Утонувшая в водах Босфора

— У неё есть шансы? — спросила Махидевран, не отрывая взгляда от фаворитки сына на кушетке. — Мы не знаем, госпожа, если девушка откроет глаза, то мы сможем что-то сделать, но пока она ближе к Аллаху, чем к нам, — честно ответила лекарша.       Разие даже слышать этого не хотела. Держа руку Сонай, она чувствовала, как по её щекам текут слёзы, даже не думая останавливаться. Её подруга. Та, что стала чуть ли не старшей сестрой, сейчас лежала без сознания и боролась в темноте за жизнь. И это бедняжку ещё омыли от крови. — А что насчёт ребёнка, хатун?! — нервничала Гюльбахар, готовая, но не желающая слышать страшные новости. — Я не могу осмотреть девушку в таком состоянии, но скорей всего, плод уже мёртв.       Махидевран схватилась за сердце, тяжело задышав. Её первый внук и уже мёртв. — Матушка, — позвала юная госпожа, смахивая со своего лица слёзы. — Мама, кто это был? Кто посмел совершить такое преступление?       Женщина ничего не ответила. По версии большинства людей, это был несчастный случай. Дескать, гречанка поднялась с постели, вышла за водой, ибо стражников не оказалось на месте, да и упала с лестницы. Так просто жестокую расправу обернули в несчастный случай. — Стражники утверждают, что одна девушка их направила в сад, а другая утверждала, что там кто-то был, — лишь поделилась новой информации роза Султана Сулеймана. Она не была глупа и понимала, что «несчастные случаи» в гареме зачастую кровавый способ расправы. По себе могла судить.       Разие не покидала Сонай ни на минуту. По крайней мере, по возможности старалась не отходить надолго. Читала гречанке вслух книги, рассказывала о новых событиях в гареме, о том, что девушки очень волнуются за свою подругу и все желают, чтобы она непременно открыла глаза. Конечно, Султанша преувеличивала, но надеялась, что это заставит уже не чужого ей человека очнуться, открыть глаза. И на пятый день произошло чудо. — Я буду! — вскрикнула попаданка, резко открыв глаза и приподнявшись. — Сонай! — неверующе пролепетала темноволосая госпожа, после чего, придя в себя, мягко, но настойчиво уложила хатун обратно. — Лежи, тебе нельзя двигаться. — Разие Султан? — рабыня начала осматриваться, но каждое движение приносило ей боль. Затею пришлось быстро оставить, но руки на круглый животик гречанка всё же положила, выдохнув. — Разие, я спасла его. Я спасла своего ребёнка! — Ты очень нас всех напугала, Сонай. — И всё же, откуда ты здесь? — Мустафа решил, что за Манисой нужен присмотр матушки, как главы гарема, — начала рассказ дочь Султана, мягко поправляя тонкое одеяло на попаданке. — А лично меня ещё попросил оставаться с тобой рядом, беременность и роды это ведь то ещё испытание. И, как видно, не зря он был обеспокоен. — Мой Шехзаде послал мне лучшего защитника, — слабо, но искренне улыбнулась гречанка, сжимая руку девчонки. Госпожа перед ней стала старше, с каждым мгновением она была всё ближе к тому, чтобы превратиться из девчушки в девушку, но пока что. Пока что в ней ещё прослеживались эти детские черты лица. — Я думала, что это я твой лучший защитник, — хмыкнул чей-то знакомый голос у входа.       Приподняв голову, Сонай только и могла, что с удивлением открыть рот. — Госпожа, — поклонилась дочери Султана Айла, а только затем подошла к гречанке и пригладила рыжие локоны той. — Тебе бы в хаммам. — Айла хатун, она только глаза открыла, — причитала юная госпожа, но Сонай, наблюдая за ними двумя, только улыбнулась.       Однако, что произошло в ту ночь, попаданка вспомнить не могла. Но точно была уверена, что это не несчастный случай. Она помнила, как её толкнули, перед этим прошептав что-то прямо на ухо. Однако, кто это был?

