Утонувшая в водах Босфора

      Следующие недели прошли спокойно. Сонай коротала время в библиотеке, а иногда и за арфой. Ей вполне было хорошо и в компании с самой собой, пока Мустафа был занят государственными делами. Но вот что-то не давало ей покоя, словно какая-то деталь упущена. Даже амулет сестры, который попаданка продолжала носить с собой, вызывал странное покалывание у груди. Что же это было? Какая незримая опасность пряталась в стенах дворца?       Несмотря на своё нежелание, к девушкам гречанка также спускалась и старалась разделить с ними хотя бы один приём пищи за день. С наложницами лучше дружить, так что запираться в комнате на целый день и избегать их Сонай себе запретила. С каждым днём было легче, некоторые невольницы и сами шли на контакт, но конечно же были и те, кто объявили рыжеволосой бойкот. Айше так тем более не сдавалась, но все её сплетни не имели основания, так что встревать в ссоры с огорчённой хатун гречанка не стала. Рабыню тоже можно было понять. — Завтра новеньких девушек завезут, — поделилась последними новостями Айгюн, намывая Сонай в хаммаме. — Давно пора, совсем тут как-то пусто, — хатун даже глаз не открыла, наслаждаясь действиями калфы. Руки у той, несмотря на тяжёлую работу, были нежными. — Джемре обязательно одну к Шехзаде отправит. — Я в ней не сомневаюсь, Махидевран Султан могла бы ей гордиться, — Джемре по-прежнему была не приветлива к рыжей хатун, часто отгоняя её от гарема в покои. Фаворитка, конечно же, не забывала напоминать, что она имела все права находиться там, где ей хотелось, но похоже, женщине просто хотелось досадить ей. Ещё чуть-чуть и попаданка действительно начнёт беспокоиться, не решит ли незадачливая калфа отравить ей еду, дабы она ей глаза не мазолила своим присутствием? — Чем я её обидела, Айгюн калфа? — Она всегда была вредной женщиной и если что-то шло не так, как она хотела, то для неё это было чем-то на подобии вызова. Значит что-то неправильно, — Темноволосая хмыкнула, смывая мыло с гречанки. — Сколько гордости и упрямости…       Следующий день Сонай провела в комнате, читая сборник стихов на родном греческом. Язык она, конечно, не забыла, но читала медленнее, чем раньше. Это хотелось исправить.       Шум в гареме не привлёк её внимание, она помнила о том, что для Шехзаде были доставлены новые девушки и планировала глянуть на них за ужином в общей комнате. Терзать себя мыслями о том, что любая из них может уже быть сегодня приглашена в покои наследника, она не стала. Накручивать себя лишнего, а потом страдать из-за этого, конечно, было любимым занятием каждой уважающей себя госпожи османской империи, но пожалуй, не сегодня.       Перевернув страницу, Сонай отвлеклась из-за стука и, на секунду удивившись, ответила разрешением войти. Кто это вдруг к ней пожаловал? — Сонай хатун, Шехзаде ждёт тебя в саду, оденься теплей, — это был Барыш. Позабыв о книге, рыжеволосая улыбнулась и кивнула евнуху.       Стихи были оставлены на кровати, а сама наложница, окрылённая приглашением любимого, уже копалась в поисках подходящей одежды. За предыдущий хальвет Шехзаде не был скуп и приподнёс своей фаворитке в качестве даров два сундука, большую часть которых занимали ткани. Гречанка не пожалела и поделилась некоторыми из них и с другими наложницами. Да, в каком-то смысле это было для того, чтобы с девушками было легче и быстрее сдружиться, но лучше быть честной перед собой и не обманываться благородными бескорыстными целями. Если судьба будет мила к рыжеволосой, то за свой век она ещё успеет устроить благотворительность и не только для жителей дворца. Помимо тканей, часть которых была спущена на платья, в сундуках также были новые масла, духи и украшения. Фаворитка очень оценила это, но ещё больше в подарках её порадовали книги, нити для вышивания и пергамент с чернилами. Наконец-то она могла занять руки мелкой работой! Наложнице действительно этого не хватало во дворце.       