***
На высоте, как это не удивительно, было холоднее, и конечно не без ветра, но это ничуть не мешало парням. Ванцзи преспокойно сидел на голове бизона, всё ещё держа в руках вожжи, и едва видно улыбался, слыша сзади восторженный юношеский голос. Усянь свесил руки с бортиков седла, да так и повис, с искрами в глазах смотря на далёкие кроны деревьев, которые укрывали собой горную гряду, и периодически восклицал, либо комментируя то, что видит, либо просто описывая собственные эмоции и ситуацию в целом, не забывая при этом хвалить и такого-всего-расчудесного Бичэня, и инициатора всего этого полёта - Лань Чжаня, от чего последний едва ли не раздувался от гордости. В ответ на похвалу бизон заревел, от чего казалось, будто бы сам воздух задрожал, на что Усянь закричал ещё более восторженно, хотя казалось бы, куда дальше? Ванцзи одной рукой прошёлся по мягкой шерсти своего Зверя-Хранителя, выражая благодарность и тот издал ещё один, но уже куда более тихий звук, подозрительно напоминающий урчание с некоторыми нотками снисходительности. — А что это было за слово? — Накричавшись, спросил Вэй Ин, на коленях (вставать во весь рост было немного страшно, учитывая ветер) подойдя к изголовью седла, чтобы быть ближе к Лань Чжаню. Говорить, не смотря на то, что летели они медленно, всё же приходилось громче, и чтобы не сорвать голос окончательно, Усянь предпочёл, насколько это возможно, подойти ближе к другу. — Ну, то что ты сказал, перед тем как мы взлетели, "Хип-Хип", или вроде того? — Команда на взлёт. — Просто ответил Ванцзи, повернувшись к юноше. — Она общая или ты сам её придумал? — Усянь сложил руки на бортике, водрузив на них голову, да так и развалился, свесив ладони и постукивая пальцами по дереву. — Общая. Но кто-то предпочитает "Хоп-Хоп" или "Хап-Хап". — Они перешли вам от ваших предков, воздушных кочевников? — Весело прищурившись, предположил Вэй Ин. — Верно. — Кивнул Лань Чжань. — Ха, так и знал! Ваш орден слишком серьёзный и скучный, чтобы самостоятельно придумать настолько забавные команды. Идея устроить прогулку в небесах пришла к Второму Нефриту совершенно спонтанно незадолго после того, как Вэй Ин со своим братом делились своими мыслями о том, как они бы признавались в любви. Действительно, Усянь обожает играть и наблюдать за другими. Цзян Чэн, если верить Сичэню, довольно строптив, но страстен. А что Ванцзи? Что нравится лично ему? Потратив некоторое время на размышления, он вспомнил небо. Летая меж облаков, ты чувствуешь себя совершенно другим, таким свободным и лёгким. Ведь именно поэтому Лань Чжань в обязательном порядке всегда находит у себя время полетать хотя бы разок в неделю, и именно это ощущение он хотел бы дать прочувствовать тому, кто не безразличен его сердцу. Окончательно и бесповоротно эта идея засела в мыслях после той, пусть и шутливой, но сказанной им, Вэй Ином, фразы, смеха ради брошенной его друзьям: "... Заберёте мой первый лётный раз." Ванцзи и правда был бы бездушным куском нефрита, если бы мог проигнорировать такое. Лань Чжань даже не обсудил свою идею с братом, несмотря на то, что они договорились планировать каждый свой шаг вместе — настолько он спешил. Благо, видимо сами Духи сегодня были на его стороне, потому что совершенно ничего не помешало ему в процессе осуществления плана. Подходящая погода, время и место. Он считал этот день идеальным для признания в своих чувствах. Он более чем досконально подготовился: в самом конце седла был большой тюк с тёплыми пледами и подушками, специально купленными в Цайи закусками и напитками. Он на всякий случай взял даже неплохую такую аптечку и короткое холодное оружие, помимо своего посоха. Там же лежал и гуцинь, специально ждущий своего звёздного часа. Все свои дела Ванцзи закончил, некоторые встречи перенёс под благовидными предлогами, а всем причастным, которым вдруг срочно могла понадобится его помощь, он заранее выслал послания, в которых без подробностей предупредил о своей занятости. Поэтому здесь и сейчас, юноши были одни. Наедине друг с другом. Под чистым закатным небом, в прекрасном расположении духа. Это ли не чудо? — Вэй Ину нравится? — Если ты напрашиваешься на комплименты, то чёрт возьми, я готов тебя ими завалить! Это изумительно! Просто невероятно! Я ощущаю себя так... Так... Свободно? Легко? Я не знаю! Я хочу потрогать облака! Мы можем потрогать облака? — Мгм. — Здорово! В основном сегодняшнее