***
В лесу Андрей больше не делает резких движений. Теперь он старается максимально прислушиваться к природе, чтобы понять каждую эмоцию Горшка. Тот по-прежнему не подходит, но зато не прячется толком. Вместо этого он просто лежит на толстых ветках деревьев, а большие оранжевые глаза поблёскивают на солнечных лучах. Горшок молчит и ничего не говорит, только уркает и издаёт какие-то животные звуки. И Андрей в какой-то момент приходит к одной простой мысли — ему и не нужно, чтобы хозяин леса занимался красноречием. Да, слушать чужой голос и нормальные ответы на свои вопросы было бы здорово, но для понимания это всё не нужно. Андрей научился наблюдать за каждой травинкой, прислушиваться к каждой птичке, и это полностью отражает мысли Горшка. Он больше не шипит и не рычит, позволяя приходить к озеру и заниматься своими делами. Они претерпели некоторые изменения. Во-первых, импровизированные неловкие мелодии исчезли, их сменили более-менее осмысленные. Во-вторых, рисунки стали более яркими и насыщенными, а образ лешего становился всё больше похожим на реальный. Каждый поход к озеру превращается в маленькую тайну, которую никто не должен знать, иначе Прасковья точно будет не в восторге и обязательно припомнит стычку с «медведем». Андрей не хочет лишний раз тревожить бабушку, поэтому говорит ей про походы к Саше Леонтьеву. И Прасковья искренне верит в это и улыбается, так тепло и искренне. А юношу совесть сжирает, но даже она не в силах остановить желание возвращаться в лес снова и снова. Почему-то Андрею кажется, будто именно там ему и место. Оно такое тёплое, манящее и по-странному родное. Всё чаще и чаще в голову приходят мысли о том, чтобы не поступать в училище и остаться в деревне навсегда. Здесь можно найти какую-то простую работу, жить в доме бабушки и рисовать. Не это ли называется счастьем? Только вот оно невозможно: родители не отпустят, они же искренне считают, будто счастье состоит в приличной работе и ораве детей. А Андрею не нужна жизнь, написанная по самому глупому шаблону. Он маячит буквально везде и уже успел надоесть до тошноты. Его чересчур идеализируют и буквально заставляют жить по нему. Андрей тяжело вздыхает и ложится на траву. До отъезда в город осталось совсем ничего, этого не хватит, чтобы вдоволь насладиться компанией Горшка. Хочется просто взять его в охапку и увезти в город. Но даже лысому ежу понятно — подобное невозможно, ведь Горшок и лес слишком тесно связаны. Они буквально являются одним целым и не могут существовать друг без друга. И Андрей не имеет никаких прав рушить эту связь. Он не сажал лес, чтобы из-за своих эгоистичных желаний рушить маленький мир, расположенный возле деревни. Она маленькая, не примечательна ровным счётом ничем. Но этот лес… Он открывает ворота в совершенно иной мир, полный чудес и магии. За почти два месяца это место стало родным и сделало творчество в миллиарды раз лучше. Теперь Андрею не нужно часами подбрасывать монетку, чтобы выбрать тему и идею для рисования. Благодаря Горшку в жизни появились не только рисунки, но и чувства. Такие искренние и тёплые, они наполняют сердце и заставляют глупо улыбаться, стоит только представить Горшка рядом. Нет желания что-либо скрывать от него, ему всегда хочется говорить правду и исключительно правду. Даже самую мерзкую и болезненную. Таковой является скорый отъезд в город. Да, Андрей с удовольствием готов остаться в этой небольшой деревушке до конца жизни, но контроль судьбой далеко не у самого юноши, поэтому он вынужден слушаться родителей. Как какой-то прилежный пай-мальчик. — Я скоро уезжаю, — вдруг произносит Князев максимально безразличным голосом, чтобы скрыть свои настоящие эмоции. Но это совершенно не помогает. Горшок всё чувствует, и об этом сообщает лес: листья деревьев громко зашелестели, а ветер стал более сильным. Он начинает издавать противные завывающие звуки, вызывающие стойкое желание закрыть уши руками, чтобы не слышать их. — Я уеду до следующего лета и почти девять месяцев буду учиться в реставрационном училище, — добавляет Андрей и садится, облокачиваясь