Утонувшая в водах Босфора

      Лина практически заснула, как вдруг услышала тихие шаги Фатьмы. В том, что это была она, сомнений даже не возникло.       Тяжело вздохнув, попаданка закрыла глаза и погрузилась в сон, никак не решаясь менять судьбу Элиф или мешать планам Фатьмы. Ещё не время, за вмешательство можно будет дорого поплатиться.       Дальше же всё шло как в ускоренной съёмке. Вот девушки просыпаются, вот они понимают, что у них пропало всё сбережение... Не у всех, конечно же. Вот Калфы уже начинают поиски и находят сбережение, о, как неожиданно, под подушкой фаворитки Шехзаде. Лина, наблюдая всё это время за Фатьмой, чувствовала лишь тошноту. Противная, гадкая, лишь бы натворить делов девчонка... Ей нужна была не столь власть, сколько причин и ресурсов натворить кому-нибудь пакость.       Айла, проследив за взглядом рыжеволосой хатун, лишь хмыкнула. Но душой попаданка ощущала, что русинка разделяет с ней эту неприязнь к Фатьме.       Для других девушек она амбициозная, девушка с лидирующими взглядами, но для них и остальных, кто уже устал от беспорядков в гареме, та лишь крикливая обезьяна.       Когда же Элиф объявили виновной, Фатьма и тут не осталась в стороне, а начала медленно подготавливать девушек к бунту. Фразы «кто-то пытается подставить нас!», «кто-то хочет учинить беспорядок в гареме», то и дело проскальзывали от неё, тем самым подбивая девушек к всеобщему недовольству к Хюррем.       Хотелось выть. Хотелось уже что-то поменять, а не переживать моменты сериала. – Я устала, – фыркнула Лина. – Если нечем заняться, то иди и успокой малышек, – ответила Айла, расчесывая свои чёрные локоны так, словно вокруг неё не зачинался бунт.       И всё же, подруга была права. Самым младшим девочкам в гареме было, как минимум, страшно, ибо они ничего толком и не понимали. Потому, поднявшись, рыжеволосая направилась прямиком к девочкам, пока остальные наложницы успокаивали Элиф. – Не бойтесь, – начала ласково гречанка. – Этот вечер пройдёт, как и все другие. Наступит завтра, будет порядок и тишина, – не все малышки понимали сказанного, но тихий голос и успокаивающая интонация заполняли эти пробелы.       Дети от восьми и до четырнадцати всё меньше обращали внимание на шум, вместо этого сосредоточившись на попаданке. А Лина, в свою очередь, начала рассказывать им сказки. Умом она понимала, что девочки вряд ли уснут, но хоть чуть-чуть успокоить их хотелось.       И так прошли мучительные часы ожидания.       Но, наконец, вошли аги. Им был дан приказ выставить бывшую фаворитку, обвинённую в воровстве из дворца, но наложницы не дали им этого сделать, вместо этого нагло оттолкнув тех от Элиф. Последняя же, поняв, что это ей конец, решилась на отчаянный шаг.       Крики заглушили весь гарем, пока первая наложница Мустафы заживо горела. Интересно, неужели идея с самосожжением казалась ей лучшим вариантом из всех?       Запах жареной человеческой плоти быстро разрастался по всей комнате, крики ужасов от других наложниц заглушал собственный вопль боли Элиф. Лишь тогда Лина почувствовала ужас, страх. Это не просто «момент из сериала», это происходит прямо перед её глазами! И она могла бы помешать, если бы решилась!       Чувство вины, жалости и ненависти застилали глаза, угрожая обратиться в слёзы. Даже Фитьма и Айла были в ужасе, не говоря уже о других рабынях. Вот тогда то и настал момент «Х», момент бунта против Хюррем...       Наложницы баррикадировали главные двери, а всех несогласных на бунт наложниц посадили у стены, грубо велев им заткнуться.       Среди них была и Лина с Айлой, что никаким образом не собирались принимать участие в этой самоубийственной идеи. – Руки убери! – крикнула русинка на наглую рабыню, что посмела пихнуть её поближе к стене.       