небо было чистым, однако то тут, то там, нет-нет да пролетали большие белёсые комочки, похожие на сахарную вату, и именно к одному из них Бичэнь мягко спланировал, приблизившись почти вплотную. Усянь, подрагивая от нетерпения, схватившись одной рукой за бортик, второй потянулся к облаку, запуская свою ладонь как можно глубже. На радостях, он даже не заметил, как Ванцзи, пару раз молча хлопнув по голове своего Зверя-хранителя, тихонько поднялся и прыгнул в седло, бесшумно приземлившись прямо рядом с Вэй Ином, чтобы если вдруг тот начал падать — успеть подхватить. — Они мокрые, Лань Чжань! Я уже и забыл об этом! — Самозабвенно пробормотал юноша, вокруг ладоней которого начали извиваться тоненькие водяные струйки, визуально едва ли не буквально вытянутые из воздуха. — Они состоят из воды! Значит ли это, что я могу создавать облака? Как думаешь, я смог бы... — Пристально наблюдая за парящей у его руки жидкостью, Усянь повернулся, нас к носу сталкиваясь с Лань Ванцзи. — Оу, ты уже здесь?.. Я же просил тебя перестать подкрадываться! — Игриво надувшись, скользнул ближе к центру седла Вэй Ин, чувствуя себя уже гораздо уверенней на своих двоих, пусть иногда и покачивался, стоило седлу чуть-чуть накрениться в сторону. — Мгм. — Только и ответил Второй Нефрит, провожая его цепким взглядом. — Вэй Ин хотел бы перекусить? — А можно? Было бы здорово, а то я от всех этих переживаний и вправду проголодался. — Мгм. — Кивнул Ванцзи, прежде чем направится к привязанному к задней части седла тюку. — Знаешь, я как будто вернулся в детство. И снова чувствую себя таким маленьким на голове гигантской морской змеи, наблюдая за своей родиной с высоты птичьего полёта. — Он снова опёрся руками о край седла, но уже с другой стороны, и некоторое время молчал, невидящим взгляд смотря на быстро-быстро проносящуюся землю под ногами, покрытую зеленью, и предавался воспоминаниям. Но быстро отвлёкся на копошения позади себя и развернулся к другу, который в этот момент раскладывал не небольшой скатерти коробочки да мешочки со съестным. — Ой, так чего же ты сам всё делаешь? Давай я тебе помогу? — Едва ли не риторически спросил Усянь, уже подскочивший к другу и опустившийся рядом с ним на колени. У него и мысли не возникало, что ему вдруг могут отказать — а зачем? Но тем не менее, Ванцзи зыркнул на него своими лимонными глазами и, несильно шлёпнув по чужой, уже протянутой к ближайшей корзине руке, сказал как отрезал: — Нет. — Да ладно, я не такой неловкий, каким выгляжу. — Слегка нахмурившись в непонимании, посетовал Вэй Ин, потирая пострадавшую руку. — Обещаю не ронять еду на пол. — Нет. — Снова отозвался Ванцзи, продолжая раскладывать еду на скатерти. — Лань Чжааань! — Жалобно протянул Усянь, надув губки. Второй Нефрит окинул его лицо ничего не выражающим взглядом и, вздохнув будто сдавшись, всё же кивнул: — Вэй Ин может нагреть воду для чая. — Хорошо! Раскладывая вокруг импровизированного застолья напольные подушки и складывая неподалёку одеяла, Ванцзи невольно снова засмотрелся на сосредоточенного Усяня, который не отрывая взгляда от небольшого исинского чайника в своих руках, пытался вскипятить находящуюся там воду, взятую каких-то пару минут назад из бурдюка. Юноша выглядел встрёпано: волосы, которые и так к концу дня были взъерошены, поскольку Усянь имел привычку носить их распущенными, теперь, под воздействием ветра, чуть ли не буквально вспенились, и постоянно лезли на лицо; щёки налились возбуждённым румянцем, а на губах играла широкая, счастливая улыбка. Второму Нефриту и так частенько хотелось заключить его в объятья, но сейчас особенно. — Какой чай ты взял? — Достав наполненные чайными листьями небольшие шёлковые мешочки, спросил Усянь, выводя Ванцзи из оцепенения. — Позаимствовал у брата. Вэй Ин волен сам выбрать. — Задержавшись на мгновение, ответил Второй Нефрит. Насколько он знал, это были Юньмэнские сорта чая, причём некоторое из них Сичэнь смешивал лично (понятно для кого), а потому вкус наверняка должен был прийтись Усяню по душе, но сам Ванцзи в них совершенно не разбирался. — Хорошо. — Кивнул юноша, развязывая шнурки кисета и осторожно вдыхая аромат чайных листьев, прикрывая мешочек от ветра. — Ммм, он с цитрусами? Лань Чжань, ты не против заварить его для начала? — Мгм. — Отлично! — Улыбнулся парень, осторожно откладывая выбранный мешочек в сторону и складывая остальные обратно. — Знаешь, я заметил, что