***

— Плод цел и продолжает расти! — не без улыбки вынесла вердикт акушерка, вызвав вздох облегчения у всех присутствующих. — Скорее, прикажите повязать моему внуку талисманов и оберегов, — отдала распоряжение Махидевран, а только потом посмотрела на саму Сонай. — С этого момента ты будешь жить в отдельных покоях, которые я запрещаю тебе покидать до рождения ребёнка, ты меня поняла? Ты носишь внутри не просто малыша, а наследника великой империи. Его безопасность это главный приоритет. Ты больше не можешь глупо рисковать, ссориться с девушками из гарема и подвергать жизнь ребёнка опасности. Пока зачинщик всего этого не будет найден, с тебя глаз не спустят.       Фаворитка на это могла лишь кивнуть. Спорить с матерью любимого она не собиралась, да и обижаться за то, что она очевидно ставит жизнь внука выше тоже. — Госпожа, у меня только одна просьба, — робко начала хатун, но после кивка продолжила. — Пусть со мной рядом Кёсем и Айла хатун будут. — Хорошо, позволяю.       После этого, Сонай, наконец, разрешили выздоравливать в своих покоях. Ей требовалось пройти пешком не так уж много до своей новой обители, но девушка всё время придерживалась за Айлу и то и дело просила передохнуть. Всё-таки, ночное покушение сильно сказалось как на ней, так и на её теле в целом.       К счастью, даже суровая Айла отнеслась к этому с пониманием.       Войдя в покои, Сонай на секунду забыла о боли, подняв взгляд. Её личная комната! Специально для неё, подумать только. — Они такие большие, — прошептала гречанка, до конца не веря в реальность происходящего. — Разумеется, ты ведь будущая мать старшего ребёнка Шехзаде, — улыбнулась Кёсем, радуясь за фаворитку чуть ли не больше, чем она сама.       А рыжеволосая прикусила губу, задумавшись. Действительно. Она скоро будет не просто фаворитка Мустафы, а матерью их первого и, она надеялась, не единственного ребёнка. Даже и не верилось толком. — Ложись скорей, — подтолкнула легонько свою подругу Айла и Сонай, вновь почувствовав боль, мелкими шагами дошла до кровати и не без удовольствия устроилась на мягких покрывалах. — Кёсем, Айла, я хочу немного отдохнуть, — намекнула Сонай, но девушки быстро всё смекнули и отправились в смежную комнату для служанок.       Лишь сейчас, устроившись под одеялом, попаданка смогла всё осмотреть. Её постель находилась слева от двери, а чуть дальше от входа шёл низкий диванчик и столик для приёма пищи. Пока что там, как по стандарту, стояла лишь тарелка с фруктами и кувшин с водой.       Ещё из стандартного в центре комнаты лежал не маленького размера ковёр, на котором было накинуто пару подушек. Рядом с кроватью также стояло зеркало в полный рост, а чуть дальше тахта и столик для письменности.       Последнее очень обрадовало фаворитку Шехзаде, ибо что-то писать или зарисовывать она любила, да и не ожидала, что в её покоях будет стол для какой-либо работы. Разве наложницам такое положено?       Помимо смежных комнат для прислуги и гардероба, рыжеволосая не смогла сдержать улыбки от последней, но не менее важной находки в её комнате — балкона. Ну или, как принято во дворце, террасе.       Поднявшись с постели, Сонай направилась прямиком туда, дабы вдохнуть свежего воздуха. Добираясь мелкими шажками, гречанка поняла, что это стоило того, ибо прямо в центре, помимо диванчика и мягких подушек, её ждала арфа. Её личная.       Сомнений не оставалось, Мустафа лично всё обдумал и издал чёткие приказы.       Положив руки на живот, попаданка чувствовала, как её сердце наполняется радостью и любовью. — Видишь, малыш, как твой папа нас любит! — не прекращала улыбаться рыжеволосая, не спеша обследуя свои новые покои.       Всё-таки, быть матерью старшего наследника и просто любимой девушкой Шехзаде было невероятно выгодное, но также очень опасное положение.       И чувствуя боль от каждого движения, фаворитка в этом только ещё больше убеждалась.       