Любуясь в маленькое настольное зеркальце, Сонай поправила на себе белоснежное лёгкое платье с открытыми плечами. Совета «одеться потеплее» она словно и не вспомнила. Все мысли были лишь о встрече и прогулке, а не о погоде. Ко всему этому, гречанка решила попробовать в первый раз надеть корону. Она не была большой и не усыпана огромными и дорогими камнями. Украшение было изыскано усыпано мелкими и, как раз под цвет платья, белыми и серебряными жемчужинами и камушками. Сонай сразу влюбилась в эту корону и, не долго думая, надела именно её. Было непривычно нести на волосах что-то тяжелее диадемы, даже волнительно. — Будь смелой и сильной, — смотря в собственное отражение, сказала попаданка.       Айгюн сопроводила Сонай в сад к Шехзаде, а затем вернулась к своим делам. Рыжеволосая же, не скрывая улыбки, поспешила к юноше и, не дав тому опомниться, заключила его в крепкие объятья. — Мустафа, я соскучилась! — не смотря на то, что прошли едва ли недели с их последней встречи, фаворитка лишь сейчас, увидев любимого вновь, поняла, что действительно очень за ним скучала. — И я по тебе, — наследник и сам с удовольствием для себя отметил, как быстро радость от встречи сменила его усталость от работы. Обнимая гречанку в ответ, они постояли так ещё какое-то мгновение, просто наслаждаясь друг другом и тем теплом, которое проходило через них. Спокойно и приятно, их собственный безопасный круг из нежности и влюблённости. — Пойдём, я обещал тебе прогулку, — первый отстранился Шехзаде и двинулся вперёд, к выходу из территории дворца. Сонай догнала его за пару шагов и, позабыв о приличии, взяла за руку, мягко сжав. Мустафа, конечно, удивился такому, ибо здесь так не принято, но контакт не был ему противен, даже наоборот. Такой детский, но добрый жест. — А куда мы идём, неужели в лес? — Ты правильно угадала. Мне показалось, что нам с тобой нужно обязательно устроить ужин среди диких кабанов и прекрасных цветов. — Пикник! — с приятным удивлением догадалась Сонай, вызвав тем самым у сына Султана смешок. — Верно. — Мы с семьёй часто ужинали в поле после особого трудного дня, — начала Сонай, легко шагая рука об руку с юношей. — Там мы наблюдали за закатом, разговаривали и много смеялись. Я была бы очень счастлива разделить подобный момент с тобой, Мустафа. У этого всего была такая волшебная атмосфера, что ты просто обязан это почувствовать! — Сказать честно, я и не думал, что от ужины на улице ты будешь в таком восторге. — Дело не в еде, глупый. А в том, с кем ты её разделяешь, какие разговоры вы ведёте и как новое место влияет на вас, — рыжеволосая понимала, что у неё и Шехзаде разные менталитет, но это означало лишь то, что они могут больше рассказать друг другу о чём-то, поделиться чем-то сокровенным, чего первый сначала не поймёт, но будет бережно хранить. По задумчивому лицу парня гречанка понимала, что информацию о том, почему его фаворитка так восхищена идеей пикника, у него отложилась в памяти. Кто знает, может они почаще будут выбираться на природу? — Твоя семья не ссорилась во время всего этого? — вдруг спросил наследник. — Ни в коем случае! Дэмьян и Кир иногда могли пособачиться между собой, но это было негласным правилом: во время ужина никто не ссорится. В конце концов, работа часто разделяла нас и отнимала всё свободное время, так что когда мы выбирались на ту поляну все вместе, то никому не хотелось ругаться. Мы были счастливы и даже если кто-то был в обиде, то это быстро забывалось. Обиду закапывали с каждой шуткой. — Тогда я просто обязан попробовать этот вариант со своими братьями, — попаданка быстро догадалась, что речь о Баязиде и Селиме, которые готовы в люблю секунду поругаться за милую душу. На самом деле, в будущем это может обернуться большой трагедией, так что, пока они дети, было бы действительно неплохо усмирить