у вас редко кто добавляет цедру в чай и считаю это ужаснейшим упущением! Ванцзи промолчал, но кивнул. Честно говоря, лично ему нравился простой зелёный чай, но каждый раз, когда он "соглашается" с мнением Усяня, тот начинает выглядеть ещё счастливей, и Лань Чжаню этого достаточно. Второй Нефрит в этот момент вновь пожалел о том, что не мог принести на территорию ордена алкоголь. Винý Усянь наверняка был бы рад гораздо больше. Сам Лань Чжань безусловно отказывался даже от малейшей мысли попробовать браги, однако не видел уже такой большой проблемы в том, что её будет пить будущий(?) супруг. — Я, кстати, когда доставал чай видел завёрнутый в ткань большой прямоугольный предмет, и судя по его форме, у меня есть все основания полагать, что это был гуцинь. Правильно? — Щёлкнув языком, предположил Усянь, засыпая сухие листья в заварку. — Мой гуцинь. — Кивнул Ванцзи. — Сыграешь что-нибудь? Я, так уж случилось, как раз с флейтой, так что можем даже попробовать дуэтом. — Мгм. — С готовностью согласился юноша. Всё-таки на это и был расчёт. — Отлично! — Засиял Вэй Ин, который, честно говоря, был почти уверен, что ему откажут. Видел ли он хоть раз до этого, как Лань Чжань играет? Точно нет. Ванцзи перевёл взгляд на своего старого семиструнного друга, который был рядом и верно служил Второму Нефриту с самого его юного возраста и едва видно поднял кончики губ в подобии улыбки. Да, сегодня для этого гуциня намечается особая задача.***
На самом деле, Второй наследник Лань любил проводить время за игрой, витая в своих мыслях, но, в последнее время, эти самые мысли занимали одни и те же темы. Почему ему нравится Усянь? И может ли Ванцзи понравиться Усяню в ответ? Довольно примечательным, даже, можно сказать, удивительным фактом являлась то, что юноши были, как бы говоря, на равных, что обоим подсознательно очень нравилось. Будучи практически одного роста, никому из них не приходилось смотреть сверху вниз или задирать голову — их глаза находились примерно на одном уровне, что, чисто психологически, не позволяло одному чувствовать дискомфорт или превосходство над другим. Затем, стоит напомнить, они оба были невероятно талантливыми магами. Один является чистым магом, другой тройным, что, по редкости, было примерно на одном уровне. К тому же оба имели острый ум и прекрасное понимание тактики, что позволяло быстро адаптироваться к новым обстоятельствам на поле боя. Со статусом ситуация спорная. Если посмотреть на происхождение, то, конечно, юноши разнились как небо и земля, но данное обстоятельство нивелировалось тем фактом, что Усянь, являясь сыном знаменитой ученицы Баошань Саньжэнь, был назначен на пост Первого ученика Великого ордена, что как раз ровняло его со Вторым наследником. Да и не стоит забывать, что он был признан приёмным сыном Главы ордена Цзян, так что даже статусом никто из них существенно не превосходил другого. Разве это равенство, в купе с их полностью противоположными характерами и вкусами, не делает их идеальной парой? Двумя кусочками одного пазла? Может, со стороны Ванцзи, думать об этом слишком наивно, но кто мог бы ему помешать? И, без лишней скромности, Второй Нефрит считал себя со всех сторон достойной партией. Его внешность, статус, сила и ум — всё об этом говорило. Он не мог оказаться недостойным. По крайней мере, Второй наследник Лань утешал себя этим. — О, Лань Чжань, а здесь довольно много острых закусок. — Оглядев разложенные на скатерти яства, заметил Вэй Ин, примечая даже те самые огненные хлопья из Цишани, стоящие сейчас довольно близко к Ванцзи. Вся еда, что здесь была, конечно же остыла, но никто не собирался обращать на это внимание. — Это ничего? Ты сам их покупал? — Отправил слуг. — Коротко ответил тот, цепляя палочками аранчини с овощами и, держа его над небольшой пиалой, элегантно отправил в рот. — Ммм, но это не отменяет того факта, что ты не ешь острое. — Стоял на своём Усянь, закидывая в рот обёрнутые маринованным имбирём суши. — Всё нормально. — Неужели ты всё-таки решил принять моё предложение в гости и заранее готовишь себя к Юньмэнской кухне? — Ехидно улыбнувшись, предложил Усянь указывая на Второго Нефрита палочками. — Мгм. — Просто кивнул тот, от чего у Вэй Ина комично округлились глаза. — Правда? — У юноши на лице отразился восторг. — Здорово! Я покажу тебе лучшие места! Пик цветения лотосов ты уже не застанешь, но могу предложить тебе осенне-зимний