Магистр в мире Аватара

― И как я на это согласился? ― Уже который раз за этот вечер недовольно бормоча, спрашивал себя Цзян Чэн, идя чуть позади дружного красно-зелёного тандема из уже подвыпивших Вэй Усяня и Не Хуайсана. Те, смеясь и весело болтая, тянули друг дружку (и его заодно) мимо всевозможных лавок с закусками да побрякушками на пути к поставленному прямо за границей города огромному цирковому шатру, чья верхушка виднелась даже отсюда. Их здесь присутствие в этот замечательный субботний вечер по праву можно было назвать большой аферой, учитывая, что возвращаться в стены храма магов воздуха юноши планировали лишь завтра вечером и, если подумать, их вполне могли бы уличить в этом. Впрочем, последствия, на самом деле, не то чтобы их прям страшили. Когда Второй наследник Не на неделе будто бы невзначай подсел к Цзян Чэну с Вэй Ином за стол и заговорческими шёпотом поведал о приезде в столицу ГуСу какого-то там цирка, Ваньинь уже тогда начал подозревать ― прямо таки чувствовать своей прекрасной пятой точкой, что его абсолютно точно втянут в очередное дерьм... Приключение, из-за которого он, если их таки поймают, будет потом краснеть перед родителями. И не важно, что он всегда сам соглашается присоединиться, мы сейчас не об этом. Так или иначе, стоило лишь Усяню услышать о цирке, как он тут же всем сердцем возжелал посетить его, всё-таки, этот парень с самого детства обожал их. К тому же Не Хуайсан успел упомянуть, что у него уже есть идея, как это можно незаметно провернуть. А затем они с заговорческими ухмылками (одна из которых пряталась за веером), посмотрели на давящегося пресным рисом Ваньиня, от чего тот выразительно закатил глаза, показывая этим всё, что о них думает. Но всё-же кивнул. Он мог не согласиться. Он знал об этом. Его не принуждали. Одно его веское "нет", и они, пусть не без нытья, от него бы отстали. Но он всё-равно пошёл с ними. Он объяснял это тем, что должен проследить, чтобы его брат не натворил дел и не опозорил орден, но... Будем честны, его просто пробрал дух ностальгии, и, конечно, волнение за брата. Они ведь с самого детства делали это ― нарушали правила: сбегали в город, затевали драки, творили всякие непотребства на спор... Но повзрослев, у обоих как-то внезапно подсократилось свободное время. Впрочем, Вэй Ину, как невероятно энергичной особе, это не особо мешало. То, что с годами его стали меньше ругать — не значит, что он стал меньше чудить, это означало лишь то, что он совершенствовался. И люди хорошо его знающие, понимали это. Его не могло остановить ничто, покуда он был уверен, что выдержит последствия. И этот нездоровый азарт, решительно сверкающий в глазах цвета стали, как только тема заходила о его возможном шельмовстве, был очень хорошо знаком Цзян Чэну. Именно из-за страстной любви Усяня к приключениям на свою прекрасную жопу, Ваньинь, который не мог оставить брата и частенько попадал с ним в эти самые приключения, получал на орехи от матери. Однако, справедливости ради, если братьев и ловили, то наказывали всегда вместе и одинаково. Вообще, бывало случалось и такое, что попадался из них двоих лишь Вэй Ин. И в таких случаях, учитывая, что Усянь своих никогда не выдаст, Цзян Чэн мог избежать наказания, если особо ничего не сделал, и это было вполне честно. Всё-таки именно Вэй Ин всегда уламывал своего Шиди пойти против правил. Однако если Ваньинь тоже считал себя виноватым в произошедшем, он сам сдавался матери, и тогда огребали братья уже вместе. Разумеется, со временем парни настолько поднатаскались в искусстве вранья и плутовства, что зачастую выходили сухими даже из самой мутной воды, однако, с тех пор, как Цзян Чэн официально начал заниматься делами ордена как Второй наследник, их общие выходки практически сошли на нет. И честно говоря, Ваньинь скучал по тем временам, когда они до самой поздней ночи выпивали где-то в столице, а затем бегали друг за дружкой по крышам, устраивали драки, спорили на всё и обо всём на свете, а затем эти самые споры воплощали в жизнь... Поэтому, конечно он согласился, как могло быть иначе? И сколько бы он не ворчал, о том, что его вынудили и вообще он не хотел на это соглашаться, но всё-таки на самом деле наслаждался моментом: и приятной вечерней прохладой, и закусками с вином, и бессмысленной болтовнёй брата с их общим другом, и новыми одеждами с толикой макияжа, из-за которых их даже случайно не могли узнать, и этой невероятно лёгкой атмосферой, которая по-настоящему ассоциируется с весельем и отдыхом. Возможно ему просто так кажется из-за пары чарок вина, которыми они запивали зажаренного на гриле утёнка с грибами. Возможно, он мог бы оправдаться этим, если бы у него спросили, но... Живя с человеком, который действительно хлестал бы вино как воду, будь у него на то возможность, Цзян Чэн уже очень давно поднял свою сопротивляемость к алкоголю на качественно новый уровень, не желая уступать своему брату даже в этом. Так что будем честны, не в градусе было дело. В конце-концов, даже если их поймают на этом, то что с того? Усянь уже и так несколько раз полностью переписал высеченные на Стене послушания правила Облачных глубин, так что ему станется от них? Тоже можно сказать и о Не Хуайсане, и о Цзян Чэне ― у них всё равно слишком много свободного времени. Всё-таки их в любом случае не могут наказать физически, максимум ― назначить нечто вроде отработки и сообщить Главам их орденов, но не так уж страшен чёрт, как его малюют. Цзян Фэнмянь и Мадам Юй давно уже привыкли к подобным выходкам, и хотя последняя будет ругаться, наверняка ещё и от себя потом добавив наказание, всё-же, стоит отметить, что она уже давно относится к их проделкам снисходительно, особенно когда это касается её вечно перерабатывающего сына. Женщина ведь понимает, как много сил, времени и нервов высокие должности забирают у ещё довольно-таки юных парней, которым тоже время от времени необходим отдых. К тому же за братьев наверняка вступится Первая наследница, переспорить мягкий, но терпеливый и настойчивый тон которой редко когда получается. Не Минцзюэ, с другой стороны, если бы узнал об этом, мог бы действительно прибить брата, но Не Хуайсан с какой-то подозрительной убеждённостью уверял, что даже если это случится, он