Рыжеволосая же, обняв колени, закрыла глаза и принялась считать, когда этот ужас, наконец, закончится... Не было даже сил и желания сопротивляться, лишь поскорей оказаться в тишине.       Были крики, ругательства, недовольства. Но Лина не поднимала голову, зажав уши руками. Но даже так она слышала как Дайе командовала слугам, чтобы те скорее выбили дверь и поспешили на помощь законной жене Султана Сулеймана.       И тут, словно вспомнив о чём-то важном, гречанка подняла голову из колен. – Нужно убрать всё от дверей! – тут же подорвалась та к Айле, но услышала её не только русинка, но и ещё пара девушек, брошенных к стене. – Фатьма оставила тут двух девушек, которые следят за этим, – без доли интереса ответила брюнетка, но глазами всё-таки пробежалась по гарему. – Просто пошли их к Шайтану, нас больше, – не унималась Уста, поднимаясь с пола. – Вперёд, девушки, вперёд! – уже громче обратилась она к остальным наложницам.       Рабыни быстро переглянулись между собой, но Лина к этому времени уже была у главных дверей и в одиночку принялась отодвигать столы и сундуки, что мешали Дайе и служащим гарема пробраться к ним. – Эй, а ну немедленно отойди! – крикнула одна из прихвостей Фатьмы, быстрым шагом направляясь к рыжеволосой хатун. – Только попробуй её тронуть, обещаю, ты зубов не досчитаешь, – прошипела в ответ Айла.       Другие же, наблюдая за этим, решили, что сила и справедливость на их стороне, а потому уже через минуту вместе с Линой и славянкой баррикаду разбирали и остальные наложницы, оставив подсосов Фатьмы где-то наблюдать в стороне. Всё-таки, им со всем гаремом не справиться.       И наконец, всё закончилось. Да, устаканилось всё лишь спустя ещё пару часов, но всё же, прекратилось.       В эту ночь никто так и не поспал. Сначала выгоняли зачинщиков бунта, хотя Лина знала, что к сожалению, Фатьма ещё вернётся. Потом бегали лекари туда-сюда к Хюррем Султан, потом разгневанная Дайе проверяла не изменилось ли что в гареме, а там уже и утро. – Я этой Фатьме все волосы вырву, если увижу. Устроила переполох, лишила нас всех сна, так нас ещё и наказали за пару тройку тупиц! – бушевала брюнетка, натирая пол. Лина понимала злость подруги, ибо ей тоже ужасно хотелось спать или хотя бы отдохнуть, а не наводить порядок. Но увы, никто им днём спать не позволит.       Единственная радость была в том, что Разие даже так не оставляла наложниц и всё равно спускалась к ним, в основном, конечно, к гречанке. – Разие Султан, моя единственная радость в тёмные дни, – улыбалась попаданка, поклонившись юной госпоже. Девочка же на столь лестное высказывание смутилась, но мягкой улыбки в ответ не сдержала. – Бедные, эта ночь была такой длинной. Я до сих пор не пойму, для чего мама всё это устроила, – вздохнула Султанша. – Так вы знали, что это всё дело рук Махидевран Султан? – Не только, – тут же поспешила исправить девочка, после чего огляделась на наличие подслушивателей. – Идём.       Разие повела наложницу брата в свой излюбленный тёмный уголок, где они обе могли присесть на подушки и как следует всё обсудить. – Матушка со мной ничего не обсуждала, лишь сказала не выходить никуда вечером. Но её разговоры с бабушкой меня настораживали, я слышала кое-что краем уха, но они постоянно отгоняли меня куда-нибудь поиграть, ничего мне не доверяя, – то, с какой грустью говорила это малышка, заставило сердце Лины пропустить болезненный удар. Постоянные интриги родственников, должно быть, не приносили радости девочке. Получала ли она достаточно внимания? А любви? Или в сердце черкашенки одни интриги, да Мустафа? Может, именно поэтому Разие предпочитает гарем? – Госпожа, вашу матушку