период. В это время температура пусть почти и не опускается ниже нуля, но всё же у нас в это время довольно прохладно, в противовес обычной летней жаре. Полагаю, летом тебе у нас будет слишком горячо находиться. — Кивнул самому себе парень. — Мы можем обсудить конкретную дату позже. — Мгм. — О, а что ты предпочёл бы увидеть? Пристань лотоса, конечно, настоящий кладезь достопримечательностей и интересных мест, но и прочие города довольно хороши. Мы могли бы устроить короткое турне, что скажешь? — Мгм. — Ты умеешь кататься на коньках? Даже если нет, то не страшно, я научу. А как ты относишься к ботаническим садам и зверинцам? В Пристани лотоса есть... На волне азарта Усянь всё продолжал и продолжал предлагать всевозможные места и развлечения, не забывая периодически отправлять очередную закуску в рот и запивать её чаем. Сидящий напротив него Ванцзи, казалось, вовсе и не был против чужой болтовни — он внимательно слушал и кивал, при этом не прерывая чужую речь и даже не морщась, хрустел уже остывшими, но всё ещё невероятно пряными огненными хлопьями. Прошло, наверное, что-то около двадцати минут, когда наконец Усянь запнулся и, будто вспомнив где находится, наконец остановился, немного смущённо улыбнувшись. — ... Ох, что-то я заболтался, да? — Он потёр прохладную от ветра шею и обратил внимание на то, что единолично схомячил чуть ли не весь стол. — Я просто слишком воодушевлён. — Всё в порядке. Вэй Ин может говорить сколько угодно. — Покачав головой, негромко напомнил Второй Нефрит. Это был не первый раз, когда он произносит эту фразу, однако Первый ученик Цзян частенько пропускает её мимо ушей. — Но не всё ж мне разбавлять тишину, я и слово вставить не дал возможности, а ведь тебе тоже надо учиться говорить. — Усянь вспомнил, как в тот день, когда он и его адепты создавали ледяные скульптуры, Лань Чжань поинтересовался, как разговаривать с людьми, и Вэй Ин до сих пор уверен, что ответ на этот вопрос заключается в практике. — Всё, твоя очередь. Ванцзи, как будто тоже вспомнив тот момент, безропотно кивнул: — Что Вэй Ин хотел бы услышать? Усянь склонил голову на бок в размышлении и скользнул взглядом по завернутому в ткань музыкальному инструменту. — Расскажи, когда ты начал играть на гуцине? И почему именно гуцинь? Я слышал, вас учат музыке? — Мгм. Адептов Лань с детства обучают нотной грамоте и игре на цине, но дальнейший выбор инструмента зависит от самого человека. — Почему же ты выбрал гуцинь? — Мне нравится его звучание. — О, понимаю это важно. Знаешь, такой инструмент, калимба? Многие люди, включая даже Шицзе, говорят, что им очень нравится его звучание, но как по мне, оно так себе, я бы не стал на нём играть, хотя он очень прост в освоении. — Усянь сложил руки и подёргал большими пальцами так, будто играет на этом инструменте, и Ванцзи, знающий в общих чертах о калимбе, кивнул. — А ещё я слышал, Глава Лань играет на сяо. — Мгм. Брат предпочитает духовые инструменты, но он так же умеет играть на гуцине. — Меньшего и не ожидалось от Цзэу-цзюня. — Почему Вэй Ин выбрал дицзы? — Я вроде рассказывал, нет? — Из-за налетевшего на них холодного порыва ветра Вэй Ин резко вздрогнул, поёжившись. Заметив это, Второй Нефрит молча передал ему тёплый плед, на что получил благодарную улыбку. — Всё от того, что моя Шицзе играла на ди. Когда я был ещё мальком, я во всём старался быть на неё похожим. — Он смущённо почесал нос и достал из-за пазухи свою дицзы, поблёскивающею на заходящем солнце. — Эту флейту, кстати, мне сделал брат. Он вырезал древко, а я затем покрасил и украсил. Её зовут Чэньцин, а у твоего гуциня есть имя? — "Ванцзи". Услышав это, Усянь с любопытством посмотрел прямо в золотистые глаза своего визави. — Ты назвал его в свою честь? — Нет, я получил это имя уже после того, как дал его инструменту. — Так, выходит, тебя назвали в честь гуциня? — Едва сдерживая смех, уточнил Вэй Ин. — Совпадение. — Лань Чжань, заметив чужое веселье, насупился. — Отец не знал, а я не стал оспаривать его выбор. — Как интересно кость легла. — Добродушно усмехнувшись, подметил Усянь, поворачиваясь к заходящему солнцу. — Мгм. — Уже темнеет. — Кивнув на горизонт, произнёс Вэй Ин, после пары минут немого созерцания. — Небось скоро отбой наступит. Самое время сыграть, что думаешь? — Он снова повернулся к другу, склонив голову к плечу и медленно вертя флейтой меж пальцами. У Ванцзи, так же наблюдавшего за закатным небом, ощутимо дрогнуло сердце, но не позволив волнению отразится на лице, он встретился с Усянем взглядом и кивнул. — Самое время.***