о ствол дерева. На глаза сползает фуражка. Её Андрей забрал с чердака и присвоил себе. Вещь кажется безумно красивой, от неё веет духом старого времени, такого печального и одновременно радостного. Это из-за прошлого владельца фуражки — Василия, дедушки Андрея. Если верить рассказам Прасковьи, старший Князев сильно любил этот головной убор. Мужчина купил его на выпускной, а после носил всю оставшуюся жизнь. Прасковья упоминала, что её муж отдал ей фуражку перед тем, как уйти на фронт. «Носи и вспоминай меня», — говорил Василий и улыбался, он не показывал своего страха. Этот мужчина был по-настоящему сильным и в самые плохие времена повторял: «Прорвёмся». Он никогда не говорил ни жене, ни своим детям о войне. Та не длилась десятилетиями, но четырёх лет было достаточно, чтобы устроить хаос. И вот спустя много времени Андрей носит эту фуражку. Её знатно потрепало время, и со стороны она выглядит не шибко привлекательно. Но юноша всё равно нацепил её на свою голову, и не для того, чтобы впечатлить Прасковью. Просто юношей двигало странное желание. В отражении зеркала на Андрея смотрел его дед, чьи юношеские фотографии сохранились на пожелтевших страницах альбомов. Своим родственником Андрей действительно гордится. Возможно, именно поэтому и начал носить старинную фуражку. — Я не смогу вернуться раньше, хочу, но не смогу, — Андрей чувствует острую вину за каждое сказанное слово. — Мой дом далеко отсюда. Горшок реагирует на сказанное моментально: ветер усиливается, заставляя листья громко шелестеть, а птицы закричали, будто в ярости. Природная стихия настолько усиливается, что фуражка слетает с головы и приземляется прямо на поверхность озера. Это заставляет сердце Андрея сжаться и замереть на месте. Юноша чувствует, как кровь леденеет в его жилах, а в горле встаёт противный ком размером с яблоко. Страх сковывает тело и заставляет слышать все звуки так, будто они доносятся сквозь километровую толщу воды. Она обволакивает всё тело юноши и делает из того беспомощного и маленького котёнка. Андрей смотрит на озеро и чуть ли не плачет: фуражка упала прямо в центр и с каждой секундой всё больше и больше погружается в воду. Потерю этой вещи ни в коем случае нельзя допустить. Андрей не простит себя, если не достанет шапку и так глупо потеряет её. Но и залезть в воду не может: тупая фобия вызывает только слёзы и желание убежать как можно дальше от проклятого водоёма. Пока Андрей медлит и думает, фуражка почти полностью погружается в воду. Это заставляет сорваться с места под шум деревьев, взять длинную палку, которых в округе много, и подойти к самому краю озера. Оно вовсю бушует из-за ветра и вызывает на спине юноши целый табун мурашек. Они проносятся по всему телу, из-за чего появляется противная дрожь. В её власть попадают руки, и ветка из-за них начинает напоминать змея. — Леший тебя укуси! — нервно сглатывает Андрей и погружает кончик палки в воду в попытке зацепить фуражку. Удаётся плохо: из-за дрожи ветка не попадает в нужное место. Это заставляет по-звериному взвыть от отчаяния. Кажется, звук удивляет Горшка и приводит того в ступор. О подобном сообщает лес: он резко затихает, и теперь слышно только дрожащий голос Андрея, находящегося на грани истерики. Она подступает всё ближе и ближе, напоминая дикого хищного зверя. Он имеет огромное, постоянно меняющее форму тело, цепкие лапы, способные поцарапать любого, острейшие зубы, разрывающие даже самых стойких и сильных людей. И Андрей всё пытается убежать от «животного». Оно прямо сейчас может помешать в спасении фуражки. Последняя медленно, но верно опускается на дно, которого почти не видно. В какой-то момент Андрей подходит к краю так близко, что не удерживает равновесие и падает в воду с громким воплем, полным дикого ужаса. Но даже в таком состоянии Князев умудряется схватить фуражку и крепко сжать её в руках перед тем, как страх окончательно сковывает любые движения. Андрей идёт ко дну, а его лёгкие стремительно теряют запас кислорода. Глаза закрыть не получается, и Князев видит очертания чего-то непонятного, но