знает как умаслить брата, ну, или куда можно сбежать и спрятаться на неопределённый срок, если дело дойдёт до крайности. И, честно говоря, вряд ли бы их на самом деле поймали. Ведь план Не Хуайсана был до безумия прост, но от того и гениален: незаметно свалить из Облачных глубин вечером субботы и, переночевав в Цайи, вернуться в орден уже следующим днём, когда у адептов законный выходной. Причём про детали никто не забывал. Разумеется в столовой Незнайка свой план не раскрывал, обмолвившись лишь о его существовании и пригласив на обсуждение в свою комнату тем же вечером после ужина. И уже в его Минши, вдали от чужих глаз, под чашечку хорошего жасминового чая да в окружении яркого, но не навязчивого запаха благовоний из хвои, с нотками каких-то цитрусов, юноши хорошенько прошлись по каждому этапу этой смелой задумки. Незнайка достаточно давно живёт в Облачных глубинах, чтобы знать надёжные пути отхода, расписание патрулей и когда удобнее всего будет проскользнуть мимо них, о чём, не вдаваясь в лишние подробности, и рассказал, объясняя детали плана. Сошлись парни на том, что через пару дней, вечером субботы, все трое незадолго до отбоя должны были при левых свидетелях (что важно) зайти в свои Минши, чтобы через некоторое время погасить в них свет, а затем незаметно выбраться оттуда и идти к домику Не Хуайсана (благо, прямо перед отбоем людей на улице почти не встретишь), чтобы тот, дождавшись нужного момента, вывел их по одной только ему известной дорожке за стены. Вообще, для скорости, они условились на том, что он проведёт их к лесу до одной из больших речек, спускающихся прямо в то озеро при Цайи, чтобы Цзян Чэн с Усянем помогли другу быстро спуститься с горы, иначе пешочком, учитывая медлительность Незнайки, они бы потратили пару часов и возможно даже не успели на представление, которое начиналось в десять вечера, если верить афишам, и заканчивалось около полуночи. В порыве своей чрезмерной щедрости, Второй наследник Не даже взялся оплатить расходы на гостиницу, в которой они сняли комнаты, едва только оказались в городе. Если быть точнее, то комнаты уже были забронированы за ними, поэтому даже ждать не пришлось. Сам хозяин той гостиницы, выдавший им ключи, к слову, выглядел так, будто возвращал огромный долг, от которого всеми силами желал избавиться. Не Хуайсан, спрятавшись за веером с милой улыбкой, отказался это комментировать. Там же юноши заказали себе по утёнку с грибами да пару чарок вина для настроения. Ради этого они заранее договорились не ужинать в Облачных глубинах. До начала представления у них оставалось ещё около получаса, которое они решили потратить на прогулку до поставленного за городом огромного полосатого шапито. Вокруг юношей активно суетились люди, будто в них открылось второе дыхание и нескончаемый энтузиазм. Естественно, главной темой всех сегодняшних людских размышлений был приехавший цирк, из-за которого вскоре, начиная, вероятно, с завтрашнего дня, по городу пройдёт локальная ярмарка. Подобное всегда происходит, когда в обычно скучных и однообразных буднях горожан появляется повод для радости. Всё же, пусть обычно ярмарки и устраивают по праздникам, но их причиной может быть и любое другое значимое событие. Люди всегда работают лучше, когда в их жилах плещется энтузиазм. Город в такие моменты едва ли не расцветает. И пускай, официально ещё ничего не началось, но некоторые преображения, заметные пока лишь в деталях, уже растекались вокруг. Например, несмотря на то, что вечер входил в свои права и уже начинало темнеть, казалось, люди вообще не замечали этого, не выказывая ни намёка на прекращения работы ― лавки и харчевни всё ещё были открыты, что уж говорить о трактирах и кабаках, всегда работающих до поздней ночи. Улицы, пока марево тьмы всё настойчивей опускалось на землю, мягко освещали масляные фонари. ― Но-но-но, хватит с тебя на сегодня, пока мы с Цзян Чэном не начали обвинять тебя в сибаритстве. ― Утягивая своего друга от лавки с довольно качественными, а от того и дорогими резными масками, едва не смеялся юноша, одетый в красные шелка, с легким макияжем на лице. Изящные и более тяжёлые, чем их обычная одежда, ханьфу, похожие на те, что носили Лани, и в которых обычно ходят учёные, парни нашли в своих комнатах ― Не Хуайсан довольно точно подобрал размеры братьев на глаз, от чего одежда пусть и не сидела идеально, но выглядела на них даже более чем сносно. Там же все трое немного поколдовали с лицом, добавив немного естественного румянца, подведя глаза и сделав стрелки в цвет своих ханьфу, после чего их, право слово, можно было и не узнать, если не всматриваться ― настолько эти трое молодых господ перестали быть похожи на адептов орденов, став детьми богатых семей или, по крайней мере, учёными мужами. Особенно это было заметно при взгляде на и так довольно таки изящного Не Хуайсана, уступающего друзьям в росте, и Цзян Ваньине, который пусть был рослым в плечах, но имел удивительно тонкую талию, которую выгодно подчёркивал тонкий чёрный пояс с синими, в тон ханьфу, вставками. ― Не могу удержать в себе сущность коллекционера. ― Скромно улыбнулся юноша в нежно-салатовых одеждах, поигрывая сложенным в руках веером. Его лисьи глазки с зелёными стрелками то и дело бегали туда-сюда, посматривая на товары, пока они шли. ― Хэй, все мы любим собирать любимые вещи, но надо же уметь держать себя в руках. ― Но Вэй-сю-ю-юн, разве ты не чувствуешь, как замирает сердце, когда ты видишь на прилавке замечательное дополнение к своей коллекции? ― Я, в основном, собираю серии собственных рисунков, объединённых общей темой, так что с этим обращайся к моему Шиди. ― Цзян-сюн? ― Не Хуайсан оглянулся на парня в синих одеждах, который, ленно осматриваясь, шёл позади, немного отставая. ― Мм, да. Даже у него есть коллекции. ― Усянь подскочил к брату и обнял его рукой за плечи. ― Так ведь? ― Ваньинь, закатив глаза, смахнул прилипалу с плеч, выглядя так, будто к нему пристаёт надоедливый ребёнок, которого он вынужден терпеть. Усянь, смотря на него, не смог удержать смешка, за что тут же получил локтем по рёбрам, несильно, но достаточно для того, чтобы парень охнул и чуть согнулся, прежде чем звонко, не боясь нарушить набившие оскомину