Сезон 2022

Шарль облокотился о холодную стену боксов, контролируя дыхание. Вдох-выдох, выдох-вдох. Стандартная процедура концентрации, необходимой для ведения борьбы в гонке. Сейчас его традиции, выработанные годами, - единственное, что являлось константой и создавало вид, что всё хорошо. Всё по-прежнему. Уик-энд изначально пошел не по плану. Леклер ненавидел, когда какая-то мелочь выбивалась из графика, когда хоть что-то шло не так, как задумывалось. И сейчас он совершенно ничего не мог изменить, пытаясь контролировать хотя бы себя. Не то чтобы всё скатилось в трагедию и драму, просто появились сломанные винтики, мешающие общей картине. И это нервировало. Порядок должен быть во всем. Впереди гонка. Впереди долгие два часа за рулем. *** - Карлос, ты так и будешь делать вид обиженного и оскорбленного? – поднял бровь Шарль, разглядывая напарника. – Ты бегаешь от меня уже несколько дней, не отвечаешь на звонки, вопросы решаешь через третьих людей. Уж найди в себе силы по-человечески поговорить. - Мне нечего тебе сказать, - поднял глаза от пола испанец. Монегаск даже удивился холоду, который заполонил карие зрачки. Он давно уже не помнил этого оттенка, почти черного, бездонного. И возбуждающего, стоило заметить. – У меня нет для тебя слов. Я сказал, что хочу немного времени. Это чуть больше, чем пара дней. - И что ты хочешь обдумать? Как истеричная малолетка, ей-Богу. - Твоё отношение меня не волнует, - Леклер удивленно сложил руки на груди после такой реплики. – Я думаю, ты уже понял, что между нами всё кончено, так чего ты теперь ко мне лезешь? - Кончено, значит? Не боишься пожалеть о словах, сказанных в пылу гнева? - Какого гнева? – Карлос почти засмеялся, горько и обреченно. – Шарль, я просто хочу от тебя отдохнуть. Знаю, мы в Формуле-1, здесь нет искренности и прочие-прочие оправдания, но пойми меня правильно: я верил в наши отношения. Верил, что они настоящие. Ты указал мне на мою ошибку и имел на это полное право. Вот мы и расстались, всё очень просто. - И что тебе не нравилось? - Мне не нужно одолжение от тебя, Леклер. Мне не нужны отношения, где мне врут в лицо, чтобы потом кидаться правдой. Я не хочу быть подушкой для слез или вторым номером, ясно тебе? - Да Господи ты Боже мой, шибани тебя покрышкой! – парень закатил глаза. – Ты долго всё драматизировать будешь? Это одна гонка, одна! Тебе даже приказ командный не отдавали. Ты проиграл по чистой скорости. И что, теперь расставаться каждый раз, когда я еду лучше? Объясни тогда, чего я тебя в прошлом сезоне не кинул раз эдак 10? - Сам себе и отвечай, - хмыкнул испанец. - И ты серьезно, да? Хочешь расстаться и нарушить такую идиллию? - Какую? Которой не было? - О гоночный трек, - монегаск хотелось побиться головой о стенку. – Тебе самому не надоело? У нас всё было бесподобно: трахались сколько хотели, гуляли, болтали и смеялись. Всё было идеально, а теперь одна неудача – и ты готов всё бросить? А как же «бороться за любовь» и всё такое? - Хорошо, - покладисто согласился Карлос, привлекая Шарля к себе. Испанец уставился в глаза напарнику, гипнотизируя, лишая возможности отвести взгляд. – Хорошо. Тогда скажи мне, искренне, прямо сейчас: ты меня любишь? - Я… - Смелее, Чарли. - Люблю… - Давай же, солнце. - Черт, не могу, - Леклер выдохнул, отстраняясь. – Не буду. Не хочу. - Вот то-то и оно, - Сайнс отстранился и едва слышно хмыкнул. – Я готов бороться за любовь, Шарль. Но её нет. - Карлос... - За любовь должны бороться оба. Иначе это не любовь. Найди себе нового удобного партнера, я хочу отдохнуть от этой роли, ладно? - Не надоело себя накручивать? - Не надоело. Я идеалист, Шарль, я хочу любви в отношениях. Эксплуатируй меня на треке – я уже понял, что этого не избежать, успел за пару дней смириться. Эксплуатируй на тренировках, брифингах – в любых рабочих моментах. Но трахаться и гулять будешь с кем-то другим. А теперь извини, дела. Потом поговорим. Если будет о чем. - Ну да, поговорим… *** - Макс позади тебя меньше чем в секунде. Попытайся его удержать. Леклер уставился в зеркала, маневрируя, как уж на сковородке. Ферстаппен не отставал, явно стараясь подействовать на нервы, но монегаск давно знал эту игру. Они провели много