красивого. Возможно, этим «чем-то» является сама смерть. Она пугает, но только тем, что бабушка будет обвинять в случившимся себя, а Горшок будет скучать. Андрей проваливается в сон, выпуская изо рта последнюю струю кислорода. Юноша видит перед собой кромешную тьму, конца которой, кажется, нет и в помине. Андрей сжимает руку и отчаянно бежит куда-то вперёд в попытке найти выход. Только вот его всё нет и нет, а ноги вязнут в непонятной угольно-чёрной жидкости. Она утягивает в себя, и вскоре Андрей оказывается погружённым в неё по пояс. Молодой человек кричит от ужаса и дикой паники и в ту же секунду понимает, что изо рта вытекает непонятная субстанция. Она, в конце концов, затекает во второе «горло» и этим полностью закрывает любой доступ к заветному воздуху. Он становится таким же недостижимым, как и мечта не уезжать в город, оставшись навсегда в деревне.***
Андрей приходит в себя и, резко садясь, начинает громко кашлять, отхаркивая воду. Перед глазами летают звёздочки, а свободная рука не может прекратить сжимать фуражку. Юношу трясёт. Перестав кашлять, он оглядывается по сторонам. Разум подкидывает картины того, что произошло некоторое время назад. И нервная, до жути усталая улыбка расплывается на губах от того, что фуражку удалось спасти. Радость заставляет прикрыть глаза и лечь обратно на траву. Но тут в голове всплывает один вопрос: «Как я, вообще, смог вылезти из озера?» «Горшок, меня спас Горшок», — тут же додумывает Князев и смотрит на ветки деревьев. Там хозяина леса нет, наверное, он просто ушёл, не желая показывать, что всё же окончательно простил Андрея. Тот поджимает губы и вглядывается получше, хочется отблагодарить своего спасителя так, чтобы он точно услышал. Конечно, слова может передать и какая-нибудь птичка, но это совершенно не то. Благодарить за буквальное спасение от лап смерти нужно обязательно лично, тет-а-тет, проще говоря. — Горшок? — произносит Андрей, наблюдая за травой, способной так много поведать об эмоциях владыки маленького «королевства». Трава некоторое время не шевелится, она будто застывает во времени, как и всё окружающее. Только спустя несколько секунд появляется лёгкое шевеление, сообщающее о том, что Горшок слышит и находится где-то совсем недалеко. Он просто не хочет показываться на глаза. И Андрей чувствует, как от этого ему становится больно на душе. Ему же казалось, что все обиды давно позади, и никаких разногласий больше нет. Ага, как же. Князев слишком сильно оплошал со всем подряд. — Горшок! — уже кричит Андрей и начинает кашлять, к глазам подступают противные слёзы. — Горшок! Пожалуйста, отзовись! Прошу тебя! Прости меня, слышишь?! Прости! Я не хотел всё портить! Прости! Юноша не выдерживает и переходит на беспомощные слёзы. Сказывается и пережитый ужас, и общая недосказанность с Горшком, и просто желание больше никогда не расставаться с ним. Глупая влюблённость в непонятное существо. Почему Андрей не может быть нормальным, как все, и рыдать по ночам из-за какой-то девчонки? Почему тупое желание соприкоснуться с чем-то таинственным обернулось внезапно вспыхнувшими в сердце чувствами? Из-за чего они так мучают и твердят, что нужно сделать всё, лишь бы быть рядом с Горшком? Почему тот кажется самым невероятным и лучшим на белом свете? Почему у Андрея всё не может быть так, как у всех? Он прижимается спиной к стволу дерева и кусает бледные губы до крови. Мозг создаёт импульс, который тут же проносится по телу, вызывая острую боль. Она заставляет громко шипеть и продолжать психовать ещё больше. А деревья и травы молчат, будто говоря, что Андрей здесь лишний. Ему нет места ни в городе, ни в деревне, ни в лесу. Таким фрикам только одна дорога — в цирк уродов, по крайней мере, так было раньше. А теперь подобные заведения запрещены, и открылась другая дорога фрикам — прямиком на кладбище. Именно туда Андрей и должен направиться, чтобы больше никому и никогда не мешать. — Горшок, прости… — он больше не кричит, только беспомощно шепчет, закрыв лицо потными ладонями. — Умоляю, прости, умоляю… — Здесь, — слышится совсем рядом чужой