правила, рассмеяться. Юноша, отсмеявшись, ненадолго замолчал и взглянул вверх, на звёздное небо, что так приветливо раскрыло свои объятия, доверительно показывая мириады звёзд, не скрытые пеленой облаков. Первое, что приходит на ум, когда речь идёт о коллекциях Цзян Чэна, пожалуй, будет его внушительный список небольших, часто разных по качеству и детализированности, статуэток всевозможных животных, которых Ваньинь имел честь видеть лично, в том числе и чудовищ. Но на самом деле они не были первыми. Всё началось даже раньше того рокового момента, когда Усянь выбрал грифель и флейту, а Ваньинь кисть и нож по дереву. Тогда, помнится, Шицзе ещё рассказывала братьям всякие истории и сказки на ночь, лично укладывая их спать. Однажды, она рассказала про птиц, что находили самые красивые камушки из возможных и дарили их вторым половинкам. Усянь не знал, что в этой истории так зацепило его брата, но пару дней спустя тот вернулся домой, сжимая в кулачке свой самый первый камень ― найденный, судя по всему, на пляже, маленький, почти идеально круглый и видимо, обтёсанный водой, который он положил в небольшой ларчик, будто своё сокровище, не позволяя никому его трогать. С тех пор он при любой возможности тщательно выискивал красивые, но самые обычные, будто это было важно, не драгоценные камни. Зачастую это были пляжные драгоценности, которые сложно назвать дорогими, пусть те и радовал глаз расцветкой, но помимо них были и просто приятные глазу куски горной породы. Он отказывался даже говорить на эту тему, но с невиданным упорством складывал их всех в тот самый ларчик, и однажды Шицзе, чтобы добавить данному действу значимости, предложила вести им учёт. Эта идея не возникла на пустом месте ― она и сама так делала. Дело в том, что её братья любили соревноваться во всём, в чём только можно, поэтому это был лишь вопрос времени, прежде чем они начали наперегонки приносить ей самые красивые ракушки. И каждую такую ракушку девушка аккуратно нумеровала и записывала в специально для этого взятую тетрадь. Она записывала даты, когда мальчики приносили ей эти, (не побоюсь этого слова) подношения, и кратко описывала день в который это произошло, чтобы однажды сесть и, поддавшись ностальгическому настроению, перечитать, осторожно перебирая руками эти самые ракушки. Цзян Чэн идею принял, но видоизменил. Он беспощадно выкинул все камни, что на данный момент собрал (их тогда было ещё немного), все, кроме того самого первого, которого окрестил нулевым и с которого начал везти учёт. С того момента и по сей день напротив нулевого значения стоит ёмкое "первый", без прочих деталей, однако все дальнейшие имели большие подробности. С тех пор каждый последующий камень проходил действительно жёсткий отбор, в котором учитывалось много, увы, неизвестных Усяню деталей. Они аккуратно нумеровались, а затем, напротив их номера в тетради, ставилась дата находки, место, и причина, по которой Ваньинь выбрал именно его. Он нырял за ними на дно морское, поднимался в горы, обследовал реки и озёра, и до сих пор, по всей видимости, серьёзно настроен на продолжение поисков. Поначалу, Вэй Ин даже пытался помогать, принося брату найденные им камушки, но тот отказывался принять их, настаивая на том, что должен сам их найти. С тех пор, вместо того, чтобы напрямую отдавать камни Цзян Чэну, Усянь старательно прятал их в его комнате, чтобы тот сам однажды наткнулся на них. Претензий после этого не возникало. На самом деле, Первый ученик Цзян не имел абсолютно никакого понятия, будет ли его Шиди всё-таки дарить эти камни хоть кому-то, потому что парень не любил говорить об этом, будто стыдясь своей коллекции, как проявления ребячливости. Даже стребовал со своих брата и сестры клятву держать всю эту тему под большим секретом. ― Правда? ― Поражённо выдохнул Незнайка. Его удивление выглядело бы даже искренне, если бы не всё тот же лисий взгляд, который имел привычку прятать в стенах Облачных глубин, надевая маску легкомысленной наивности, из-за чего абсолютное большинство адептов, не знакомые с ним достаточно хорошо, считало его весьма недалёким простачком. ― Что она собой представляет? Цзян-сюн может показать мне свою коллекцию? ― Спросил он, тоже поравнявшись с Цзян Чэном, но уже с другой стороны. ― Нет. ― Фыркнул тот, скрестив руки на груди. ― Неужели это секрет? ― Ага, прямо как твой ухажёр из Ланьлина. ― Прыснул Усянь, облокотившись на плечо брата и хватая его за руку. ― Не понимаю о чём ты. ― Спрятавшись за веером, блеснул глазами Незнайка, будто бросая вызов, на который Вэй Ин естественно ответил со всё нарастающим азартом: ― Ну тот, который постоянно присылает тебе подарки, пишет письма после которых ты выглядишь как кот наевшийся сметаной, и тот, кому ты недавно присматривал подарки, когда мы ходили мимо прилавок с украшениями и масками. ― Ну, подарки мне и друзья-партнёры могут присылать, в письмах, быть может, я с другом обсуждаю удачный план по захвату мира, а украшения я могу присматривать и себе любимому, и тем же друзьям-партнёрам из соображений выгоды в долгосрочной перспективе. ― Теперь уже и Не Хуайсан обхватил другую - левую, руку Ваньиня, наклонившись ближе к собеседнику и заглядывая тому в глаза. "Мы оба знаем, что ты не коллекционируешь маски." ― Хотел было уже возразить Усянь, как вдруг Цзян Чэн сбросил их руки, недовольно гаркнув: ― Отцепитесь, баланусы! ― Он решительно вышел из образовавшегося бутерброда. ― Лобзайтесь не через меня. Замершие от удивления юноши расхохотались, смотря вслед недовольно уходящему Ваньиню, а затем быстренько его нагнали. ― Не сердись, Цзян-сюююн. ― Снова поравнявшись с юношей, но уже не нарушая его личного пространства, почти игриво протянул Незнайка, сверкая широкой улыбкой, которую тут же спрятал за изящно расписанным веером. ― Точно-точно! ― Покивал Вэй Ин, подойдя с другой стороны. ― Хочешь, угостим тебя чурчхелой? ― Он указал на завешенный цветными бугристыми палочками прилавок, мимо которого они как раз проходили. ― Гранатовый с фундуком. ― Фыркнул Цзян Чэн, кинув туда взгляд. ― А ты? ― Усянь посмотрел на Незнайку. Тот в раздумье приложил кончик сложенного веера к губам. ― Виноградный, желательно кишмиш, но можно и другие десертные сорта. С фундуком. ― Понял, идите пока без меня, я догоню.