нужно срочно вытаскивать из этой ямы покушений и интриг, но увы, сама она этого сделать не сможет. Я снова видела будущее, на этот раз печальное. – Что там, хатун? Говори уже, – тут же напряглась девочка. – Если Махидевран Султан продолжит с Хюррем Султан воевать, то не только всё положение повелителя к себе потеряет, но и у Мустафы с отцом отношения испортятся, – начала Лина, наклонившись к Разие поближе. Увидев, что Султанша ужаснулась от её слов, гречанка продолжила. – Сейчас Султан очень любит и ценит Мустафу, но если Махидевран продолжит его против Хюррем использовать, то это плохо кончится, Шехзаде на себя гнев навлечёт. – И что же мне тогда делать? – отойдя от удивления и ужаса, прошептала Разие. – Будьте рядом со своей мамой, напоминайте ей, что Мустафа хоть и её защитник, но не должен на себя гнев Султана навлекать. А ещё, не стоит лезть к Хюррем Султан, иначе эта женщина ей такие проблемы принесёт, что нынешние покажутся раем. Пусть думает о будущем и не совершает опрометчивые поступки. Будьте рядом. Всегда будьте с ней рядом. – Но я ненавижу это, Айше! – выплеснула эмоции девочка. Слёзы застилали ей глаза, но юная Султанша с раздражением смахивала их, продолжая говорить. – Всё моё детство были эти интриги, была Хюррем, слёзы и боли моей матушки. Сначала было больно, а потом хотелось кричать «хватит!», когда мама и бабушка готовили очередное покушение, план, ещё какую-нибудь ерунду. Я сбегала, всегда уходила куда-нибудь поиграть, учиться, к тётям или к отцу. А теперь ты хочешь, чтобы я была со всем этим рядом? – постепенно тирада сошла на шёпот и Лина, что до этого молча слушала, сочувственно поджала губы. Она и подумать не могла, как от действий родителей могут страдать дети, а тем более ещё такие юные. Разие Султан была нежным цветком, а не воином в клетке. А теперь, получается, попаданка словно сама призывала её оставаться в дискомфорте и интригах. – Но вы можете положить этому конец, образумить и показать, что вам тоже больно! – рыжеволосая слабо, но настойчиво сжала плечи девочки, вынуждая ту заглянуть ей в глаза. – Это всё ради спокойного и мирного будущего, нужно немного пострадать сейчас, а затем наслаждаться жизнью полной грудью. – Султанши всегда страдают, Айше. Мне так сказала бабушка. – Тогда станьте первой госпожой, что изменит это. – Ты веришь, что я смогу? – Конечно! И да, ещё кое-что. Я не Айше, – на это темноволосая Султанша лишь улыбнулась.       Разие Султан прислушалась к совету хатун и до возвращения отца и брата была с Махидевран рядом, стараясь говорить с ней как можно больше и всем своим видом показывая, что никакая Хюррем не стоит проблем её прекрасной матушки.       А Лине было грустно, что роль взрослого и ответственного родителя на себя пришлось взять ребёнку.       Черкашенка так погрузилась в свою борьбу, что даже не замечала, как больно её дочери и как ей не хочется жить среди этого. Она сбегала, хотела тишины и покоя, но сейчас решилась и осталась, чтобы спасти брата от проблем в будущем. И уберечь Махидевран от ошибок. – Если у меня будет дочь, то ни за что не заставлю учавствовать её в своих злодеяниях, – размышляла однажды гречанка, расчесывая гребешком свои рыжие локоны.       Постепенно в гарем вернулась тишина и спокойствие, но ровно до того момента, как Гюльшах назначили Хазнедар, а Даей же, напротив, обычной калфой.       Гюльшах, почувствовав вкус власти, тут же поспешила показать девушкам свой статус и начала кидать угрозы и обещания, что каждая получит то, что заслужит: награду или наказание. Но, учитывая дурной нрав этой женщины, наложницы часто слышали от неё упрёки и ругательства, нежели похвалу. – Девушки, все в ряд, Шехзаде и повелитель вернулся! – кричала калфа, выстраивая наложниц в ряд. От Лины не ускользнуло то, как одна из бывших служанок Хюррем – Нора, сделала маленький шажок вперёд и не опустила голову, тем самым надеясь привлечь внимание Мустафы.       