хриплый голос, имеющий не то мурчащие, не то рычащие нотки. Андрей замирает на месте и громко шмыгает носом. Он поднимает голову и видит перед собой Горшка. Его брови нахмурены, хвост, подобно змее, извивается в странном танце, а взгляд максимально серьёзен. Лес такой же тихий, не издающий ни единого звука. Это продолжает напрягать. Ощущение, будто прямо сейчас то самое затишье перед дикой бурей. Она должна уничтожить всё в округе, оставив после себя одни лишь руины. А из них ничего не получится собрать обратно, они так и останутся лежать в бесконечном хаусе. — Прости, — вновь, кажется, уже в тысячный раз произносит Андрей, чья фуражка теперь лежит на земле. — Хо-ро-шо, — медленно, по слогам отвечает Горшок и поднимает с земли фуражку, после чего осторожным движением надевает её на голову юноши. Тот растерянно хлопает глазами и дрожит. Он совершенно не понимает чужого поведения. Разве из-за сильных обид можно так себя вести? Конечно, нет, ни в коем случае. Все обидевшиеся существа игнорируют, но не спасают жизнь и не возвращают потерянные вещи. Что-то с Горшком не так, возможно, он просто на просто решил поиздеваться и помучить и без этого страдающего Андрея. — Ты, — Горшок показывает когтистым пальцем на Андрея, а после переводит на озеро. — Плавать не вода. Судя по взгляду, Горшок очень гордится сказанным. Князев же тратит несколько минут, чтобы понять смысл произнесённых слов. «Ты не плавал в воде», — расшифровывает мозг. Хозяин леса же громко фыркает и отходит на несколько шагов назад и, в конце концов, забирается на дерево. Его ветки даже не скрипят под весом огромного тела. Оно будто совершенно не имеет никакого веса, как какая-то пушинка. Скорее всего, так происходит потому, что леший является частичкой каждого растения в лесу. Ну, или Андрей сильно-сильно ошибается на это счёт. — Почему не ты плавал? Боялся почему? — продолжает говорить Горшок, виляя хвостом из стороны в сторону. — Я владыка леса! — тыкает в свою грудь, а после в сторону молодого человека. — Тебя за боялся. Андрей всегда знал, что леший не способен нормально складывать слова в предложения, но никогда не думал, что дело настолько плохо. Тут только брать детский букварь и учить Горшка по нему. А тот точно не согласится и затолкает эту книжку туда, где никогда не будет светить солнце. — Я боюсь воды, — признаётся Андрей и краем глаза замечает, как в лес возвращается привычное движение. Неужели, оно исчезло из-за того, что Горшок, в самом деле, боялся за Андрея? Осознание этого заставляет перестать плакать и посмотреть на спасителя. Взгляд того сосредоточен на госте и выражает явное беспокойство и страх. Тот самый, который всегда возникает, когда кто-то дорогой сердцу попадает в опасность. «Он правда боялся за меня, он боялся», — пищит голос в голове, из-за чего улыбка невольно расплывается на губах. Это действие сопровождается ноющей болью и кровью, идущей из ранок, оставленных зубами. — Не больно вода, — фыркает Горшок и качает головой, прижимая уши к голове. — Бред ты, Князь, бред. — Меня в детстве чуть не утопил брат. Я тогда маленьким совсем был, а он большим. Помню, как пытался вынырнуть, но он держал меня и не давал всплыть. Вот, я уже лось здоровый, а всё равно дико-дико боюсь даже по колено зайти в воду. Мне кажется, будто что-то на дне утащит меня к себе и больше никогда не отпустит, — тяжело вздыхает Андрей и обнимает себя за плечи. — Ты вот боишься людей, хотя не все они плохие, вот и я боюсь озёр и рек. Горшок несколько секунд молчит, но трава и листья будто от дикого гнева дрожат. И он явно не нацелен в сторону Андрея, скорее на его старшего двоюродного брата. Тому очень повезло, что он находится где-то на другом конце СССР. Иначе бы всё закончилось довольно плачевно. Почему-то Андрею именно так и кажется. — Пошли, — в конце концов, изрекает Горшок, спрыгивает с толстой ветки и за несколько широких шагов доходит до озера. — Поди ко мне. Андрей мнётся, снова кусает губу и шипит от боли. Сердце быстро-быстро бьётся, а в голове творится самый настоящий кошмар. С одной стороны, очень