времени вместе, гоняя в картинге, прошли годы, а тактика не изменилась – всё тот же уверенный в себе Макс и загоняющий его в ловушку Шарль. Всё пойдет про сценарию. Всё будет так, как захочет он. Хоть где-то так должно быть. Забавно выходит: чем выше взлетаешь, тем больнее падать. *** Вторая ступенька подиума выглядело слишком унизительно. Слишком позорно для человека, ведшего борьбу за победу. Шарль недовольно качал головой и даже собирался пропустить пару колких шуток, когда на плечо ему легла тяжелая рука. - Классно боролись, - улыбающиеся глаза Макса просвечивались радостью. – Ты был великолепен. - Ты тоже хорош, - выдавил из себя Леклер, даже не пытаясь натянуть улыбку на губы. Он в шлеме, кто заметит его настроение. - Поверь, в прошлый уик-энд я чувствовал то же самое, так что не пытайся притворяться радостным. Мне кажется, нас ждет ещё не одна дуэль впереди. Поверь, я рад, что мы теперь соперники. - Рад? - Ага. Ты всё лучше Льюиса. - Не сомневаюсь, - ухмылка развеивала негативный настрой. – Между вами искры летали. - Уж поверь, ты даже представить себе не можешь, - океан глаз Ферстаппена темно сверкнул. – Но это долгая история. - Ты мне её расскажешь? - Не сегодня. Напомни как-нибудь. А теперь топай ножками – процедуры, взвешивание, все дела. Тебе ещё снизу вверх на меня любоваться. - Придурок, - покачал головой Леклер, не сдерживая улыбки. Голландец опять добился своего. *** Шарль прогуливался по пит-лейну после церемонии. Народ в большей части уже разбрёлся по отелям, готовясь к небольшой передышке, кто-то скучковался в боксах, празднуя успешную гонку. Редбулл, судя по звукам, занимались вторым: вечеринка явно была в самом разгаре. Леклер не удержался и приблизился к боксам, желая посмотреть за весельем. Ничего нового: подвыпившие механики, смеющийся Кристиан и ухмыляющийся Сельхио, явно пытающийся утопить неудачу в текиле. «Весело им, нечего сказать», - хмыкнул монегаск, пытаясь выискать в толпе русоволосую макушку и голубые глаза. Макс обнаружился поодаль – почти у выхода в паддок, с видом на ночной город. - Ты не на вечеринке? – удивился гонщик Феррари, приближаясь и становясь сбоку. - Чего я там не видел? – пожал плечами Ферстаппен. – Поверь, нагулялся ещё в прошлом году. - Мне казалось, тебе нравится праздновать. - Нравится, но сейчас хочу отдохнуть. - Понимаю. Уютная тишина окружила парней, словно соткав кокон, отделяющий их от всего мира. Кто решил, что тишина вызывает неловкость? Она затягивает, позволяет думать, отдыхать – словно снег, который накрывает землю. Пилот Феррари чуть выдохнул, опираясь о жесткую поверхность забора. Ему этого не хватало, весь день. Во время гоночных выходных часто не продохнуть: от тренировок к интервью, потом к тренировкам, гонкам, очередным интервью – всё расписано по минутам. Потом полет на следующую гонку, или на базу, или в редких случаях домой, если позволяет время. Во всей этой суете проходила жизнь, и порой всё превращалось в день сурка. Вернее, в выходные сурка. Но был и большой, почти огромный плюс: с воскресенья на понедельник у гонщиков было время, в которое они были предоставлены сами себе. Маленький отдых, небольшая пауза, крохотный перекур, чтобы перезагрузиться и начать всё заново. Шарль обожал эти мгновения покоя, когда старая цель уже выполнена (с переменным успехом), а новая ещё не поставлена. Чудесные мгновения вырванной свободы. Похоже, Макс тоже их любил. - Ты как? – неожиданно разрезал тишину Ферстаппен. - Что как? - То как. Честное слово, ты же знаешь, о чем я. Весь уик-энд ты очень напряженный, что-то случилось? - Случилось, - передернул плечами монегаск. - Опять Карлос? - Ну да. - Драматизирует сверх меры? - Типо того. Ты откуда знаешь? - Про его привычки? - Ну, - запнулся Шарль, сомневаясь, раскрывать их отношения или нет, - да, про привычки. - Да ладно тебе, зажался, как девчонка, - хмыкнул Макс, - про вас в курсе весь паддок, влюбленные взгляды Карлоса сложно не заметить. Да и все эти шуточки в стиле «полапаю тебя за коленку», «пообнимаемся», «пообжимаемся лишний раз» - типичное собственничество. Всё легко угадать, если оказываться в нужное время в нужном месте. А про привычки испанца – ты же знаешь, что мы