Уста на это лишь усмехнулась. В голове у неё уже был план, касательно Норы, она же в будущем Эфсун.       Но старший Шехзаде прошёл мимо девушек, ища взглядом лишь Элиф, от чего было по-настоящему больно за несчастную и уже мёртвую девушку. Если эксперты из 21 века не врали, то гореть заживо это невероятно болезненная смерть.       После этого всё вновь было тихо, лишь когда в гарем вновь наведалась Разие, Лина улыбнулась и поклонилась девчонке. – Госпожа, вы как раз вовремя. Сейчас будут выбирать наложниц для танца к Шехзаде. – Поэтому я и здесь, Лина, – улыбнулась в ответ Султанша, наконец чувствуя свободу и предвкушая веселье. – Почему ты не в строю? – А я не хочу. – Как это? – не стала скрывать своё удивление темноволосая, на что девушка лишь хмыкнула и кивнула в сторону угла.       Поняв намёк, Султанша, разгладив складки платья, направилась прямиком в их место. – У одной из наложниц злой умысел на вашего брата, она бывшая служанка Хюррем, но на деле по её приказу попытается его убить. – Да как она смеет?! – тут же нахмурилась Разие и уже хотела была подскочить с подушек, но Лина перехватила её за руку и, чуть сжав, утянула на место. – Сейчас мы ничего сделать не сможем. У нас ни доказательств, ни признания. Можем помешать ей сейчас, но она явно попробует пробраться к Шахзаде снова. – По лицу вижу, что ты уже что-то придумала, хатун. Говори же, – в отличие от Лины, Разие не разделяла и не чувствовала никакой радости. Предсказание её, по правде, пугало. – Мы не должны мешать ей. Пусть делает, что считает нужным. А потом... – наклонившись к ушку Разие, наложница принялась рассказывать ей весь свой план, в том числе включая самые мелкие детали и нюансы.       Закончив, попаданка не смогла сдержать корыстной насмешки, когда увидела огонёк мести и готовности в глазах юной госпожи. Разие была в деле.       Лина попросила госпожу спуститься в гарем и на следующий день, но на этот раз, чтобы предотвратить ситуацию с Гюльшах и Дайе, с чем юная госпожа отлично справилась, поставив новую Хазнадер на место одним своим присутствием.       Попаданка ещё не знала, сильно ли это изменит будущее, но по крайней мере, Махидевран не пойдёт разбираться к Хюррем, а Мустафа, в свою очередь, не навлечёт на себя гнев отца, защищая мать. – Айла, я такое предотвратила, ты бы знала! – радовалась рыжая, вызывая у русинки лишь раздражение. – Я так рада, что Разие Султан существует. – Да я вижу, вы с ней прям лучшие подруги, – не удержалась и съязвила брюнетка.       Тем временем, уже была готова Нора для ночи с Шехзаде. Разие иногда злобно посматривала на наложницу, но ничего ещё сделать не могла, а Лина же коротала время за игрой на арфе и старалась не думать о том, что её план может не сработать.       К счастью, когда девушка вернулась, Дайе уже восстановили на прежней должности и об этом было объявлено всему гарему.       Наложницы с удовольствием приняли прежнюю хазнадер и выразили это искренним поклоном, что сделала и Лина с Айлой. – Даже ты рада, – прошептала гречанка, на что русинка лишь хмыкнула, не скрывая слабой улыбки.       Всё-таки, Гюльшах всем нервы помотала, а ведь была старшей калфой всего ничего!       Тем временем, в своих покоях завтракал Мустафа, но не один, а вместе с Норой.       Юноша всё не мог налюбоваться миловидной девушкой, её застенчивая, но искренняя улыбка заставляла его сердце биться чаще, вытеснив собой всю боль касательно Элиф.       