***

Тёмно-красный купол шатра казался большим даже издалека, что уж говорить о нём вблизи. Острый, конусообразный, он будто пронзал небеса и внешне довольно сильно отличался от тех, в которых ставили представления Юньмэнские циркачи, но даже так Усяня невольно пробила ностальгия. Он вспомнил, как будучи ещё маленьким мальчиком, едва ли макушкой достающим Дяде Цзяну до колена, он вместе с таким же мелким сводным братом стоял перед своим первым шапито и поражался его размерами, чувствуя себя блохой перед антилопой-быком. А затем воспоминания размывались, Вэй Ин уже не мог чётко вспомнить что именно там увидел, но тот восторг и форменное счастье, переполнявший всё его тело ещё несколько дней после, он не забудет уже, наверное, никогда. С тех пор Усянь не мало раз посещал цирки, и пусть он подрос, окреп, да и сам мог бы исполнить добрую часть всех тех трюков, что видел на арене, но его любовь ничуть не уменьшилась со временем. ― Так вы мне объясните, что там за дела с тем цирком, о котором всё время упоминаете? Что тогда в столовой, что позже. ― Так же как и брат рассматривая купол цирка, пусть и с бо́льшим скепсисом во взгляде, спросил, сложив руки на груди, Цзян Чэн, прерывая восторженное щебетание Не Хуайсана о закусках, продающихся в ларьках прямо перед входом. ― Ох, а ты не знаешь Цзян-сюн? ― Знал бы - не спрашивал. ― Закатив глаза, махнул рукой юноша. ― О, да, это моя осечка. ― Подключился Вэй Ин, доселе слушавший разговор в пол уха. ― Я забыл упомянуть. Помнишь выдро-бобров с озера? Так вот, как выяснилось, они сбежали с цирка, который вот-вот должен был приехать в Цайи. ― Не лучший выбор тварей для потехи публики. ― Твоя правда. Так или иначе, тот цирк потерял не только выдро-бобров, сбежали и прочие чудовища, что, как сам понимаешь, не могло не привести к проблемам. ― На сколько я знаю, тот цирк в связи с этим обанкротился и распался. ― Постукивая краешком сложенного веера по подбородку, поделился Не Хуайсан. ― Прочие цирки, включая тот, в который мы сейчас идём, поглотили своего бывшего собрата по частям. ― Это мог быть саботаж извне. ― Цинично предложил Ваньинь, имея ввиду, что эти самые прочие цирки вполне себе были в состоянии устроить тварям побег. ― Мог, тем более что мотив есть, но вот доказательств нет. ― Мотив? ― Переспросил Усянь, рассматривая закуски. ― Конкуренция, Вэй-сюн. ― Незнайка одним щелчком раскрыл свой веер и спрятал за ним лицо. ― Она негласная, но всегда имеет место быть. Усянь, склонив голову в размышлениях, с некоторой заторможенность кивнул, а затем обратил внимание спутников на стол перед собой: ― Это ведь всё из страны огня? ― Он указал на прилавок, заставленный нетипичной для этих мест едой. Его голос услышал один из свободных продавцов средних лет и подошёл ближе, энергично кивнув: ― О, у вас зоркий глаз. ― Мужчина поправил повязку, держащую чёлку, вероятно по привычке, и радушно улыбнувшись, продолжил. ― Наш Цирк родом из Цишани, мы путешествуем по материку. И действительно, на прилавке было выложено довольно много закусок, считавшихся традиционно Цишаньскими, и обычно, готовящихся на праздники. Из них Усянь узнал несколько ранее виденных им в Юньмэне, вроде огненных хлопьев, гриль с которыми стоял в глубине палатки; огненные жвачки, которые сам очень любил; сиреневые ягоды, которые просто обожал, однако не из-за вкуса, хотя тот тоже был не плох, а в связи с их фирменной красящей чертой (невольно, он даже успел подумать как с помощью них разыграть кого-нибудь в Облачных глубинах); каких-то жаренных жучков, которых вроде раньше и не видел, но вполне мог предположить, кто это; и моти, которые, стоит признать, были прекрасным перекусом в любой ситуации, и которых Усянь намеривался купить первым делом. ― Здесь так же довольно много блюд Северной нации Земли, ― Подметил стоящий рядом Не Хуайсан, оглядывая прочие ларьки. ― Вы уже бывали там? ― К сожалению нет, Молодой господин. Просто так совпало, что к нам недавно присоединилось довольно много людей оттуда, вот и внесли разнообразие. ― Продавец пожал плечами. ― Я слышал, мы сначала посетим ещё несколько городов ГуСу, затем махнём в Цинхэ, если ничего не изменится. ― Ммм, ― Протянул Вэй Ин, понимающе кивая. ― а завтра вы когда ларьки открываете? ― Представления начнутся с полудня, тогда же и мы появимся. ― А тебе зачем? ― С некоторым подозрением в голосе поинтересовался Цзян Чэн, нервно постукивая по локтю и смотря на вход в шатёр. ― Хочу Вэнь Нину с Вэнь Цин захватить, они давненько не видели родных блюд. ― Вы говорите про адептов из ордена Вэнь? ― И стоило Усяню кивнуть, как мужчина добродушно усмехнулся. ― Ха, вот так совпадение, если завтра найдёте меня снова, обещаю сделать скидку, раз уж тут такое дело. ― Ловлю на слове. ― Радостно кивнул Вэй Ин, тут же слыша, как его брат раздражённо отчеканил: ― Если мы не поторопимся, все нормальные места займут. Бери уже свою жратву и пошли. ― Тогда давайте три