Пока Второй Нефрит подготавливал инструмент, Усянь быстренько убрал опустевшие коробочки в один из мешков. Туда же определил и ту ткань, что заменила им скатерть. Чайный сервиз же, просто пока что отставил в сторону. На самом деле, гуцинь был в идеальном состоянии — Ванцзи бы не взял его сюда, если бы не удостоверился в том, что тот хорошо настроен, однако непонятное, но тем не менее ощутимое волнение заставляло юношу раз за разом дергать струны, проверяя звучание, и тянуть время. Но долго так продолжатся не могло. И вот уже вскоре, как только они снова расселись лицом к лицу, со струн полилась красивая мелодия. Она не захватывала дух, но невольно казалось очень... Чувственной? Будто несла за собой куда больший смысл, чем Вэй Ин мог себе представить. Он не знал, откуда появилось это ощущение, так же как и не знал саму композицию. Изначально, Усянь полагал, что его друг сыграет что-то распространённое в Облачных глубинах, как "Покой", "Очищение" или "Ясность", которые часто слышал у тренирующихся с инструментами адептов Лань, однако то, что сейчас играл Ванцзи, было чем-то новым. Вышеперечисленные мелодии были медитативными и, как бы странно это не звучало, спокойными. Они ассоциировались с шумом морских волн или шелестом леса на ветру, и сам Усянь даже, бывало, проваливался в дрёму, рисуя вечерами в так полюбившейся беседке и слушая игру расположившихся под одинокими деревьями адептов. Но эта мелодия, не смотря на всё такой же спокойный тон, имела некоторый налёт грусти или ностальгии, будто сердце автора тревожили невесёлые мысли, что отличало её от прочих здешних композиций. Она не была ни пафосной, ни возвышенной, не сражала наповал, но как будто оставляла после себя след в мыслях, эдакое послевкусие. В связи со своим шебутным характером, Усянь конечно же предпочитал в музыке ритм, живость и драйв, однако, играя столько лет на флейте - тоже при желании очень чувственном инструменте, юноша научился видеть красоту глубоких, протяжных нот, резонирующих со струнами души, а потому конечно он оценил игру своего друга, расслабленно откинувшись на бортик седла и бездумно поглаживая древко Чэньцин большим пальцем. Ванцзи, полуприкрыв глаза веками, от начала и до конца сидел с прямой спиной ни разу не шелохнувшись, перебирая струны гуциня длинными тонкими пальцами. Сама мелодия не была долгой - едва ли прошло хотя бы минут пять, однако слушая её, казалось, время начиналось тянутся как патока. Усянь давно заметил эту особенность у медленных и тихих композиций, а потому не обращал на данный факт внимания и лишь довольно выдохнул, снова начиная вертеть флейту меж пальцев, когда последние отзвуки струн унёс ветер. — Какая прекрасная мелодия. Не помню, что бы слышал её раньше. — Я сам её написал. — Спустя краткий миг молчания, произнёс Ванцзи, пряча покрасневшие уши под пологом волос. — Сам? Ты ещё и музыку пишешь? — Усянь даже и не знал, стоит ли ему удивляться этому факту? — Ну точно вырезан из нефрита! — Вэй Ин хихикнул, прикрыв рот рукой, и с яркой улыбкой продолжил: — Сыграешь ещё раз? Думаю, могу попробовать вместе с тобой. — Мгм. Разумеется, Усянь не обладал фотографической памятью и не смог бы запомнить абсолютно новую для него композицию, однако в мелодии были повторяющиеся части, а благодаря темпу можно было подстроится. К тому же, благодаря тому, что он уже слышал её ранее, Вэй Ин в некоторой степени может предугадывать последующие ноты, опираясь на память. Впрочем, даже если бы у него ничего не вышло, он знал — Лань Чжань был не из тех людей, что осуждают других из-за их ошибок. Вэй Усянь поднёс флейту ко рту, но не стал играть сразу — дождался начала более менее знакомой части, и только тогда мелодия дицзы присоединилась к перезвону струн. На самом деле, звучание обоих инструментов отлично гармонировало. И даже не смотря на то, что Вэй Ин пару раз ошибался и брал неверные ноты, в остальном он сыграл весьма неплохо, если не сказать отлично. — У Вэй Ина хорошая память. — Первое, что сказал Ванцзи, стоило мелодии стихнуть. — Я уже давненько наловчился запоминать мелодии на слух. Бывало, проходил мимо уличных артистов и примечал понравившиеся композиции, а затем пытался повторить. Но, по правде говоря, на слух-то я запоминаю, а вот соотнести потом