one step closer

Кавин прикрыл глаза, чувствуя, как внутри кружит медленную воронку коктейль из множества чувств. Смущение, раздражение. Непонимание. Да уж. Недолго продлилось ощущение покоя и лёгкости. Мгновенно захотелось убраться отсюда подальше, чтобы оказаться дома, в своей спальне. Подумать над тем, что произошло за последние два дня. Он оттолкнулся от прохладной стены, к которой прижимался спиной вот уже несколько минут, провёл рукой по волосам, пропуская пряди между пальцами, и направился к выходу на задний дворик. – Хэй, что-то ты долго, – ЭмДжей первым заметил возвращение друга. Остальные тут же повернули головы в его сторону. Кавин неопределённо повёл плечом: – Кажется, пора разъезжаться по домам, – он старался выглядеть непринуждённо и раслабленно, надеясь, что друзья не заметят его состояния. Но... – Что-то не так с Тамом? – Рэн заинтересованно склонил голову набок. Конечно они заметили. Они ведь не слепые. Видят, как Кавин усиленно пытается не хмурить лоб, наигранно беспечно сунув руки в карманы свободных брюк. – Ничего, что бы стоило внимания, – обычно Кавин практически всё рассказывал своим друзьям, но сейчас тут были девушки, чьим ушам не предназначалась такая информация. И... он не был уверен, что рассказал бы о произошедшем даже наедине с Рэном и ЭмДжеем. Это казалось чем-то совсем личным, – Там просто снова не в настроении. Парни многозначительно переглянулись. – Опять хмурит брови и ходит с грозным видом? – усмехнулся ЭмДжей. – Что-то вроде того, – хотелось поскорее закончить этот разговор, поэтому Кавин вытащил из кармана ключи от машины и невысоко подбросил их в воздух. Они с негромким звоном упали обратно на раскрытую ладонь, как бы намекая, что пора уходить, – Ну что, идём? Все захватили свои вещи и вышли из особняка к воротам, где стояли машины Кавина и ЭмДжея. Последний согласился подбросить Рэна до дома, а потом, кажется, собирался ещё покататься с двумя девушками. Третья девушка, с которой Кавин флиртовал весь вечер, подошла к нему, окидывая взглядом дорогую спортивную тачку. – Ты так давно меня не катал, – она закручивала на палец прядь волос, явно намекая на продолжение вечера. Кавин улыбнулся ей. – Может как-нибудь в следующий раз, – он посмотрел девушке за плечо, туда, где к воротам уже подъезжала ещё одна машина, – Я заказал тебе такси. Она удивлённо хлопнула ресницами, а затем немного обижено надула губы. – Уверен? – вопрос прозвучал с надеждой на то, что он передумает. Кавин кивнул и снова мягко улыбнулся. Посмотрел на друзей и махнул им рукой со словами "увидимся в школе", а затем отвернулся от девушки и прошёл к водительскому сидению. Всё ещё чувствуя спиной трахни-меня-взгляд. Не сегодня. Отметил про себя, что сейчас его совершенно не парило, что чувствует эта девушка. У них нет отношений. И вообще, таких, как она, которые побывали в его постели, лучше было не считать. Да и кому нужны цифры? Их было много. Когда он выехал на широкую дорогу и смог вдавить педаль газа до упора, так, что картинки за окном практически превратились в сплошные яркие пятна, стало немного легче. Будто вместе с ветром, задувающим в приоткрытое окно машины, из головы вылетали все ненужные мысли. Позволяя Кавину остаться наедине с собой хотя бы эти несколько минут бешеной езды. Уже дома он принял душ и развалился на широкой кровати, подложив руки под голову. Прикрыл глаза, позволяя недавним образам снова вспыхнуть под веками. Ему нужно было всё обдумать. Единственным плюсом всей ситуации было то, что непонятное поведение Тама здорово отвлекало от мыслей о Моне. Хотя было бы куда проще испытывать злость и раздражение из-за ссоры с подругой, чем пытаться уловить смысл в действиях и словах лидера F4. Там начал вести себя так после их недопоцелуя в баре, когда что-то начало неотвратимо меняться. Как если бы в тот момент кто-то запустил таймер на бомбе замедленного действия. И сегодня она рванула. Херов "бум". А Кавин как раз попал в зону поражения. Воспоминания вернули его в коридор особняка семьи Тама. Его расширенным зрачкам и тяжёлому дыханию. Полным губам, застывшим в паре сантиметров от его губ.