хочется вот так посидеть рядом с Горшком. Это ведь какая-никакая романтика, которую обычно устраивают все влюблённые парни и девушки из деревень и посёлков. Ещё такие свидания всегда заканчиваются одинаково — поцелуем в губы, таким чувственным и нежным. Это всё хорошо и безумно сладко. Но, с другой стороны, рядом с Горшком чёртово озеро, которое чуть не лишило его жизни. Эти два противоречия борются друг с другом в ожесточённой схватке. Она длится недолго для Горшка, но бесконечно для самого Князева. Он мечется от одного решения к другому. Его трясёт, но всё-таки он решается и подходит к Горшку. Тот довольно уркает и немного отсаживается, чтобы не прижиматься к человеку. Последний нисколько не обижается из-за подобных действий, он только нервно улыбается и прижимает к себе фуражку. Теперь она точно не отправится в «дальнее плавание». Если подобное всё же произойдёт снова, то Андрей уйдёт в мир иной в тот же миг. — Лапу воду положи, — говорит Горшок и прикасается ладонью к поверхности озера. — Вот так вот. Андрей не решается и качает головой, тяжело вздыхая и стыдливо опуская взгляд на землю, чтобы не смотреть в огненные очи хозяина леса. Последний непонимающе уркает и смотрит прямо в душу. Конечно, он не понимает, почему вода кажется кому-то такой же страшной, как и огонь, сжирающий всё на своём пути. Тут и сам юноша понимает всю абсурдность своего страха, но ничего не может с ним поделать. Тот плотно врос корнями в разум, сколько не борись с этой фобией. Как называют подобные отклонения врачи в умных книгах, всё равно прорастают новые и новые побеги, более живучие. — Смотри, — Горшок неожиданно касается плеча Андрея, заставляя того вздрогнуть и вынырнуть из размышлений. Когтистый палец снова тыкает в грудь самого лешего. — Страх убил я, — он делает паузу и показывает уже на Князева. — Очередь. — Горшок. Но я… — тут Андрей встречается с пронзительным и требовательным рыком, заставляющим замолчать и перестать так яростно отпираться. Молодой человек громко считает до десяти и притрагивается к воде. Ладонь чувствует лёгкую прохладу, от чего по телу пробегает волна неприятных мурашек, вызывающих «гусиную кожу». Руку быстро убирают подальше от воды и прижимают к себе. — Нет страха: я с тобой, — вдруг говорит Горшок, кончиком хвоста притрагивается к Андрею и вновь показывает на себя. — Защита, — а потом и в очередной раз на дрожащего Князева, — всегда-всегда. Тот растерянно смотрит на объект обожания и неловко улыбается ему. Да, сейчас явно его не поцелуют, зато Горшок дал понять несколько очень важных вещей. Одной из них является то, что прошлые обиды раз и навсегда забыты. А второе — Андрей в полной безопасности в этом лесу. Здесь ни один зверь не посмеет перечить своему владыке и нападать на любопытного гостя. Тот всё никак не может поверить в своё небольшое счастье. — Я верю тебе, Горшок, — улыбается юноша, игнорируя всякую боль в губах. — Спасибо тебе большое, если бы не ты, то я бы лежал на дне и кормил раков, — он смеётся, прикрыв рот мокрой ладонью. В ответ слышится довольное мурчание. Оно чем-то отдалённо напоминает кошачье. Только вот более громкое и даже грубоватое, но для Андрея это всё равно самый прекрасный на белом свете звук. Он вызывает приятное тепло в сердце и желание сложить к ногам лешего все богатства, которые только существуют. Наверное, именно это и чувствует Саша по отношению к Лёше, Прасковья к Василию, да и все жутко влюблённые люди. Они сумасшедшие и отчаянные. И Андрей не имеет совершенно никаких прав, чтобы осудить их: сам такой же, если не хуже. Он ослушался бабушкиного запрета и помчался на «крыльях» отчаянной любви к объекту своего обожания. Он даже человеком не является, но Князев любит, искренне и по-настоящему. — Знаешь, а я в детстве гулял в этом лесу и встретил твой хвост. Помню, как заплёл в него цветы, а потом меня забрал высокий мужчина в куртке, — вдруг произносит Андрей, заинтересовывая лешего. — Ты не будешь против, если я снова заплету цветы в твой хвост? — Плети, — с неким смущением отвечает Горшок, неловко улыбаясь.***