мешочка огненных хлопьев, мешочек огненной жвачки. Сиреневые ягоды я возьму завтра... ― Его брат закатил глаза, услышав это. ― Три коробки моти и... О, всегда хотел попробовать жареных пещерных попрыгунчиков, если это они. Вы будете? ― Он посмотрел на своих спутников, которые всем своим видом демонстрировали отказ, и повернулся обратно к продавцу. ― Ну и ладно, тогда один мешочек. ― Мы с Хуайсаном пойдём вперёд, догонишь. ― Фыркнул Цзян Чэн, направляясь ко входу. Уж он-то знал, на сколько его брат любит тратить время на торги, а потому не собирался просто стоять и ждать его. Гуляя по улицам, юноши невольно слышали, что первое представление ставилось ещё днём, однако людей, что сейчас единым потоком тянулось к огромному шатру, от этого меньше всё равно не стало. Дело ещё было в том, что за вход требовали какую-никакую плату, пусть и только со взрослых, что так же замедляло движение. Усянь с едой в руках догнал их как раз тогда, когда они платили за вход. Причём из-за их богатого вида, с них содрали гораздо больше, чем с обычных горожан. Как оказалось, цена за вход не была фиксирована и довольно сильно плавала. Например, дети могли пройти бесплатно, узнав об этом Не Хуайсан предположил, что это сделано в маркетинговых целях, но и сам не был уверен. Подростки и взрослые платить были обязаны, но опять же, цена зависела от их достатка, угадываемого, вероятно, по качеству одежды и внешней опрятности. Так что нет ничего удивительного в том, что с юношей, выглядящих как благородные учёные, или малые чиновники (чей достаток всегда был относительно высок), или отпрыски знатных семей, взяли как с семерых взрослых ― Усянь даже не поленился сосчитать это. Такую систему парни видели впервые, но это не мешало им поразится её гениальности в долгосрочной перспективе. Всё же, если бы они имели фиксировано высокую цену за вход, то многие не смогли бы прийти, и в перспективе, цирк заработал бы за всё время меньше, чем мог бы, и если бы цена была фиксировано маленькой, пришло бы больше людей, но цирк всё так же в перспективе заработал бы меньше. Разумеется, нечто подобное юноши могли видеть в других местах, например в больницах, но точно не среди круга развлечений. ― Что-то ты быстро на сей раз. ― Не без ехидства в голосе, обратился к брату Цзян Чэн, стоило им наконец войти под сам купол. Довольно большое пространство занимала арена, огороженная метровым бордюром, плотно заставленным свечами, а вокруг неё высились деревянные скамьи-ступени, лесенкой уходящие едва ли не до самого потолка, и уже почти полностью занятые зрителями, что лихорадочно и восторженно галдели, ожидая скорого начала представления. Не найдя сразу свободных мест, Ваньинь досадливо цыкнул. ― Я решил сильно на него не наседать. ― Пожал плечами его брат, начиная медленно обходить арену, внимательно осматриваясь. Как оказалось, к слову, зрительские места держались не только на честном слове, но и на каменных колонах, поддерживающих каждый этаж и очевидно созданных магами земли. ― О, а торговец чурчхелой тогда тебе чем не угодил? ― С долей иронии в голосе продолжил Цзян Чэн. Когда Усянь убежал покупать покрытые застывшим соком орехи, он потратил не менее десяти реальных минут на азартные торги с продавцом, пытаясь сбить цену, и, видимо, в какой-то момент вообще забыл, что они вообще-то куда-то спешили, вспомнив о своих спутниках лишь тогда, когда сошёлся с тем самым продавцом в цене и расплатился, получил свои сладости. ― Пф, у того парня были Юньмэнский корни, точно тебе говорю! ― Воскликнул Усянь, хотя на фоне стоявшего там шума, его голос не казался таким уж громким. ― Да-да, мы это уже слышали, ― Снисходительно закатил глаза Ваньинь ― давай сюда мою еду. ― А волшебное слово? ― Вэй Ин, будто в удивлении, поднял бровки домиком, прижимая закуски ближе к себе. ― Живо. ― Веско бросил Ваньинь с таким видом, будто на уроках по этикету именного этому его и учили. ― Весь в мать пошёл. ― Наигранно-неодобрительно цокнул Усянь, протягивая брату его долю. ― Где же в тебе отцовские черты? ― Цзе-Цзе забронировала их всех себе при рождении. ― Кроме роста. ― Добавил Вэй Ин. ― Кроме роста. ― Кивнул Цзян Чэн. ― Ой, смотрите! ― Вдруг послышалось со стороны. Кончиком сложенного веера, Не Хуайсан указывал куда-то на зрительские трибуны. ― Вон ещё есть места. На третьем ярусе как раз было место для, по меньшей мере, трёх человек. ― Тебе нормально? ― Склонившись к уху Ваньиня, негромко спросил Усянь. В его голосе чувствовалась искренняя, но не навязчивая озабоченность. Как и у любой другой лестницеобразной структуры, каждая последующая ступенька располагалась немного дальше предыдущей. К тому же, навскидку, третий ярус располагался от земли в метрах двух с половиной, если не во всех трёх. ― Сойдут. ― Так же негромко ответил Цзян Чэн, и Усянь, кратко кивнув брату, уже на полной громкости сказал: ― Давайте поспешим. ― И сам направился вперёд, не дожидаясь спутников.