Будучи поэтом, парень верил в любовь с первого взгляда и прямо сейчас он был уверен, что между ним и Норой пробежали первые искры влюблённости.       Ему не хотелось уходить, остаться здесь казалось правильным решением, а завтрак хотелось растянуть подольше, лишь бы остаться с этой прекрасной наложницей.       Но вот, в дверь постучали и вошёл один из стражников. – Шехзаде, пожаловала Махидевран Султан. – Проси, – тут же ответил Мустафа, поднявшись со своего места. – Мне уйти? – подскочила за ним и Нора. – Да, я позову тебя вечером, – нежно сжав руку девушки, ответил юноша.       Именно эту картину застала весенняя роза Сулеймана, как только вошла в покои сына.       Нора, быстро поклонившись, поспешила вернуться в гарем, чем вызвала у Лины улыбку.       Реальность потихоньку меняется и именно так, как нужно ей. Разие отлично ей помогала, но гречанка не думала о юной госпоже как о части плана, скорее, как о союзнице. Лишь благодаря своей сестре Мустафа сейчас не в ссоре с отцом, а Махидевран избежала парочку глупых ошибок. – Матушка, что случилось? – тут же спросил Шехзаде, как только за наложницей закрылись двери. – Тебя отец видеть желает, иди скорей к нему, – Гюльбахар не скрывала своей радости. Она была счастлива, что Султан уделяет столько внимание и времени Мустафе, её сыну. Практически каждый во дворце мог сказать, что наложница Султана расцвела, светилась от счастья.       Радость матери подхватил и Мустафа, кивнув, он тут же поспешил подготовиться ко встречи к отцу. – Лина, мы хоть чуть-чуть сдвинулись вперёд? – спросила Разие, тяжело вздохнув. Всё это очень давило на девочку. Ей хотелось играть, гулять и бегать, а не следить за тем, чтобы у Махидевран и Мустафы всё было хорошо. Всё-таки, девочке было всего одиннадцать, но она ещё не понимала, как сильно изменила реальность и помогла своей семье. – Госпожа, вы сделали лучшую работу, – не скрывала улыбки Лина, ободряюще похлопав Султаншу по плечу.       Осознание, что Мустафа не в ссоре с Сулейманом и Хюррем нечего ему наплести придавало рыжеволосой уверенности, но в то же время она понимала, что это всё только начало, лишь цветочек в поле. Предстояло ещё слишком много работы, но с хладнокровной Айлой и милой, но сильной Разие казалось, что все трудности будут им по плечу. Но так ли это..?       Но увы, бывшая Нора, теперь ныне Эфсун портила всё настроение прямо с утра, а затем и Фатьму с Фидан вернули в гарем, что тоже неприятной болью в груди отдало.       Вынув из платья талисман сестры, Лина невольно сжала его в руках. В последнее время камень всё чаще неприятно жалил её, словно предупреждая о чём-то. Действовать с Эфсун нужно быстрее? Или он так реагировал на врагов? Попаданка не знала, но хотела бы. – Смотри, бежит! – вывела подругу из мыслей Айла, кивнув в сторону Хюррем, что в ярости направлялась прямо к Валиде. Видимо, уже столкнулась с Фатьмой... – Прекрати! – хихикнула Лина над комментарием брюнетки, поспешив прикрыть лицо ладонью. – О, смотри, обратно бежит, – на этот раз засмеялась и Айла, на что рыжеволосая только громче рассмеялась, запрокинув голову назад.       Конечно же, в гареме никто не оставил без внимания возвращения Фатьмы и Фидан. Девушки вокруг них столпились, да только и делали, что хотели поскорей подробности узнать. – Как вам удалось избежать наказания? – спросила первая. – Хюррем Султан не боитесь? – задала вопрос поинтересней Ниса Хатун. – Мне нравится Ниса, – шепнула на ушко Лине Айла. – Мне тоже, – кивнула та.       Но всё же, как и любое представление, это тоже подошло к концу и наложницы быстро разошлись. – Хюррем им лицо сожжёт, – поделилась с русинкой гречанка. – Ты меня на грех выводишь. – На какой? – Убийство!       