мелодию с нотами на бумаге мне тяжеловато. Я редко записываю их, в основном просто сохраняю в памяти. — Усянь говорил, зацепившись взглядом за гуцинь, и Второй Нефрит, заметив это, слегка наклонив голову спокойно поинтересовался: — Что-то не так? — Он был уверен, что с самим инструментом всё в порядке, а потому решил прямо спросить в чём дело, но ответ Вэй Ина, по правде, довольно сильно его удивил: — А можно попробовать... Поиграть? — Осторожно спросил Усянь, теребя красную, цвета кипариса, кисточку, привязанную к флейте. — Я в жизни никогда не брал гуцинь в руки и... — Он пару секунд помолчал, не зная что ещё сказать, но всё же под конец спешно добавил: — Обещаю быть осторожным. — Мгм. — Практически не задумываясь кивнул Ванцзи, положив на место сбоку от себя одну из запасных напольных подушек, что лежали вместе с пледами неподалёку от парней, и похлопал по ней, приглашая Вэй Ина сесть рядом. — Правда? Спасибо! — Радостно воскликнул юноша, едва ли не телепортируясь на предложенное ему место. И только он опустился на колени с боку от Второго Нефрита, как последний тут же пододвинул к нему гуцинь, наблюдая, как Усянь взволнованно, но осторожно, дёрнул пальцем одну из струн, а затем вторую и третью. Отзвуки потревоженных нот витали в воздухе, уносимые ветром, а Вэй Ин всё продолжал, сверкая детской улыбкой, проводить пальцами по струнам. В какой-то момент, он, будто что-то вспомнив, зажал правой рукой одну из струн, а затем эту же струну пару раз дёрнул. — Вау, на одной и той же может быть такой разный звук. — Он слегка смещал правую руку, продолжая дёргать струну, от чего её тональность слегка менялась. — Так вот зачем их зажимают. — Мгм. Усянь всё бренчал и бренчал, иногда даже совсем как ребёнок постукивая по деревянному корпусу да повторяя простейшие мелодии. Ванцзи же, повернувшись к парню, иногда молча показывал, как правильно зажимать струны и держать руки, но в основном просто наблюдал, позволяя Вэй Ину веселится. Однако идиллия не могла длиться вечно, и в какой-то момент последний всё же остановился, прикрыв струны ладонью. — Знаешь, этот вечер напоминает сон. — Он неловко огладил тыльную сторону шеи, встретившись своими серыми глазами с чужими лимонными. — Ты появился на моём пути из ниоткуда, после того, как мы не виделись почти неделю. Затем привёл в живописное место, известное только, теперь уж, нам троим. Пригласил полетать на своём бизоне, дал потрогать облака, притащил пряные закуски, сыграл мне на гуцине да ещё и позволил мне побренчать на нём же. — Он говорил и жестикулируя, в излюбленной манере махал руками, всё ещё не отрывая взгляда от чужого спокойного лица. — Я имею ввиду... Сегодня какой-то особый день? День рождения мой, если конечно мне память не изменяет, приходится на середину осени. И не помню, чтобы кто-либо мне говорил, что сегодня в ГуСу праздник. — Подытожил он, надеясь, что его правильно поймут. Лань Чжань медленно кивнул, обозначивая, что понял вопрос, но отвечать не спешил. "Что же, — Подумал он. — этот момент должен был настать рано или поздно." Они ведь действительно сидели верхом на огромном летающем зубре под чистым закатным небом не просто так. Ванцзи вобрал побольше воздуха в грудь, ощущая бешенный стук собственного сердца. "Я люблю тебя. Полюбил в тот самый момент, когда держа ледяное лезвие у моей шеи, ты смеялся, а я чувствовал этот смех собственной ладонью. Ты потрясающий, красивый, интересный. Ты образован и опытен, много знаешь и имеешь свою точку зрения даже в самых тривиальных вопросах. Ты очень необычный, будто само воплощение вдохновения и творца единовременно. Гениальный маг и отличный учитель. Я хотел бы утонуть в твоих глазах, бесконечно слушая твою речь. Я хотел бы изучить каждый сантиметр твоего тела, обрисовать твои татуировки, очертить каждый шрам. Хотел бы заниматься вместе с тобой музыкой, выступать дуэтом. Хотел бы вместе с тобой прогуливаться по Цайи, Пристани лотоса, да где угодно. Я простил бы тебе любое прегрешение, любое нарушенное правило, лишь бы ты навсегда остался со мною рядом. Готов отправиться за тобой куда угодно хоть сейчас, если ты попросишь. Я бы хотел играть для тебя, готовить, помогать, ухаживать, задаривать подарками. Хотел бы обменятся с тобой гребнями, заплетать твои волосы. Я люблю тебя. Люблю больше, чем собственную жизнь и хотел бы провести рядом с тобой всё оставшееся у меня время." — Я... — Ванцзи, ещё