­ От чего бросало в какой-то непонятный, лишающий мыслей жар. Могло ли случиться так, что Там хотел его поцеловать? От этой мысли по спине пролетел табун мурашек. Это просто смешно. Однако Кавина напугало осознание того, что у него эта мысль не вызвала отвращения. Смущение, неверие – да. Но отвращения не было. Они ведь уже, можно сказать, целовались. И это было... неплохо. То есть... Боже. Это какая-то дикость. Кавин определённо не был геем. Он всю свою жизнь приударял за девушками и уж точно никогда не думал о поцелуях с парнями. О поцелуях со своим другом – тем более. Он поднёс руки к лицу и слегка раздражённо потёр глаза, пытаясь выкинуть эту мысль из головы. Так пытаются проснуться. Но если сны часто легко забываются, то эти образы всё ещё бились о стенки мозга, не желая исчезать. Вот Там стоит перед ним, сдвинув брови и сжав челюсти чуть не до хруста. Орёт на него, будто имеет на это право. Ещё в особняке, прижимаясь спиной к холодной стене коридора, Кавин в какой-то момент резко осознал, что глаза Тама имеют цвет густого шоколада. Такого горячего, что можно обжечься. И его руки, с силой сжимающие плечи Кавина, были такими же горячими, будто Там весь пылал, разожённый собственной яростью. Той, от которой, кажется, вот-вот вспыхнут ресницы. И что теперь? Это была слишком откровенная стычка, чтобы ничего не значить. Вопрос так и повис в голове нескладным гулом. Там сказал всё забыть, но Кавин сомневался, что такая тактика сработает. Он не хотел, чтобы его друг опять "взорвался" в неожиданный момент, ведь это именно он первым нарушил сегодня их негласное молчание о поцелуе в баре. Так что, кажется, было бы лучше поговорить обо всём напрямую. И Кавин обязательно поговорит. Как только соберётся с мыслями.

❀❀❀

Они не говорили о том, что произошло. Таму казалось, если сказать это вслух, дать их действиям названия, то всё станет реальным. Как если бы они прошли точку невозврата. Сидеть на уроках, делая вид, что ничего эдакого не случилось, посмеиваться над историями ЭмДжея, болтать с Рэном и пытаться не задерживать дыхание каждый раз, когда их с Кавином взгляды пересекались, было единственным, что он мог сейчас сделать. Они договорились всё забыть, а значит он может, если захочет, бросить ему привычное "эй, бро", и это будет крошечным шагом в привычную стабильность. В нормальность. За последние три дня Кавин не пытался поговорить с ним о случившемся, что позволило Таму вздохнуть с облегчением. Хотя в грудной клетке что-то неприятно ворочалось с боку на бок от осознания того, что его другу, кажется, на всё это было плевать. В то время как Там провёл почти половину той ночи в попытках отогнать от себя мысли об их почтипоцелуе. И о том, что почувствовал, когда они с Кавином стояли так близко, что их губы практически соприкасались. Снова. Конечно он не представлял себе, как поцеловал бы его. Притянул бы ближе к себе, зарываясь пальцами в мягкие волосы на затылке. Или нежно обхватил бы его шею, чтобы затем медленно провести рукой вниз, проникая за вырез рубашки, оглаживая пальцами выступающие ключицы. Он совершенно точно об этом не думал. И сейчас, сидя в столовой с друзьями, Там решил, что не пойдёт на следующий урок. Очередная скучная лекция, на которой он непременно не найдёт ничего лучше, чем снова незаметно пялиться на профиль Кавина. Как это и случалось постоянно в последние дни. Там пытался заставить себя не смотреть, но взгляд будто под действием магнита то и дело возвращался к высоким скулам и контуру пухлых губ друга. "Не думать о нём. Не думать о том, что нужно не думать о нём" – бесполезная мантра, которая ничерта не помогала. Там на секунду сжал пальцами переносицу, а затем с негромким выдохом откинулся на спинку кресла. ...