из одной молодежной программы, верно? Поверь, мы много общались. Не задушевно, конечно, но достаточно, чтобы знать о тех или иных сторонах друг друга. Драма Карлоса прорывалась наружу уже тогда, и даже больше, чем ты можешь себе представить. - Хм, простое объяснение. - А ты детективчик в стиле Агаты Кристи захотел? Обойдешься. - Пошел ты. Они ещё какое-то время постояли вместе, пока тишина снова не была нарушена, на этот раз Шарлем: - Ну а ты? - Что я? Как настрой? - Ты на собрании был довольно зол. Я был уверен, что сорвешься на Джорджа или Льюиса. - Обошлось. - Ну да, всё прошло тихо. Тебя явно держал Ден. - Угадал. - Вы с ним?.. - Ага, уже несколько лет. - Не надоело? - Что? Встречаться? Да нет. - Я удивлен. - Я тоже. - Серьезно? – почти рассмеялся Шарль. – Макс, честно: не думал, что вы с Деном задержитесь. Слишком уж вы разные. Разные стили, стремления, цели – да всё, что можно придумать. - Не спорю, - Макс отвернулся от города и облокотился спиной о забор, сползая ниже, - но сейчас мы держимся вместе. Я даю ему надежду на наше будущее, он поддерживает меня в сложные моменты. Идеально. - Скучно. - Знаешь, - Макс вдруг поднял глаза и впился в самую глубину, в самое сердце глаз пилота Феррари, - наши отношения с Деном очень спокойные, понимающие, согревающие. Они как тлеющий костер, который дарит тепло, но не горит. Я знаю, что от тебя это далеко. - И чего же я хочу? – усмехнулся монегаск, пытаясь оторваться от потемневших глаз. - Ты эту фразу из «Дневников вампира» подцепил? – не удержался от подколки Макс. – Не против, если я тебе отвечу так же, как и в сериале? - Против, давай импровизируй. - Знаешь, почему так популярен этот сериал и любые прочие? - Не-а. - Из-за отношений, которые там описаны. Они на грани того, что сейчас называют «абьюзом» - партнеры часто ярко ссорятся, бурно мирятся, не всегда могут поговорить и понять друг друга. Они нестабильны, очень переменчивы и безумно горячие. Я говорю не о внешности – о типе отношений. В них нет планов, нет четкой схемы – они возникают из ниоткуда и сжигают всё на своем пути. Ты сам такой человек, Шарль, и хочешь таких же отношений: не стабильных и надежных, а ярких, обжигающих и даже болезненных, полных постоянных новых впечатлений. Потому что «скучно» и «обычно» ты жить не умеешь. Вернее, умеешь, но не хочешь. Таков твой тип. И не только твой: поверь, многие мечтают о такой дикости, даже если сами не смогут её вывезти. Это риск, это вечное напряжение, но от этого оно так притягивает. Не всех, но очень многих. - Мой тип? То есть я хочу боли? - Нет, ты хочешь страсти, перемен и борьбы. Как и на треке. Тебе не нужна тихая гавань, не нужен отдых – ты хочешь вечно бороться, доказывая всем и себе, что ты бесподобен. В Формуле-1 ты сражаешься за титул, в жизни ты сражаешься за эмоции и чувства. При этом ты не хочешь всегда выигрывать и готов допускать проигрыши – тебе больно от них, но без поражений тебе было бы слишком скучно. Вот и всё. С Карлосом ты всего лишь ждал чего-то более подходящего, шанса на очередную дуэль, выжидал подходящий болид, чтобы начать борьбу за титул. Уверен, ты его не любил, да и сейчас не любишь. Шарль сглотнул, но оставлять последнее слово за Максом не собирался: - Ну а ты? - Я? - Ты бы хотел таких отношений? Горячих, диких, как описал? Хотел бы сгорать в партнере? Мы с тобой одинаковые, Макс, и не думай это отрицать. Наши поступки на треке, наша борьба, наша страсть в гонках – мы абсолютно одинаковые. Значит, и ты бы хотел таких отношений? Оставил бы Дена, чтобы найти кого-то более яркого? - Знаешь, иногда я об этом думаю, - усмехнулся Макс, поднимаясь. – Иногда думаю бросить Дена, махнуть на всё рукой и развлекаться на полную катушку, живя одним днем. Думаю найти человека, с которым были бы такие странные качели, с которым мы оба выжигали бы друг друга дотла, чтобы потом восставать, как феникс, и начинать всё заново. - И что же мешает тебе всё бросить? – настойчиво допытывался монегаск. Макс усмехнулся и, оставив реплику без ответа, направился в сторону боксов. Отойдя на пару метров, он резко развернулся, шторм глаз сверкнул в темноте: - Знаешь, Чарли… Абсолютно ничего, - и поспешил в сторону команды.