секунду назад готовый выдать в ожидании смотрящему на него Вэй Ину огромную (по его меркам) речь, которую он обдумывал далеко не одну ночь, вдруг почувствовал, как в его горле застрял ком. В этот момент доли секунды в его опустевшем разуме растянулись в минуты. Второй Нефрит вглядывался в блестящие серебром глаза Усяня и на уме вновь начинали крутится все те опасения, что преследовали его с момент осознания своих чувств. — Хотел... — Ответит ли этот юноша, что всегда будто нарочито подчёркивал их дружбу, на его чувства? Точно не засмеёт - характер не тот, Ванцзи был в этом уверен. Но захочет ли продолжать их общение, не смотря на всю неловкость ситуации? После всех тех снов об одиноких скитаниях, в которых его сопровождали лишь фантомная боль в спине и не прекращаемое чувство тоски и одиночества, больше всего на свете Лань Чжань боялся потерять Вэй Ина, отвратив от себя. К тому же, что если у него уже кто-то есть? Быть может он и сам влюблён в кого-нибудь? Ванцзи боялся предполагать точно так же, как и боялся услышать положительный ответ на этот вопрос. И если быть честным, Ванцзи, человек, которого неделями пожирали собственные чувства, вполне искренне полагал, что просто не переживёт отказ. —... Доставить Вэй Ину радость. Эти слова не лучшее, что Второй Нефрит мог бы придумать, но даже их он выдавил из себя с трудом, ощущая ментальную боль не только от ситуации, но и из-за лжи, слетевшей с языка так легко, будто не его с самого детства учили быть честным и праведным. Он чувствовал боль, и если честно, какая уже разница, чем она вызвана. Седло ощутимо качнуло, будто они налетели на какой-то уж слишком сильный воздушный поток, а воздух задрожал от, пусть и не сильно громкого, но низкого и ощутимого рёва, в котором Ванцзи явственно услышал осуждение, и едва слышно вздохнул. Вся эта идея с полётом была ужасной с самого начала, не так ли? — Без повода? В самом деле? — Не заметив никаких душевных противоречий за всё такой же спокойной маской Второго Нефрита, растроганно переспросил Усянь, у которого в удивлении трогательно сложились бровки домиком и чуть приоткрылся рот. В этот момент Второй наследник Лань едва не начал ненавидеть себя. — ... Мгм. — Спасибо. — Немного смущённо улыбнулся юноша. — Никто кроме моей семьи не делал для меня ничего такого. — Вэй Ин, смотря прямо в глаза Лань Чжаню, выглядел таким чертовски благодарным, что Второй Нефрит, едва не выпрыгнул из седла, просто чтобы разбиться насмерть и покончить со всем этим. — Как только посетишь Юньмэн - верну сторицей. Ванцзи хватило лишь на то, чтобы кивнуть в ответ.***
Время отбоя и вправду было не за горами, поэтому вскоре Второй Нефрит направил Бичэня обратно к той скале, на каменной площадке которой даже издалека можно было заметить у самого края большой мшистый холмик. Именно на него летающий бизон и спланировал, на последок издав низкий рёв. Вэй Ин, весело смеясь скатился по широкому хвосту, зашатавшись как только встал на землю. Цокнув, парень сравнил это состояние с тем, когда покидая палубу корабля и по привычке ощущаешь, будто пол под ногами движется. Рядом медленно приземлился Ванцзи, спрыгнув прямо из седла и придержал Усяня за плечи, отчего тот снова рассмеялся и благодарно улыбнулся, но всё же лёгонько сбросил чужие руки. — Не беспокойся, я так много в своей жизни плавал по морям, что от головокружения отхожу едва не по щелчку. — Мгм. — Стемнело. Боюсь, если нас застанут здесь, могут подумать чего не хорошего. — Юноша поиграл бровями. — Я конечно, не против, но тебе всё-таки лучше будет, если мы сейчас же оправимся по домам. — Вэй Ин может идти. — Кивнул Второй Нефрит. — Я немного задержусь. — Ладненько, тогда до встречи. — Помахав на прощание, всё так же весело улыбаясь, Усянь направился по тропинке в сторону основного скопления зданий Облачных глубин. Ванцзи продолжал смотреть ему вслед даже после того, как юноша скрылся за деревьями. Постояв так ещё немного, он с абсолютно каменной физиономией повернулся к наблюдающему за ним зубру и, в пару шагов подходя к белоснежному гиганту, уронил своё лицо тому прямо в шерсть, испустив очень громкий вздох. На самом деле ему хотелось кричать, или, может, что-нибудь сломать. Да вот только правила не позволяли. Бичэнь, чувствуя эмоции своего хозяина, в утешении издал очень низкий, вибрирующий звук, напоминающий урчание, и взмахнул хвостом, поднимая в воздух облачко пыли. Так они и стояли, пока Ванцзи всё же не пришлось со скорбным вздохом отстранится от дорого друга. Сегодня ему ещё нужно было кое-куда заглянуть.***