Кавин болтал с ЭмДжеем, краем глаза незаметно наблюдая за Тамом. В разговоре активно фигурировала новая модель спортивного байка, выпущенная на днях, но это было последним, что сейчас беспокоило парня. Он всё ещё не поговорил с Тамом о случившемся. Прошло три дня, а Кавин всё не мог найти подходящего момента. Да и что бы он сказал? Не мог же он просто подойти к нему и спросить: "Эй, слушай, Там, я тебе нравлюсь? Ты ведь тогда хотел меня поцеловать, да?". Он же не идиот. Такой разговор точно ничем хорошим не закончится. А пока он пытался найти подходящие слова, Там практически поселился в его голове. Иногда Кавин ловил себя на том, что он смотрит на друга. Просто смотрит. И в такие моменты, когда Там поворачивает голову, случайно ловя его взгляд, сердце у Кавина против воли совершает затяжной кувырок и ударяется о гортань. И это немного пугает и вызывает чёртово недоумение. Как случилось так, что он начал занимать всё больше мыслей в его голове, вытесняя остальные? С этим определённо стоило что-то делать. Сегодня он поговорит с Тамом. Он снова бросил взгляд на друга. Там сидел в кресле, расположившись в привычной царской манере, допивая свой сок из стакана. А когда парни встали, хватая с диванчиков свои вещи, чтобы идти в класс, он вдруг произнёс: – Не пойду на следующий урок. Хочу побросать немного мяч в кольцо. Рэн флегматично пожал плечами, давая понять, что эта затея не для него. ЭмДжей тоже ответил что-то вроде "Не, чувак, я хотел послушать сегодняшнюю тему". И Кавин кивнул, соглашаясь с ними, хотя это могло бы стать отличной возможностью остаться с Тамом наедине и поговорить. Но что-то подсказывало ему, что лучше найти того в зале во время урока и застать врасплох, чем вот так сразу пугать возможностью серьёзного разговора. Нечестная тактика, но так было необходимо. Они разошлись. В кабинете Кавин занял своё привычное место у окна и попытался сосредоточиться на лекции. Однако мысли всё продолжали крутиться вокруг Тама. За столько лет дружбы он неплохо изучил его характер, так что отчасти понимал, что эти его вспышки неконтролируемого поведения объясняются тем, кем, в общем-то, и является Там – мальчишкой, не получающим достаточно любви. Особенно материнской. Это лишний раз доказывало то, как он себя вёл. Может, тот поцелуй в баре пробудил в Таме эту потребность в любви. Но всё, что мог сейчас сделать Кавин, это поговорить с ним начистоту. Кавину не нравятся парни, и с Тамом они могут быть исключительно друзьями. Он смог просидеть буквально половину занятия, так и не услышав, о чём была лекция, и решил спуститься в спортзал под предлогом похода в туалет. Отпросился у преподавателя и вышел из класса. По дороге до спортзала Кавин подумал, что эту ситуацию просто нужно пережить, как стихийное бедствие. Поцелуй стал чем-то вроде камня, брошенного в воду – создал немного ряби на воде, но вскоре всё успокоится. В зале никого не было, значит Там уже ушёл переодеваться после игры. От секундной мысли о том, что у Тама хотя бы не будет возможности прибить его баскетбольным мячом, захотелось истерически рассмеяться. Кавин вздохнул, расправил плечи, пытаясь справиться с нервозностью, и вошёл в раздевалку. Лампы были выключены, позволяя естественному солнечному свету, слабо проникающему сквозь матовые стекла окон, освещать помещение. Там как раз только вышел из душа, уже одетый, с полотенцем на шее. Его тёмные волосы густо вились на макушке и липли на мокрый лоб. Они встретились взглядами, и оба настороженно застыли на пару секунд. Затем Там отвёл глаза, промакнул лицо полотенцем и отвернулся, возвращаясь к лавке, на которой лежали его вещи. Бросил через плечо: – Тоже решил прогулять урок? – Не совсем, – Кавин откашлялся. Чёрт. Столько раз прокручивать в голове этот разговор, а в самый ответственный момент растерять все слова. Там, до этого сушивший волосы полотенцем, уставился на него. Кавину на секунду показалось, что его взгляд обнажился. Он не мог объяснить. Но потом он снова закрылся, холодея. Он убрал полотенце в сумку и, перебросив её через плечо, направился к выходу из раздевалки мимо Кавина. Может подумав, что Кавин не собирается ему ничего говорить, а может просто решив уйти от разговора. – Там... – он ухватил его за руку повыше локтя, останавливая. Тот повернул голову и уставился на руку Кавина, всё ещё держащую его, а затем посмотрел ему в глаза. Кавин тут же убрал руку и сказал, пытаясь придать голосу больше уверенности: – Думаю, нам стоит поговорить о том, что происходит. Там развернулся к нему всем телом, вздохнул и