***

Обычно, цирковые представления предпочитают проводить днём, пока светло. По крайней мере это то, к чему Усянь привык, посетив за свою жизнь немало подобных. Дело было в освещении, как не удивительно. Потому что, так уж вышло, пытаться осветить далеко не маленькое пространство под куполом сложно и дорого. Естественно о кострах или факелах речи не идёт. Повсюду, вдоль стен и зрительских трибун, свисали масляные лампы, которые, в сумме своей, всё же давали так-то неплохую видимость. Усянь присвистнул, прикидывая, сколько топлива уйдёт на представление в несколько часов, и вновь набрёл на мысль, что этот цирк просто удивительно богат. Юноши расселись как раз вовремя ― едва только они расположили закуски у себя на коленях, как в зале погас свет. Не весь, те лампы, что висели по периметру стен всё ещё горели, однако их, уже из-за того, что они находились на отдалении, не хватало для арены, которую, к тому же, прикрывали и трибуны, пусть те и были полыми наборами досок, поддерживаемыми колонами. Так под куполом распространился полумрак, сгустившийся на круглой сцене под взглядами зароптавших зрителей. Цзян Чэн с интересом скосил взгляд на те места, где прикреплённые к ярусам трибун висели масляные лампы. Как маг огня, он естественно знал, что ему подобные, как и он сам, способны и разжигать, и гасить пламя, причём не только своё. Но как они смогли погасить столь много ламп в один момент? Сколько же здесь униформистов? Внезапно, в его глазах, так же, как и в глазах всех прочих зрителей, отразилась вспышка света, порождённая мощным всполохом разноцветного пламени, заставившего обратить всё внимание на себя. В тот же момент свечи, которыми был заставлен метровый порожек вокруг арены, будто бы сами собой вспыхнули, идя по кругу, и тогда же люди наконец чётко увидели человека, вокруг которого то пламя и вспыхнуло. Никаких сомнений в том, что тот мужчина был магом огня у Ваньиня не было, всё же ни на нём самом, ни на его довольно дорогой и очевидно весьма огнестойкой одежде не было даже малейших покраснений. Этого расстояния Второму наследнику Цзян вполне хватало для того, чтобы более-менее чётко различать детали, хотя Цзян Чэну всё-равно приходилось щуриться. Однако, на технику цветного огня этот фокус не походил. Вероятно, человек, перед тем как создать огонь, рассыпал вокруг себя порошок со всякими веществами, меняющими цвет пламени. Старый, но вполне рабочий трюк. ― Дамы и господа, рад приветствовать вас сегодня в моём странствующем цирке "Кармин"! ― Громко и чётко объявил, видимо, директор, который сегодня скорее всего будет исполнять роль ведущего. ― Уже через пару минут вы увидите выступления экзотических зверей, акробатов и циркачей, в сопровождении нашего невероятного оркестра! ― Зал зашумел аплодисментами, на что директор, артистично поклонившись, добавил: ― Да начнётся шоу! ― И, резко хлопнув в ладоши, исчез в полумраке, вызванном резким затуханием свечей. Первым, что услышали зрители, в новообразовавшейся полутьме, была весёлая и энергичная, можно даже сказать победная музыка, пусть пока ещё только нарастающая. В мелодии особенно ярко слышались духовые трубы и различные барабаны, среди которых можно было проследить и струнные. Вэй Ин, уже давненько понимающий работу цирка, знал, что это музыка, обычно, помимо развлечения зрителей, также нужна для маскировки грохота камней при использовании магии земли, которая нередко задействуется в подготовке арены к предстоящему выступлению. Стоило только кругу свечей вновь зажечься, как на арену спрыгнуло нечто большое, серо-коричневого окраса, в чём братья Цзян тут же узнали буйволо-яка, которые, стоит отметить, почти небыли распространены на Северном континенте. Зверь, с помощью небольшого каменного трамплина, возведённого, судя по всему, когда зал во второй раз потемнел, перепрыгнув через метровый порожек, который, на сколько юньмэнцы знали, вообще не был бы для него проблемой, и изящно приземлился на пол арены, после чего нарядный человек верхом на нём вскинул руки под поражённые невиданным ранее зверем аплодисменты. Зрители переговаривались, вздыхали и ахали, во все глаза наблюдая за буйволо-яком, который лёгкой трусцой поцокал вперёд, а следом на его место спрыгнул второй такой же. Затем ещё один, и ещё. И вот уже четверо скакунов, рассредоточившись на равные расстояния, шагали по кругу близ метрового бордюрчика, совсем не обращая внимания на подрагивающее пламя свечей. На самом деле, в связи с тем, что буйволо-яки довольно послушны и хорошо поддаются дрессировке, увидеть их на цирковых представлениях в Юньмэне можно было часто. У народа воды даже были отдельные, завязанные на них мероприятия, вроде скачек, выездки или конкура, которые, если подумать, распространены и у прочих народов, только с другими животными. Но увидеть буйволо-яка здесь, в ГуСу, было далеко не тем, что Усянь мог бы ожидать. Естественно он тоже не раз сидел на буйволо-яках верхом, всё же его в обязательном порядке учили верховой езде на них и на более распространённых по всему миру страусо-лошадях, а потому прекрасно знал мирный характер этих созданий, усмехаясь каждый раз, когда слышал от прочих зрителей всевозможные опасения насчёт того, что эти трусишки могут взбесится и напасть на людей. Последним на арену вышел человек с кнутом в руках, чьи одежды слегка отличались от таковых у всадников. Вероятно, он будет погонщиком. Вэй Ин уже видел подобные номера, где животные бегают по кругу, пока акробаты-всадники выполняют трюки верхом на них, а потому имел довольно точное представление о дальнейших событиях. ― Это ведь буйволо-яки, правильно? ― Прикрыв лицо веером, Не Хуайсан склонился к уху Усяня, стараясь не мешать прочим зрителям и одновременно с этим перекричать музыку. ― Да. ― Просто кивнул парень, переведя на друга взгляд. ― Ты их знаешь? ― В Цинхэ у знати и среди зажиточных купцов они стали довольно популярны в последние года. ― Да? А я не знал. Но, думаю, когда-нибудь это должно было случится. С первым ударом хлыста о твёрдый каменный пол, скакуны постепенно начали набирать скорость, переходя с шага на рысь, а затем, после ещё одного удара, на галоп. Все четверо стремительно скакали по кругу, от чего пламя свечей затрепыхалось, но не погасло. Зрители поражённо наблюдали, каждый раз невольно вздрагивая от довольно-таки громких ударов хлыста, которые были призваны напугать лишь буйволо-яков, чтобы те не сбавляли скорости, пока акробаты крутились в седле, вставали на ноги, периодически пуская в воздух закручивающиеся в спирали огненные струи и даже на полном ходу прыгали со спины одного скакуна на другого, но невольно заставляли нервничать и людей. Цзян Чэн со скучающим видом наблюдал за всем этим, периодически поглядывая на увлечённого брата и восхищённого Не Хуайсана. Разве было в этом представлении хоть что-то, чего его адепты через недельку-другую тренировок не смогут повторить? Хоть что-то, чего он сам через некоторое время практики, не сможет? Мужик даже хлыстом-то не мог грамотно махать, что уж говорить об остальном. Второго наследника Цзян всегда удивляло то, как Усянь смотрел на каждое следующей представление будто в первый раз, хотя многие из увиденных трюков мог не просто повторить, но и превзойти. Ваньиню казалось, что сам он вырос из этого. Он мог понять разве что только Незнайку ― тот, по собственным же словам, в цирках бывал раз два и обчёлся, и то, в далёком детстве. От громкого шума немного давило в висках, но ничего серьёзного, могло быть и хуже. Тем более, стараниями девы Вэнь он действительно стал лучше высыпаться, от чего головная боль притупилась, а устойчивые мигрени наконец-то начали отступать. Юноша чувствовал запах горящего воска свечей и масла ламп, наблюдая за событиями на арене, и меланхолично жевал честно отнятые у брата огненные жвачки. Обычно он не особо их любил ― те были весьма-таки острыми, но вдруг захотелось. Он уже подумывал выйти на свежий воздух и прогуляться, когда представление вдруг закончилось ― буйволо-яки на полной скорости перепрыгивали через бордюр со свечами, не задевая ни одной, и уходили куда-то за зрительские трибуны, а мужичок с хлыстом ― дилетант своего дела ― в последний раз поклонившись, ушёл последним. Свечи вновь погасли в едином порыве, а музыка заиграла уже другая, пусть и похожая на прошлую ― такая же весёлая и динамичная. Зрители, не сбавляя громкости, хлопали и свистели, от чего голову прострельнула вспышка боли и Цзян Чэн непроизвольно поморщился, прислонив пальцы к вискам. ― Ты в порядке, Цзян-сюн? ― Не Хуайсан, расположившись посередине их скромной компашки, сидел от Ваньиня по левую руку. Он же, видимо заметив неладное, с некоторой тревогой во взгляде склонился к другу. ― Здесь очень громко. ― Махнул рукой Цзян Чэн. ― Пойдёшь проветриться? ― Не сейчас. И в следующий момент, когда вновь зажглись свечи, зрители увидели на арене шесть земляных колонн, между которыми на разных уровнях были натянуты довольно тонкие верёвки, а на них, балансируя, стояли шестеро людей, в руках которых были цветастые булавы для жонглирования. Увидев это, Не Хуайсан, спрятавши лицо за веером, невольно пробормотал: ― О, а мы с такими тренировались. На что Цзян Чэн лишь фыркнул.