И всё же, пришлось вернуться обратно в кровать. Радость и счастье во вторую очередь, а в первую – здоровье и самочувствие. — Айла, иди сюда! — позвала девушка. Русинка не заставила себя долго ждать и вскоре показалась. — Нашей госпоже что-то понадобилось? — не без усмешки спросила та, чем смутила гречанку. — Дай мне сначала роды пережить, а уж потом госпожой будешь кличить. — Переживёшь, куда же денешься? — Я хочу написать письмо для Мустафы, поможешь мне, пожалуйста? — Помогу, ты лежи только.       И, взяв пергамент и чернила, Айла села за стол и кивнула Сонай, как бы говоря, что она готова.       Прикрыв глаза, рыжеволосая задумалась. Это её первое письмо. Унижаться и звать себя рабыней она не хочет, но вдруг подкачает в романтике? Столько книг перечитано, а именно в подходящий момент в голове пусто. Несправедливо. — Возлюбленный мой, пишет тебе та, кого родители прежде хотели назвать Анастасией. Имя это означает ту, что воскресла. И этой ночью я могу с уверенностью заявить, что воскресла вновь. Наверное, матушка или сестра уже рассказали тебе, что со мной случилось. Я пишу это письмо тебе из любви и желания показать, что я жива и невредима. Но, что самое главное, наш ребёнок тоже в порядке и ждёт своей минуты явиться на этот свет. Мне больно. Больно от бессознательных воспоминаний. В них я молила Смерть вернуть мне малыша, просила прощения, что не доглядела, что позволила себя и его убить, забрать от тебя. Я не верю, что это был несчастный случай. Не верь и ты, мой Шехзаде. Я благодарю тебя за то, что ты отправил ко мне Махидевран Султан и Разие Султан, с ними мне не так страшно, не так тревожно. Я лишь молюсь, чтобы и ты скорей ко мне вернулся, прижал к своей груди и сказал, что больше никто не посмеет совершить такое гнусное преступление против твоей любимой. Любимой, что ни единожды воскресла подобно фениксу. И, если понадобится, воскреснет снова. Целую твою руку и жажду скорейшей встречи. Безумно буду счастлива, если при родах ты будешь здесь, в Манисе. Засыпай спокойно, зная, что мы с ребёнком в порядке и любим тебя.       И так слова сами лились из её сознания, подобно музыке и услады для ушей. Айла записывала каждое слово, не решая отвлекать свою когда-то ученицу от мысли или комментировать это.       Лишь затем, покончив с посланием, Сонай осталась одна. И вот тогда, утонув поглубже в подушках, её охватил ужас.       Руки, метнувшись к животу, словно могли тем самым защитить ещё не родившееся дитя, запотели.       А если ребёнок не в порядке? А если родится мёртвым или с недугом, что будет ему преградой нормально жить?       Тяжело вздохнув, попаданка прикрыла глаза. Самоосуждение и ненависть накатывали на неё волнами и, казалось, что ещё немного и они утянут её под воду с головой, утопят.       Она, как минимум, точно влюблена в Мустафу, скучает по нему, ждёт его, но она бы солгала себе, если бы не призналась в маленькой прихоти иметь любовь с крупицей власти.       Когда она переродилась в этом мире, то думала, что это её шанс прожить другую, лучшую жизнь будучи не прикованной к койке и жалостным взглядом родных. Так что, даже оказавшись здесь, во дворце, Лина восприняла это как шанс устроить ещё более счастливый для себя мир, окунувшись во вселенную сериала и игнорируя все минусы и угрозы смерти.       Даже толком не родив, сколько раз попаданка успела получить за одно своё существование здесь? Даже сейчас, выжив и забрав малыша из рук смерти, Сонай не смела открыть глаза, размышляя о собственном эгоизме.       Допустим, она выбрала этот путь. Выбрала розовый мир и была справедливо скинута в суровую реальность, но в чём виноват этот ребёнок или, быть может, последующие их с Мустафой дети? Они не выбирали этот путь, а значит…       Резко открыв глаза, Сонай села.       Значит, ей придётся защитить каждого любимого ей человека в этом дворце. Придётся оставить игры и смотреть наперёд с готовностью запачкать руки в крови. — Слишком много эпика на одну меня, — вздохнула хатун, сжав переносицу. Как бы ещё всё это осуществить?       