сложил руки на груди: – Не понимаю, о чём ты. Вот значит как. Решил разыгрывать непонимание. – Там, перестань вести себя как ребёнок и поговори со мной, – произнести это получилось почти спокойно, лишь челюсти непроизвольно сжались немного сильнее, чем обычно. – Я не веду себя как ребёнок, – Там продолжил ломать комедию, и его тон стал немного насмешливым, а Кавин ощутил, как эта ситуация начинает бесить его до зуда под ногтями, – И мы уже разговариваем. Видишь, стоим и... – Боже, просто заткнись. Несколько секунд Там просто смотрел на него, а затем слегка качнул головой. Усмехнулся. Так, что Кавина это моментально взбесило ещё сильнее. – Вот и поговорили. Там отвернулся, снова собираясь уйти, когда Кавин бросил ему в спину вопрос, после которого можно было смело признать себя полным идиотом: – Я тебе нравлюсь? Там замер. Сердце пропустило удар. Он медленно повернулся к Кавину. Хотел рассмеяться, но какого-то чёрта этого сделать не получилось. – О чём ты говоришь? – голос звенел, выдавая целую гамму чувств из смеси испуга, смущения и ярости. Точнее, он злился первые несколько секунд, потому что не привык справляться с проблемами иначе, но Кавин встретил его таким решительным взглядом, что его ярость мгновенно испарилась, так и не успев вспыхнуть. Там ощутил, как похолодели руки. – Вчера... – Кавин продолжил забивать гвозди в крышку его гроба, – Было похоже на то, что ты хотел меня поцеловать. Там промолчал. А что бы он мог ответить? "Да, хотел"? "И, кажется, всё ещё хочу"? А вот здесь – стоп. Там мысленно себя одёрнул. И на мгновение почувствовал такую всепоглощающую усталость, что это почти оглушило. И устал он отнюдь не от бросания мяча в кольцо. Мысли, гудящие в голове в последние дни, выматывали похлеще всяких тренировок. Он отвёл взгляд от Кавина, но остался на месте, позволяя тому всё же сказать всё, что он хочет: – Давай всё проясним, Там, – Кавин слышал свой голос и хвалил себя за то, каким спокойным он был, – ты и сам видишь, в последние дни отношения между нами немного натянуты... и мне не нравится такая ситуация. Мы же F4, мы с самого детства держимся вместе, мне не хотелось бы, чтобы всё это рухнуло, – он сделал паузу, набирая немного воздуха в лёгкие, – Тогда в баре, я поцеловал тебя только для того, чтобы не вляпаться в драку, ты же знаешь. Надеюсь, то, что произошло в твоём доме, мне и вправду показалось, – и снова пауза, но Там так и не поднял взгляд, – В любом случае... Я не гей, Там. Мне нравятся девушки. А с тобой мы друзья. Так что давай просто вернёмся к нормальному общению, как это было раньше до всего этого недоразумения. Там наконец посмотрел на него. И снова Кавин заметил что-то в его взгляде. Что-то слишком личное. А затем он немного нахмурился, сдвинув тёмные брови ближе к переносице. Кавин уже стиснул челюсти, ожидая возмущений. Но Там молчал. От этого вдруг стало очень херово. И эта тишина между ними билась в ушах гулким шумом. Через, казалось бы, целую вечность Там вдруг усмехнулся. – Как здорово, что ты во всём разобрался, – он слегка покачал головой с какой-то ненормальной, нервной улыбкой, напоминающей оскал, – Жаль, что я для себя так ничего толком и не решил. – О чём ты... – Кавин резко прервал фразу, потому что Там вдруг двинулся к нему. Он должен был кое-что проверить. Понять для себя, что же именно чувствует. И, может, отчасти удостовериться, что Кавин не солгал. Что всё, что произошло, для него лишь досадное недоразумение. Вихри мыслей крутились в голове, и Там, всё ещё не совсем понимая, что именно собирается сделать, начал подходить ближе к другу. Заставляя его инстинктивно отступать назад к стене. Снова, как тогда в особняке. Только сейчас Там уже сам хотел оказаться ближе. Он подошёл к нему почти вплотную, так, что запах Кавина накрыл его с головой. Манго. Морской бриз. Прохладная свежесть. Пьянящее искушение. Там подумал, что сходит с ума. Потому что, кажется, сейчас он сделает что-то, после чего всё точно никогда не станет нормальным. Взгляд пробежался по телу Кавина, будто оценивая масштабы собственного полного провала, а затем вернулся к тёмным радужкам. "Прекрати это!" – орало