их пыл. — И сестёр позови, — кивнула Сонай, не озвучивая своих мыслей. — Ох, Михримах и Разие… — то, как Мустафа вздохнул, вспомнив о дочках Султана, заинтриговало. По сериалу Михримах была единственной дочерью Султана и потому Сулейман души не чаял в ней, любил всем своим сердцем. Но теперь, ломая канон экрана, о себе заявила Разие. От последней гречанка ничего не слышала о том, как у неё складывались отношения с младшей, а может стоило? — Они не в ладах? — решила углубиться в эту тему хатун. — Мягко сказано, — неохотно признал наследник. — В совсем юном возрасте они говорили друг другу столько гадостей, что даже наша покойная Валиде была в ужасе от услышанного. Винила во всём матерей. Моя матушка и Хюррем Султан были вынуждены объяснять девочкам, что они, как дочери падишаха, не смеют задирать друг друга, но они успокоились лишь тогда, когда нас сослали в Эдирне. Сейчас я не знаю, как они относятся к друг другу, но уверен, что ничего не поменялось. — Вот уж неожиданность… — попаданка была искренне удивлена, что девочки не просто не в ладах, а во вражде друг с другом. Если вдуматься, то ничего необычного в этом не было. Одна дочь Хюррем, вторая Махидевран. Да и отец явно сыграл не последнюю роль. И хоть Разие показывала себя не как последнюю нежную девицу во дворце, вполне имея силу и ярость, как в случае с Эфсун, Сонай сомневалась, что Михримах будет ей ровней. Госпожа луны и солнца была гордой, хитрой и в будущем не побоится пойти по головам, а вот её старшая сестра всегда хотела спокойствия и мира, лишь вынуждено обнажая клыки когда надо. С одной стороны, так похожи, но с другой они совершенно разные. — Ты и Разие Султан похожи… — фаворитка улыбнулась, чуть замедляя шаг. — Такие сильные и волевые, вынуждены сражаться, чтобы у других в жизни было спокойствие, которое вы тоже так отчаянно хотите в своей жизни. — Я обязательно сделаю всё, что в моих силах, чтобы все мои любимые люди и жители этой империи жили без страха перед будущим и были спокойны, — Сонай на это лишь сильнее сжала ладонь юноши, показывая этим невинным жестом, что она полностью за него. Она в него верит. — Шехзаде! — тут же отвлёк влюблённых от разговора один из янычар. — Всё готово. — Отлично, тогда можете идти, — двое стражников поклонились и удалились прочь. Сонай же, подняв голову, увидела перед собой удивительную картину. Это была совсем не та поляна, которую она видела у дворца. Нет. Это была куда лучше. Даже самый искусный художник не смог бы передать ту красоту, которую видела гречанка. Место было окружено высокими деревьями, что словно закрывали это место от любопытных глаз. Цветов здесь было не так много, ими не было усыпано всё пространство, но и пару ромашек тут и там вполне естественно дополняли картину. В самом центре, где ещё пару минут копались двое янычар, было подготовлено место для них двоих. — А я всё гадала, почему мы с пустыми руками идём, — ярко улыбнулась рыжеволосая, после чего отпустила руку Шехзаде и поспешила прямиком на подготовленное янычарами место.       И всё же, какой тут вид!       Раскинув руки в стороны, Сонай вдохнула полной грудью, прикрыв глаза. Было так легко позабыть обо всём мире и остаться здесь, но увы, рано или поздно придётся вернуться во дворец. Но, по крайней мере, они могли насладиться вместе этим свиданием, не так ли? — Напоминаешь мне самого себя, я также радовался, когда повелитель меня с собой в поход брал, — Мустафа даже представить себе не мог, что лишь одна прогулка так осчастливит его фаворитку, но наблюдать за этим было сплошным счастьем. — Ты и сейчас рвёшься в поход, изменилось ли что? — добродушно пожала плечами гречанка, после чего схватил Шехзаде за руку и утянула к себе на простынь. — А ты против? — А я буду ужасно скучать! — и Сонай даже не сомневалась, что скучать она и правда будет. Военные походы длились, как минимум, пару месяцев, а там ещё и подготовка, сборы, возвращение. Муторно. — Тогда мы будем обмениваться письмами, — заключил юноша, ласково проведя большим пальцем по щеке рыжеволосой.       