Но мыслить дальше она не могла, усталость вновь утянула её за собой, погружая в сон.       Шла неделя за неделей, но едва ли Сонай отличала один день от другого, ибо все они были как одни. Завтрак, лекарши, постельный режим, обед и лишь за редким исключением короткая прогулка в сад.       Рыжеволосая старалась не противиться режиму, понимая, что это для её же и ребёнка здоровья и блага. Но как можно безмятежно восстанавливаться, когда во дворце ещё бродит твой недоделанный убийца?       Вот и гречанка не могла. Первую неделю она могла лишь спать, дабы хоть немного вернуть себе силы, но постепенно всё больше воспоминаний стало ускользать от неё, всё больше картина той ночи окутывалась мраком.       А было ли вообще покушение? Может, правда лишь несчастный случай, как твердит гарем? Да нет уж. — Кёсем, — откладывая ложку, тихо позвала гречанка. — Что было в ту ночь, что ты помнишь? — В ту ночь? — не сразу поняла хатун, но уже через секунду её лицо озарило понимание. — А, ты об этом. В ту ночь я проснулась вместе с другими девушками от бегающих вокруг людей. Мы пошли посмотреть, что происходит и от чего суматоха, а там ты лежишь вся бледная и в крови.       Сонай чуть нахмурилась, пытаясь вновь заставить себя вспомнить. — Ты не заметила, не хватало ли кого в гареме? — Извини, Сонай хатун, на это я внимание не обратила, — опустила взгляд в пол девчонка. — Но я помню, что твоя щека полыхала красным. Это было очень хорошо видно, ты же такая бледная была!       И тут, словно вновь пережив это, рыжеволосая вспоминала о прописанной ей кем-то пощёчине. — Точно, она ударила меня! — с нескрываемой обидой подтвердила Сонай, касаясь пальцами своей щеки. Сколько ей, несчастной, уже успели прописать пощёчин за всё время? Да Хюррем за весь сериал столько не получила, сколько попаданка за пару лет в гареме.       Злость и обида вспыхнули в груди. Захотелось, чтобы виновник ответил. До этого, конечно, также хотелось, но с туманными воспоминаниями не чувствовалось такой ненависти на виновницу. — Кёсем, я хочу узнать, кто это был и их подельников, — с решимостью заявила гречанка, окончательно забыв про обед. — Что ты предлагаешь делать?       Чуть сщурившись, фаворитка Шехзаде, дождалась Айлу и Разие Султан, после чего принялась объяснять девушкам задуманное. — Вы слышали? Госпожа сегодня будет ужинать с нами! — Верно, мы увидим Разие Султан! — Интересно, проведёт ли она нас через золотой путь к Шехзаде? — Или возьмёт в услужение?       Невольницы гарема перешёптывались, то посмеиваясь, то предаваясь своим мечтаниям и надеждам.       Айле, что приходилось наблюдать за этим, хотелось закатить глаза. Идут года, меняются дворцы, гаремы, девушки, но их цели и разговоры всегда плетутся только об одном. С Сонай ей было интересно хотя бы потому, что та, каким-то чудом, привлекла внимание господина, а пустых мечтаний она и так вдоволь наслушалась и была не особо рада тому, что придётся всё это слушать вновь.       И вот, когда всё было готово к ужину, рабыни собрались вокруг Разие, которая в этот вечер решила почтить их своим присутствием. Для каждой невольницы это была возможность лицезреть госпожу, саму дочь Султана, а может даже и попасть в её милость. Такую возможность, разумеется, не собиралась терять и Айше. — Госпожа, как продвигается расследование? Нападавший на Сонай хатун человек уже был найден? — как бы к слову, обратилась Кёсем к юной госпоже. — Ещё нет, — разочаровала сплетниц Султанша, но выдержав паузу, добавила. — Но у нас есть подозреваемые и матушка обещает, что скоро с ними разберутся.       Это был сигнал для Айлы. Внимательно вглядываясь в реакцию рабынь, она пыталась найти тех, кто занервничает, кто выдаст себя. Но к её несчастью, у большинства было лишь лёгкое изумление и никакого страха. Даже Айше, что подсела к Разие ближе всех, лишь повела плечами. Для неё всё складывалось как нельзя лучше.       