подсознание. И, кажется, то же самое кричали широко распахнутые глаза Кавина. Но Там сделал ещё шаг к нему, утыкаясь взглядом куда-то в шею друга. Дыша так, как будто весь воздух из помещения кто-то выкачал, оставив лишь сладкий запах Кавина – такой густой, что он почти отдавался на языке. – Что, по-твоему, ты делаешь, Там? – это прозвучало слишком резко. Так, что он вздрогнул. – Я не знаю, – сбивчиво проговорил он, – Боже, чувак, понятия не имею. Взгляд переместился на пухлые губы, так призывно приоткрытые из-за тяжёлого дыхания Кавина. Ещё одно крохотное движение вперёд, заставляющее друга нервно прошептать: – Там, послушай меня… это… Неправильно. Он хочет сказать – это неправильно. Но договорить так и не успевает, потому что в следующее мгновение Там касается его губ своими. Обещая себе умереть после этого. Сразу же. Он осторожно целует нижнюю губу Кавина и каким-то краем сознания надеется, что тот сейчас его оттолкнёт. Должен оттолкнуть. Но Кавин замирает, а через секунду обхватывает его за затылок и с силой прижимает крепче к себе, отвечая на поцелуй. Его губы мягкие и горячие, и Там с упоением сминает, вылизывает их, раздвигая. А Кавин послушно открывает рот, встречая его язык, пытаясь втянуть его в себя. От этого крышу сносит основательно. Потому что Кавин, который не гей, Кавин, с которым они могут быть лишь друзьями, впивается в его губы, всасывая, прикусывая. Опровергая все свои слова, которые он только что говорил. Руки Тама, которые он в какой-то момент начал сжимать на плечах Кавина, видимо, боясь, что тот сейчас исчезнет, перемещаются ему на талию, почти с нажимом проходясь по рёбрам вверх-вниз. Заставляя Кавина разорвать поцелуй с влажным звуком, чтобы судорожно вдохнуть. Жёсткая одежда под пальцами раздражает — хочется прикасаться к коже, потому что, Там уверен, кожа у Кавина гладкая и горячая, но всё, что сейчас открыто — это шея. Поэтому Там прижимается к ней губами, открывая рот и выводя на ней языком несколько осторожных кружков, втягивая в себя. Сходя с ума от вкуса Кавина. Спускаясь ниже, к вороту рубашки, растёгнутому на несколько верхних пуговиц, проходясь влажными поцелуями вдоль левой ключицы, и снова возвращаясь к шее. Замыкая какой-то свой личный круг ада. Кавин запрокидывает голову назад, чуть ли не ударяясь ей о стену, позволяя Таму проходиться широкими мазками мокрого языка по шее. А когда он слегка прикусывает чувствительное местечко у её основания, Кавин выгибается навстречу, теснее прижимаясь к парню. Его глухой стон вламывается в сознание. От чего по телу пробегают мурашки, а в пах горячими толчками ударяет кровь. ­ Господи. Там отрывается от шеи и снова возвращается к губам, врываясь в горячий рот. Непроизвольно толкается бёдрами к Кавину, вырывая из него новый прекрасно-сладкий стон. Потому что у Кавина, очевидно, в точности такая же проблема, вызывающая давящую боль в штанах. – Там... – на выдохе. И его пальцы, зарывшиеся в волосы у Тама на затылке, сжимаются сильнее. Это заставляет того открыть глаза, поймать взглядом распухшие, зацелованные губы Кавина. Медленно, словно во сне, наконец, осознать, что именно сейчас между ними происходит. – Блять... Усилием воли Там делает шаг назад, почти рывком убирая руки с талии друга. Кавин тоже открывает глаза и выглядит совершенно оглушённым, хватая ртом раскалённый воздух. То, что он считает произошедшее только что огромной, мать её, ошибкой, чётко написано в его постепенно проясняющемся взгляде. – Какого... хера, Там? – у Кавина кровь в висках бьётся с такой силой, что, наверное, можно оглохнуть к чертям. Он подносит руку к лицу и легко проводит подушечками пальцев по гудящим губам. Смотрит на Тама в ожидании ответа. Реальность опускается на плечи вместе с окутывающим полумраком. – Просто... проверил кое-что, – Там с трудом узнаёт собственный голос. Кавин смотрит на него так, как смотрят, наверное, на умалишённых людей. И это удивление громче любых слов. – Просто проверил? Просто... Да что с тобой не так, чувак? Там несколько секунд сверлит его прямым взглядом, а затем просто разворачивается и уходит. На этот раз Кавин его не останавливает.