В гареме девушки наслаждались сплетнями, быстро забывали свои корни и даже учёба их надолго не удерживала. Казалось, что они просто вынуждены будут в итоге находить отдушину лишь копаясь в чужом нижнем белье, пересчитывая косточки и решая, кто будет обычной рабыней, а кто сумеет себя госпожой сделать. Потому с Мустафой говорить было действительно интересно, обсуждать с ним всё, начиная от семьи и заканчивая политикой. Шехзаде какие-либо черты не проводил, позволяя своей фаворитке высказать мнение о том или о сём. Конечно, у Сонай была своя голова на плечах и где притормозить, а где высказать что-то кардинальное она понимала, но сама мысль, что юноша не закрывает ей рот какой-нибудь фразой по типу «не бабье это дело» льстило. Уважение к девушкам Махидевран и Разие в нём точно заложили, да и Сулейман явно был хорошим примером, как поступать не стоит. — Понравились ли тебе стихи соотечественников? — вдруг спросил Мустафа, на что попаданка кивнула. — Очень. Даже не верится, что люди могут создавать такие изумительные и красноречивые строки лишь из одних слов. Мне никогда не давались стихи… — И в этом нет ничего страшного. Не каждая душа лежит к написанию стихов, иногда она тянется к другому. В твоём случае, например, к музыке. Я видел, как ты наслаждалась процессом, играя на арфе. — Но вокруг меня все пишут, Шехзаде. Ты пишешь красивые стихи, Разие Султан пишет и даже наш повелитель и его великий визирь. Я невольно чувствую себя дурно от того, что не могу прилично срифмовать и пару строчек, — девушка отвела взгляд, глядя себе в ноги. Ей нравилась учёба, узнавать что-то новое, набираться навыков и опыта, но письмо. О, оно никогда ей не давалось. Учитель был очень недоволен тем, что гречанка даже простое четверостишие создать не может. — А если наш повелитель захочет с тобой обсудить творчество великих писателей, а ты ему в ответ что?! — причитал евнух, на что тогда ещё Лина вздыхала. Обсудить то она обсудит, местных авторов 16 века она запомнила, но вот написать что-то самой это нет, не просите. — Сонай, — из размышлений её вывел Мустафа, подцепив пальцами подбородок фаворитки и заставив тем самым вновь смотреть в его сторону. — Может быть, твоё желание творить ещё просто не проснулось, а может милостивый Аллах даровал тебе совершенно другое предназначение. Тебе не стоит расстраиваться из-за того, что что-то не выходит. Может, так оно и надо? Никто не-       Закончить Шехзаде не позволили, чей-то пронзительный крик рядом тут же заставил молодых людей подскочить. — Помогите! — кричала явно перепуганная девушка. Сын Султана первым вышел из оцепенения и кинулся несчастной на помощь, а Сонай, помедлив ещё секунду, направилась следом на ватных ногах. Что же там случилось? От переживания гречанка хотела бы остаться на месте, да не идти никуда, но с Мустафой было безопаснее, правильней.       Вцепившись пальцами в юбки платья, рыжеволосая старалась не отставать, но стоило им настигнуть того место, где кричала неизвестная, так попаданку тут же прошибла дрожь по всему телу.       Какого..?       Перед ней была Елена хатун. Та, что по сериалу стала фавориткой Мустафы и создала ему немало проблем тем, что считалась свободной девушкой, а не гаремом. Может, именно её скорое появление так беспокоило гречанку, а она не могла и вспомнить? Как она вообще умудрилась забыть такую важную деталь в сюжете? Ей пора бы всё записать.       Но всё это отошло на второй план, когда к Елене приблизились разбойники. Вот от чего она кричала. В сериале ведь всё было точно также. Мустафа спасёт её, не назвав своего имени и кто он на самом деле такой, они влюблятся и всё. Спасай тонущих. Но раз Сонай тут, то нужно этому помешать.       