***

Одно за другим проходили представления: жонглёры на канатах; обезьянки, ведущие себя как люди; маги огня, выпускающие пламя в форме драконов или других животных; носороги Комодо, выполняющие всякие трюки по приказу дрессировщика; прекрасные акробатки на воздушных полотнах... Усянь получал истинное удовольствие смотря на это. Иногда в его глазах мелькали тени прошлого, и он с ностальгией вспоминал те же самые движения у циркачей его детства. Наверное, это, учитывая его дырявую память, будет удивительным для окружающих фактом, но он достаточно хорошо помнит большинство из виденных им за жизнь представлений, и дело даже не в том, что он считает их очень красивыми и интересными (хотя и это тоже). Он просто любит делать наброски тех или иных событий уже после просмотра выступления. Даже сейчас, прикрыв глаза во время очередного затухания свечей, Вэй Ин уже предвкушал, как вскоре, взяв в руки грифель, начнёт обводить на белоснежной бумаге точёный образ смелой гимнастки; мощный силуэт трёхрогих тварей; забавно пьющих чай из маленьких чашечек за очень низким столом мартышек... Именно так ощущается вдохновение, когда руки дрожат от желания, а в голове настойчиво бьются идеи. Юноша полагал, что вскоре уже наступит апофеоз. Об этом ему говорили взращённые годами внутренние часы. Близится полночь, а в это время представление должно будет закончиться ― зрителей заранее поставили в известность. Однако, когда директор вновь вышел на сцену, не без своего, по всей видимости, фирменного эффектного появления, вместо того, чтобы как заведено поблагодарить публику и пригласить на сцену всех участвующих в этом выступлении людей, предложил нечто совсем уж неожиданное: ― И под конец, ― Воскликнул ведущий. ― позвольте предложить вам игру! ― Мужичок, интригующе улыбнувшись, опёрся на резную трость, которая, быть может, была частью его сценического образа, и огляделся. Возбуждённые прошлыми выступлениями зрители захлопали и даже засвистели в согласии, отчего директор, кивнув, продолжил: ― В шатре ещё при установке мы специально проделали пару отверстий в тех местах, которые находились как раз над трибунами, и теперь, когда взошла луна, мы снимем с них ткань, чтобы лунный свет указал нам на участников будущей игры. Ради сохранения интриги, ткань будет срываться поочерёдно, и таким образом выберутся три пары людей, совершенно случайно, они могут быть даже незнакомы. Двое людей, на которых попал свет обязаны поцеловаться. ― Люди удивлённо зашептались, переглядываясь друг с другом, однако не выглядели недовольными, скорее даже взволнованными. Наблюдавший за ними ведущий, не меняя своей профессиональной улыбки, добавил: ― Поцелуй без каких-либо обязательств. Думаю, ваши вторые половинки поймут. Считайте это глупостью, сделанной на спор. Вы согласны? ― Зрители взорвались аплодисментами. ― Чудно. Дайте нам пару минут на подготовку. Цзян Чэн, услышав всё это, недоумённо обвёл зрителей взглядом с высоко поднятыми бровями. На его лице так и читалось: "Вы это серьёзно?". Усянь же, хихикнув, уверенно захлопал в ладоши, поддерживая толпу, из-за чего ему в лицо прилетело пару огненных хлопьев от брата. ― О, я слышал об этом. Подобная практика в Цишани, если не ошибаюсь, появилась пару лет назад. ― Произнёс Не Хуайсан, приложив кончик сложенного веера к губам. Увидев вопросительные взгляды в свою сторону, он тут же пояснил: ― У меня есть несколько знакомых от туда. Кажется, люди огня называют это "Случайным поцелуем". ― Просто взять и поцеловать незнакомца? Какая дикость. ― Фыркнул Цзян Чэн. ― Разве в ГуСу не чтят личные границы? Почему они все так яро поддержали идею? ― Горожане, в жизни которых почти ничего не происходит - большие любители хлеба и зрелищ, Цзян-сюн. ― Улыбнулся Незнайка, вертя веером. ― Сегодня можно себе позволить некоторые вольности. ― Интересно, кто будет этим счастливчиком? ― Беспечно поинтересовался Усянь, наблюдая за суетившимися на земле униформистами, которые всё представление прятались под трибунами. ― Надеюсь, не мы. ― Фыркнул его брат. В один момент под куполом шатра стало совсем темно ― погасли абсолютно все свечи и фонари, даже те, что были развешаны воль стен. Однако музыка, в которой теперь явственно чувствовались предвкушающие нотки, казалось, стала только громче. Зрители зароптали, интуитивно вжавшись в своих спутников и пытаясь хоть как-то разглядеть происходящее. И первые, на кого упал свет, после того как униформисты потянули за верёвку, прикреплённую к закрывающей дыры тканью, были парочкой простых горожан на втором ряду прямо напротив Усяня. Парень и девушка, по виду уже совершеннолетних, ошарашенно смотрели то друг на дружку, то на окружающих людей. Зрители же, в предвкушении захлопали, от чего эти двое покраснели. Ведущий, как для человека с тростью, оказался рядом с ними довольно быстро: ― По счастливому стечению обстоятельств, сегодня вы попались луне. ― Он коротко рассмеялся. ― Скажите, если не секрет, кем вы друг другу приходитесь? ― Парень что-то смущённо ответил, но настолько тихо, что особо никто его не расслышал. ― Она твоя сестра? Как забавно кость легла, не правда ли? ― Спросил он, обернувшись ко зрителям. ― Ну