Но всё же, была среди рабынь маленькая, неприметная девчонка. И без того низенькая Барах стушевалась, от того выглядя ещё меньше. Её руки мелко затряслись, а сама она не смела поднимать взгляд от еды. Всеми силами она старалась стать меньше, не привлекать к себе внимание, но от Айлы ничего не ускользнуло. Вот она — новая цель. Может эта Барах не была зачинщиком, может даже не участвовала в нападении, но то, что она что-то знала, было очевидно.       Сонай, тем временем, пыталась подвести какие-никакие итоги своего пребывания в этом, даже спустя столько лет, для неё новом мире. То, что она успела пережить, в её голове не укладывалось ни в какие нормы. Хотя, может, все люди так живут, а это она одна не знала, будучи вечно болеющей Анастасией?       Вздохнув, гречанка заставила себя подняться с постели и дойти до зеркала. Хоть передвижения уже не давались ей так тяжело, как в первые дни после нападения, но всё же подниматься беременной никто не рекомендовал.       Смотря на себя в зеркало, рыжеволосая выпрямилась. — Анастасии больше нет. Той жизни больше нет. Настя умерла, — как можно твёрже и увереннее говорила своему собственному отражению Сонай. Ей давно пора было сделать это, забыть и расстаться со своим прошлым. Даже с Линой. Её тоже стоило похоронить с Анастасией.       Прикрыв на мгновение глаза, дабы перевести дух, рабыня услышала, как двери в её покои открываются. — Сонай, посмотри, — довольная, аки кот, вошла Айла, держа под локоть низенькую крупноватую девушку. — Что такое? — не понимала рыжеволосая, развернувшись к своим гостьям. Хныкающая, напуганная чем-то невольница гарема насторожила её. — Что случилось? — Она знает, кто стоит за твоим покушением, — в лоб, уже без холодной радости бросила русинка, чем заставила беременную подругу ещё больше напрячься. — Ты знаешь? — в некой растерянности уточнила Сонай у наложницы. — Не знаю! Клянусь, не знаю! — тут же завертелась та, на что Айла только крепче сжала её руку, не давая невольнице сильнее рыпаться.       Сонай же, если честно, чувствовала себя совсем растерянно. Ей было жалко низенькую девчушку, но и глупому было бы понятно, что она действительно что-то знает. Грубость и угрозы были не вариантом, да и какая после этого у неё будет репутация в гареме? Закладывать зерно стоило уже сейчас.       Набрав в грудь побольше воздуха, рыжеволосая фаворитка в пару шагов добралась до кувшина с водой и налила рабыне стакан, после чего протянула его девушке. — Успокойся, никто тебя здесь не обидит. Айла, отпусти её, — как можно спокойней, стараясь не выдавать собственного волнения, сказала Сонай. Её наставница, правда, на это неодобрительно нахмурилась, но всё же отпустила «пленницу» и даже отошла. Видимо поняла, что у фаворитки Шехзаде есть собственный план. — Как тебя зовут, хатун? –Б-Барах, — скорее прошептала, чем ответила рабыня, после чего за пару глотков полностью осушила стакан. — Барах, — мягко коснувшись её плеча, тихо начала Сонай. — Я обещаю, тебя никто здесь не обидит. Ты боишься. Но кого? Меня или тех, кто устроил покушение в гареме? Ты их видела? Они тебя угрожали?       Гречанка не была мастером в допросах, да и опыта у неё не было. Лишь книги, да игры в прошлой жизни. Как там делал Коннор из Детройта? Точно! Входил в доверие. И Сонай считала, что подобный метод с напуганной жертвой действительно может сработать. — Они убьют меня! — вместо этого, вновь запаниковала Барах, заплакав и зажмурившись. Но по крайней мере, теперь она не вырывалась. — Нет, я не позволю, — старалась убедить девушка, крепче сжав плечо другой. — Их ждёт наказание, они уже никому не смогут навредить. Тебе нужно лишь сказать мне имена.       Смахнув слёзы, низенькая девчонка сделал пару вдохов и выдохов, видимо, решаясь. И вот, впервые подняв взгляд на Сонай, она кивнула. — Хорошо, я скажу.