Расправив плечи, фаворитка уже с удовольствием для себя отметила, что старший наследник как раз поспешил разобраться с невежественными мужчинами и спасти девицу в беде. Брюнетка даже не сразу заметила, что теперь была не наедине с разбойниками, но больше не кричала. Сонай, воспользовавшись этим, подошла к той и приобняла за плечи. — Не бойся, ты в безопасности, — успокаивающе прошептала та, концетрируя внимания Елены на себе, а не на драке Шехзаде с разбойниками. — С-спасибо… — только и ответила в шоке та. Видимо, ещё не отошла от нападения. Сонай не могла её винить. Когда ты хрупкая девушка, а на тебя идут двое мужиков, то, эх, хорошего точно не жди. Сочувствовать брюнетке хотелось искренне, благо всё обошлось. — Вы в порядке? — тут к разговору уже и Мустафа подключился, преподав нахалам урок. — Да, спасибо большое! Если бы не вы… — Елена не закончила, судорожно делая вдох. Гречанка мягко погладила ту по спине, надеясь, что этот жест поможет пострадавшей больше сконцентрироваться на реальности. — Всё кончилось, нахалы ушли. — Да, верно, — наконец выдохнула брюнетка. — Если бы не вы, кто знает, что бы со мной было. — Да, наш Шехзаде очень благородный человек, — как ни в чём не бывало, кивнула Сонай. — Шехзаде? — глухо переспросила Елена, на что получила ещё один кивок. Попаданка специально раскрыла все карты, дабы у молодых людей и шанса не было для какой-либо искры между ними. Мустафа недовольным не выглядел, но всё же и сам на секунду растерялся. — В таком случае, благодарю вас, Шехзаде! — девушка поспешила опуститься на колени, но юноша быстро остановил её, удержав за плечи. — Не стоит, бросьте! Любой уважающий себя мужчина не позволил бы такому случиться. — И всё же, я невероятно благодарна вам. — Не стоит, лучше возвращайтесь скорей в отчий дом, — спасённая на это только кивнула и, всё ещё на ватных ногах поклонилась и поспешила покинуть лес.       Заметив, как Мустафа провожает незнакомку взглядом, Сонай не удержался. — Красивая, правда? — усмехнулась та, застав старшего наследника врасплох. — Не красивей тебя, — не дав себе смутиться, ловко выкрутился тот. Вот же. — Думаю, нам пора возвращаться во дворец, — словно желая избежать неловкости, сын Султана, нежно взяв фаворитку за руку, повёл ту обратно к их месту. — Точно пора, у тебя руки как ледышки! — Прости, — не перестав улыбаться, ответила та. Но у самой поляны взгляд девушки помутнел и, сжав руку возлюбленного как можно крепче, она провалилась во тьму.       Приходила в себя Сонай уже не в лесу и даже не на открытом воздухе, а в каком-то неизвестном ей помещении. Или известном? Перед глазами всё ещё была не чёткая картина. Хмурясь, фаворитка предприняла попытку приподняться на локтях, но кто-то, видимо, заметив это, мягко, но требовательно уложил её обратно на кушетку. — Осторожней, хатун, — предостерёг её ранее незнакомый голос. Тяжело вздохнув, Сонай прикрыла глаза и спустя мгновение вновь открыла их, проверяя, стал ли мир вокруг неё чётче. К счастью гречанки, да, стал. — Кто вы? — спросила она первое, после чего не удержалась от кашля. Собственный хриплый голос тоже её неплохо так напугал. — Повитуха, — ответ заставил Сонай подняться с места с новой силой. Повитуха?! Здесь? — Несносное дитя, — лишь закатила глаза женщина приличного возраста. По настоящему раздражённой она не выглядела. Скорее недовольной тем, что к её совету не прислушались. — Что со мной? — не обращая на это никакого внимания, спросила хатун. — Беременна ты, а в холода гуляла! Как так можно? — причитала женщина с морщинами вокруг глаз. Но Сонай уже не слышала её, приложив руки к ещё плоскому животику. Это что… у неё там внутри уже кто-то есть? Нет, едва ли, срок меньше месяца. И всё же. — Я беременна, — не веря, прошептала гречанка. — А вы уверенны? — Я в своей практике ещё ни разу не ошибалась, — хмыкнула повитуха. — Спасибо! — и подскочив с