящиеся рыбки ушли на глубину, и свет, лившийся из озера, с последними нотами флейт затих, а танцоры замерли на своих позициях в треугольном построении, тяжело дыша. На мгновение мир замер, был слышен лишь шум леса и его разбуженных жителей, доносившийся откуда-то из-за деревьев, пока площадку не заполнил шквал аплодисментов, среди которых слышались даже восторженные возгласы и свист. Ванцзи и его старший брат тоже хлопали, пусть и не так яро, как, скажем, адепты из ордена Не, ещё и выкрикивающие похвалу, однако, представление им искренне понравилось. По крайней мере, Лань Чжаню понравилось именно представление, потому что Сичэнь большую часть времени завороженно смотрел на увлечённого зрелищем и не замечающего чужого пристального взгляда Цзян Чэна, но обоих Нефритов в сложившейся ситуации всё устраивало. Усянь, только услышав аплодисменты, явно паясничая, отвесил зрителям поклон, словно актёр на сцене после спектакля, остальные танцоры, кто шутя, а кто вполне серьёзно, повторили за ним, прежде чем начать расходиться в сторону зрителей. Вэй Ин, который, по всей видимости, направился к Цзян Ваньиню, у которого оставил свои вещи, случайно посмотрел на Ванцзи, переплетя их, пусть и по разным причинам, но одинаково горящие взгляды на долгие секунды, прежде чем заговорить с подскочившими к нему с поздравлениями людьми.