что, целуемся? "Да! Да!" ― Скандировала толпа, включая и Вэй Ина, в которого вновь прилетели хлопья. Не сдержавшись, он кинул свои в ответ. ― Цзян-сюн, Вэй-сюн прекратите! ― Воскликнул, жалуясь, Не Хуайсан, сидевший между начавшими кидаться друг в друга едой братьями и отряхивающий одежду. ― Это он первый начал! ― Надулся Усянь, указывая на своего Шиди. ― Я. ― Кивнул Ваньинь и снова кинул в брата остатками своих хлопьев. Он бы сделал это снова, но тут же остановился, едва над ним зажегся свет. ― Ооо! ― Протянул Вэй Ин, гаденько ухмыляясь. ― Это карма! Цзян Чэн посмотрел вверх и увидел в чёртовом потолке дыру прямо над собой, которая светила на него самого, и на рядом сидящего Второго наследника Не. Ох, ну конечно. Ваньинь в раздражении закатил глаза. Не Хуайсан же, тоже смотря вверх, кажется, сбледнул на пару тонов, и это при том, что его кожа и так была довольно светлой. Его сердце зашлось в бешенном аллегро, а в глазах, всего на секунду, но мелькнула паника. "Ох, чёрт!" ― Вопил он в своих мыслях. ― "Глава Лань меня убьёт если узнает!" Со звучным щелчком он раскрыл веер и начал спешно им обмахиваться, молясь о том, чтобы здесь не было никого, кто знает лично его или Второго наследника Цзян. Потому что он-то понимал, на сколько недальновидно считать полярных ирбисов, с которыми он ассоциировал Лань Сичэня, просто "белыми и пушистыми", как бы мило те не выглядели. Однажды, Незнайка, будучи в гостях у старого друга, увидел там одного такого красавца, сидящего в клетке на цепи. Тот самый друг, являясь аристократом и, по совместительству, большим любителем подпольных боёв, часто покупал экзотических тварей, чтобы с бокалом крепкого вина наблюдать, как те, выступая на огороженном ринге, разрывают на части своих противников, будь то другие чудовища, или же люди. Сам Не Хуайсан не видел прелести в этих кровавых зрелищах, а потому редко когда соглашался составить своему другу компанию, однако в тот раз он всё же из интереса присоединился. И пока два чудовища внутри довольно большого закрытого октагона, грызли друг другу глотки, тот самый аристократ неспешно рассказывал всё, что знал об этих полярных созданиях. О том, что эти твари невероятно умны, умеют устраивать ловушки и загонять в них добычу; о том какие они спокойные, и, можно сказать, в достаточной мере рассудительные и миролюбивые, чтобы никогда не нападать на противника первыми, но всё ещё при этом являясь опасными хищниками... А их мощное, но при этом не лишённое изящества тело, с густой белой шерстью, покрытой серыми, окаймлёнными чёрным пятнами, с длинным пушистым хвостом и выдвижными медвежьими когтями на передних лапах Второй наследник Не видел и сам. В той битве, кстати, против гориллы, ирбис победил, что, на самом деле, можно считать подвигом. С тех пор немало лет прошло, но Не Хуайсану хватило проницательности увидеть в Цзэу-цзюне образ именно этой твари, когда юноши познакомились поближе, и этого Незнайке было более чем достаточно, чтобы отныне и впредь всегда держать с Главой Лань ухо востро. И теперь, он, по всей видимости, собирается целоваться с человеком, в которого Лань Сичэнь влюблён своей, можно сказать, фирменной лебединой любовью, присущей всей его семье. Той самой семье, которая помимо своей верности, так же в узких, буквально не выходящих за границы Облачных глубин, кругах известна своей страстностью и ревностью. Пока Незнайка мысленно писал завещание и подбирал себе красивую эпитафию, Усянь с самым довольным видом подбадривал, а если точнее, брал на слабо своего брата: ― Давай Чэн-Чэн, это не так сложно. Всего лишь один маленький поцелуй. ― Подначивал он своего в несогласии сложившего руки на груди Шиди. ― Рано или поздно в твоей девственной жизни это должно было произойти. ― Ой, заткнись. ― Тот закатил глаза. ― Можно подумать ты целовался. ― Конечно целовался! ― Ударив себя кулаком в грудь, кивнул Вэй Ин с самым горделивым видом. ― На спор и в щёчку с Цзе-Цзе не считается! ― Молодые господа! ― Вмешался подошедший к ним ведущий. ― Вижу, у вас завязался небольшой конфликт? ― Кто-то трусит перед поцелуем с другом! ― Довольно громко ответил Вэй Ин, нахально улыбаясь. ― Я не трушу! ― Покраснев, возразил Ваньинь. ― Кажется, юношам нужна поддержка зала! ― Воскликнул ведущий, поворачиваясь к зрителям, что в предвкушении наблюдали за этой сценой. ― Давайте поддержим их! ― Целуйтесь! ― Крикнул кто-то из толпы, и его тут же поддержали остальные: ― Целуйтесь! ― Целуйтесь! ― Доносилось со всех сторон. И от Усяня, к слову, в том числе. Цзян Чэн, не выдержав, в едином порыве схватил сидящего в прострации, а от того подозрительно тихого Не Хуайсана за грудки и подтянул к себе, заставив встать на ноги. В связи с разницей в росте, Ваньиню пришлось склонится, и под бурные аплодисменты, он протаранил чужие губы своими. Всего на долю секунды. Прежде чем отскочить как ужаленный и не начать яростно оплёвываться в сторонке. Незнайка же, от мощного толчка вновь свалился на скамью, выглядя ещё более растерянным. Наблюдая за всем этим, многие, включая и стоящего неподалёку директора, добродушно рассмеялись. Усянь, схватившись за живот, заливался пуще всех остальных. Ох, он обязательно нарисует этот славный момент.