Лань Сичэнь сидел за рабочим столом и, слегка нахмурившись, буравил взглядом содержимое одного из только что полученных им свитков, помеченного тремя крестами, когда дверь в его кабинет открылась без стука, заставив его поднять глаза на вошедшего. Как оказалось, в этот поздний час его тревожил младший брат, выглядящий сейчас, по личному мнению Главы ордена Лань, как побитый щенок. — Ванцзи? Что-то случилось? — Сичэнь свернул свиток и положил его на стол, тот час же потеряв к нему интерес. Ванцзи выглядел так, будто бы неровен час - он пойдёт топиться в холодных источниках. На лице юноши отражалось буря из грусти, боли, разочарования и вины, будто бы только что произошло нечто, погрузившее его душу в хаос. Нечто подобное можно было увидеть, когда его младший брат в далёком детстве случайно нарушал правила, однако с тех пор прошло немало лет и Ванцзи стал куда спокойнее реагировать на всё, особенно учитывая, что теперь он отвечал за наказания в ордене. А потому у Цзэу-цзюня было только два варианта: либо его брат кого-то убил, либо сделал что-то, связанное с братьями Цзян. В первом случае Сичэнь знает человека, который мог бы избавится от трупа и стереть улики, а во втором... Вряд ли дело было в Цзян Чэне, всё же Второй Нефрит выглядел бы более виновато, нежели расстроенно, если бы сделал что-то с Ваньинем, а значит остаётся только Вэй Усянь. — Ты неудачно признался Молодому господину Вэю в любви? — Ванцзи покачал головой и Сичэнь с секунду подумав, попробовал ещё раз: — Ты неудачно попытался признаться Молодому господину Вэю в любви? — Я не смог. — Выдавил из себя Второй Нефрит, скорбно вздохнув. Лань Сичэнь подошёл ближе и осторожно заключил брата в объятия, положив голову тому на напряжённые плечи, и чувствуя, как на его собственной спине сцепляются сильные, дрожащие руки. В комнате повисла тишина, разбавляемая лишь дыханием братьев, одно из которых было спокойным и едва различимым, в то время как второе шло прерывисто и рвано, будто человек едва сдерживал себя от того, чтобы не заплакать. Старший из Нефритов смирно ждал, застыв в руках младшего и невольно вдыхая знакомый запах сандала, пока не почувствовал, как чужое тело начало потихоньку расслабляться, перестав сдавливать его в тисках, от которых на следующее утро наверняка останутся синяки. Немного отстранившись, Сичэнь заглянул брату в глаза и мягко, как мог только он один, одним взглядом спросил: "Как насчёт чашечки чая?". Ванцзи, немного помедлил, но отведя глаза молча кивнул, позволяя осторожно усадить себя за стол, и безропотно ждал, пока прямо перед ним не поставили дымящуюся чашку, от которой чувствовался яркий аромат ромашки и, пожалуй, мяты. Глава ордена Лань с таким же чаем присел напротив него и, грея руки об чашку, заговорил: — Должно быть, это к лучшему. — Он понимающе улыбнулся, встретившись с Ванцзи взглядом. — Я не видел в эмоциях Молодого господина Вэя по отношению к тебе ничего, помимо дружеского расположения, и сомневаюсь, что в последние дни всё кардинально изменилось. Не берусь утверждать наверняка, но боюсь, если бы ты всё же признался... — Он махнул рукой не желая, говорить этого в слух. Его младший брат грустно кивнул, прекрасно понимая что тот имел ввиду. — Однако, юноша, о котором сейчас идёт речь, что в Юньмэне, что в этих стенах, славится своей непредсказуемостью. Может быть я не прав. — Накрыв своей ладонью вцепившиеся в чашку руки, мягко добавил Сичэнь. Но Второй Нефрит лишь покачал головой. Всё же, его старший брат практически никогда не ошибался, когда речь шла о чужих чувствах. — И стоит отметить, оглядываясь на обстоятельства, возможно это была лучшая твоя возможность на ближайшее время. — Неловко добавил Цзэу-цзюнь, протягивая отмеченный тремя крестами свиток брату. — Боюсь, вскоре ГуСу посетят важные гости. Тот, слегка заторможено взял свиток в руки и открыл, тут же едва видно нахмурившись. Ванцзи некоторое время молча вглядывался в иероглифы, а затем кивнул, насилу прогоняя заполонившие разум мысли и отдавая свиток обратно. — Я понял. Сичэнь улыбнулся, будто бы в извинении, и благодарно кивнул, уже чувствуя, как всё это время висевший над ними пузырь спокойствия потихоньку, как в замедленной сьёмке, начинает с оглушающим хлопком лопаться.