Прочие интриги рыжеволосую не интересовали. Проблемы Нигяр, Ибрагима и прочих её не волновали, как и походы Эфсун к Шехзаде. Ну ходит и ходит. План то у неё есть. Лишь Разие всё вздыхает, да просит Аллаха поторопиться, да подальше несчастную отравительницу от брата отослать. Желательно ещё и казнить.       Но вот только в то время, как они ждали, Валиде уже объявила о своём решении поженить Айбиге и Мустафу.       Племянницу Айше Хавсы Лина видела пару раз, но никакого значения не придала. А зачем? Она знала, что свадьбой все только пошумят, да успокоятся, но вот вторая новость... – Айше! – ворвалась прямо в кабинет музыки Разие, ища взглядом рыжеволосую.       Девушка же, нехотя оторвавшись от арфы, тут же встала со своего места и поклонилась. – Госпожа, я не- – Матушка хочет Эфсун из дворца выслать. Скажи, правильное ли это решение? – не дослушав, перебила юная Султанша. – Я сначала обрадовалась, когда услышала, но что скажет братец? – добавила та, подойдя к хатун поближе. – Ничего не выйдет, моя Султанша, Шехзаде прикажет её обратно вернуть, так ещё и обиду затаит. Отговорите маму, скажите, что наложница скоро сама себя погубит. – А если не послушает? – Будет плохо, но не смертельно. Нашему плану это никак не помешает, – уверив девочку, Лина тяжело вздохнула и вновь вернулась к своему музыкальному инструменту.       Она устала ждать... Хотелось поскорее уже ощутить всю терпкость и счастье любви, радость, может быть даже борьбы. Но талисман под сердцем и тёмные сны напоминали ей о том, что стоит быть терпеливой и не действовать бездумно. Истории пишут победители, а за ошибку её никто не простит.       Засыпая этой ночью, Лина чувствовала тревогу на душе. Но от чего? Этого она сказать не могла. Вертелась из стороны в сторону, но всё никак не могла отбросить тревожные мысли. В прошлой жизни у неё был персональный психолог, интернет, родители и сестра... А здесь, в прошлом, она не могла даже за советом к кому-то обратиться. Айла, конечно, очень скрасила её жизни, но тепла, которым её избаловали братья и сестра, больше не было.       Лишь холодные стены, твёрдая кровать и ничуть не греющие одеяла.       И всё-таки, попаданка уснула. – Лина, – позвал едва ли слышно чей-то голос. – Иди ко мне.       Повинуясь, девушка двинулась к нему.       То, что это лишь сон, гречанка не сомневалась. Слишком лёгкими были её шагами, а вокруг лишь дымка, а не полноценные декорации. – Есения! – лишь увидев силуэт сестры, обрадовалась Лина. С того дня, как она попала в гарем, ни наяву, ни во сне она её не видела. А ведь так ужасно скучала!       Не дожидаясь ответа, рыжеволосая тут же кинулась к старшей и заключила ту в крепкие объятия, на что Есения добродушно рассмеялась и сжала младшую в ответ. – Ты так выросла! – восхищалась её зеленоглазая, ничуть не изменившаясь в своей красоте сестра. – Мне так тебя не хватает, Сеня, – в отличие от старшей, хатун выглядела куда печальней. Хоть боль от потери спустя три года и притупилась, но так и не исчезла. А видеть родного человека вновь, пусть и во сне, было не столь радостно сколь грустно. Ведь когда она проснётся, ни сестры, ни братьев и даже сурового отца рядом с ней не будет. – Я пришла не заставлять тебя плакать, милая. Ты должна собраться, – пригладив локоны Лины, Есения улыбалась мягко, но говорила уверенно. – Скоро твой шанс и я не хочу, чтобы ты его упустила. Ты у меня очень ласковая и нежная лилия, которой нужно быть в окружении любви и заботы. Справишься – получишь всё. – Так ты меня направлять будешь? – позабавилась та. – Можно и так сказать. Иди. Твоя судьба это любовь, а не холодный пол, – кивнув, Есения в последний раз провела рукой по плечу младшей и, улыбнувшись, исчезла в дымке, оставляя у Лины приятное ощущение тепла.