кушетки, Сонай тут же бегом бросилась прочь из комнаты прямо в покои Мустафы. — Куда?! — лишь донеслось ей в след, но гречанка уже не слушала. Мысль была лишь об одном: нужно скорей рассказать ему! — Куда это она так несётся? — шепнула Айше одна из наложниц, когда Сонай пробежала мимо гарема. — Надеюсь, на верную смерть от палачей, — лишь хмыкнула в ответ оскорблённая недавно красавица, продолжая спокойно себе вышивать. На деле же ей и самой было любопытно, что с рыжей пришибленной не так. — Шехзаде! — даже не постучав и обойдя стражников, ворвалась в чужие покои Сонай. — Сонай? — удивился Мустафа и даже уже успел обеспокоенно подняться со своего места, дабы проверить, всё ли у его фаворитки в порядке? Но та, едва ли переведя дыхание, уже кинулась к нему в объятья. — Я беременна! — улыбнулась та, не в силах более молчать. — О Аллах… — лишь прошептал наследник, а затем и сам озарился счастливой улыбкой и крепче прижал гречанку к себе. — Беременна и потому так носишься? — Прости, сама не знаю, что это вдруг нашло. — Так, — старший наследник отранился, но придерживая Сонай под руку, повёл ту к кровати и, усадив, накинул ей на плечи тёплое тяжёлое одеяло, тут же замотав в него фаворитку. — Больше никакого холода и бега, сидишь тут. — Я как птичка в гнезде! — рассмеялась та, но в одеяло с удовольствием укуталась. — Теперь тебе нельзя так халатно относиться к себе и к своему здоровью, — это Шехзаде добавил уже серьёзно, но нежность в его взгляде не позволила улыбке Сонай дрогнуть. Он лишь заботился о ней и ребёнке, который сейчас лишь формировался. — Ой, подожди… — вдруг спохватилась рыжеволосая, схватив Мустафу за руку. — Я беременна. Действительно беременна, — реальность медленно накатывала на попаданку. Да она ни в одной из жизни матерью не была! Да ещё и всегда младшей из сиблингов считалась, едва ли знала что-то о беременности и родах, помимо ужаса и возможных последствий в виде разрывов, выпадения волос и прочей «радости» жизни. — Верно, ты подаришь нам прекрасного Шехзаде или Султаншу, — словно не замечая внутренних метаний фаворитки, кивнул Мустафа. Он ласково поглаживал ладонь возлюбленной, уже воображая, как будет учить ещё даже не рождённого сына стрелять из лука, как отреагирует семья на то, что он теперь отец. А если будет девочка, то он всё равно обязательно научит её сражаться на саблях, дабы в женихи не напрашивались чёрт знает кто. Стоит ли говорить, как счастлив он был? А вот Сонай хотелось накрыться с головой. Ей было страшно, очень страшно. Ей, семнадцатилетней девушке было вынуждено не просто пронести всю беременность, но ещё и родить. В 16 веке!       «Блять», — лишь мелькнуло в рыжей головушке. — Моя лунилокая, ты не счастлива? — шёпотом спросил юноша, на что та качнула головой. — Просто мне страшно, — честно ответила та. — Я ещё никогда не была ответственна за чужую жизнь и теперь мне предстоит как следует заботиться о себе ради ребёнка. — Ты не будешь одна, — пообещал наследник, продолжая ласково поглаживать чужое лицо. — Рядом с тобой будут служанки, старшая калфа. Повар будет готовить только те блюда, которые захочешь ты и никто не осмелится быть тебе или нашему ребёнку угрозой, — чем больше он говорил, тем лучше становилось попаданке. В конце концов, так много женщин осмеливались и рожали, несмотря на боль и трудности, так чем же она хуже? Дьявол на плече также шептал, что роды будут стоить того, чтобы получить власть. Лишь с помощью неё можно пустить корни во дворце и удержаться, лишь с помощью неё можно набраться сил и делать что пожелаешь. Тебе буквально хватит родить одного мальчика. Гречанка уверена, что могла бы сделать это. — Извини, — вновь засияла та, — что-то я действительно расстроилась. Беременна так мало, а уже столько эмоций. — Главное, что ты в порядке, — улыбнулся наследник и поцеловал возлюбленную в лоб. — Всё будет хорошо, я рядом.